привести
квартиру в более или менее приемлемый вид. Начать, ясное дело,  с  того,
чтобы повыбрасывать как можно больше хлама.
   Я  прошла  в  кухню.  С  нее  и  начну  расчистку  квартиры.  Большая
просторная кухня буквально тонула под  нагромождениями  старого  тряпья,
ненужного  барахла  и  хлама,  закопченных  и   обгоревших   горшков   и
сковородок, кастрюль с остатками закаменевшей пищи, банок с прокисшим  и
заплесневелым содержимым. Разумеется, проще всего было все это собрать в
кучу и вынести на помойку,  но  поступить  так  я  не  могла.  Следовало
внимательно просмотреть каждую  тряпку,  каждый  горшок.  Знала  я  свою
тетку,  знала,  что  обнаруженные  полицией   деньги   и   драгоценности
составляли лишь небольшую часть припрятанных ею ценностей. А прятала она
их в самых невероятных местах. Плюнула бы я на них  и  выбросила  все  к
черту, если бы речь шла лишь о моем собственном будущем, в теперешних же
обстоятельствах я просто обязана была  подумать  о  Бартеке.  С  помощью
денег, возможно, удалось бы кое-чего добиться, да и о  нашем  совместном
будущем следовало подумать. О наших детях. А я очень хотела иметь  детей
и обеспечить им безбедную жизнь. Нашим  с  Бартском  детям!  Зная  меня,
тетка на том свете наверняка потирает руки от радости, предвкушая, как я
но свойственному мне отношению к ценностям выброшу  их  на  помойку.  Не
дождется! Не выброшу, все здесь обыщу! Не доставлю ей такого посмертного
удовольствия.
   Уж как она умудрилась это сделать -  не  знаю,  но  в  очень  старом,
непочатом, в фабричной  упаковке  пакете  муки  старуха  спрятала  шесть
"свинок", золотые старинные пятирублевые монеты. Кроме "свинок" в пакете
находилось множество червей и той  моли,  которая  заводится  в  пищевых
отходах. Теперь  она  разлетелась  у  меня  по  всей  кухне.  Отчаявшись
справиться с насекомыми, я решила  отложить  это  дело  до  капитального
ремонта, а пока занялась старой посудой, уж ее-то можно повыбрасывать не
глядя. Вытащила все старые горшки и  кастрюли,  покореженные  сковороды,
дырявые  миски,  щербатые  тарелки,  сложила  в  кучу,  намереваясь  это
немедленно оттащить на помойку. И уже стала заталкивать их в сумку,  как
меня словно что  кольнуло.  Вытряхнув  уже  уложенные,  снова  принялась
складывать, предварительно внимательно оглядывая со всех  сторон  каждую
вещь.
   К днищу одного  из  старых  горшков  оказался  приклеен  целлофановый
пакетик, а в нем - золотой браслет из тонкой чеканки изящных звеньев. На
крохотной пластинке выгравировано: "Моей дорогой Аночке - Тадеуш".
   Милостивый боже! Анна и Тадеуш! Мама и отец...
   Сколько просидела я над браслетом, прижав его  к  лицу,  -  не  знаю.
Перецеловала каждую пластиночку. Может, смешно  и  глупо,  но  ведь  его
носила моя мать...
   Теперь я принялась тщательно просматривать  каждый  предмет.  Черт  с
ними, с ценностями, но ведь  могут  попасться  и  вот  такие  совершенно
бесценные предметы, память о родителях. Из книги, которую мама  подарила
отцу, тетка  вырвала  страницу  с  дарственной  надписью.  Я  успела  ее
прочесть, на  следующий  день  от  странички  остались  лишь  обгоревшие
клочки. С маниакальным наслаждением уничтожала старая  ведьма  все,  что
осталось от моих родителей, стремясь уничтожить и саму память о  них.  А
вот драгоценностей не уничтожила, видно,  не  поднялась  рука  у  старой
скряги. Хотя, кто знает, может, у нее был и другой  какой  расчет?  Ясно
одно: мне они никогда не были бы возвращены.
   Как никогда не собиралась возвратить мне и сберкнижки. Обнаружив  их,
я просто глазам своим не поверила. А обнаружила их в  старой  матерчатой
торбе, битком набитой драными чулками и прочим вонючим тряпьем. Работала
я в перчатках, и все равно с трудом заставила  себя  взять  в  руки  эту
торбу. Вывалив на пол кучей ее  содержимое,  я  принялась  ворошить  его
щипцами, которыми вынимают из бака  прокипяченное  белье.  На  дне  кучи
обнаружились две сберегательные книжки на мое  имя.  Судя  по  дате,  их
открыла моя бабушка незадолго до смерти.  Вклад  на  колоссальную  сумму
более двух миллиардов злотых!
   Господи,  а  мы  с  Бартском  столько  настрадались  из-за   каких-то
несчастных восьмидесяти миллионов. Много чего произошло в  нашей  стране
за истекшие двадцать с лишним лет, инфляция,  перерасчет,  но  наверняка
набежали огромные проценты. На последней страничке одной из книжек  была
доверенность на тетку. Почему она не прикоснулась к деньгам? Почему  она
не сняла их с книжек  и  не  припрятала  по  своему  обыкновению?  Опять
какой-то тайный расчет? Или просто жаль было лишаться процентов?
   Как хорошо, что теперь у меня есть эти деньги!
   Очень облегчат жизнь. Хватит на все:  привести  в  порядок  квартиру,
закончить учебу, не думать о хлебе насущном, не надрываться над срочными
заказами, путешествовать по свету... Как умно поступила моя бабушка!
   Теперь я простила ей ужасное решение поручить меня  своей  сестре.  С
той самой минуты, когда пани Крыся рассказала мне все, я никак не  могла
понять такого решения и простить его. Ведь не могла же бабушка не  знать
своей сестры! Лучше бы бросила меня на произвол судьбы...  Ладно,  пусть
детство и молодость загублены, теперь я простила бабушке все,  благодаря
этой находке оставшуюся часть  своей  жизни  я  проживу  безбедно.  И  я
мысленно попросила у бабушки прощения за то, что упрекала ее.
   Придя в  себя  после  очередной  находки,  я  вернулась  к  наведению
порядка. Хорошо хоть в квартире не было тараканов. Вот уж  поистине  нет
худа без добра!  При  теткиной  "аккуратности"  квартиру  бы  заполонили
тараканы, в этой грязи им просто раздолье. Однако теткин бзик  на  почве
мухоморов в данном случае обернулся для меня просто  благодеянием,  ведь
отраву тетка испытывала на всяких домашних  паразитах.  Правда,  вонь  в
квартире страшная, ну да постепенно выветрится.
   Хорошо,  что  лифт  работал,  иначе  мне  пришлось   бы   набегаться,
выбрасывая на помойку тонны всевозможного хлама и мусора.
   К вечеру я  успела  очистить  всего-навсего  два  кухонных  шкафчика.
Ничего удивительного, раз уж я решила  искать  тщательно  и  осматривать
буквально все. Вот пришлось высыпать из бумажных  пакетов  и  матерчатых
мешочков крупу, муку и  прочие  сыпучие  субстанции  -  упомянутая  моль
летала но .кухне уже целыми тучами, вот и  пришлось  ложкой  на  длинном
черенке вычерпывать из стеклянных банок какие-то  прокисшие  маринады  и
пузырящиеся варенья и повидла. В куче того,  что  некогда  было  ячневой
крупой, я обнаружила кольцо:  крупный  брильянт  в  окружении  маленьких
сапфирчиков. У мамы были голубые глаза...
   Сердце переполняла радость. Не удалось тетке перехитрить меня!  Очень
хотелось поделиться  своими  открытиями  с  Бартеком.  Собрав  очередную
порцию грязных  банок  и  набив  очередную  сумку  протухшими  червивыми
крупами, чтобы  выбросить  их  на  помойку,  я  со  всей  этой  тяжестью
спустилась на лифте. В холле, у  стены  с  почтовыми  ящиками,  какой-то
мужчина занимался починкой велосипеда. Жильцов нашего дома я в  принципе
знала, хотя бы внешне, а этот  был  явно  чужой.  С  какой  стати  вдруг
посторонний мужчина занимается своим велосипедом в нашем холле?..
   Ответ напрашивался сам собой: он торчит тут из-за меня. Или следит за
мной, или ждет, не появится ли Бартек. Если следит за мной, может сидеть
до посинения, мне наплевать. Хотя... Хотя тоже ничего хорошего.  Значит,
мне не поверили?
   Открытие меня встревожило, но не очень. Видимо, переполнявшая все мое
нутро радость покрыла это нутро защитным слоем, не  пропуская  стрессов,
которые  разрушают  нервную  систему.  Что  в  такой  ситуации   следует
предпринять? Понятно, предупредить Бартека. Не выводить их  на  него,  а
запросто могла бы, не обрати внимания на этого, с  велосипедом.  Значит,
надо предупредить по телефону.
   Вернувшись в квартиру, я по очереди  обзвонила  его  отца  и  мать  и
поймала Бартека у матери. Велела ему немедленно отправляться ко  мне  на
Граничную и там затаиться в моей квартире, света не зажигать.
   Очень надеялась: если следят за мной, то на Граничной может  не  быть
наблюдателя и Бартек успеет проскочить в квартиру, пока следят  за  мной
тут. А уж  я  постараюсь  их  задержать.  Их  или  его,  может,  тот,  с
велосипедом, один  приставлен  ко  мне.  Пожалуй,  стоит  отправиться  в
какое-нибудь кафе и посидеть там, притворяясь, что  кого-то  жду.  Потом
сделаю вид, что не дождалась, и вернусь домой на Граничную.
   А утром первая выйду, за  мной  потянется  стража,  и  Бартек  сможет
спокойно покинуть квартиру. Договоримся с ним, как  будем  впредь  вести
себя. Надеюсь, телефон мой еще не прослушивается? Не дай Бог слышали мой
разговор с Бартеком.
   Бартек согласился, но предупредил, что у него ночная работа и  ему  к
десяти вечера надо быть на месте. Надо так надо, сделаем так,  чтобы  из
моего дома он вышел незамеченным.
   Я еще раз спустилась на лифте с мусором. Мужчина в  вестибюле  кончал
ремонтировать  свой  велосипед,  интересно,  чем  он  займется,  если  с
ремонтом покончит, а я еще свою уборку не закончу? Пришлось поторопиться
специально, чтобы не задерживать человека... Когда я выходила  из  дома,
его велосипед стоял уже  готовый.  Он  вышел  следом  за  мной,  сел  на
велосипед и поехал в сторону Пулавской.
   Больше я не стала за ним наблюдать, не надо усложнять ему  работу.  В
кафе шла не оглядываясь.
   В "Мозаике"  села  за  столик  и,  как  было  задумано,  делала  вид,
поглядывая на часы, что кого-то жду. Не дождавшись, через полчаса  вышла
и отправилась домой.
   Бартек в ванной читал газету. Правильно сделал, не  зажигая  света  в
комнатах. Я так и не могла определить, следила ли полиция за мной, но на
всякий случай мы решили  соблюдать  осторожность.  Я  Бартеку  обо  всем
рассказала, показала обнаруженные в теткиной кухне сберкнижки, браслет и
кольцо.
   Странно, что тебя полиция не подозревает  в  убийстве  тетки,  сказал
Бартек, уж у тебя был повод - лучше не придумаешь, не исключено,  он  же
мог стать и смягчающим твою вину обстоятельством. Любимая, сказал он,  у
меня опять хорошо оплачиваемая работа, не  беспокойся,  легальная,  и  я
больше не дам себя облапошить, предприятие  солидное.  Только  вкалывать
приходится по-страшному, но  я  все-таки  попробую  выпросить  выходной,
чтобы  помочь  тебе  с  уборкой  теткиной  квартиры,  нельзя  же   одной
надрываться. Тяжести должен таскать я, а не ты.
   Я успокоила парня, он еще успеет мне помочь, пока я и сама потихоньку
управлюсь, надо все как следует просматривать, прежде чем выбрасывать, а
до ремонта и вовсе еще далеко. Конечно же он мне поможет, ведь это будет
наша общая квартира. А пока, на всякий  случай,  нам  не  следует  часто
встречаться, надо  соблюдать  максимальную  осторожность.  Раз  за  мной
следят, то и  его  могут  засечь.  Я  дала  Бартеку  ключи  от  теткиной
квартиры. Он обрадовался, сказал, я сегодня после  смены  там  пересплю,
ведь копчу рано утром, не будить же родителей  на  рассвете,  а  к  тебе
приходить опасно. Я одобрила этот план, и в самом деле, в квартире тетки
безопасней, пост там не установили, а следят  за  мной,  значит,  здесь,
например, кто-то может его подстерегать, возможно, я  привела  за  собой
хвост. Искать же его на Вилловой вряд ли кому придет в голову. Я  только
предупредила Бартека, что там сущий хлев, правда, уже не  такой  ужасный
запах, потому что немного проветрилось да и  на  ночь  я  оставила  окна
открытыми. Ничего, сказал он, вода там  в  кране  есть?  Вот  и  хороню,
больше мне ничего не требуется.
   Из квартиры  я  выпускала  его,  проявив  максимальную  осторожность.
Убедилась, что на лестничной площадке никого нет, нет никого этажом выше
и ниже, он выскользнул из двери так,  чтобы  нельзя  было  заметить  его
через глазок в двери соседа напротив,  на  лифте  спустился  с  седьмого
этажа.
   Я не сразу отправилась спать, долго еще сидела" рассматривая  браслет
и кольцо моей матери. Единственные ее вещи, которые у меня были, если не
считать фотографий. Она носила эти безделушки, она держала их  в  руках,
любовалась ими...
   Проснулась я среди ночи в холодном ноту и не сразу поняла,  что  меня
разбудило.  Потом  сообразила:  подсознательно  ощущала   нависшую   над
Бартеком опасность, только теперь отчетливо осознала ее.  Как  я  вообще
могла об этом не подумать?! Он вернется измученный и  голодный,  в  доме
тетки - ни крошки  съедобного,  зато  в  кухне  остатки  кофе  и,  самое
страшное, бутылки коньяка. И он может отхлебнуть  из  бутылки,  а  я  не
знаю, не подмешала  ли  туда  тетка  своего  мухомора!  В  буфете  стоит
несколько бутылок, их приносили в свое время  пани  Крыся  и  Райчик.  В
одной из них раствор с мухомором, и я отлично знала, в какой именно, эта
бутылка ничем не отличалась от остальных, полиция не обнаружила яда и не
забрала коньячную бутылку с ним, полиция реквизировала лишь  поллитровку
из-под уксуса, стоявшую  в  кухне  на  полке,  а  коньячные  бутылки  не
тронула. Бартек может отпить глоток, и кто поручится, что не из  той,  с
мухомором?!
   У меня тряслись руки, я никак не могла набрать  номер  на  телефонном
диске, вызывая такси. В своем  проклятом  воображении  я  так  явственно
видела эту сцену, что от ужаса почти теряла сознание. Вот  он  входит  в
квартиру,  смертельно  уставший,  открывает   буфет,   видит   несколько
коньячных бутылок, берется  за  первую  попавшуюся,  наливает  в  рюмку,
выпивает... Может, делает это как раз вот в это мгновение!
   Может, сразу вызвать и "скорую помощь"?
   С трудом удержав себя от второго звонка, я на лифте спустилась  вниз.
Он так медленно полз, что от нетерпения я притопывала ногами.  Выскочила
из подъезда, и как раз подъехала машина такси. Водитель попался хороший,
по ночному городу несся, как на рейде в Монте-Карло.  Еще  по  дороге  я
приготовила деньги, сунула ему в руку,  как  только  затормозил  у  дома
тетки, и как полоумная кинулась в подъезд. Лифт, к счастью, стоял внизу,
опять  тащился,  как  черепаха,  наверняка  по  лестнице  я  бы  быстрее
взбежала.
   Дверь квартиры я  отперла  бесшумно,  когда-то  сама  смазала  замок.
Бартека не было! Я поняла это по отсутствию в прихожей  его  куртки,  он
всегда автоматически, входя в квартиру, вешал ее в прихожей.
   Огромное, ни с чем не сравнимое чувство облегчения!  Значит,  еще  не
пришел, значит, не хлебнул отравы. Скорее, скорее, первым  делом  вылить
эту гадость, сделаю это немедленно, чтобы никогда больше  не  испытывать
такого дикого страха. И кофе  выброшу,  и  остатки  чая,  все  выкину  к
чертям, тетка могла отравить все на свете...
   Где-то, на краю сознания,  мелькнула  мысль,  что  полиция,  по  всей
вероятности, брала пробы продуктов на анализ, иначе вряд ли оставила  бы
их в доме,  но  это  неважно,  плевать  мне  на  их  анализы,  лучше  не
рисковать.
   Немного успокоившись, я сделала шаг к буфету и вдруг остановилась.  В
квартире кто-то был. Не знаю, как я об этом догадалась, не  было  слышно
ни звука. Просто всем  своим  существом  ощутила:  кто-то  скрывается  в
спальне. Бартека не могло быть,  тогда  кто?  Полицейский?  Взломщик?  А
может, теткино привидение?
   Если полицейский, решила я, скажу ему правду об  отраве  в  коньячной
бутылке, скажу, что  внезапно  вспомнила,  приехала,  чтобы  вылить  эту
гадость, как бы кто еще не отравился. И вылью, а сама побыстрее  выскочу
из квартиры  и  перехвачу  Бартека  внизу.  А  если  это  какой  бандит?
Оглядевшись, я схватила первое, что подвернулось под руку: на  будете  в
куче ненужного хлама валялась давным-давно отвалившаяся ножка от кресла.
Лучше бы вооружиться, конечно, массивным подсвечником,  но  он  стоял  в
прихожей на столике. А неизвестный в любой момент может выскочить.
   И тут меня охватило бешенство. Да черт с ним, с этим неизвестным, кем
бы он ни был! Забрался в спальню - пусть там и  сидит,  а  я  примчалась
затем, чтобы вылить отраву, и в первую очередь займусь ею! А  уже  потом
теткиным привидением или грабителем.
   Отложив свое оружие, я повытаскивала из буфета  бутылки  с  коньяком,
поставила их рядком у раковины и принялась за  дело.  Начала  с  той,  в
которой была отрава.
   - Сдурела? - услышала я за спиной  злобный  шепот.  -  Кончай,  6...,
добро переводить!
   Я уже выливала третью бутылку  и  за  бульканьем  не  услышала  звука
шагов. Обернулась.
   Совершенно незнакомый тип.  По  виду  -  явный  громила,  небритый  и
грязный, хоть и довольно смазливый. В руке сжимал тот самый  подсвечник,
из прихожей. Я замерла от неожиданности,  пялилась  на  него,  а  коньяк
продолжал литься из бутылки, пока весь не вытек. Осталась теперь  только
одна полная. Испугалась я, конечно, но этот испуг был ничем по сравнению
с ночным ужасом, когда я дрожала за жизнь Бартека.
   Громила тоже молча смотрел на меня, но теперь в его глазах  появилось
другое выражение. Он хрипло пробормотал:
   - Ну и краля!
   - Как вы сюда... - сердито начала я, но  он  не  дал  мне  закончить.
Подсвечник с грохотом свалился на пол,  громила  накинулся  на  меня  и,
обхватив обеими руками, сделал попытку повалить на пол.
   За те два года, как я ушла от тетки, мне многого удалось добиться.  С
какой-то необыкновенной жадностью старалась я наверстать упущенные годы,
занималась всем, чего лишена была раньше. Научилась плавать и танцевать,
активно занималась спортом - уже неплохо играла в теннис, каждое утро не
ленилась ездить на Служевец, где с шести утра  овладевала  премудростями
верховой езды.  Получила  водительские  права.  Занималась  гимнастикой.
Стала ловкой и сильной, и теперь, в минуту опасности, эти  качества  мне
очень пригодились. Повалить меня на пол он не смог, ноги словно вросли в
пол, а рукой я за что-то ухватилась. Сопротивлялась я яростно и,  улучив
момент, впилась зубами в его руку.  Вскрикнув  от  боли,  негодяй  хотел
стукнуть меня по голове кулаком, но  я  уклонилась,  кулак  лишь  слегка
задел волосы. Протянув руку назад, он схватил одну из опорожненных  мною
бутылок.  Я  последовала  его  примеру  и,  схватив  последнюю   полную,
одновременно изо всей силы ударила его каблуком по коленной чашечке.  От
боли он на секунду выпустил меня, я отскочила к окну. Он  замахнулся  на
меня своей бутылкой, я сделала то же самое. И  опять  опередила  его  на
доли секунды. Моя бутылка оказалась нападающей, его защищалась.  Бутылки
столкнулись  в  воздухе  и  со  звоном  разбились.  На  голову   громилы
посыпались осколки стекла, коньяком залило лицо.
   У меня в кулаке оказалось зажатым горлышко разбившейся бутылки,  и  я
изо всей силы всадила  это  горлышко  ему  в  голову!  Густая  нечесаная
шевелюра  самортизировала  удар,  но  я  все-таки  здорово  его  ранила.
Брызнула кровь.
   С бешеными проклятиями он ринулся на меня,  ярость,  коньяк  и  кровь
заливали его лицо. Ни он, ни я не слышали, как в квартиру вошел  Бартек.
Увидела я его лишь тогда,  когда  громила  отлетел  к  стене.  Удар  был
нанесен с такой силой,  что  кухонная  полка,  в  которую  он  врубился,
свалилась ему на голову. Бартек кинулся ко мне, и это было его  ошибкой:
громила вскочил на ноги, стряхнул с себя  обломки  и  осколки  посуды  и
кинулся к выходу. Бартек бросился за ним.
   Я помчалась следом, крича, чтобы оставил в покое  бандита.  Не  знаю,
послушался бы меня Бартек или нет, но  исход  битвы  решил  сам  бандит,
стремительно сбежав с  поля  боя.  Когда  мы  с  Бартеком  выскочили  на
лестничную площадку, негодяй был уже далеко внизу. Он не топал,  пытался
бежать  бесшумно,  наверное,  был  в   соответствующей   обуви,   но   в
предутренней тишине его шаги гулко разносились в пустом подъезде.
   Заперев дверь, мы с Бартеком вернулись в кухню. Сначала молча глядели
друг на друга, потом Бартек, не снимая куртки, похлопал себя по  карману
и шутливо заметил:
   - Видиш