почему  ружье
обрезали? Это очень подозрительно, неужели тебя этот факт не насторожил?
Ты не должна бросать на себя подозрений, тебе нельзя  быть  соучастницей
преступления. Что же все это значит?
   Он буквально фонтанировал тревогой. Еще немного - и  обвинит  меня  в
убийстве Доминика.
   -  Дядя,  меня  все  эти  ружья  совершенно  не  интересовали.  И  не
интересуют.  А  если  кому-то  нравятся  подобные   игрушки,   если   он
коллекционирует разные там выкрутасы,  то  и  пусть  себе  обрезает  что
хочет. Покойник, кстати, очень любил такое. У него и дома имелись всякие
вещицы с фокусами...
   - Но ведь ты с ним не имела дела, так откуда ты знаешь,  что  у  него
было дома? Ты же сказала, что никогда не бывала у него?
   - Действительно не бывала. Это факт.
   Дядя подозрительно оглянулся на закрытую дверь и придвинулся  ко  мне
еще ближе.
   - Мне ты можешь сказать правду, - озабоченно  зашептал  он.  -  Я  на
твоей стороне, и Филипп тоже, одна только Иза... Ей ты лучше  ничего  не
говори, она лично заинтересована.
   А если ты кого-то убила, то я помогу тебе это скрыть...
   Здрасьте пожалуйста. Приехали.
   - Дядя, я никого не убивала, честное слово.
   Я вообще не знаю, где в последнее время жил Доминик.  А  почему  тетя
Иза лично заинтересована?
   Дядя смутился, опустил глаза, потом снова оглянулся на дверь.
   - Ну, понимаешь...  Это  наследство..,  тебе  не  следовало  об  этом
знать...  А  симпатичная  у  тебя  квартирка...  Твоя  бабушка   немного
капризничает, но на самом деле все было бы в порядке, вот только...  Ну,
ни к чему это все...
   Убийство как раз сейчас...
   - Что поделать, дядя, не везет мне. Фирменное мое невезение. Впрочем,
если бы я захотела кого-то убить, то ведь вполне могла бы  потерпеть  до
вашего отъезда, не так ли?
   Дядя заерзал на стуле, мало подходившем для человека его комплекции.
   - Вот именно, вот именно.  Но  Иза...  Возможно,  покойник  мог  тебе
чем-то навредить...
   Что-то разгласить..,  какую-нибудь  компрометирующую  тайну.  И  тебе
пришлось...
   От всего этого здорово несло семейными  интригами,  о  которых  я  не
имела никакого представления. И почему это тетка Иза ополчилась на меня?
Я с удивлением смотрела на дядю, который ерзал все сильней.
   Вполне возможно, что я сумела бы узнать что-то еще, если  бы  дядюшке
не вздумалось опереться о ночной столик. В спальне была такая теснотища,
что многочисленные книги, рукописи, справочники, атласы и словари лежали
повсюду, в том числе и на ночном  столике.  И  дядюшка  нечаянно  скинул
солидную стопку каталогов декоративных растений. Флора посыпалась на пол
с таким грохотом, словно успела полностью  одеревенеть.  Сердитый  окрик
тетки  Ольги  долетел  до  нас  даже  сквозь  закрытую  дверь.   Дядюшка
побледнел.
   - Никому не говори, что:, я тебе что-то рассказал!.. Давай помогу...
   Он  проворно  наклонился  за  книгами,  перевернув  стул  и  едва  не
расколотив лампу. Я  подхватила  накренившийся  столик  и  категорически
отказалась от предложенной помощи, напомнив, что тетя Ольга  нервничает.
Дядюшка  на  карачках  отполз  к  двери,  распрямился  и  выскочил   как
ошпаренный.
   Господи, да все эти интриги тетушки Изы и сравнивать  смешно  с  моим
фатальным невезением. Был ведь шанс раскрыть семейную тайну, и  вот  фиг
тебе!

***

   Сотовый телефон затренькал, когда я уже засыпала.
   -  Простите,  что  звоню  так  поздно,  -  извинился   майор   Бежан,
представившись, - но, как я понял, дома у вас сейчас сложная ситуация, и
я не хочу ее еще больше усложнять. Как бы  нам  переговорить  с  вами  с
глазу на глаз, не вызывая лишних проблем?
   - Ну, наверное, мне ничего не остается, как тайком, под покровом ночи
выскользнуть из родного дома.
   - Так, может, прямо сейчас?..
   - Нет, они еще не заснули.  Давайте  лучше  заранее  договоримся.  Но
сегодня поздновато, я уже легла.
   - Значит, завтра?
   - Пожалуй. Я выйду в  полночь  под  предлогом,  что  нужно  поставить
машину в гараж.
   Пойдет?
   - Конечно, спасибо.

***

   Эдвард Бежан положил трубку в  квартире  покойной  Михалины  Колек  и
посмотрел на Роберта Гурского.
   - Ах эти долгие ночные разговоры... - пробормотал он. - Ладно, завтра
даже лучше - глядишь, что-нибудь еще всплывет.
   - И так уже всплыло, -  оптимистично  возразил  Роберт,  указывая  на
небольшую стопку бумаг.  -  Кое-что  из  этого  уже  утратило  силу,  но
остальное - чистое золото.
   - Точно. Шестеро убийц, один другого краше.
   Прямо от Лукаша Дарко они отправились в дом Михалины и уже через  час
знали все секреты покойной. В доме царил образцовый порядок, бумаг  было
немного, и лежали они в одном месте. Две записные книжки  с  телефонными
номерами, календари за  последние  пять  лет,  кучка  газетных  вырезок,
несколько глянцевых журналов, несколько  копий  судебных  постановлений,
личные документы и стопочка писем - все от божества покойной, Доминика.
   Кроме того, сыщики  нашли  два  небольших  фотоальбома  и  коробку  с
карточками. В доме не было ни единой книги, если не считать  телефонного
справочника двухлетней давности.
   Из документов следовало, что Михалина Колек закончила среднюю школу и
какие-то  таинственные  партийные  курсы,  фигурировавшие  под  туманным
названием "специальный курс для работников аппарата". После  чего  вышла
замуж за сотрудника МВД, с которым неизвестно  что  произошло,  так  как
решение суда о разводе, принятое перед самой сменой общественного строя,
говорило о полном распаде супружеской жизни без малейшего  упоминания  о
самом супруге. В тот же  период  Михалина  начала  получать  пенсию  как
инвалид третьей группы, что привело и Бежана, и Гурского  в  неописуемое
изумление. Что же это, прости господи, за  инвалидность  такая,  что  за
недуг мог мучить могучую кариатиду?
   Иллюстрированные  издания  оказались  в  основном  посвящены  моде  и
секретам  макияжа,  на  половине  фотоснимков  была  представлена   сама
Михалина в разном возрасте и различных  ситуациях,  на  другой  половине
фотографий запечатлены посторонние личности, и  лишь  несколько  снимков
хранили образ - размытый и плохо различимый -  пана  Доминика.  Газетные
вырезки и судебные бумаги также касались посторонних Михалине личностей.
Записные книжки и календари были буквально напичканы информацией, вполне
возможно - абсолютно бесценной.
   Бежан с Гурским быстро отделили зерна от плевел и занялись перепиской
Михалины. Читать там особо было нечего, хватило и одного взгляда.
   - "Найди Мариушка", -  прочел  Роберт.  -  Чудесное  письмо.  Кратко,
содержательно, однозначно... Кто, интересно, такой этот Мариушек?
   - Выясним, - заверил  Бежан.  -  "Не  появляйся  до  вторника".  Тоже
красиво.  А  тут  еще  лучше:  "Веток  весь  вторник".   Причем   "весь"
подчеркнуто. Хорошо бы еще узнать, как у него  обстояло  с  орфографией.
Ведь можно прочесть и раздельно: "В сток". Но все равно непонятно.
   - Ну, то, что это не любовная переписка, и так ясно. Взять на заметку
этого Мариушка?
   - Не задавай глупых вопросов, у нас мало времени...
   Между судом и прессой царило полное единодушие: почти  все  материалы
касались компрометации уже сходящих со сцены  партийно-правительственных
руководителей, а из их круга выделялись шесть человек, присосавшихся и к
нынешней власти. Так что на основе досье, которое собрала Михалина, этим
шестерым можно было запросто поломать карьеру, а то и саму жизнь.  Бежан
не сомневался, что в бумагах  Доминика  найдется  компромат  и  похлеще.
Сомневался он в другом - вряд ли кто из этих шестерых был способен убить
собственными руками.
   Физическим  трудом  эта  публика  не  особо  увлекалась,  предпочитая
нанимать соответствующий персонал. А  Доминика  убил  кто-то  из  хорошо
знакомых ему людей.
   Роберт между тем отыскал  таинственного  Мариушка.  Одна  из  дряхлых
копий  судебного  решения  информировала  об  условном  освобождении  из
исправительной колонии  некоего  Мариуша  Ченгалы,  шестнадцати  лет,  с
назначением ему опекуна в лице... И на этом месте,  к  сожалению,  текст
обрывался. Сыщики единодушно предположили, что опекуном должен был стать
Доминик  Доминик,  однако  тут  же  решили,  что  выдают   желаемое   за
действительное.
   - С тем же  успехом  это  мог  быть  Степан  Колек,  разведенный  муж
Михалины, - недовольно сказал Бежан. - Дело-то  происходило  шестнадцать
лет назад. Даже если мы теперь знаем, кто такой Мариушек, то на кой черт
это нам нужно?
   - Иза Брант, - беспомощно подсказал Роберт.
   - С Домиником она познакомилась одиннадцать  лет  назад.  Но  ничего,
завтра мы ее спросим. Берись-ка за записные книжки.
   Несколько минут царило  молчание,  сыщики  бегло  проглядывали  густо
исписанные листки, по ходу  дела  вычеркивая  лиц,  уже  перенесшихся  в
лучший мир. В комнате горел только торшер, окна были наглухо  зашторены.
Ни Бежану, ни  Гурскому  подобные  предосторожности  не  требовались,  о
шторах позаботилась покойная Михалина - похоже, ее очень волновало,  как
бы с улицы не увидели, что происходит у нее в доме.
   Сквозь плотные занавеси не проникало и  лучика  света  -  маскировка,
достойная времен войны, авианалетов и бомбардировок.
   Внезапно ночную тишину нарушил шорох, донесшийся  от  входной  двери.
Оба разом вскинули головы.
   Кто-то осторожно копался в замке.
   Бежан кивнул Роберту, давая понять, что запер дверь и сейчас в  замке
тихо поворачивался ключ. Сыщики вскочили и бесшумно подкрались к двери.
   И тут невезение вновь проявило себя во всей красе.
   Нет, в носу ни у кого не засвербело, никто из них не  чихнул,  других
глупостей тоже не совершили. Однако они  не  ведали,  что  резной  буфет
Михалины, стоявший в прихожей, держится на честном слове. Одна из  ножек
величественного сооружения  давно  уже  бросила  исполнять  свои  прямые
обязанности, предпочтя декоративную роль. Кроме того, эти буфетные ножки
были сделаны в виде шаров. И в самый ответственный  момент  декоративная
ножка-шар решила пошалить. Может,  самолет  над  домом  пролетел  или  в
Африке  случилось  легкое  землетрясение,  а   может,   виновато   какое
сверхъестественное явление, но шар вдруг сделал то,  что  обычно  делают
все шары, - покатился.
   Ужасающе скрипнув, буфет накренился, и  с  полок,  звеня  и  грохоча,
посыпалась   бесчисленная   стеклянная,   фарфоровая   и   металлическая
дребедень. Дверцы не выдержали напора, распахнулись и со  всего  размаху
бабахнули о стену.
   Все замерли: Бежан  с  Гурским  -  внутри,  а  таинственный  гость  -
снаружи. Потом те, что были внутри, навалились  на  дверь,  а  тот,  что
снаружи, рванул прочь.
   И хотя те, что изнутри, отличались прекрасной физической формой, тот,
что снаружи, успел их опередить. Когда  сыщики  выскочили  из  дома,  на
улице никого не было,  кроме  пожилого  господина  с  собакой.  Господин
глазел в направлении рынка, а собака виляла хвостом.
   Бежана и Гурского  уведомили,  что  боксеры  -  собаки  безобидные  и
дружелюбные, а какой-то невежливый тип, который только  что  выбежал  из
дома, так торопился, что даже не обратил на дружелюбную собачку никакого
внимания. Куда скрылся? Да во-о-он за те машины.
   Возможно,  сыщики  даже  услышали  бы  рев   сорвавшегося   с   места
автомобиля, да в этот момент мимо прогрохотал ночной трамвай.
   - Преступник. Голову даю на отсечение, -  сказал  Роберт,  когда  они
вернулись в жилище Михалины.
   Бежан кивнул.
   - А если нет, то уж точно один из тех, кто все знает.  Черт,  а  ведь
мебель  у  нее  казалась  такой  солидной!  Нужно  будет  кого-то  здесь
оставить.
   - Сержант Забуй?
   - Забуй. Позвони ему.
   Сержант Забуй  не  заставил  себя  ждать.  Бежан  с  Гурским  забрали
скромные архивы Михалины и присоединили их к макулатуре Доминика.

***

   О, если бы, тысяча чертей, этот  чердачный  люк  открылся  вчера  или
сразу после моего разговора с дядей Игнатием!
   Так нет же, куда там, эта дрянь дождалась,  пока  пройдет  достаточно
времени, чтобы я могла организовать  убийство  интригующей  против  меня
тетки Изы. Тот факт, что я по-прежнему не имела никакого понятия, почему
именно  она  выступает  против  меня,  не  имел   значения.   Подозрения
выплеснулись, как лава из пробудившегося вулкана.
   А люк, эта змеюка подколодная, открылся, как  только  тетка  с  дядей
легли спать. В этот вечер они снова вернулись необычайно рано.
   Возможно,  в  надежде  увидеть  очаровательную   сценку,   как   меня
заковывают в  кандалы.  Хотя,  минутку,  если  бы  люк  открылся  до  их
возвращения, возможно, оказалось бы, что я покушаюсь  на  жизнь  бабули?
Нет, глупости, люк ведь в комнате Томска, где поселились тетя Иза и дядя
Филипп. При чем тут бабуля? Уж наверное, я  ориентируюсь  в  собственном
доме и знаю, где тут имеются западни...
   Несусветный грохот сотряс весь  дом  в  двадцать  три  часа  тридцать
минут. Со всех ног я ринулась наверх, полная самых дурных предчувствий.
   Свалилось все это, слава богу, им  на  ноги,  головы  остались  целы.
Велосипедное колесо; старые роликовые коньки; вагончики  от  испорченной
железной дороги; целая  коллекция  кед  и  адидасовских  кроссовок  -  в
основном непарных; модель танка; книги; витрина для бабочек - без единой
бабочки; куски промасленной  бумаги;  ворох  всевозможных  инструментов;
альбомы с гербариями -  готова  поклясться,  что  Касины;  металлические
коробки с крючками и блеснами; большой ящик с недрагоценными и совсем не
декоративными камнями; фарфоровые  обломки  неизвестно  чего...  Я  даже
ощутила некоторую гордость за  столь  обширную  палитру  интересов  моих
детей.
   Гордость за  палитру  оказалась  моей  единственной  радостью.  Никто
любознательных детей почему-то не оценил, что, по  принципу  действия  и
противодействия, слегка уменьшило мое  желание  врезать  этим  детям  по
полной программе.
   В четверть первого, распихав барахло куда попало, я вспомнила, что  у
меня назначено свидание с майором и четверть часа  назад  мне  следовало
спуститься к гаражу. Не успела я подумать, что терпение  мое  иссякло  и
завтра же призову на подмогу Рысека или даже этого  майора  из  полиции,
как заверещал проклятый мобильник.
   Я нырнула на лестницу и прошептала измученно:
   - Сейчас... - Потом прикрыла  дверь,  оставив  небольшую  щель.  -  Я
совершила  покушение  на  жизнь  одной  из  теток,  так  что  дайте  мне
возможность как-то с этим  справиться.  Еще  минут  пятнадцать.  Честное
слово, я спущусь. Даже с большим удовольствием!
   Комментариями семейство разразилось, как только я исчезла с  глаз  их
долой. Пока я обменивалась  с  майором  короткими  фразами,  они  успели
развести целую дискуссию, которая отчетливо доносилась до меня.
   - ..А откуда она могла знать, что для тебя это так  важно?  -  ехидно
говорила тетка Ольга. - Кто ей сказал? Да ты вечно от всего отпираешься!
   - Попрошу избавить меня от  подобных  инсинуаций!  -  с  достоинством
парировал дядя Филипп.
   - Одна жертва или две - разница небольшая,  -  истерично  взвизгивала
тетушка Иза.
   - ..Необходимо  все  тщательно  проверить,  -  рассуждала  бабуля.  -
Подобных склонностей в нашей семье  никогда  не  наблюдалось,  хотя  все
возможно. Подозрения сильные, очень сильные...
   - Есть же  какие-то  семейные  обязательства,  -  в  легком  отчаянии
бормотал дядя Игнатий. - Мы обязаны... Это наша обязанность...
   Даже если...
   - Даже если наша племянница - преступница,  мы  должны  ее  защищать,
так, что ли? - шипела тетка Иза.
   - Местные преступления нас не касаются.
   Может, все произошло в порядке самообороны...
   - Ни в чем нельзя быть уверенным, ни в чем, - твердил дядя Филипп.
   -  Решение  буду  принимать  я!  -  отчеканила   бабуля.   -   Многое
свидетельствует... Я лично это выясню и прошу всех успокоиться!
   Выклянченных пятнадцати минут  оказалось  мало,  поскольку  дискуссия
заинтересовала меня не на шутку. Она вполне ложилась  в  русло  туманных
намеков дядюшки Игнатия, семейство явно  скрывало  какие-то  секреты,  а
тетка Иза со всей очевидностью имела ко мне некие претензии.
   Ясно было, что  получение  наследства  зависит  не  только  от  моего
благоразумия, но и от моей нравственности, которая оказалась под большим
вопросом. Кто-то где-то, в каком-то завещании, поместил примечание,  что
я  могу  наследовать  только  при  условии,  что   не   совершу   тяжких
преступлений, так, что ли? И почему тетка Иза так настроена против меня?
   Тут они заметили, что дверь на лестницу открыта, так что я  не  могла
больше делать вид, будто не слышала ни единого слова.
   - Завтра весь этот мусор уберу в  гараж,  -  пообещала  я.  -  Или  в
подвал. Выбросить на помойку не могу, так как это сокровища моих  детей,
а я все же в некотором роде мать. Голову им намылю или хотя  бы  скандал
закачу. Что касается  преступлений,  то  я  до  сих  пор  ни  одного  не
совершила, так что прошу на это не рассчитывать.  Я  не  могла  готовить
покушения на тетю Изу и дядю Филиппа, так как не знала,  кто  где  будет
спать, а что касается всего остального, то пусть бабушка  поступит  так,
как сочтет нужным.
   - Спасибо тебе  большое  за  разрешение,  девочка,  -  ледяным  тоном
поблагодарила бабуля и жестом показала, что желает вернуться в постель.
   Тетку Ольгу и дядю Игнатия буквально вымело вниз.
   Мне удалось покинуть дом спустя несколько минут, поскольку  никто  не
проявлял желания затеять со мной беседу.
   Майор с поручиком ждали в машине. Я забралась к  ним  не  только  без
сопротивления, а прямо-таки с огромным облегчением.
   - Возможно, господин майор, кое-кто не любит полицию  и  относится  к
вам недоброжелательно, - с ходу заявила я. - Но только не я.
   Для меня беседа с вами - истинное отдохновение после общения с  моими
родственничками. Вы ангелы,  истинные  ангелы  с  крылышками.  Не  знаю,
возможно, я даже предпочла бы, чтобы вы меня арестовали...
   -  Пока  не  за  что,  -  галантно   ответил   майор.   -   Поговорим
по-человечески?
   - Надеюсь, что да!
   - Тогда рассказывайте, что еще за покушение на тетку?
   Я сделала глубокий вдох и поведала все как на духу.  Майор  почему-то
заинтересовался проблемой наследства.
   - Должна вам сказать, что я понятия не имею, от чего оно  зависит,  -
грустно призналась я. - Наверное, от моей репутации в целом. Кроме того,
я  не  знаю,  откуда  берется  это  наследство  и  кто,  собственно,  им
распоряжается.  Возможно,  бабушка,  но  не  ручаюсь.  Я  бы  вовсе   не
обиделась, если бы мои  дети  получили  какую-то  материальную  базу  на
будущее, потому как я могу взять на себя только их настоящее. Сколько  у
меня родственников, я не знаю, но уверена, что не этот  вопрос  не  дает
вам спокойно спать. Даже если бы они все друг друга поубивали,  вы  ведь
занимаетесь совсем другим делом, к  которому  мое  наследство  не  имеет
никакого отношения.
   - Верно, - согласился майор. - Меня волнует пан Доминик. Вы  ведь  не
все о нем рассказали, не правда ли?
   - Конечно, нет. И сейчас не готова рассказать все, так  как  не  могу
поверить в его гибель.
   Может, я должна опознать труп?
   - Это нетрудно организовать, но тело все еще в Млаве.
   - Но вы оба готовы поклясться, что он действительно мертв?
   - Чем угодно, - торжественно заверил майор и неожиданно добавил:
   - Михалина Колек тоже умерла.
   Эта новость ввергла меня в полное остолбенение. В машине горел  свет.
Я вглядывалась в лица  сыщиков,  пытаясь  обнаружить  следы  кретинского
юмора. Доминик, Михалина... Невероятно!
   - Она что - с отчаяния покончила с собой? - ошеломленно спросила я.
   - А вы считаете, Михалина на такое способна? - живо подхватил майор.
   Я помолчала, собираясь с мыслями.
   - Понятия не имею. Не исключено. Но если  бы  Михалина  действительно
свела счеты с  жизнью,  то  я  до  конца  своих  дней  не  перестала  бы
удивляться. Не по