Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
260 -
261 -
262 -
263 -
264 -
265 -
266 -
267 -
268 -
269 -
270 -
271 -
272 -
273 -
274 -
275 -
276 -
277 -
278 -
279 -
280 -
281 -
282 -
283 -
284 -
285 -
286 -
287 -
288 -
289 -
290 -
291 -
292 -
293 -
294 -
295 -
296 -
297 -
298 -
299 -
300 -
301 -
302 -
303 -
304 -
305 -
306 -
307 -
308 -
309 -
310 -
311 -
312 -
313 -
314 -
315 -
316 -
317 -
318 -
319 -
320 -
321 -
322 -
323 -
324 -
325 -
326 -
327 -
328 -
329 -
330 -
331 -
332 -
333 -
334 -
335 -
336 -
337 -
338 -
339 -
340 -
341 -
342 -
343 -
344 -
345 -
346 -
347 -
348 -
349 -
350 -
351 -
352 -
353 -
354 -
355 -
356 -
357 -
358 -
359 -
360 -
361 -
362 -
363 -
364 -
365 -
366 -
367 -
368 -
369 -
370 -
371 -
372 -
373 -
374 -
375 -
376 -
377 -
378 -
379 -
380 -
381 -
382 -
383 -
384 -
385 -
386 -
387 -
388 -
389 -
390 -
391 -
392 -
393 -
394 -
395 -
396 -
397 -
398 -
399 -
400 -
401 -
402 -
403 -
404 -
405 -
406 -
407 -
408 -
409 -
410 -
411 -
412 -
413 -
414 -
415 -
416 -
417 -
418 -
419 -
420 -
421 -
422 -
423 -
424 -
425 -
426 -
427 -
428 -
429 -
430 -
431 -
432 -
433 -
434 -
435 -
436 -
437 -
438 -
439 -
440 -
441 -
442 -
443 -
444 -
445 -
446 -
447 -
448 -
449 -
450 -
451 -
452 -
453 -
454 -
455 -
456 -
457 -
458 -
459 -
460 -
461 -
462 -
463 -
464 -
465 -
466 -
467 -
468 -
469 -
470 -
471 -
472 -
473 -
474 -
475 -
476 -
477 -
478 -
479 -
480 -
481 -
482 -
483 -
484 -
485 -
486 -
487 -
488 -
489 -
490 -
491 -
492 -
493 -
494 -
495 -
496 -
497 -
498 -
499 -
500 -
501 -
502 -
503 -
504 -
505 -
506 -
507 -
508 -
509 -
510 -
511 -
512 -
513 -
514 -
515 -
516 -
517 -
518 -
519 -
520 -
521 -
522 -
523 -
524 -
525 -
526 -
527 -
528 -
529 -
530 -
531 -
532 -
533 -
534 -
535 -
536 -
537 -
538 -
признаться, что доску я одолжила приятелю сына и даже сама
отвезла его с ней на машине к дому приятеля. Матеуш схватился за голову.
- Ну что ты так переживаешь? Ведь нет же никакой уверенности, что
"Цыганка" именно в той доске.
- Даже если нет уверенности, забери доску у того приятеля. Если бы ты
видела, как Гатя искала свою "Цыганку", ты бы тоже переживала.
Его волнение передалось мне. Матеуш прав. Из-за пустяка Гатя не стала
бы разорять квартиру. Только вот не находилось никакого объяснения, кому
понадобилось пойти на такие ухищрения, чтобы спрятать портрет. Может, он
и в самом деле представляет немалую художественную ценность, и тогда
Матеуш просто по долгу службы обязан его разыскать.
И тут на меня снизошло озарение. Я вдруг вспомнила все непонятные
вещи, которые года два назад происходили в моей квартире после того, как
я принесла домой проклятую доску. Вскрикнув "Езус-Мария", я взмахнула
руками и уронила коробок спичек в свою чашку с кофе.
Матеуш по-своему воспринял мой отчаянный жест.
- Не расстраивайся, у меня есть еще кофе. И когда я, не в силах
вымолвить слова, лишь
Покачала головой, поспешил заверить, что и спички у него тоже есть.
- Да нет же, погоди! Ты прав, дело в доске! Это не Гатя! - бессвязно
выкрикивала я.
Зная мой темперамент, Матеуш дал время мне прийти в себя. Выловив
коробок спичек, он принес мне свежий кофе, новый коробок спичек,
поставил все это на столик передо мной и только тогда потребовал
объяснений.
Я рассказала ему обо всех непонятных, загадочных событиях в моей
квартире, и теперь, в свете последних данных, многое стало мне понятным.
Кто-то видел, как я покидала Гатину квартиру, держа в объятиях доску.
Кто-то принялся шарить в моей квартире - не сразу, года через четыре
после отъезда Гати, наверное, раньше мой младший сын больше внимания
уделял ключам, и этого таинственного незнакомца интересовали доски, ну
конечно же, только теперь я это поняла! Марки лежали на табуретке - на
доске! За моей икебаной на стене висела толстая древесностружечная
плита! На шкафу лежала большая чертежная доска!
Матеуш с огромным вниманием выслушал мой рассказ. Особый интерес он
проявил к взломщику, на которого свалилась со шкафа мраморная плитка.
- Ты уверена, что никогда раньше не видела этого человека?
- Совершенно уверена. Ни раньше, ни после. Матеуш подумал и спросил:
- Ас Мундей ты была знакома?
- С каким Мундей?
- С Гатиным братом.
- Нет, он уже успел сбежать.
- И тот человек не похож ни на одного из Га-тиных приятелей? Ведь ты
же бывала в ее доме. А у них с Мундей приятели, как правило, были общие.
- Да нет же, говорю, не встречала я его. Матеуш подошел к куче
фотографий, вывалившихся из ящиков письменного стола, и принес мне целую
охапку. Мы стали их рассматривать. Наконец на одной из них Матеуш нашел
Мундю, Гатиного брата. На фотографии он был снят в большой компании, за
столом, на террасе загородного дома.
- Вот это Мундя, - ткнул Матеуш в одного из них.
Я потребовала лупу и, когда после долгих поисков Матеуш разыскал и
принес ее мне, внимательно рассмотрела Мундю.
- Знаешь, и лицом он мне тоже не нравится, - заявила я. - Нет, это не
тот взломщик.
- А других ты рассмотрела? С помощью лупы я рассмотрела всех
присутствующих на террасе.
- Нет, моего недобитка здесь нет.
- Знаешь что, - вдруг очень серьезным голосом предложил мне Матеуш, -
возьми-ка ты себе эту фотографию. Кто знает, может, один из них и
встретится на твоем жизненном пути.
- Так ведь все эти люди теперь, как минимум, стали старше на десять
лет.
- Ничего, может, они не очень изменились. Что же касается доски,
думаю, ты сама понимаешь, вокруг нее все вертится, и тебе обязательно
надо ее получить обратно...
Если бы я знала, сколько мне придется намучиться с этой проклятой
доской, ни за что бы с ней не связывалась!
Неприятности начались с самого начала. Оказалось, что приятель моего
сына, некий Клекот, съехал с квартиры, а куда - неизвестно. А поскольку
он и с работы уволился, сын не мог его найти. На прежней квартире он не
был прописан, о чем я лично узнала, когда явилась в администрацию за
новым адресом бывшего жильца. Прописана там была сестра Клекота с мужем
и ребенком. Их новый адрес мне дали.
Поехала я к ним на Урсынов. Никогда не была в этом районе Варшавы, с
трудом нашла дом. И говорить с сестрой Клекота было очень трудно. Нет,
молодая женщина была общительна и словоохотлива, но ее трехлетний
сынишка не переставая дул в свою новую жестяную трубу, что весьма
затрудняло общение с его мамой. С трудом мы докричались друг до друга.
Выяснилось, что ее брат здесь с ними не живет, отсюда ему далеко до его
новой работы. Где живет, сестра не знала, и где работает, не знала тоже.
Кажется, на комбинате "Варшава", а может, "Жерань" или еще где.
- Убью тебя, - в отчаянии пригрозила я сыну. - В конце концов, кто у
меня выпросил эту доску? Делай что хочешь, но разыщи своего Клекота!
- Не могу я все время отпрашиваться с работы! - возмутился ребенок. -
Придется побегать по отделам кадров. А отпуск на розыски Клекота мне не
дадут. Я уже расспрашивал парней, никто не знает. У меня палец болит,
столько кручу телефон! Позвони ты.
Я открыла было рот, чтобы дать достойный ответ этому паршивцу, но
вовремя вспомнила, что родители должны расплачиваться за недостатки в
воспитании детей.
По телефону узнать ничего не удалось, пришлось съездить и на комбинат
"Варшава", и в "Жерань". Клекот там нигде не фигурировал. Посовещавшись
с сыном, мы наметили другие родственные предприятия, и в отделе кадров
одного из них мне наконец посчастливилось.
Среди дамского персонала в отделе кадров этого завода выделялся, как
единственный орешек в булке, сотрудник мужского пола, чрезвычайно
услужливый и разговорчивый. Услышав, о ком я спрашиваю завкадрами, он
сорвался со своего места и бросился к нам с криком:
- Клекот! Я его знаю! Он работает у нас! А вы его родственница?
На всякий случай я ответила уклончиво, давая понять, что почти
родственница.
- Ах, как мне неприятно! - выкрикивал неугомонный кадровик. - Ах, как
пани не повезло! Только умоляю вас - пожалуйста, не волнуйтесь.
Я испугалась:
- Езус-Мария! Он умер?
- Да нет, нет, говорят, ему уже лучше! Попал под грузовик, но
выкарабкается, верьте мне, выкарабкается.
Узнав, что пострадавший Клекот находится в отделении травматической
хирургии в больнице на Белянах, я немедленно отправилась туда. Больница
мне знакомая, и у, меня даже давно был разработан метод, как проникать к
больным, не дожидаясь дня посещений. Сын, с которым я созвонилась, ждал
меня у входа.
Нужную нам палату на четвертом этаже мы нашли легко. Кадровик сказал
- Клекот лежит у самого окна, справа. Надо же, какие бывают кадровики!
Палата оказалась на шесть человек, все койки были заняты. Мы с сыном
робко прошли через всю палату к окну и, обескураженные, остановились у
койки справа.
- Это он? - шепотом спросила я.
- А мне откуда знать? - обиженно шепнул в ответ сын. - Я ведь не
Святой Дух!
И в самом деле, вряд ли родная мать могла бы узнать сына в лежащей на
кровати фигуре. Нога на вытяжке - это еще мелочи. Ногу как раз можно
было различить, все же остальное было так замотано бинтами, что
представляло один большой снежный монолит.
Возможно, для дыхания где-то в районе носа оставлена дырка. И все.
Как тут определить, что это за человек и что он сейчас делает? Может,
как раз спит?
Толкнув сына в бок, я прошептала:
- Скажи ему что-нибудь! Спроси, это он?
- Эй, привет! - неуверенно произнес сын. - Ты Клекот?
Белая глыба вроде немного пошевелилась. Оказывается, для рта тоже
оставлено отверстие, потому что оттуда прошуршало с явным любопытством:
- Привет, а кто там?
- Я, - ответил сын. - Скажи, ты Клекот или нет, а то тебя не узнаешь.
- Ясно, Клекот, - возмущенно отозвалась глыба, - а что?
- Это же надо, как тебя угораздило! - посочувствовал сын. - А где ты
сейчас живешь?
- На Коженевского. Слушай, а ты кто? Что-то я никак не признаю.
- Роберт я.
- Какой Роберт? Не знаю я никакого Роберта.
- Да ты что, память отшибло? Роберт я, ты меня знаешь.
- Чтоб мне лопнуть... А откуда я тебя знаю?
- Нешто я помню? - возмутился сын. - Со школы еще. А потом, года два
назад, мы с тобой еще вместе халтуру делали. Ну, вспомнил?
Глыба долго молча вспоминала, потом прошуршала:
- Первый раз слышу. Что за халтура?
- Ну, для ресторана в мотеле, мы с тобой оба там вкалывали.
Вспомнил?
Глыба опять посомневалась, потом решительно заявила:
- В жизни никогда такого не делал!
- Совсем память потерял! - разозлился сын. - Слушай, а может, это не
ты? Ты Клекот?
- Да Клекот я!
По фамилии Марцысяк? А зовут тебя Анджей?
- Какой Марцысяк? - уже громким голосом произнес больной. - Фамилия
моя Клекот, а никакого Анджея Марцысяка я не знаю!
- Да нет же! - настаивал сын. - Ты Клекот Марцысяк, а зовут тебя
Анджей!
- А пошел ты! - совсем разозлился больной. - Я лучше тебя знаю, как
меня зовут!
В полном молчании и с большим интересом слушали этот захватывающий
диалог остальные пятеро пострадавших. Я тронула Роберта за плечо.
- Извините нас, проше пана, - громко обратилась я к белой глыбе. -
Произошла ошибка, мы приняли вас за другого. Разрешите пожелать вам
скорейшего выздоровления и...
- А это кто там еще? - рассвирепела глыба. - Что за холера, какие-то
посторонние повадились ходить...
Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, я повернулась и выбежала из
палаты. Роберт догнал меня на лестнице.
- Мать, это не он, - открыл сын Америку.
- Нет, я все-таки тебя убью! - только и могла я произнести. - Так как
же зовут твоего Клекота?
- Какого Клекота?
- Боже, дай мне терпения! Не этого же, а того, твоего! Которого мы
ищем!
- А, того. Ты ведь слышала - Марцысяк.
- А я бегаю по учреждениям и спрашиваю про Клекота! Чтоб тебе
лопнуть!
- Я думал, ты знаешь, Клекот - это прозвище.
- Откуда мне знать? Только и слышу - Клекот, Клекот, я решила, что
это фамилия. Откуда вообще взялось такое прозвище - Клекот?
- А я знаю? Так его с детства прозвали. Да ты не сердись, я думал, ты
знаешь. А ты, значит, спрашивала его в кадрах как Клекота?
Никогда в жизни я не была так близка к тому, чтобы стать убийцей
собственного сына. А Роберт вечером рассказал все старшему брату, чтобы
и он порадовался, и я слышала, как оба моих сына в своей комнате
покатывались от смеха.
Пришлось еще раз нанести визит сестре нашего Клекота, и я заставила
Роберта сопровождать меня.
На сей раз милое дитя бегало по квартире с машинкой на палочке.
Машинка издавала из себя звуки, которым жестяная дудочка и в подметки не
годилась. Тут уж всякий разговор с мамой ребенка исключался. Грохот на
мгновения стихал, когда дитя убегало в прихожую, но эти мгновения были
слишком краткими, мне удалось лишь выяснить, что сестра Клекота что-то
слышала о чертежной доске и что с этой доской что-то случилось. В голове
не только вертелись, но и крепли преступные мысли относительно того, что
некоторых сыновей таки следует убивать.
И вдруг воцарилась тишина. Мы обе судорожно дернулись и поспешили в
прихожую. Мой сын что-то делал с Машинкой, а сын сестры Клекота, разинув
рот от любопытства, не сводил глаз с его рук.
- Теперь я все поняла, - с горечью сказала сестра Клекота. - Эти
игрушки мальчику дарит моя подружка, у которой нет своих детей. Она
хотела выйти замуж за моего мужа. Мне ее жаль, и я решила - вынесу все!
- Но у ребенка от этого может испортиться слух, - посочувствовала я.
- Вы так думаете?
- Тут и думать нечего, такие децибелы даром не проходят.
- Не знаю, что и делать, - засомневалась сестра Клекота.
На меня снизошло вдохновение:
- Сделайте так. Громогласные игрушки отберите у ребенка и спрячьте.
Давайте ему играть только тогда, когда ваша приятельница приходит в
гости.
Сестра Клекота просияла, идея пришлась ей по душе.
- Ну, в таком случае я вам признаюсь, - сказала она. - Доска у меня в
кухне. Правда, я не уверена, что ваша или брата, но на ней исключительно
удобно раскатывать тесто. Не хотелось бы с ней расставаться, но раз она
вам так нужна...
Я полностью разделяла мнение женщины относительно пригодности доски в
этой новой функции, заверив ее, что и сама неоднократно использовала ее
не по назначению и не высказала претензий. Ободренная моей реакцией,
сестра Клекота провела меня в кухню. Доска как раз использовалась в ее
новой функции, и я с ходу определила - это не та. На всякий случай я все
же осмотрела ее снизу, но никаких следов переделки не обнаружила.
- Это доска вашего брата, - сказала я. - Но, может, вы вспомните, что
стало с моей?
Оба наших сына по уши были заняты раскручиванием машинки, разговору
ничто не мешало. Сестра Клекота нежно погладила доску.
- А я уже испугалась, что вы ее у меня заберете. Знаю, конечно. Когда
мы собирались переезжать, много было хлопот с перевозом вещей. И когда
обнаружилось, что у брата две чертежные доски, мы решили, одна лишняя.
Эту я взяла, брата как раз не было дома, пришлось самой паковаться, ну я
и отдала вторую соседу, тому, что жил с нами на одной лестничной
площадке.
- А кто он?
- Вроде инженер. Нет, архитектор, вспомнила! Еще помогал мне паковать
вещи. Я спросила, не нужна ли ему доска. Сказал - возьму, пригодится. Вы
не подумайте, я знала, что она чужая, и предупредила соседа, если хозяин
объявится - придется отдать. Человек он порядочный, отдаст обязательно.
Хотите, я ему записку напишу?
От записки я отказалась, Тадеуш мне и так отдаст, если доска у него.
Я. поспешила убраться из квартиры сестры Клекота, ибо вдруг опять
возобновился адский шум игрушечной машинки.
Нагнав меня на лестнице, Роберт поделился впечатлениями:
- Знаешь, мать, если бы у нас настоящие машины делали так добротно,
как игрушечные, автосервис остался бы без работы. Сколько я намучился,
пытаясь испортить это свинство, ты не представляешь! И все без толку,
сама видишь. Теперь куда?
К Тадеушу мы добрались без приключений и застали его дома.
- Да, доска у меня, - сразу признался он. - Меня предупредили, что
чужая. Выходит, твоя?
- Нет, Гатина.
- И она только теперь о ней вспомнила? А где сейчас вообще эта Гатя?
- В Африке. Но возможно, уже и в другом месте.
- И что же, решила вернуться?
- Нет, похоже, вообще не собирается возвращаться.
- Родину предала, - осудил Гатю Тадеуш. - Такая недостойна доски. Не
знаю, стоит ли ее отдавать...
- Ты что, ставишь меня с Гатей на одну доску? - возмутилась я. - Ведь
ты ее мне отдаешь, не Гате, а я ничего не предавала.
- А, ты - другое дело. Просто я протестую против экспорта досок, в
последнее время их невозможно стало достать. Хорошо, пошли, посмотрим,
что у меня на ней приколото.
Вместе с Тадеушем мы осмотрели доску. В глаза бросилась привинченная
сбоку бирка с надписью:
"Проектное бюро министерства здравоохранения". Точно, это Гатина
доска.
Тадеуш тоже обратил внимание на бирку и сделал правильный вывод:
- Выходит, доску Гатя свистнула с места работы. На твоем месте я бы
не стал афишировать этого обстоятельства.
Я заверила его, что не собираюсь афишировать, и попросила позволения
позвонить.
- Слушай, Матеуш, - взволнованно сказала я в трубку, - хорошо, что
застала тебя дома. Доска у меня. Я ее нашла! Сейчас привезу.
Матеуш как-то вяло прореагировал на сенсационное сообщение, бормотал
что-то маловразумительное, пытался отговорить меня от немедленного
приезда к нему, выклянчил отсрочку хотя бы в полчаса, а когда я
набросилась на него с бранью, только простонал:
- Надо же иметь хоть чуточку такта! Будь человеком!
Проявляя тактичность, мне пришлось поколесить с доской по городу,
приехала я к Матеушу только через час. Вместе с ним мы внимательно
изучили доску и ничего необычного в ней не обнаружили. Доска как доска,
немного подержанная, но обычная, чертежная. Камень свалился у меня с
сердца.
- Теперь можешь успокоиться, заявила я, отбирая у Матеуша лупу. -
Видишь бирку - "Проектное бюро министерства здравоохранения"? Гатя как
раз там работала перед отъездом, оттуда и стибрила доску. И моя совесть
теперь чиста, раз доска государственная, я имею на нее такое же право,
что и Гатя, и забираю ее себе. Хотя нет, пускай остается у тебя, на
всякий случай...
Тяжело вздохнув, Матеуш прислонил доску к стене.
- Выходит, "Цыганка" пропала. А из-за этой чертовой доски ты мне
такую девушку спугнула...
Следующие четыре года моей жизни прошли спокойно. Спокойно,
разумеется, лишь в том, что касается отношений с Гатей. На самом же деле
на меня валились тысячи всевозможных проблем, про Гатю с ее проблемами я
начисто забыла. С Матеушем виделись редко, каждый был занят собой, к
тому же не совпадало наше пребывание в стране, то он выезжал за границу,
то я. И когда после длительного перерыва опять услышала его голос по
телефону, немало удивилась. При этом сердце мое не екнуло в злом
предчувствии, я просто обрадовалась, что слышу его.
- Я переезжаю, - объявил Матеуш. - На новую квартиру. Так что у тебя
последняя возможность побывать в Гатиных апартаментах.
- А что, надо побывать? - осторожно поинтересовалась я.
- Приглашаю тебя. И советую воспользоваться приглашением, не
пожалеешь.
Я подумала - наверное, устраивает отвальную, а таких сборищ я не
любила и на всякий случай спросила, на сколько персон планируется прием.
- На две, - был ответ. - Только ты и я. Очень советую приехать.
Это было уже интересно.
- И когда же мне приехать?
- Лучше всего немедленно.
Квартира Гати опять выглядела необычно, но по-другому. Свалка была
устроена только в одной комнате, все же остальные поражали пустотой. В
них сиротливо жались к стенам лишь несколько отдельных предметов
меблировки. Видимо, я застала конечную фазу переезда.
- Ну? - от порога бросила я.
Взяв меня за руку, Матеуш провел в коридорчик перед кухней. В
коридорчике у раскрытого встроенного шкафа стоял стул.
- Влезай на него, приказал Матеуш. Я послушно влезла.
- Что видишь? - спросил Матеуш.
- Пустой шкаф, ответила я. - А что нужно увидеть?
Матеуш немного растерялся, потом стукнул себя по лбу.
- Ну конечно же, я забыл, что ты ниже меня ростом! Подожди минутку.
Он кинулся в комнату, я крикнула ему вслед:
- А мне так и стоять на стуле?
- Нет, если хочешь, пока можешь слезть. Из комнаты Матеуш принес три
толстых тома энциклопедии, смерил меня внимательным взглядом и два
положил на стул один на другой.
- Ну, теперь снова влезай!
- Ты что, спятил? - возмутилась я. - Стул и без того шатается, а тут
еще книжки разъезжаются. Ты пригласил меня для того, чтобы я сломала
Себе ногу? Или руку?
- Ничего с тобой не случится, я подержу стул.
Да влезай же!
Пришлось взобраться на два тома энциклопедии. Они вроде не
разъезжались, но на всякий случай я схватилась рукой за полку в шкафу.
- Ну, что теперь видишь? - взволнованно допытывался Матеуш.
- То же самое - пустой шкаф. А что я должна увидеть? Скелет или нечто
сверхъестественное?
- Не остри, отвечай, что видишь. Ведь должна же ты что-то там
увидеть!
Прямо на уровне моих глаз я видела полку, покрытую клеенкой. Верхнюю
полку шкафа, совершенно пустую.