ой, но беда  в
том, что решения, судя по всему, я не приму до самого Судного  дня.  Чем
дольше я размышляла, тем больше впадала в  панику.  Даже  огляделась  по
сторонам, ища чего-нибудь для самозащиты, но на  глаза  попадались  лишь
образцы плиток "дастрико" из цветной керамики на белом  цементе.  Оружие
нельзя сказать чтобы надежное, но в случае чего запущу им злодею в  лоб.
Я выбрала себе одну такую плитку, бежевую с  белым,  положила  рядом  на
стол и снова погрузилась в свои пагубные для рассудка думы.
   Кто еще может быть связан с аферой?  Кто  курсировал  в  этот  период
между Польшей и Данией?  Кто  привез  шампур?  Придурочное  животное  из
прачечной? Таинственный Кароль Линце? Кто-то еще?
   И  снова  мысли  мои  зациклились  на  фамилии  "Линце".   Выписанная
аршинными буквами, она опять маячила у меня  перед  глазами.  Где  я  ее
видела?
   Рядом со мной на столе валялся чертежный карандаш. Я взяла его в руки
и печатными буквами вывела на плитке: "Линце". Потом, чуть помельче, еще
раз. Потом еще и еще, меняя шрифты, пока светлый цемент не почернел.
   Ни  до  чего  не  додумавшись,  я  поплелась  наконец  спать.  Бумаги
предусмотрительно прихватила с собой, решив рассовать их под  матрац,  а
про исписанную плитку позабыла  напрочь.  На  лестничной  площадке  было
пусто, и я спокойно проскользнула в свою дверь.
   А на  следующий  день  поднялась  шумиха  -  разумеется,  в  пределах
национального датского темперамента, то есть довольно умеренная.  У  нас
это событие, будь оно столь же нетипичным, как  для  Дании,  вызвало  бы
резонанс почище землетрясения.
   Словом, ночью кто-то вломился в офис. Дело нехитрое - просто  отогнул
стальную рамку в щели для корреспонденции,  сунул  в  проделанную  дырку
руку и открыл дверь изнутри. Взломщик искал предположительно  деньги  и,
конечно же, не нашел - наличных в филиале на  Кобмагергаде  не  держали.
Касса располагалась на Гаммель-Странд. Персонал в один голос заявил, что
ничего не пропало.
   Одна я заметила пропажу, поскольку она касалась лично  меня.  Пропала
та самая плитка "ластрико", которую я с таким рвением украшала  накануне
вечером надписями. Видимо, расписала мастерски, иначе зачем бы грабитель
на нее польстился?
   Моя натруженная голова требовала немедленного отдохновения, и я сразу
же после обеда отправилась в Шарлоттенлунд на открытие  сезона.  Видать,
кудлатые юнцы у меня уже крепко засели в  печенках  -  вся  моя  нервная
система взбунтовалась от одного  вида  очередного  худосочного  сопляка,
пристроившегося у двери вагона прямохонько напротив меня. Пришлось взять
на станции такси - попался, конечно же, "мерседес", слава Богу  хоть  не
белый, но все равно я в общем итоге проиграла одиннадцать крон. Обратный
путь до станции я тоже проделала на такси, истратив массу времени, чтобы
поймать его, а оттуда поехала прямиком к Аните. Инструменты Генриха были
все время при мне, уложенные в элегантный пакет от "Magazin du Nord".
   Не знаю, почему именно в этот день меня потянуло восполнить пробел  в
краеведческих познаниях. Наверно, несвоевременные идеи - всегдашний  мой
крест. Ни с того ни с сего, напрочь позабыв об осторожности,  я  решила,
что уж в этот-то раз непременно доберусь до Аниты автобусом!
   Уже стемнело, но погода стояла как в раю,  возможно,  она-то  меня  и
подвигла на глупость. Я  помнила,  что  если  ехать  по  кольцу  в  одну
сторону, то надо выйти то ли на первой, то ли  на  второй  остановке  за
двумя крутыми поворотами, а если в обратную, то возле  какого-то  навеса
от дождя, который будет слева.  Знать  бы  еще,  в  какую  сторону  этот
автобус поедет, ну да ладно, сориентируюсь по ходу.
   Уселась я у самой двери и все время поглядывала в окно. Понаблюдав за
пейзажем, решила, что еду более длинным путем, так что надо не  повороты
отсчитывать, а высматривать пустынное  место  с  навесом.  Я  попыталась
выглянуть в противоположное окно, но ничего не смогла рассмотреть, и  не
только из-за темноты. Взгляд мой наткнулся на того самого кудлатого юнца
из электрички, теперь он для разнообразия пристроился позади меня. Я так
разнервничалась, что враз потеряла всякую способность ориентироваться.
   А автобус все ехал и  ехал,  как  будто  нацелился  в  бесконечность,
останавливался почему-то очень редко, и я не знала, что  и  подумать,  -
может,  проворонила  свою   остановку   еще   вначале,   когда   взялась
подсчитывать крутые повороты? На иных стоянках, если не было пассажиров,
это роковое для меня средство передвижения вообще  не  задерживалось.  А
чтобы выйти, нужно заранее нажать кнопку звонка. Ну как, черт побери,  я
могу знать заранее? Совсем издергавшись, я стала высовываться наружу  на
каждой остановке, рискуя гильотинировать себя  автоматическими  дверьми.
Присутствие чрезмерно оперенного кудлами недоросля нервировало меня  все
больше. Наконец по другой стороне  улицы  мелькнул  навес  от  дождя,  а
водитель буркнул в микрофон что-то такое, чего я не поняла,  но  что  по
краткости  напоминало  название  Анитиной  улицы.  Правда,  все   вокруг
выглядело совсем не так, и я еще поколебалась, но все-таки выскочила - в
последнюю минуту, когда двери уже закрывались;
   Ну конечно, выскочила я не там. Вокруг безлюдно и  пустынно,  автобус
сгинул в мгновение ока, а тут еще, посмотрев на часы, я  убедилась,  что
уже на пять минут опоздала.
   Из освещенного фонарем расписания следовало,  что  очередной  автобус
появится через  двадцать  пять  минут.  Ехала  я  целую  вечность,  идти
наверняка осталось  всего  ничего,  пешком  получится  быстрей.  Секунду
подумав, я двинулась в ту сторону, куда уехал автобус.
   Шла я ужасно долго, вокруг тянулись пустынные поля, не за что  глазом
зацепиться,  я  проклинала  себя  и  все  на  свете,  добравшись  же  до
перекрестка, совсем растерялась. По какой дороге идти  дальше?  Конечно,
по той, по которой проехал автобус, вот только знать-то я этого не знаю.
Поблизости ни единой остановки. Одна из дорог  пересекала  поля,  другая
была улицей, обсаженной деревьями и застроенной коттеджами.
   Я, как затравленный волк, металась по кругу у развилки - вдобавок еще
и, как волк, голодная. Голод всегда лишал меня остатков разума, а с ними
и возможности принимать разумные  решения.  Сейчас  я  бы  села  во  все
подряд, что проезжало мимо, но проехало лишь три легковушки и ни одна из
них не была такси, а до такого явления, как шабашники, в  Дании  еще  не
доросли. Глазами души я уже видела накрытый стол, ожидающий меня к ужину
вместе с Анитой и Генрихом и всецело разделяющий недовольство хозяев - в
этой добропорядочной  стране  опоздания  недопустимы  даже  в  дружеском
кругу.
   Наконец я все-таки склонилась в пользу улицы, хотя  она  и  выглядела
чересчур узкой,  чтобы  оказаться  той,  которая  мне  нужна.  Зато  она
выглядела обитаемой -  может,  попадется  такси  или  прохожий,  который
подскажет дорогу. Черт бы побрал мои краеведческие заскоки!
   Я двинулась напрямик через широкий перекресток и,  выйдя  на  улочку,
увидела какую-то фигуру, идущую в мою  сторону  тем  самым,  отвергнутым
мною, пустынным шоссе. Я замедлила шаг, раздумывая,  не  расспросить  ли
насчет дороги, но тут  вдруг  заметила,  что  больно  уж  этот  прохожий
смахивает  на  кудлатого  балбеса,  который  составлял  мне  компанию  в
автобусе. Здраво рассуждая, именно на это шоссе,  значит,  и  надо  было
свернуть, но рассуждать здраво мешала охватившая меня  паника.  Впрочем,
сильнее страха оказалась ярость, подогреваемая голодом, - у  меня  прямо
сердце зашлось от злости, так что  неизвестно,  для  кого  наша  встреча
могла оказаться трагичней.
   Я шла не спеша по улочке, внутри у меня все клокотало, и уже почти не
терпелось сцепиться в смертельной схватке. Улочка была пустынна, в домах
тоже не замечалось никаких признаков жизни, казалось, еще немного,  и  я
упрусь в тупик. Я плелась все медленней, пока  совсем  не  остановилась.
Свет фонаря слепил глаза, впереди угадывался то ли поворот, то ли  конец
улицы. Что делать - идти дальше или  повернуть  назад?  Внезапно  передо
мной замаячили две фигуры - значит, они вышли из-за  поворота.  Ну  вот,
теперь можно будет расспросить дорогу.  Я  стояла  и  ждала,  как  вдруг
заметила в глубине улочки нечто такое, отчего у меня  волосы  на  голове
зашевелились.
   По левой стороне, в том же направлении, что и  две  фигуры,  то  бишь
прямо  на  меня,  медленно  надвигался  темный   силуэт   автомобиля   с
выключенными фарами.
   Не  зря  я  начиталась  и  насмотрелась  детективов,  не   зря   этот
благородный жанр всегда был моей слабостью - подозрение молнией  прошило
меня! Автомобиль с погашенными огнями, движущийся по  левой  стороне,  -
что может он предвещать, как не преступление! Бандиты!!! Караул!!!
   Проза жизни диктует, правда, совсем другие  ассоциации:  если  машина
едет с погашенными огнями, значит, либо  пьян  водитель,  либо  отказали
аккумуляторы, либо в ней отказало все и кто-то толкает машину  сзади  до
ближайшего пункта техобслуживания - ну и тому подобное, но я-то вовсе  в
эту минуту не была настроена на прозу жизни. Глаза у меня чуть на лоб не
полезли, а по спине от полноты ощущений даже мурашки побежали.
   Внутренне я вся подобралась, голова сразу прояснилась. В случае  чего
у меня в руках - точнее, на ногах - страшное оружие! А именно:  отменные
итальянские шпильки из крокодила, с каблуками на стальных  штырях!  Если
пустить такую шпильку в ход, противник свалится замертво!
   "Успеть бы только..." - забеспокоилась я, понадобится  ведь  какое-то
время, чтобы снять  обувь,  а  кроме  того,  меня  встревожила  мысль  о
пробковом подпяточнике: наверняка он вылетит, запасных у меня нет, а без
них я как без ног...
   Последнее соображение подстегнуло меня к действию, я вышла наконец из
ступора и, прислонившись к  изгороди,  сняла  туфлю,  вынула  стельку  и
спрятала в сумку. В тот момент, когда оба субъекта  приблизились,  туфля
была у меня в руке.
   Подозрения подозрениями, но  я  уже  открыла  рот,  чтобы  задать  им
обыкновенный вежливый вопрос насчет дороги, как вдруг слова  застряли  у
меня в горле. В одном из субъектов я узнала человека со сломанным носом,
Петера Ольсена!..
   Все,  что  случилось  потом,  происходило  с   такой   ошеломительной
скоростью,  что  впоследствии  мне  так  и   не   удалось   восстановить
очередность  событий.  Скорей  всего,  ее  и  не  было,  все   произошло
одномоментно. Я в ужасе уставилась на Петера Ольсена, тут же краем глаза
увидела, как второй субъект сделал какой-то жест, и, уже не помня  себя,
ни секунды не  раздумывая,  замахнулась  туфлей!  Вернее,  рука  у  меня
замахнулась  сама.  Удар  должен  был  прийтись  Ольсену  в  голову,  но
почему-то  туда  не  пришелся.  Реликтовые  останки  крокодила  поразили
пустоту, ибо за долю  секунды  голова  Ольсена  переместилась  в  другое
место. Меня что-то пихнуло в бок, толкануло в грудь, что-то вокруг  меня
замельтешило, заклубилось, оба субъекта сместились куда-то вниз, поближе
к моим ногам, и их стало вроде бы даже больше. Потом  раздался  какой-то
гул, рокот мотора, пронзительный  визг  тормозов,  перед  моими  глазами
вдруг материализовался автомобиль, извивающийся у моих ног темный клубок
распался на три части, две молниеносно  отлетели  в  сторону,  а  третья
через секунду дернулась за ними. Две тени скользнули в машину, и она тут
же рванула с места.  Но  шум  мотора  как  будто  даже  усилился,  снова
взвизгнули тормоза, и вот уже с другой стороны материализовался еще один
автомобиль, не успела я повернуть голову, как из него на ходу  выскочили
какие-то типы, и я, совершенно уже обалдевшая, увидела в руках у  одного
из них револьвер - навалившись на багажник, он вдруг выстрелил! Звук был
глухой, точно стукнули колотушкой в обивку директорской двери. ,..  ,  В
ответ издали послышался такой  же  глухой  хлопок.  Отъехавшая  с  двумя
тенями машина вдруг дернулась, с визгом заегозила по асфальту, врезалась
задом в дерево, но все-таки  потащилась  дальше,  вихляя  из  стороны  в
сторону. За перекрестком она скрылась с глаз, но до слуха  еще  какое-то
время доносился неровный стук мотора.
   Фигура с револьвером  отлипла  от  багажника  и  повернулась  ко  мне
каким-то до боли знакомым движением. Я закрыла и  снова  открыла  глаза,
надеясь таким манером избавиться от наваждения. Не помогло -  наваждение
продолжало маячить передо мной.
   - Ты, дура набитая, - сказал Дьявол вместо приветствия, - каким бесом
тебя сюда занесло?
   Ну что  ему  ответить  на  такой  вопрос?  Действительно,  что  кроме
нечистой силы, могло забросить меня в эту глухомань?  Другие  объяснения
не приходили, мне в голову, да и вообще  в  ней  была  одна  пустота.  Я
стояла и таращилась на него как баран на новые ворота.
   - С тобой все в порядке? - забеспокоился он, но праведный гнев  снова
возобладал. - Что ты тут делаешь, я тебя спрашиваю?
   А, ну это уже вопрос полегче.
   - Еду автобусом к Аните, - с достоинством ответствовала я.
   Дьявол издал разъяренный рык, отчего одна из сопровождавших его фигур
всколыхнулась и отвесила изящный поклон.
   - Madame... - подала голос фигура. Я перевела на нее взгляд и наконец
вышла из оцепенения, в котором все это время пребывала. Мне  мешала  моя
поза, какая-то она была неустойчивая, и я невольно оглядела себя, но  не
успела зафиксировать ни  судорожно  зажатой  в  руке  туфли,  ни  полной
асимметрии в одежде, поскольку все мое внимание сразу поглотила  пропажа
сумки.
   Левая моя рука продолжала,  правда,  держать  пакет  из  "Magazin  du
Nord", зато от сумочки сиротливо болтался на локте один лишь ремешок.
   - Сумки  нет,  -  с  изумлением  сообщила  я,  оборвав  на  полуслове
культурно обратившегося ко мне мужчину. Я  сказала  это  по-польски,  но
жест, который проделала моя рука, и свалившийся с  нее  кожаный  ремешок
были для него  достаточно  красноречивы.  Оба,  и  Дьявол  и  культурный
мужчина, впали в не меньшее изумление.
   - Как это нет? Должна быть... Ищи, может, свалилась!
   - Avez - vous perdu votre sac?!
   - Что в ней было?!
   Вопрос они  выкрикнули  дуэтом,  только  один  по-польски,  а  другой
по-французски. Остальные сопровождающие лица, коих было числом три, тоже
приблизились к нам. Припадая на  одну  ногу,  я  потопталась  на  месте,
тщетно  пытаясь  обрести  равновесие,  а  сопровождение  обменялось  тем
временем какими-то  фразами  по-немецки  и  рассредоточилось,  занявшись
поисками. Одна я  не  рассредоточилась,  поскольку  в  который  уже  раз
превратилась в соляной столб от изумления, смешанного с ужасом.
   При свете фонаря в одной из ползавших на четвереньках фигур я  узнала
юнца из автобуса. Да, это был он, разве что еще  более  всклокоченный  и
помятый. В общем, вид тот еще: весь в пыли, лацкан пиджака оторван, глаз
подбит.
   - Ну что ты торчишь, как статуя в Саском парке! - раздраженно рявкнул
на меня Дьявол. Ищи! Где ты стояла?
   - Отстань, - только и огрызнулась я, обуянная ужасом. - Кто это?
   - Где?
   - Там, у изгороди! Это же бандит! Он следил за мной!
   - Следил, а как же? Добрая половина датской полиции за тобой следила!
Что у тебя было в сумке?
   - Madame, qu'est-ce qne vous aviez dans votre sac?!
   Я ответила им не сразу - слишком уж много всего свалилось  на  бедную
мою голову, чтобы вот так сразу собраться с мыслями.
   - Подпяточник, - наконец промямлила я  по-польски,  поскольку  ни  на
одном другом языке не знала этого слова.
   Однажды каким-то чудом мне удалось купить  в  Копенгагене  эти  самые
подпяточники, и теперь, пребывая в шоке, который по всей видимости  стал
моим вечным уделом, я целиком сосредоточилась на их утрате.
   - Что ты сказала? - недоверчиво переспросил Дьявол.
   Представитель датской полиции вопрошающе пожирал меня глазами, и  мне
ничего не оставалось, как снять с ноги  вторую  туфлю  и  с  ее  помощью
продемонстрировать недоукомплектованность первой.
   - Seulement?.. - неуверенно уточнил обалдевший представитель, но  тут
решительно вмешался Дьявол.
   - Обуйся, - категорически потребовал он. - И немедленно припомни все,
что у тебя было в сумке. Кончай изображать из себя идиотку, ты и так уже
достаточно накуролесила.
   С большим  трудом  удалось  мне  избавиться  от  впечатления,  что  я
нахожусь  в  окружении  бандитской  шайки,  что  меня  настиг  один   из
наркоманов в лице кудлатого парня, что Дьявол тоже из  их  числа,  водит
меня за нос и, возможно, он-то и убил Алицию. Иначе  как  еще  объяснить
все эти страсти-мордасти? Не могла же я  поверить,  что  агенты  датской
полиции шныряют по городу в цветастых  блузах,  с  локонами  по  пояс  и
ублюдочными физиономиями!
   - Ничего не понимаю, - раздраженно  пробурчала  я,  послушно  надевая
туфли. - Почему это я накуролесила и откуда  ты  тут  взялся?  Ты  же  в
командировке!
   - А где же еще, -  пожал  плечами  Дьявол.  -  Накуролесила  ты  будь
здоров. Говори, что у тебя было в сумке!
   Тут  снова  вмешался  галантный  мужчина,  проявлявший  до  тех   пор
ангельское терпение, и стал домогаться от меня того же,  что  и  Дьявол,
только по-французски. Пришлось вспомнить. Все  было!  Вещи  одна  ценней
другой.   Пудреница,   косметичка,   записная   книжка   с   телефонами,
загранпаспорт,  программка  с   последних   бегов,   сигареты,   спички,
авторучка, ключи от офиса, от дома благодетелей, от квартиры Бородатого,
от собственной квартиры, о Господи!.. Почти сотня крон, духи  от  Диора,
маникюрный набор... Подпяточник!!!
   - Ключи, - сказал Дьявол. - Наверняка их интересовали  ключи.  Хотели
добраться до бумаг Алиции.
   Сопровождающие лица согласились с ним. Перечисляла я на трех  языках,
так что дошло это до всех. Но до меня не дошло, почему они не  бросились
сразу к машине и не помчались в погоню  или  прямиком  на  Кобмагергаде,
чтобы опередить бандитов. Лично я встревожилась не на шутку,  но  Дьявол
меня успокоил.
   - Их уже поймали, - сообщил он почему-то без  особого  энтузиазма.  -
Там дальше их ждали  две  полицейские  машины.  Ничего  умнее  не  могла
придумать? Может, ты вообще с ними заодно?
   - Не понимаю, ты это о чем, заговариваешься, что ли? Так  ведь,  если
их поймали, значит, все в Порядке?
   Ответа я не успела  получить,  поскольку  к  нам  подошел  тот  самый
галантный джентльмен со своим французским.
   - Мадам, - с неотразимой обходительностью обратился он ко мне,  -  не
могли бы вы сейчас поехать с нами? Окажите такую любезность, нам есть  о
чем поговорить.
   - A votre service, monsieur,  -  буркнула  я.  Ничего  не  поделаешь,
раньше или позже  такого  разговора  не  избежать.  Я  уже  совсем  было
смирилась с неизбежностью, но тут  вспомнила  про  инструменты  Генриха.
Может, они по дороге завезут меня к Аните?
   Я предложила это Дьяволу, а он переговорил с  сопровождающими  лицами
по-немецки. Для натурального вавилонского столпотворения не хватало лишь
английской речи. Воспользовавшись паузой, я убрала излишек асимметрии  в
своем наряде, штопором перекрученном вокруг фигуры,  при  этом  случайно
взглянула на жакет - и глазам не поверила. Даже подошла к фонарю,  чтобы
получше рассмотреть.
   - Что там у тебя? - спросил Дьявол.
   - Не знаю, - озадаченно ответила я. - Не понимаю. Что это?
   Правая сторона жакета на уровне ребер была очень  ровно  и  аккуратно
разрезана, чуть наискосок, словно кто-то собрался украсить его  на  этом
месте разрезным карманом. В шоковом состоянии, из  которого  я  выходила
теперь только кратковременно, мне могла прийти в голову лишь одна  мысль
- что наконец-то я с чистой совестью выброшу этот костюм,  который  ношу
без малого пять лет и который уже  изрядно  мне  надоел,  а  просто  так
выбросить  его  не  хватало  духу,  поскольку  выглядел  он  еще  вполне
прилично. Дьявол нетерпеливо вырвал жакет у меня  из  рук,  осмотрел,  а
потом продемонстрировал его сопровождающи