едолго  она  пробыла  в
квартире, если это действительно продолжительность визита.
   - Эта запись полностью снимает подозрения  с  Хмелевской,  -  заметил
подпоручик Яжембский.
   - Я и не говорю, что не снимает. Ну и  баба,  все  расписано,  а  нам
мозги пудрила. "Пятнадцать сорок две" - череа  четыре  минуты!  "Большой
бородатый заслонил глазок. Пятнадцать сорок девять, тот же  самый  опять
заслонил". Интересно, почему она не выглянула?
   - Так у нее же молоко кипело, - напомнил подпоручик Вербель.
   -  Холера!  "Девятнадцатого,  четырнадцать   двенадцать,   фотограф".
Глядите, приходил на следующий день, может, стучал...
   Подпоручик Яжембский удивлялся:
   - Как же так случилось, что  такие  бесценные  записи  ее  убийца  не
забрал? Времени не было  шарить  по  квартире?  Но  знал  вообще  об  их
существовании?
   - А оригиналы наверняка были у Торовского, - уверенно заявил капитан.
- За исключением, разумеется, последних записей.
   - Должны! - поддержал начальство Яжембский. - Мы все-таки не до конца
разгребли завалы  макулатуры  в  его  квартире.  Если,  конечно,  он  не
уничтожил их.
   - Судя по количеству макулатуры, он ничего не  уничтожал.  Интересно,
кто такой фотограф?
   -  Приходил  один  такой,  обвешанный  фотоаппаратами.  -   Яжембский
процитировал показания покойной. - А  мы  вцепились  в  Хмелевскую,  как
репей в собачий хвост, на остальных же - ноль внимания!
   - Не преувеличивай, не совсем ноль. А адресов в этой тетради нет?
   - Есть, - ответил подпоручик Яжембский, просматривая  тетрадь,  -  но
толку от них... Записи сокращенные,  да  и  нацарапано  нечитабельно.  А
впрочем, дайте мне эту тетрадь, я над ней поработаю.
   - Я помогу  тебе!  -  вызвался  подпоручик  Вербель  и  посмотрел  на
капитана, не возражает ли. Так как тот колебался, подпоручик добавил:
   - Оба  наши  дела  тесно  увязаны  друг  с  другом,  я  знаю  многих,
проходящих по делу о фальшивомонетчиках, пока он  ездил  по  заграницам,
пришлось заниматься и ими. Вот, например, знакомыми Торовского, он им на
участке  поправлял  крышу  над  беседкой,  а  они  ему  обещали  за  это
"императорскую корону". Да  не  ухмыляйся,  я  знаю,  что  это  название
цветка. Он договорился позвонить им, потому как у него  самого  телефона
не было...
   - То есть как не было? - удивился подпоручик Яжембский.
   - Им сказал, что не было. Вот я с ними и пообщался.
   - А с кем еще?
   - Хозяйка цветочного магазина. Красивая женщина.  Сплошные  дифирамбы
нашему покойнику, он, дескать, столько раз ей  помогал...  Она  за  него
готова и в огонь и в воду.
   - Не собирался ли Торовский свить с ней гнездышко?
   - - Очень может быть. К сожалению, от  ее  показаний  тоже  не  много
толку. Ну и еще состоялся у меня интересный  разговор  с  одним  судьей.
Торовского он мало знал, тот сам  обратился  к  нему  за  консультацией,
только уж очень темнил  при  этом.  Судья  понял  лишь,  что  Торовского
интересовали дела давно минувших лет, но какие  именно,  тот  так  и  не
решился сказать, только время тянул. Судья рассердился .и выгнал его  из
присутствия...
   - Уважаемые  коллеги,  -  железным  голосом  прервал  эти  неуместные
воспоминания капитан, - разрешите вам напомнить, что сейчас мы находимся
в этой квартире в связи с убийством  ее  хозяйки,  Анели  Копчик,  а  не
Миколая Торовского. Так  что  не  отвлекайтесь.  Тетрадь  отдаю  в  ваше
распоряжение  на  одни  сутки,  затем  она  поступит  к   дешифровщикам.
Принимайтесь за работу и не тратьте времени на пустую болтовню! Надо  во
что бы то ни стало найти фотографа.  Похоже,  он  из  немногих,  которые
часто посещали Торовского, засиживался подолгу и может знать немало.
   При виде меня невестка сделала попытку захлопнуть дверь у меня  перед
носом, и только  тогда  я  вспомнила,  как  выгляжу.  Пришлось  поспешно
заговорить, а войдя в прихожую, я еще раз с удовольствием осмотрела себя
в зеркале:  пугало  неопределенного  пола  и  возраста  в  сваливающихся
огромных поношенных брюках и вязаной шапочке типа "чулок" на голове.
   - Ну уж если ты вблизи не узнала меня, издали меня никто не узнает, -
с удовольствием сказала я невестке. - Надеюсь, ты не  в  претензии?  Мне
ведь надо было обмануть тех, кто, возможно, следит за мной.
   - И обманула?
   -  Не  знаю,  надеюсь.  Переодевалась  я  в  подъезде  того  дома  на
Партизанской, где два выхода. Разреши, я сниму эти брюки, уж очень в них
неудобно.
   Сняв брюки сына и чулок с головы, я сменила  и  обувь  на  ее  тапки,
удобно расположилась в кресле и внимательно оглядела невестку.
   Выглядела она, в общем, нормально, не походила на убийцу и вообще  на
преступницу, хотя была явно взвинчена и в самом препаршивом  настроении.
Позабыв правила хорошего тона, она первой обратилась к гостье, к тому же
почтенной даме:
   - Скажи мне, кто, черт бы его побрал, пристукнул Миколая?
   - А что, разве не ты? - в свою очередь поинтересовалась я.
   - Ты спятила? С чего вдруг я? Он мне нужен был живой! Я до сих пор не
могу поверить в его смерть, надеюсь, может, какая ошибка... Ты  уверена,
что его нет в живых?
   Мне вспомнилось искреннее отчаяние подпоручика Яжембского по этому же
поводу, ведь он и в Данию  потащился  только  потому,  что  не  осталось
надежды пообщаться с Миколаем. Я ответила осторожно:
   - Трупа я не видела, но все говорит  о  том,  что  его  действительно
убили. Его сумка до сих пор находится под сиденьем твоей машины. Полиция
заловила меня как раз в твоей машине, думая, что это  ты,  торбы  же  не
обнаружили. Во всяком случае, надеюсь на это.
   Иоанна мрачно поправила меня:
   - Это вовсе не его сумка. Давай-ка я тебе все-таки расскажу, как  оно
все присходило,  ты  же  ничего  не  знаешь.  Такое  идиотское  стечение
обстоятельств, спятить можно!
   С ужасом и восторгом слушала я Иоанну. Нет, не случайно  эта  девушка
понравилась мне  с  первого  взгляда!  Можно  сказать,  побила  все  мои
рекорды...
   - Зачем же ты отняла у бандитов их сумку на вокзале? - не поняла я. -
Теперь вон как все из-за этой глупости осложнилось. Придет  же  такое  в
голову!
   - Да все из-за брезента! - оправдывалась Иоанна. - Увидела -  брезент
Миколая, какие-то мазурики хотят похитить  торбу  Миколая,  вот  у  меня
как-то и ассоциировалось... Некогда мне было разбираться в  ассоциациях,
надо было спасать сумку. Не  могли  же  они  случайно  оказаться  там  с
брезентом Миколая, ну я и решила, что нацелились на его сумку.
   -  Как-то  странно  получается,  вроде  специально  брезент  тебе  на
обозрение выставили.
   - Наверняка им и в голову не приходило, что я могу узнать брезент.  А
ведь только благодаря ему у меня и зародились подозрения.  "Зародились",
какое слово неподходящее! Подозрения во мне словно взорвались!
   Поставив себя на ее место, я подумала, что у меня  бы  тоже  не  было
времени осмысливать свои ассоциации и я бы тоже действовала импульсивно,
не рассуждая. Помолчав, я сказала:
   - Так, а теперь ответь мне на несколько  вопросов.  Я  понимаю,  свою
сумку ты оставила у Миколая, так как с тебя было  довольно  тяжести,  не
хотелось по лестнице лишнюю таскать. Но зачем ты носила  в  своей  сумке
камни?
   - Камни? - удивилась Иоанна. -  Ах,  правильно,  это  еще  из  Канады
привезла, да все забывала выложить. А что там было еще?
   - Из нетипичных для дамской сумки предметов две банки пива  и  ручной
фонарик. Да, еще мешочек с галькой.
   - Гальку я специально собирала для кактусов. Пиво купила по дороге, а
к фонарику надо было подобрать батарейки.  Теперь  понимаю,  почему  она
была такая тяжелая...
   -  Не  отвлекай  меня,  дай  подумать.  Теперь,  когда  я  знаю   все
обстоятельства, многое становится понятным, но выхода я  пока  не  вижу.
Нужен Януш.
   - Я тоже так считаю, - согласилась Иоанна. - Я даже звонила  ему,  но
не застала дома.
   - И не застанешь. Тебя они успели рассмотреть?
   - Кто?
   - Те двое, в Виланове. И как ты думаешь, кто  это  был-контрабандисты
или полицейские?
   - Вот уж не знаю. Сзади видели меня хорошо,  а  вот  спереди...  Один
вроде мог и спереди увидеть. А что?
   - А то, что лучше  бы  они  не  видели  твоего  лица.  А  с  дежурным
поговорить надо. Придется мне туда поехать. Я найду дом?
   - Найти легко. Он рядом с виллой, на которой такая  смешная  башенка,
сразу бросается в глаза...
   - Что ты сказала? - воскликнула я.
   - Я сказала - на соседнем доме очень заметная башенка.
   - Кирпичная?
   - Точно, кирпичная. А что?
   - Не может быть!
   Надо же, опять такое стечение обстоятельств!  Тот  самый  Доминик,  о
котором рассказывала Алиция.  Как  все  это  взаимосвязано?  Или  просто
случайность? Иоанна вопросительно смотрела на  меня,  .  и  я  поспешила
передать ей рассказ Алиции в далеком Аллероде. Реакция Иоанны была самая
что ни на есть правильная:
   - Представляешь, как бы обрадовались фараоны, если бы я  им  все  это
рассказала? Да я бы и медлить не стала, но сделаю это лишь  после  того,
как лично проверю, что же находится в сумке Миколая. Ох, совсем  забыла,
надо же тебя угостить.
   Иоанна  засуетилась,  принесла  пиво,  орешки  и  нарезанный  сыр.  Я
смотрела на нее,  а  мысли  были  далеко.  Точнее,  в  Виланове.  Пчелка
наверняка не врала, сумка была у того самого сотрудника камеры хранения,
которому Иоанна ее и оставила. А он забрал ее домой... А  может,  Пчелка
ошиблась, он забрал другую сумку?  Вряд  ли,  профессия  вырабатывает  в
девушках такого рода наблюдательность и цепкость, жизнь, можно  сказать,
заставляет, борьба за существование. Глупые и  нерасторопные  просто  не
выживут. Сумка - приманка. Кто приманку забросил, полиция  или  мафиози?
Полиция сумку не нашла, это я знаю, остаются преступники. Может, из  них
тоже кто-нибудь видел, как  дежурный  забрал  ее  домой,  может,  просто
обнаружили у него под стойкой, сообразили, что хозяйка рано  или  поздно
явится за ней, и устроили засаду. Самый верный  способ  поймать  вредную
бабу, заставить отдать их сумку и заодно устранить ненужного  свидетеля.
Может, и дежурного устранят. Хотя, кто знает... Возможно, поверили тому,
что сообщила негритянка, дескать, ошибка, сумка будет возвращена... Нет,
риск остается в любом случае, и выходит, смерть дежурного будет на нашей
с Иоанной совести...
   Да, как ни прикидывай, получается, что  без  помощи  полиции  нам  не
обойтись, а полиция сразу потребует сумку Миколая, без нее и говорить  с
нами не будет. То есть говорить-то будет, может даже и с радостью, но ни
о каком сотрудничестве и заикаться нельзя. Единственный, кто  нам  может
помочь - Януш.
   - А что с Янушем? - спросила невестка. - Почему его нет и  не  будет?
Где он?
   -  В   Кракове.   Занимается   собственными   делами.   Он   назначен
душеприказчиком   скончавшегося   дяди,   в   Кракове   собрался   съезд
наследников, вот он с ними и разбирается.  Дядю  похоронили,  а  дело  о
наследстве может тянуться долго. Не знаю, когда вернется.
   - А позвонить ему можно?
   - У меня нет его краковского телефона, мне и в голову не пришло,  что
он нам понадобится. Адреса покойного дяди я тоже не знаю. Правда, раз мы
с ним были у краковского дядюшки, дом я бы нашла по памяти.
   Мрачная невестка помрачнела еще больше.  Отрезав  кусочек  сыра,  она
положила его себе на  тарелку,  но  есть  не  стала,  вспомнив  о  самой
последней неприятности.
   - Знаешь, та вредная баба, что жила напротив Миколая... Если пес воет
у нее под дверью, что это значит, по-твоему?
   Я чуть не подавилась своим куском сыра.
   - О Езус-Мария, так они  об  этом  говорили!  На  полуслове  прервали
разговор со мной и умчались как на пожар. Чужая собака выла  под  дверью
некоей Копчик...
   Мы с невесткой обменялись своими знаниями о воющей овчарке, и  теперь
уже  помрачнела  я.  Действительно,  плохо  дело.  Невестка  раздраженно
выкрикивала:
   - Сколько я натерпелась из-за этой Анели Копчик, ты не представляешь.
Миколай требовал, чтобы я всячески ее ублажала, была с ней вежлива, чуть
ли не била поклоны перед ее глазком, не знаю  уж,  чего  он  так  с  ней
носился. А я была в его  квартире  перед  убийством,  все  меня  видели,
прикончила Миколая, а потом и бабу пристукнула. Как мне теперь из  этого
выпутаться? Все улики против меня. Разве что меня спасет чудо.
   - Без Януша никакого чуда не будет, - решительно сказала я. -  Они  с
радостью  все  на  тебя  навесят,  ведь  ты  им  столько   неприятностей
причинила.
   - Ведь я же  не  нарочно,  Боже  мой!  Случайно!  Идиотское  стечение
обстоятельств!
   - А это неважно, что наделала, то  наделала.  Надо  нам  связаться  с
Янушем, другого выхода я не вижу. Сам по себе он не вернется, торопиться
ему нечего, он уверен, что я в Дании. Еду в Краков!
   - Сегодня?
   - Прямо сейчас. На поезде. Кажется, сегодня еще есть какой-то скорый,
позвони в справочную. Постараюсь завтра же вернуться,  может,  вместе  с
ним. Ты же сиди в квартире тетки и носа не высовывай! Если тебя  найдут,
обязательно посадят.
   - О сумке Миколая я все равно им не скажу. Откажусь давать  показания
и все!
   - И ничего хорошего. Слушай, что бы такое сделать  с  твоей  машиной?
Если  и  дальше   будет   продолжаться   все   это   дурацкое   стечение
обстоятельств, ее непременно свистнут вместе с Миколаевой сумкой. Может,
мне ее забрать к себе, а машина... Бог с ней?
   Невестка тем временем разыскала телефонную книгу под грудой  журналов
и  приготовилась  звонить  в  справочную.  Услышав   мой   вопрос,   она
задумалась.
   - Есть один  знакомый  гараж  в  Константине,  -  не  очень  уверенно
произнесла ока. - Не знаю только, успеешь ли. У меня есть ключ от  него,
там мои знакомые строят себе дом, уже почти построен, сейчас они уехали,
а ключ оставили мне, попросили принять в их отсутствие решетки для окон,
должны были на днях привезти. Или лучше мне поехать?
   - Нет, тебе нельзя. Звони же в справочную. Оказалось, поезд в  Краков
отправляется через два  часа.  Я  не  стала  терять  времени.  Последний
участок пути я проделала в сопровождении такси,  взятого  со  стоянки  в
Константине. Водитель знал  местность  и  быстро  нашел  нужный  дом.  Я
поставила машину  Иоанны  в  гараж  при  недоконченной  вилле.  Сумка  с
наркотиками осталась под сиденьем машины. На поезд я успела.
   Дом краковского дядюшки  я  нашла  довольно  скоро,  всего  два  раза
ошиблась, Януша у тетки не оказалось. Я высказала  свои  соболезнования,
принятые очень холодно, и узнала, что все  наследники  в  данный  момент
пируют в китайском ресторанчике, в центре города.
   Хозяйка,  пожилая   женщина   с   забинтованной   ногой,   с   трудом
передвигалась по дому с помощью двух палок. Она ввела  меня  в  курс  их
семейных перипетий:
   - Наследство не Бронека, Бронек был только его хранителем, сберег для
молодежи, хранил долгие  годы,  ему  все  доверяли,  знали,  кристальной
честности человек, в своем завещании расписал  все  подробно,  что  кому
причитается, теперь они поделили и обмывают...
   И  мне  в  подробностях  сообщили  об  этом   грандиозном   фамильном
мероприятии.  Я  узнала  многих  представителей  той  самой  "молодежи",
большинству из которых далеко за пятьдесят и  у  которых  были  какие-то
необоснованные претензии. Но  Януш  молодец,  Янущ  знает,  как  с  ними
ладить, Януш кого угодно убедит. Все  остались  довольны  и  вот  теперь
обмывают. Непросто было поделить  наследство  так,  чтобы  все  остались
довольны, но вот Янушу удалось, а поскольку Бронек  столько  лет  хранил
его для молодежи, ей, его вдове, следовало устроить прием  по  окончании
этой операции, но она старая и немощная, Януш предложил устроить прием в
ресторане, и вот теперь там обмывают. Она бы тоже  поехала  в  ресторан,
говорят очень приличный, и все ее просили,  но  вот  ушибла  колено,  ни
ходить не может, ни даже сидеть с согнутой ногой, куда она потащится?  И
вообще она, тетя, на диете, ей китайские блюда и  раньше  не  нравились,
всякие там бамбуковые червячки, она и не жалеет, что не поехала.  А  мне
следует туда поехать, так как прямо после пира  Янушек  отправляется  во
Вроцлав, там осталась еще одна пожилая родственница из наследников,  что
не могла приехать в Краков,  возраст  уже  не  тот,  а  ей  тоже  что-то
причитается, она, тетя, точно не знает, что именно...
   Мне стало плохо при мысли, что придется гоняться за  Янушем  по  всей
стране, неизвестно, куда он после Вроцлава  отправится,  а  он  ведь  не
знает,  что  мне  нужен.  Уверен,  я  в  Дании,  на  его  звонок  нечего
рассчитывать. Я вежливо прервала бесконечное повествование  старушки  и,
переключив ее внимание на китайский ресторанчик, попросила ее  дать  мне
адрес. Адреса тетя не знала, где-то в самом центре, да  мне  там  всякий
покажет.
   Ресторанчик я нашла скорее, чем ожидала. Он оказался  премиленький  и
такой  же  показалась  мне  его  владелица,  очень  симпатичная  молодая
женщина. А может, она показалась мне такой потому,  что,  узнав  кого  я
разыскиваю, с таким восторгом отозвалась  о  Януше,  о  его  благородном
сердце и желании всегда прийти  на  помощь  невинно  пострадавшим.  Вот,
оказывается, и этой женщине помог в трудную минуту, и  теперь  она  всех
его друзей принимает как дорогих гостей. Сейчас она меня проведет в зал,
где происходит пирушка, только предупреждает, что  это  скорее  поминки,
чтобы я соответственно настроилась. И  хозяйка  китайского  ресторанчика
так незаметно и тактично  провела  меня  в  угол  зала,  где  за  столом
собрались дядюшкины наследники, что из них меня никто не заметил.
   - С нами крестная сила, - только и сказал при виде  меня  мой  старый
поклонник.
   У меня же при одном взгляде на него отлегло от  сердца,  легче  стало
дышать. Как хорошо, когда есть кому свалить на голову придавившую сердце
тяжесть и все эти идиотские  стечения  обстоятельств!  Спохватившись,  я
подумала, что это не слишком-то  благородно  с  моей  стороны,  особенно
теперь, когда он занят хлопотами с фамильным наследством,  а  я  немного
знала, чем оборачиваются в нашей милой стране такие  хлопоты.  А  тут  я
собираюсь нагрузить его дополнительными и очень опасными.  Выдержит  ли?
Впрочем, выбора у меня не было, второго такого под рукой нет.
   Увлеченные    оживленным    разговором    наследники    автоматически
потеснились, я заняла место за столом рядом с Янушем и вкратце  изложила
ему суть проблемы. Его реакция была однозначной.
   - Ты совершенно прав, - согласилась я, - полнейший кошмар, вот почему
ты обязан немедленно подключиться.
   -  Да  как  же  я  могу...  Тут  все  от   меня   зависит,   я   ведь
душеприказчик... И билет во Вроцлав уже куплен...
   Я перебила:
   - Знаю, тетя меня информировала. Ты не понял, о чем я тебе только что
рассказала?
   - Ты рассказывала немного сумбурно. И несмотря ни на что, я счастлив,
что вижу тебя...
   - Об этом потом. Сейчас я  тебе  по  кусочку  еще  раз  все  повторю,
немного подробнее, а их ты не слушай. Улыбайся, делай вид, что слушаешь,
а сам слушай меня.
   - Понял, начни с начала.
   Я начала, и мой рассказ затянулся, потому что нас то и дело прерывали
наследники. Один перерыв затянулся, и  я  воспользовалась  им  в  личных
целях. Дело в том, что у меня с годами, по мере  накопления  заграничных
впечатлений, развилась мания, или, скажем так, хобби. Путем наблюдений и
умозаключений я пришла в выводу, что государственный  строй  непонятным,
но решительным образом сказывается  на  состоянии  санитарных  заведений
страны. Если мне завязать глаза, завести в  любой  конец  земного  шара,
поставить  в  дамском  туалете  и  развязать,  я  безошибочно   определю
государственный  строй  данной  страны,  капиталистический  ли  он   или
наоборот.
   Пока что мне не удалось подвести фундаментальную научную базу под это
наблюдение. Поначалу я выдвинула  гипотезу,  что  сходство  общественных
туалетов  в  Польше  и  сопредельных   страна