щинам.
     - Иоанна, прошу тебя, кончай.
     - Могу и кончить, почему нет? А ведь, между нами говоря, Бартек красивее Доминика, хотя мне и трудно оценить, очень мешают кудлы на морде. Но ничего, знаешь, в Древней Армении мужчина без бороды вообще не считался мужчиной. Вот уж у кого были бороды, так бороды! До пояса, черные, лохматые... А он тебя охмуряет сдержанно или страстно?
     Мартуся не сразу ответила, - должно быть, пыталась представить знакомых мужчин в густых черных бородах до пояса.
     - Ну нет, - решила она, - до пояса - это уж чересчур, независимо от цвета. А если уж такая любопытная, так и быть, скажу: ухлестывает он культурно, хоть и неотступно. Сама посуди - если честно, на кой ему был тот пожар? Ведь пожары в его компетенцию не входят, Бартек занимается интерьерами, реквизитом, но никак не стихийными бедствиями. Они по части операторов и монтажников. И при его... скажем так, общей нерасторопности заявиться в монтажную и высидеть с нами несколько часов значило очень много.
     Я сделала вид, что не поняла соавторшу, и невинно заметила:
     - Раз он занимается сценографией твоего сериала, хотел, должно быть, вжиться в атмосферу произведения, проникнуться его духом, да и вообще получше ознакомиться с содержанием будущего шедевра.
     Мартуся пробормотала что-то нечленораздельное. Наверняка ей не понравилась моя интерпретация поведения Бартека, ее душа, травмированная Домиником, жаждала лекарства. Уловив знакомое имя "Крысек", я потребовала разъяснений.
     - Да что тут разъяснять? Его мне только не хватало! Приглашает поехать на отдых в Испанию, вместе с ним и мамочкой...
     - Что ты говоришь! Как трогательно! С твоей мамочкой?
     - Нет, со своей! Купил путевку в качестве подарка ей ко дню рождения, а я буду украшением их отдыха. Звонит каждый день и уже два раза поджидал у моего дома.
     Долгая жизнь, точнее, большой жизненный опыт имеет свои преимущества и недостатки. Мне тут же вспомнился случай из автобиографии, и я не преминула поведать о нем:
     - Знала я одного такого... Мамуля старалась удержать его при себе зубами и когтями. Не могло быть и речи о том, чтобы без маменькиного разрешения встретился с девушкой, приходилось бедняге делать это втайне от старухи, уверяя, что остается на сверхурочные, так старая ведьма звонила ему на работу, проверяла. Бдила похуже жены. Всех девушек сына ненавидела лютой ненавистью, рылась у него в карманах и ящиках стола, выискивая письма и записочки. Его же зарплату изымала, выдавала только на бензин и кофе в буфете. Проверяла показания спидометра...
     - И он, кретин, не дотумкал его подкрутить?
     - Видимо, не дотумкал. Или уж такой честный был.
     - И что, в конце концов он пристукнул драгоценную мамочку?
     - Слушай дальше, - задумчиво продолжала я, вспоминая давно прошедшие времена, дни моей юности. - У этого парня были еще брат и сестра. Брат сбежал в Африку, в ЮАР, хотя и был убежденным противником расизма, а сестра вышла замуж за поляка из Австралии. Ничего подальше не нашли. Думаю, и в космос рады были бы смыться, да не представилось такой возможности. А он, мой приятель, слишком поздно спохватился, когда остался у мамочки один-единственный, не бросишь родительницу на старости лет.
     - И чем дело кончилось?
     - Женился-таки на той самой девушке, с которой втихаря встречался, когда их дочь уже школу кончала, пятнадцать лет ей было. Мамуся, слава богу, к этому времени основательно подряхлела, гангреной осталась, но физические силы уже не те, в восемьдесят лет не могла с прежней въедливостью следить за своим младшеньким. Очень я люблю такие страшные истории.
     - И меня пугаешь. - Марта отхлебнула порядочный глоток. - У нас есть еще?
     - Интересно, как тебе удается не толстеть от пива? - с завистью произнесла я, послушно отправляясь за очередной банкой.
     А Марта думала о своем:
     - Видишь ли, мамуля Крысека делает вид, что обожает меня и мечтает о том, чтобы мы с ее сыночком поженились. Будем жить все вместе в любви и согласии, она отдаст одну комнату в полное наше распоряжение, и мы обе станем заботиться о ее сынуле...
     О, похожие случаи мне тоже известны, о чем я с удовлетворением и поведала Марте, невежливо ее перебив:
     - Мамаши такого сорта на каждом шагу встречаются. Они считают своим долгом регулировать сексуальные контакты молодых, подслушивают ночью, муштруют днем и вообще учат уму-разуму. Знавала я одну дочку, которую слишком опекала мамуся. Зять психанул и поставил молодой жене условие: пусть выбирает - или он, или эта старая вешалка, а если у нее поехала крыша...
     - Как ты сказала? - встрепенулась Марта.
     - Это зять так сказал и добавил: будет вмешиваться в их интимные отношения - или сам уйдет, или пинками выгонит тещу из ее собственного дома, и суд его оправдает. И даже уже начал. При полном попустительстве дочери и даже с ее согласия.
     - Пинками?
     - Точно не скажу, но подействовало. Теща сразу зауважала зятя, теперь чуть ли не пылинки с него сдувала. И жили они долго и счастливо.
     - И все же разреши мне не ехать в Испанию с мамулей Крыся. А вот Бартек... Бартек мне нравится. Только Доминик меня того... удручает... гнетет...
     Я не считала, сколько Марта выпила банок пива, видимо, порядочно, к тому же без закуски, так что оно не могло не сказаться. И когда она вознамерилась тут же, не сходя с места, позвонить проклятому Доминику и выложить все, что о нем думает, сотовый телефон вывалился из ослабевшей руки и самым зловредным образом закатился куда-то далеко под тахту. Из нас двоих Марта была моложе и подвижнее, вот она и полезла доставать телефон, но при этом со всей силы врубилась лбом в полочку, на которой громоздилось множество разных вещей: стопки газет и журналов, письма и документы, атласы дорожные и просто географические, прозрачные и непрозрачные пакеты с фотографиями, медицинскими и кулинарными рецептами, а также еще прорва бог знает чего. И все это рухнуло, беспорядочной кучей завалив часть тахты и усыпав пол перед ней.
     Катастрофа вконец испортила настроение Марте, которая и без того пребывала в меланхолии. Девушка заявила, что сама наведет порядок. Я не стала возражать, лишь попыталась облегчить ей задачу, отодвинув насколько возможно стол, иначе не развернуться. Будь она потолще хотя бы на пять килограммов - уже бы не поместилась на оставшемся пятачке пола, а о том, чтобы на этом пятачке согнуться и выгрести все из-под тахты, и думать нечего. А так - пожалуйста, скрючилась в три погибели и принялась подавать мне все эти пачки, пакеты, свертки, папки. Большую целлофановую торбу с медицинскими причиндалами - лекарствами, рецептами, газетными вырезками, прибором для измерения давления и пр. и пр. - я недоуменно повертела в руках. И пробормотала:
     - С чего это вдруг оно тут не помещается? Ведь раньше молния свободно застегивалась. В чем дело? А это что такое?
     Наверное, в моем голосе прозвучало волнение, потому что Марта прекратила выгребать из-под тахты остальной мусор и тоже, привстав, с любопытством заглянула в сумку, так что мы стукнулись головами.
     Поверх лекарств и рецептов лежало нечто, не имеющее к медицине никакого отношения. Две кассеты.
     - Ну, знаешь! - только и вымолвила явно шокированная Марта, выпрямляясь, растирая коленки и, похоже, позабыв о закатившемся под софу своем сотовом. - Только ты могла такое отмочить. Они?
     Я кивнула, не очень-то смущенная. "Ффу-у-у!" - выдохнули мы обе с облегчением, и мне почему-то вспомнились старые локомотивы еще времен моего детства золотого. Схватив кассеты, Марта нежно прижала их к груди.
     - Слушай, давай проверим, а то я никак не могу поверить счастью.
     Проверили, действительно наш пожар. И сразу возникла проблема, что делать. Переписать, это понятно, но у меня их не перепишешь.
     - Немедленно мчусь на Воронича! - решилась Марта. - Полночь не полночь, телевидение на ночь не закрывается, а у меня там все под рукой. Лично все сделаю, без операторов.
     Пришлось ухватить девушку за рукав:
     - Притормози! Ишь, какая горячка! А о том, что на тебя могут напасть те же гады, что перевернули вверх дном и твою квартиру, и кабинет на Воронича, забыла? Они же охотятся как раз за этими кассетами. Рискуешь, дорогая. Я уже не говорю о полиции, которая тоже мечтает заполучить пленки. Так что одну я тебя не отпущу, поедешь лишь с эскортом.
     - С каким эскортом? - послушно остановилась Марта. - Спятила? Где я возьму ночью эскорт?
     - Ну хотя бы одного сильного мужика найдешь? С пушкой. Вот когда пригодился бы наш красавец Чарусь!
     - Только не Чарусь, лучше уж Доминик...
     Я не успела скривиться, Марта сама сообразила, какую глупость сморозила.
     - Не злись, сама понимаю, у него защиты не найдешь. Кайтек и Павел отлично подошли бы, оба, но Кайтек живет за городом, в Анино, пока доберется, наступит утро. А у Павла сегодня какое-то семейное торжество, кажется, именины мамы, отпросился у меня, сейчас наверняка уже лыка не вяжет.
     - А Бартек? - подсказала я.
     Марта засомневалась:
     - Разве что... но ты сама позвони ему, не хочу, чтобы думал, будто я за ним бегаю.
     - Ты что-то путаешь, дорогая. Во-первых, это он за тобой бегает, а во-вторых, у нас уважительная причина.
     - Ну как ты не понимаешь, а еще вроде бы тонкая натура! Где твоя деликатность? Он за мной ухлестывает, это видно и невооруженным глазом, да я-то не намерена поощрять его ухаживания. То есть как раз намерена, но не столь явно. И вообще, я бы со всем моим удовольствием, но Доминик препятствует. Не могу я парню гарантировать, что отставлю Доминика от груди, а я девушка честная, не в моих правилах зря морочить голову хорошему человеку. О, вспомнила, я ведь собиралась звонить Доминику!
     И несчастная рабыня любви опять полезла под диван, не слушая моих проклятий по адресу Доминика. Да какой, к черту, может быть Доминик, когда мы отыскали кассеты и теперь все остальное отходит на задний план?
     Вылезшая из-под тахты с сотовым в руке Мартуся все же прислушалась к разумным доводам и не стала звонить Доминику. Наоборот, настучала номер Бартека и сунула мне телефон.
     Ну и в результате Бартек примчался за ней на такси, похваставшись, что из толпы безработных таксистов отобрал самого молодого и сильного. Хорошо все же, что в разговоре с Бартеком среди возможных злоумышленников, грозивших Марте, я не назвала представителей органов правопорядка; боюсь, это обстоятельство несколько поуменьшило бы его энтузиазм.
     Однако после их отъезда я все же проявила свою законопослушность. Переждав с полчаса, позвонила майору Цезарю на мобильный и сообщила, точнее, отрапортовала: кассеты нашли, в данный момент Марта едет на телевидение, чтобы их переписать. Если у красавца майора есть жена, боюсь, теперь она меня невзлюбит. Ну и черт с ней, я никогда не знала жалости к женам полицейских, этим клухам, требующим от мужей вести правильный образ жизни, спать дома каждую ночь и регулярно являться к обеду. Раньше надо было думать. Правильно говорит пословица, дура знала, что брала...

***

     Повезло нам с Мартой: забили сразу два источника, снабдившие наш сценарий новыми идеями.
     Мне позвонила особа, которую я бессовестно отдала на заклание прекрасному Цезарю. Особой этой была Кася, то ли троюродная племянница Божидара, то ли его четвероюродная внучка. Когда-то я даже попыталась выведать степень их родства, но Божидар, как всегда, напустил туману, так что в итоге я разжилась информацией, что у моего Божидара были-таки некогда родители. И все, холера! Правда, от родства с Касей не отрекался и даже проявил по отношению к ней родственные чувства, несмотря ни на что не возражая против ее замужества с выбранным ею же парнем. Я тогда сразу поняла - парень стоящий, ведь мой Божидар обладал редким талантом ошибаться в оценке людей, допускал промашку за промашкой и ни за какие коврижки в ней не признавался. Вот и в данном случае он сразу "раскусил" Касиного жениха, с первой минуты сообразил, какой тот прохиндей, и стал выжидать своего часа, чтобы раскрыть ей глаза на истинную суть ее избранника. Петрусь, Касин муж, упорно не проявлял склонности к преступлениям, а прошло уже шестнадцать лет, у Каси подрастали сын и дочь. Но я не сомневалась - Божидар не оставил мысль убедить Касю, что ее муженек изверг и изувер, а значит, Кася может знать теперешний адрес Божидара. Она давно не испытывала злобы к престарелому родственнику, который, если разобраться, ничего такого ей не сделал, а что с приветом - его дело.
     - Дядюшка, как я поняла, снова принялся за старое? - поинтересовалась Кася, позвонив мне.
     Поскольку я осознавала свою вину перед ней, не стала темнить и тоже задала вопрос в лоб:
     - А что, менты до тебя добрались?
     - Значит, пани уже в курсе. Не то чтоб добрались, просто приходил один и интересовался, где можно дядюшку разыскать. Да мне-то откуда знать? Вы хоть догадываетесь, зачем он им понадобился?
     - Только догадываюсь, толком и сама не знаю. Ты ему рассказала о лесном домике?
     - Рассказала. А не надо было? Я плохо поступила?
     - Нет, считаю, ты поступила правильно.
     - Тогда уж признаюсь пани: я ему сказала и о втором убежище дядюшки, даче пани Целины... Пани знала эту Целину?
     - Только понаслышке, а знакома не была.
     - Я-то ее знала, но уже прошло много лет, они с дядюшкой давно могли расстаться. Представьте себе, пани Иоанна, эта Целина когда-то даже приезжала ко мне.
     - Езус-Мария, это еще зачем? - изумилась я.
     - Трудно сказать. Возможно, рассчитывала, что я возьмусь уговорить дядюшку жениться на ней. Распиналась о своей любви к нему, дескать, из-за него развелась, а дядюшка все никак не делает ей предложения...
     Я удовлетворенно прокомментировала:
     - То-то у меня осталось о ней воспоминание как о женщине очень недалекой.
     - Еще какой недалекой! - подхватила Кася. - Рассказывала, какого труда стоило ей развестись, несколько лет потратила на это, и вот теперь видит - мало надежды на новый брак. И в полном отчаянии просила меня как-то ей помочь, причем несла всякую чушь: то твердила о любви до гробовой доски, то, наоборот, грозила страшной местью. А главное, ей не терпелось увидеться с ним. Все старалась выведать, где же находится его лесное убежище.
     - Надо же, неужели он ей так и не рассказал? - удивилась я.
     - Выходит, не рассказал.
     - А он там еще живет?
     - Живет, ему и в самом деле нужно такое жилище, где его никто не найдет. Ведь "лесной домик", как деликатно выразилась пани, это просто-напросто полуразрушенная старая конюшня на опушке леса.
     - А ты откуда знаешь?
     - Была как-то, видела. Он провел себе туда свет и воду, кое-как устроился. Но долгое время жил на даче пани Целины и даже держал там какие-то документы, знаете ведь, он накопил их в таком количестве, что не знал, где и прятать. Так вот, когда отношения между ними испортились, пани Целинка взяла да и прочитала кое-что из его архива.
     Я не поверила своим ушам.
     - И он ее не задушил?
     - Стало быть, не задушил, раз она после этого была у меня. И сдается, от этих документов она малость помешалась, лучше бы уж не читала. Сидела тогда у меня битых три часа и без конца поминала какую-то пташку, говорила об этой пташке "он", еще про какую-то организованную им шайку бандитов, они, мол, держали на крючке многих высокопоставленных деятелей... Вы же помните, пани Иоанна, у дядюшки был такой пунктик...
     - Еще бы не помнить! Главным образом его интересовала партийная элита тех времен.
     - Правильно. И органы. А теперь, как власть переменилась, занялся членами правительства и руководством наших бесчисленных партий. Вот только не знаю, кто занялся - дядюшка или эта пташка. У меня от Целининой болтовни все в голове перепуталось. К тому же я не очень разбираюсь в политике, мне это до лампочки, так что все равно ни одного имени не помню. Вот Ярузельского или Валенсу запомнила бы, но как раз о них речи не было, сплошные министры, их замы, депутаты сейма. Нет, вот скажите, разве человек в состоянии запомнить все эти фамилии, когда они меняются, почитай, каждый месяц? Мой Петрусь этим интересуется, а по мне, хоть бы их и вовсе не было. А она трещала так, что у меня голова стала пухнуть, и среди всех этих бесчисленных министров и депутатов почему-то путался дядюшка, который непременно должен на ней жениться. И чтобы я ей сказала, где его искать.
     - Так ты сказала?
     - Тогда не сказала, а потом дядюшка сам объявился, я ему рассказала о визите пани Целины. Думаю, он все же встретился с ней, хотя и не уверена, он же никогда ничего толком не скажет, ну да пани сама знает, какой он. Однако больше она ко мне не приходила, так что, наверное, все же они встретились. Но очень сомневаюсь, что он оставил свои документы у нее на даче после того, как она позволила себе прочесть их.
     - А о чем тебя расспрашивал полицейский?
     Кася удивилась:
     - О дядюшке, о ком же еще? Да, и о каком-то Константине Пташинском, и тут только я сообразила, что это та самая пташка, про которую мне прожужжала уши пани Целина. Уж признаюсь, я позвонила вам в основном из-за него. Понимаете, после ухода полицейского осталось такое чувство... ну, словом, не навредила я дядюшке? Пани в курсе того, что происходит?
     - В общих чертах. Могу тебе сообщить, что недавно кто-то шлепнул Пташинского и отсюда весь сыр-бор. Заодно шлепнули еще одного типа, Трупского...
     - Боже! - вскричала Кася. - Стефанека Трупского убили!
     - Можно и Стефанеком назвать, если так больше нравится.
     - Знаете, ведь она и про него мне рассказывала. Просто через слово - Стефанек Трупский, Стефанек Трупский. Я так поняла, что этого Стефанека дядюшка нанял проследить за пташкой. Вообще-то он должен был заниматься каким-то Пылеком или Платиком, но, наверное, был у дядюшки на крючке и поэтому выполнял работу для него лично, следя за Пташинским. А больше я ничего не знаю.
     Выслушав Касю, я с горечью заметила:
     - И подумать только, моя дорогая, что я хотела перестать интересоваться политикой. Удивительно, как твой драгоценный дядюшка еще жив. Да и пани Целинка, если на то пошло, ведь треплется, не закрывая рта, о чем не следует...
     Кася попыталась защитить пани Целину:
     - Нет, я думаю, она не всегда такая болтливая, просто у меня расслабилась. И знаете, что отмочила под конец? Что, если так и дальше пойдет дело, она обо всем расскажет Кубяку. Загадочно выразилась, дескать, он у них ведет бухгалтерию и прекрасно знает, кто перед кем в долгу. Вот этого я уж никак не могла понять.
     Я тоже. Для меня Кубяк был совершенно незнакомой личностью, о чем я и сказала Касе.
     После разговора с ней мне было о чем подумать.
     И кое-что из услышанного пригодилось для сценария, так что, когда позвонила Мартуся, я предложила ознакомить ее с новым сюжетным ходом, однако девушка заявила, что на слух плохо воспринимает мои выдумки, и предпочла ознакомиться с ними в письменном виде.
     Пришлось отпечатать для нее полглавы из компьютера, едва поспела к ее приходу.
     Марта привезла специально сделанную для меня копию пожара и рассказала, что свои кассеты Цезарь Прекрасный забрал у нее еще позапрошлой ночью. Как я и думала, после моего звонка незамедлительно помчался на Воронича, хотя тактично не стоял над душой Марты, даже не поперся к ней в монтажную, а скромно поджидал у входа. Браво, какой пошел у нас воспитанный полицейский, в прежние времена представитель органов правопорядка уж не церемонился бы, раздобывая вещдоки. Майор получил свой экземпляр, а тот факт, что это оказались рабочие записи, а не смонтированное впоследствии эффектное зрелище, его явно порадовал.
     Мартин отчет я выслушала вполуха: мне не терпелось поскорей приступить к обсуждению новых моих наработок.
     - Садись и будь внимательна, - сурово потребовала я. - В нужных местах делай поправки или технические дополнения. Вот тебе тезисы по пунктам, а вот странички с фрагментами уже готовых сцен. Сейчас на мониторе прокручу целиком н