пьян и не спал, все подслушал...
   - В этой вашей беседе Пежачека поминали?
   - Ясно, поминали! Откуда бы мне о нем знать? Я и понятия не  имела  о
каком-то Пежачеке. Послушай, умоляю, любыми способами выведай у  майора,
не его ли этот тип в красном шарфе! Да подипломатичней, пока не узнаешь,
спать не смогу.
   - Ну, сегодня к майору уже поздно. Придется  тебе  ночку  помучиться.
Меня тоже подмывает разведать...  Попробую  навязаться  завтра,  предлог
есть.
   - Я завтра весь день в  Виланове.  Давай  условимся  сейчас.  Позвоню
ближе к вечеру, попрошу приехать за мной;  если  что-нибудь  разузнаешь,
согласишься, ну а нет, так нет. Скажешь, некогда.
   - Не дури, удастся поймать  майора  или  нет,  все  равно  приеду.  В
котором часу?
   - До десяти исключено. Павлова тетка  больная,  я  сижу  с  ней  и  с
детьми, пока кто-нибудь не вернется с работы, этот их постоянный  кошмар
- безумная бабка способна поджечь дом или искромсать их топором. Давай в
половине десятого между обоими домами, не знаю, в какой вернутся  раньше
и,  соответственно,  из  которого  дома  выйду.  Значит,  около   кустов
шиповника, помнишь где?
   Я кивнула, топографию местности помню.
   - А эта чокнутая мне машину не спалит?
   - Все может случиться, не отходи от машины, в случае чего - отъедешь.
Она не догонит.
   Сдвинутая бабка  доставляла  массу  хлопот  не  только  родственникам
Павла, обитающим в Виланове, но  и  всем  соседям.  Помешанная  одинокая
старушка отличалась незаурядным темпераментом, бодростью и склонностью к
каверзам.  Неугомонная  и  непоседливая,  она  навещала  всех  окрестных
знакомых  и  творила  им  всякие  пакости.  На  визиты  отводила   самое
неподходящее время - скажем, два часа ночи или пять утра; регулярно  раз
в неделю пыталась что-то поджечь, выбивала соседям стекла,  подстерегала
детей и обливала  их  какой-нибудь  жижей.  Раз  облила  ребенка  кашей,
сваренной на прокисшем бульоне; позже у  кого-то  под  дверями  перебила
штук тридцать яиц, старательно отделяя белок от  желтка;  в  другой  раз
явилась к брату Павла с тяпкой и набросилась на лавку в прихожей;  самые
непредвиденные замыслы роились у нее в голове, и она всячески  старалась
привести их в исполнение. Варила какое-то зелье, якобы лечебные травы, и
вонью надолго отравляла чуть ли не весь район. К  счастью,  полоумная  -
дряхлая, худая и болезненная - не обладала физической  силой,  и  у  нее
легко отбирали тяпку, топор или камень. Поджоги осуществлялись старушкой
столь бестолково, что ей удалось пустить дымом лишь старый  курятник  да
две доски в заборе. Курятник, кстати, и так предназначался  на  слом.  С
другой стороны, поскольку ее деяния не представляли серьезной  опасности
для окружающих, ни одна больница не желала  бабулю  держать.  Социальное
обеспечение  прикомандировало  к   ней   медсестру,   которая   навещала
подопечную через день, дабы та принимала успокаивающие лекарства.
   Родственники Павла проживали в двух домах по  соседству  (в  одном  -
тетка с дочерью, в другом - брат с женой и детьми).  Маленьких  детей  в
отсутствие родителей опекала тетка. Баське же  предстояло  опекать  всех
одновременно, охраняя к тому  же  обе  резиденции  от  возможных  козней
помешанной бабули.
   - Да, завтра у  тебя  веселый  денек,  -  посочувствовала  я.  -  Что
случилось с теткой?
   - Ишиас. Не может встать. Насчет веселья ничего не поделаешь,  раз  в
неделю жертвую собой. До чертиков любопытно, что ты  выудишь  у  майора.
Может, поедем - пора домой...
   Желтый "опель-комби" не появился. Я подкинула  Баську  на  Польную  и
остановилась у подъезда, мимо проехал лишь маленький "фиат" и свернул во
двор между улицей Партизан и Лазенковской трассой.  Баська  высаживалась
довольно долго -  уронила  зажигалку  и  возилась,  извлекая  ее  из-под
сиденья. Разворачиваясь, я заметила  какого-то  субъекта  -  он  пересек
улицу и вошел в Баськину дверь. Красного шейного платка на нем не  было,
и посему моя подозрительность не получила должной пищи.
   С майором я побеседовала по телефону. Он с ходу оповестил  меня,  что
занят по горло, и велел излагать короче.
   - Звоню на всякий случай, - заверила  я  коварно.  -  Еще  подумаете,
будто скрываю. Вы и так в полном  курсе,  ваш  сотрудник  наверняка  дал
полный отчет?
   - Какой мой сотрудник?
   - Да этот хулиган, приставленный к пани Маковецкой. Он еще симулирует
дружбу с Пежачеком.
   - Кто?!
   - Ну, ваш человек...
   Майор просто рассвирепел.
   - Говорите толком, или я и вправду вас упеку! Предупреждаю еще раз, у
меня нет времени! Прошу коротко и со смыслом! В чем дело?
   - Дело в Пежачеке, он вчера странную штуку  отколол  возле  ресторана
"Славянский". Вечером. Я сама видела.
   - А как вы там оказались?
   - Поехала вызволять из злачного места пани Маковецкую.  Ее  муж  меня
попросил, сам очень занят.
   - Что она там делала?
   - Злоупотребляла алкоголем, правда, в умеренных  дозах.  Странно,  вы
меня спрашиваете, как  будто  ничего  ведать  не  ведаете,  а  ведь  ваш
сотрудник, якобы пьяный, спал за ее столиком.
   - Прошу оставить в покое моего сотрудника!  Поймите,  пожалуйста,  не
было там никого от нас! Расскажите все по порядку!
   Я сжалилась и подробно описала все маршруты и манипуляции  "пьянчуги"
в красном шарфе и Пежачека. Затем выразила изумление по поводу того, что
майор  открещивается  от   своего   сотрудника.   Такового,   видно,   в
"Славянском" не было, ибо майора чуть удар не хватил.
   - Вы воображаете, черт возьми, будто у меня  под  началом  сто  тысяч
человек? Армия? Откуда мне взять людей на каждую забегаловку?!
   - А я думала, пан майор, вы держите под постоянным  наблюдением  всех
моих знакомых, - сказала я невинно.
   - Вы ошиблись, - сухо парировал майор. -  Постоянного  наблюдения  не
веду. С кем была пани Маковецкая?
   - С какими-то двумя типами, мне незнакомыми. О чем толковали, тоже не
знаю, она со мной об этом не говорила.
   - А о чем же говорила?
   - Сегодня пасет в Виланове  двоих  маленьких  детей  и  одну  больную
тетку. Обращаю ваше внимание, пан майор, пани Маковецкая вовсе не полная
идиотка и прекрасно понимает: как только что-нибудь мне сообщит,  я  тут
же  передам  вам.  Поэтому,  даже   если   бы   могла   сообщить   нечто
ошеломительное, ни я, ни вы этого не узнаем.
   - Согласен, - вдруг успокоился майор. - Не сомневаюсь, правда, что вы
с  пани  Маковецкой  обсудили  все  выступления  Пежачека,  вас   небось
заинтересовало,  о  чем  шла  речь  за  столиком,  где  дрых   симулянт.
Заинтересовало или нет?
   - Если я скажу нет, все равно не поверите...
   - Не поверю. Итак? О чем?
   Я колебалась. Все сведения о  Пежачеке  Баська  наверняка  хотела  бы
скрыть от майора. С другой стороны, она с Пежачеком явно не знакома...
   - По моим догадкам - именно о  Пежачеке,  -  начала  я  осторожно.  -
Баська услышала о нем от типов, с которыми сидела. А потом расспрашивала
меня. Ручаюсь, никогда с ним не встречалась, понятия не  имела,  что  за
Пежачек такой...
   - Теперь уже имеете понятие. И, насколько я уразумел, Пежачек об этом
наслышан...
   - О господи, хватит с меня Пежачека! - забеспокоилась я:  не  успеешь
оглянуться, как майор выудит из меня  больше,  чем  следует.  -  Кто  он
вообще такой?
   - Как вы сами догадались -  аферист  и  мошенник.  Ему  наверняка  не
понравилось быть предметом  обсуждения.  Такого  пошиба  люди  не  любят
этого. Спасибо за сообщение...
   По тону мне показалось, что майор Пежачеком, скорее всего, пренебрег.
Я не  знала,  хорошо  это  или  плохо:  радоваться  мне  за  Баську  или
огорчаться  из-за  возможных   последствий.   Моя   последняя   гипотеза
касательно происходящего, поначалу с пробелами,  становилась  все  более
цельной, жизненной, окрашивалась румянцем, и  такой  тип,  как  Пежачек,
укладывался в нее вполне. Я бы на месте майора им не пренебрегала,  черт
знает что может стрельнуть в голову аферисту и мошеннику.
   В Виланов я  приехала  слишком  рано.  В  пятнадцатъ  минут  десятого
поставила машину на Ротмистровской улице, въехав в зелень на обочине, за
большим кустом шиповника. Позади меня перпендикулярно проходила  дорога,
за ней пригорок, а  за  пригорком  расположился  домик  Павловой  тетки.
Передо мной уходила вдаль улица Ротмистровская, где  находился  дом  его
брата.
   Темень была непроглядная. Лишь в глубине улицы горел одинокий фонарь,
похоже, почти на площади. Кроме далекого фонаря  светила  луна,  кое-где
поблескивали мерцающие  окна.  Я  погасила  фары,  с  непривычки  совсем
ослепла, открыла дверцу, включила  свет  в  машине,  разыскала  запасную
пачку сигарет. Закрыла дверцу и снова погрузилась в темень.
   Глаза  постепенно  привыкли,  и  минут  через  пятнадцать  я   вполне
различала близлежащие объекты. Непонятно почему,  зарево  над  Секерками
отчетливо освещало именно пригорок  за  моей  спиной.  Я  изо  всех  сил
таращилась попеременно на  этот  пригорок,  хорошо  видный  в  смотровое
зеркальце, и в улицу перед собой - Баська могла появиться и с той,  и  с
другой стороны, а в темноте запросто  прошествовала  бы  мимо.  Включить
подфарники - значит разряжать аккумулятор, правда, чтобы его  разрядить,
подфарники надо жечь по меньшей мере двадцать четыре часа, но  моя  душа
всеми силами противилась такой трате энергии, и  наплевать  ей  было  на
здравый смысл. Другими словами, уже два года,  как  у  меня  выработался
аккумуляторный комплекс.
   Прошло полчаса, Баська запаздывала. Я опустила стекла и дышала свежим
воздухом, скучать не приходилось - пищи для размышлений было  более  чем
достаточно.  Полную  тишину  лишь  подчеркивали  далекие   отголоски   с
Вислострады и едва уловимые звуки из ближайших домов.  Царило  ничем  не
нарушаемое спокойствие.
   Я взглянула в зеркальце в очередной  раз.  По  пригорку  явно  что-то
двигалось. Обернулась. Действительно, от дома тетки кто-то шел  напрямик
по траве, через кустики. Баська, наверное,  кто  же  еще?  Я  ждала,  не
включая фар, пока не подойдет поближе к  перпендикулярной  дороге:  и  в
самом деле Баська - стройная, небольшого роста фигурка, черная  шляпа  с
большими полями и длинная черная с бахромой шаль, наброшенная на  плечи.
В руке что-то похожее на метлу, как будто букет.
   Короткое  урчание  мотора  где-то  поблизости  не   привлекло   моего
внимания. Баська выбралась к дороге.  Я  следила  за  ней  и  нащупывала
приборную доску, чтобы включить  фары.  Неожиданно  на  дороге  за  моей
спиной появилась машина.  Вернее,  в  первый  момент  даже  трудно  было
определить, машина ли, с тихим рокотом  мчалась  черная  тень,  внезапно
вырвавшись откуда-то из-за кустов. Баська  как  раз  переходила  дорогу.
Темная масса точно и рассчитанно мчалась прямо на нее!
   Я не успела даже вскрикнуть. Только включила фары - и окаменела. Меня
словно парализовало. Машина, теперь уже ясно было видно, что это машина,
затормозив через несколько метров, остановилась,  резко  рванула  назад,
затем снова вперед, умышленно переехав туда и обратно лежащее на  дороге
тело.
   Через секунду ко мне вернулась способность  двигаться.  Мысли  вихрем
проносились в голове. Развернуться к этой дороге!.. Не успею осветить!..
И развернуться не успею, смотается!.. Фонарь!
   Я выхватила из бардачка фонарик. Недавно заряжен  тремя  батарейками,
сноп света на сто с лишним метров. В тот момент,  когда  мерзавец  снова
рванул вперед, мой фонарь мощным белым лучом осветил его  до  мельчайших
деталей.
   У меня снова перехватило дыхание - я узнала машину...
   Из ближайшего дома выбежали люди, зажегся  свет  над  входом  в  дом.
Откуда-то вдруг ее собралась толпа, поднялся крик. Я погасила  фонарь  -
единственное, на что сейчас была способна.  Вяло  подумала  о  сигарете.
Вдруг около моей машины появилась какая-то тень. Фары  освещали  обочину
улицы, по которой бежали люди, с правой стороны кто-то  пытался  открыть
дверцу. Я взглянула на этого кого-то. Господи, галлюцинации у  меня  или
шок - в любом случае быть того не  может.  Передо  мной  стояла  Баська,
Баська, только что сбитая  каким-то  выродком,  труп  которой  лежит  на
дороге, окруженный кричащей толпой, - ее  трагическую  гибель  я  видела
собственными  глазами!  Тем  не  менее  около   машины   стояла   Баська
собственной персоной и даже пыталась открыть правую дверцу.
   - Боже милостивый, погаси эти фары! - рассердилась  она.  -  Ослепила
меня совсем! Что там происходит, подрался кто-нибудь?
   Мое состояние все еще оставляло желать лучшего:  на  смену  столбняку
пришла страшная слабость.
   - Ты... там... лежишь... - выдавила я с трудом.
   Баська наклонилась к открытому окошку.
   - Что? Что ты сказала?
   - Ты там лежишь...
   Баська посмотрела на меня, на толпу и опять наклонилась к окну.
   - Где я лежу? - любезно поинтересовалась она.
   - На дороге...
   - Ага, лежу на дороге...
   Она выпрямилась, интенсивно размышляя над  смыслом  странных  слов  и
переводя взгляд с меня на сборище людей и  обратно.  Слабость  понемногу
отпустила.  Я  погасила  фары,  вяло  переползла  на  левое  сиденье   и
потянулась за сигаретой. Баська открыла дверцу и села.
   - И все-таки что случилось? По пути сюда я вроде разглядела  какую-то
суету на той дороге, но ты основательно ослепила меня  фарами.  Так  кто
там лежит?
   Я несколько раз глубоко вздохнула, закурила и попыталась справиться с
сумбуром в голове.
   - Ничего особенного, минуту назад тебя сбила машина.  Насмерть.  Люди
там кричат над твоими останками.
   Баська пошарила в бардачке, нашла сигареты, вытащила одну и не  спеша
закурила.
   - Никак не соображу, кто из нас сбрендил. Постой! Черт побери,  охота
же наконец сообразить, что ты имеешь  в  виду.  Так,  говоришь,  кого-то
сбила машина?
   - Не кого-то, а тебя.
   - А почему именно меня? Откуда ты знаешь, что меня?
   - Я же видела - ты шла от тетки...
   - И узнала меня в такой темнотище?!
   - Разумеется. Ты была в шляпе. И в своей черной  шали.  Несла  букет,
как всегда.
   Баська на миг онемела.
   - О господи... -  прошептала  она  с  ужасом,  словно  только  теперь
поверила моим словам. - Боже милостивый,  подожди  меня!  Одну  минутку!
Сейчас вернусь, не уезжай!
   И не успела я ответить, как она открыла дверцу и помчалась к толпе. Я
сидела не шевелясь, хотя и пришла в  себя  настолько,  чтобы  понять  из
криков, что в "Скорую помощь" и в милицию  позвонили,  машины  никто  не
видел, а "скорая" вообще-то не нужна, ибо пострадавшая умерла на  месте.
Начала инцидента,  кажется,  не  видел  никто,  все  согласно  твердили,
машина-де переехала лежащее на дороге тело.
   Баська, запыхавшись, примчалась  через  несколько  минут  с  плетеной
сумкой в руках. Только тут я отдала себе отчет, что сумки у "той" Баськи
не было.
   - Ну, ясно, - объяснила  она,  садясь.  -  Я  все  поняла.  Полоумная
старушка выкрала мою шаль и шляпу, забрала теткину метлу  и  отправилась
куда-то с визитом. Ладно хоть сумку мне оставила. А ты видела не  букет,
а метлу. И машина задавила помешанную бедолагу, а не меня.  Осознай  это
наконец и перестань меня уговаривать, будто  я  лежу,  раздавленная,  на
дороге.
   - Какая разница, - заявила я решительно,  поскольку  моя  голова  уже
работала на полную катушку.  -  Он  намеревался  расправиться  с  тобой,
где-то затаился и выжидал. Я его узнала. По-моему, у него не  все  дома.
Смываемся отсюда, вот-вот явится милиция, кто-нибудь вспомнит, что я его
осветила. И придется  давать  показания.  А  покойницей  занимается  уже
половина Виланова, обойдутся без нас.
   Баська молчала, только согласно кивнула. Мы не обменялись ни  словом,
пока не выехали на Вислостраду.
   -  Как  она  ухитрилась  стащить  у  тебя  шаль  и  шляпу?  -  мрачно
поинтересовалась  я.  -  И   вообще   где   тебя   носило?   Явилась   с
противоположной стороны.
   - Я и сама стараюсь вспомнить, где была и что  делала,  -  задумалась
Баська. - Летала как заведенная туда-сюда - ведь на шее остались и дети,
и тетка. Всякий раз надеялась, что последний раз, и  шляпу  не  снимала.
Тетка задремала, я повела детей укладывать спать и тут  все  оставила  у
тетки - хотела вернуться, поскольку Зоськи не было...
   - Какой Зоськи?
   - Теткиной дочери. Двоюродной сестры Павла. Уложила  детей,  как  раз
пришли их родители. Мы поговорили всего с  минуту,  я  и  так  опоздала,
думала,  небось  ждешь,  может,  встречу   тебя   по   дороге.   Вот   и
встретились...
   События  понемногу  укладывались  в  цельную  картину.  Преступник  в
машине, конечно, подкарауливал Баську. Настроился на  фигуру  в  большой
шляпе и просто не обратил внимания, когда в последний раз она  прошла  с
детьми  без  головного  убора,  без  шали...  Засветло  не  решался   на
бандитский наезд, наверняка еще было людно; последний раз  видел,  когда
направлялась к тетке, и ждал ее оттуда. Путь от тетки только один  -  по
тропинке через пригорок...
   - Зоська  уже  вернулась,  -  продолжала  Баська.  -  Тетка  говорит,
полоумная влезла в окно и разбудила ее. Надела мою  шляпу,  лежавшую  на
столе, ни капельки не смутилась тетки, погрозила ей метлой и ушла  через
дверь. Тетка разнервничалась, да ничего не могла поделать - двинугься не
в состоянии.
   - Эта помешанная бабка спасла тебе жизнь...
   Баська помолчала.
   - Пожалуй, да, - признала она неуверенно. - Бог  с  ней,  со  шляпой,
спаси, господь, бабкину душу... Послушай... Ты  вроде  сказала,  знаешь,
мол, кто был в машине. В самом деле знаешь или привиделось?
   - Конечно,  знаю.  И  мне  это  здорово  не  нравится.  Боюсь,  шутки
кончились, пора все рассказать майору.
   - Может, сначала мне? - разнервничалась Баська.  -  В  конце  концов,
меня это касается или нет?
   Я молчала до Гагарина. Свернула направо, на непроезжую часть улицы, и
остановилась. Я злилась, дело, похоже, окончательно запуталось, и только
Баська могла кое-что объяснить. Если впредь будет валять дурака, начхать
мне на всякую дружбу.
   - Касается тебя, - сердилась я. - И ох как близко тебя коснется, если
не перестанешь быть идиоткой! Не беспокойся - рано или  поздно  он  тебя
пришибет. Одного не пойму, почему?
   - Боже мой, да о ком ты?
   - О владельце тачки, задавившей вашу полоумную. Я эту машину знаю уже
давно. Рассмотрела ее неплохо и сегодня - мой фонарь работает что  надо,
а машина не перекрашена: все та же  суриковая  блямба  на  левом  заднем
крыле.
   - Какая машина?
   - Старый зеленый "пежо-404".
   - Чей?
   - Не знаешь чей? Мне казалось, ты знаешь...
   - Не терзай меня, ради бога! Чей?!
   Я заколебалась, потом с трудом выдавила:
   - Гавела, конечно.
   Баська  в  немом  изумлении,  словно  громом  пораженная,  замерла  с
открытым ртом, потом подскочила и плюхнулась опять на место.  Уставилась
на меня круглыми глазами.
   - Только, ради бога, не падай в обморок, - съязвила я. - Еще этого не
хватало...
   Наконец Баська тихо и хрипло выговорила:
   - Ты уверена?.. Хочешь сказать, Гавел?.. Господи Иисусе, ты уверена?!
   - Второго такого зеленого "пежо" с блямбой на заднем крыле нет. Гавел
на нем лет шесть гонял, в последнее время "мерседес" завел, а "пежо"  не
продал, я сама в гараже его видела всего несколько  месяцев  назад.  Так
вот, Гавел тебя задавил, и я хочу наконец узнать степень его участия  во
всей этой сумасшедшей антрепризе.
   Баська закурила  трясущимися  руками.  Оглушенная,  подавленная,  она
отчаянно пыталась хоть капельку прийти в себя.
   - Гад, - прохрипела она. - И кретин. Нет, у меня просто слов  нет!  В
жизни бы в голову не пришло... Я думала... Нет, я и близко не  думала...
Из мести, что ли? Ну и скот... Так мне и надо, о боже, понятия не  имею,
что теперь делать...
   - Информация, прямо скажем,  не  ахти  какая  понятная...  Постарайся
излагать членораздельно. Ну так что, вышла крутая заваруха?
   - Ага. Еще какая!
   - И, по-моему, ты в центре всей кутеръмы.