по дороге к выполнению запланированного возникало что-то такое, что заставляло парня отвлекаться, чтобы еще кому-то помочь или оказать мелкую услугу, а в результате Бартек, редкий специалист в своей области, прославился уникальной непунктуальностью. Ну да бог с ним, в конце концов, общаться с ним будет Марта, ее дело. Она моложе, нервы у нее крепче.
     И я с готовностью подтвердила: Бартек хороший человек. А пока его нет, можно обсудить парочку творческих проблем.
     Как бы не так. Марта вдруг злым голосом заявила:
     - Отсюда я еду прямиком в казино.
     Я глянула на часы:
     - Еще и четырех нет, какое может быть казино? Едем ко мне и обсудим хотя бы вчерне скелет преступления, разработаем общую схему. Именно на нем базируется все остальное. Вот гляди, как я это себе представляю. Телевизионной мафией тайно правит Пентак, он удобно разместился за широкой спиной Пуха. Грохольский шантажирует Пентака...
     - Погоди, какого Пентака? Плуцека? Или как его там, Пупика-Цуцика?..
     - Пока это не имеет значения, придумаем, как лучше. Грохольский же - тот самый погорелец, усекла? Его не оказалось дома по уважительной причине, ведь он пал трупом в "Мариотте", но об этом еще никто не знает. Труп исчез...
     Тут я спохватилась, что опять путаю времена и события. Марта выразительно покрутила пальцем у виска.
     - Опомнись, труп лежит в моем кабинете. Я уже привыкла к нему. Позабудь о "Мариотте".
     - Ты права, разумеется, он лежит в твоем кабинете. Тогда... тогда давай решать, чем этот Грохольский занимался на телевидении. Юрист по образованию, бывший прокурор, юрисконсульт...
     - А не лучше, чтобы Грохольский заправлял мафией, а сгорел Пентак? Хотя нет, ты права, такой тихий, незаметный советник, серенькая личность, свободно шастает по всему телевидению, со всеми общается. Для него всюду открытый доступ, везде высматривает, вынюхивает, то есть на телевидении для него нет тайн.
     - Прелестно. Итак, все думают, что архивные пленки сгорели, а на самом деле к нашему Лукашу попадают старые материалы, и он как последний идиот отправляется к Грохольскому посоветоваться. Грохольский пытался отыскать их у тебя, и тут его застукал Пентак...
     - Значит, убийца Пентак, - обрадовалась Марта. - Наконец-то он нам попался! Может, оно и лучше, что не с телевидения.
     - Он двойной убийца! - напомнила я. - И все равно нам просто необходимо, чтобы он имел какую-то причастность к телевидению. Причем обладал там властью, а лучше всего - сверхвластью и при этом был крайне несимпатичной личностью.
     - Вылитый Ящер Збинь! - вставил Кайтек.
     Оба они с Павлом внимательно прислушивались к нашей с Мартусей творческой дискуссии, но не вмешивались, хихикая потихоньку, и вот Кайтек не выдержал.
     Марта пришла в восторг.
     - Кто такой Ящер Збинь? - сурово поинтересовалась я.
     Марта с энтузиазмом принялась отстаивать названную кандидатуру:
     - Лучшего подонка на роль убийцы и специально не придумаешь. Не Пентак, а просто мечта! Второй такой супергниды на свете не найти! На большой должности у нас, сидит над Домиником, даже над Пухом, и подзуживает! Не понимаю, как я сама не подумала о нем? Этот мерзавец способен на все! Знаешь, ведь именно он не утвердил наш предыдущий сценарий. Подложил свинью краковскому телеканалу, подлым образом перехватив их удачную находку, уже анонсированный репортаж, а сколько раз Доминика размазывал по стенке, да что Доминика, даже самого Пуха! Пуху он давно ставит палки в колеса, да тот ничего поделать не может. И лопнуть мне на этом месте, в блондинку превратиться, если тут не пахнет большими деньгами!
     Глядя на ее светлые волосы, Павел деликатно заметил:
     - Насколько я понимаю, тебе нет необходимости превращаться в блондинку.
     Марта обиделась:
     - Ну и глупый же ты! Я ведь крашеная!
     Опять уклоняются от темы, ну что за народ! Я попыталась вернуть их на путь истинный:
     - А этот ваш Ящер способен собственными руками делать мокрую работу? Или скорее наймет других?
     Ответили все трое одновременно, причем мнения разделились. С некоторым трудом мне удалось установить следующее: Ящер в принципе никогда не любил заниматься физическим трудом, предпочитая использовать окружающих. С другой стороны, кондиция у него была что надо, и в теннис неплохо играл, и в гольф, так что, будучи чрезвычайно хитрым и умным, наверняка в особо важных случаях предпочел бы не посвящать в свои тайны других и обойтись собственными силами. Выходит, убивать неугодных ему людей он мог как лично, так и через посредников. Данное обстоятельство открывало перед нами чрезвычайно широкие возможности, развязывало мне руки, и я могла сама назначать на роли в сериале кого хочу.

***

     Как я и предполагала, Бартек явился только через четверть часа. Уселся перед экранами, и ему прокрутили пожар с самого начала. Он вежливо попросил кого-нибудь вкратце пояснить, на кой ляд нам все эти эффекты пироманов и вообще в чем дело. Все присутствующие с готовностью принялись исполнять просьбу, так что у него голова пошла кругом. Марта делала упор на сценарий, я же на исторические реалии. В конце концов парень взмолился:
     - А какого-нибудь чернового конспекта у вас не найдется? Вот я никак не пойму... ваш Подляк... он тут в пожаре задействован?
     - Мы пока еще не решили, - ответила одна из нас.
     - Не задействован, его труп уже лежит в другом месте, - ответила другая.
     Кайтек и Павел расхохотались.
     - Да что вы мне мозги пудрите! - обиделся Бартек.
     Мы возмутились.
     - Какие мозги? Да ни в жизнь! - горячо заверила его Марта. - И черновик у нас есть, но в компьютере Иоанны. У нее дома.
     - У тебя тоже есть, я же распечатала, помнишь?
     - Что из того, я же ясно сказала - домой не поеду! Едем к тебе, а потом я отправляюсь в притон разврата. И ничто меня от этого не удержит!
     Бартек сделал попытку вежливо утихомирить разбушевавшуюся Марту:
     - Не горит. То есть, того... горело, да потухло. Не обязательно мне вынь да положь ваш черновик. Можно и завтра. Марта, как ты насчет завтра?
     Дальше я уже не слушала, на чем они там сговорились, ибо мною всецело завладело вдохновение. Слова стремительно проносились в голове, не терпелось сесть за компьютер и записать, пока горяченькие. Перебив разговор двух режиссеров, я потребовала предоставить мне запись пожара на кассетах, чтобы впечатляющее зрелище было всегда под рукой. Для меня каждый кадр мог оказаться бесценным, и не только для неожиданного поворота сюжета, но и просто в описании того или иного фрагмента сценария. Не придется выдумывать из головы, достаточно будет взглянуть на картинку. Недаром я всегда так ценила жизненные реалии. Ну и еще хотелось в тишине и уединении хорошенько обдумать все, связанное с горбоносым незнакомцем, он меня заинтриговал сверх всякой меры.
     И я покинула здание телецентра, чуть ли не силой утащив за собой Мартусю.
     Отпустила я свою жертву лишь после того, как действие нашего сценария продвинулось настолько, что мы вплотную подошли к сцене убийства Красавчика Коти, остановились на пороге, фигурально выражаясь. Двойной шантаж стал свершившимся фактом, Котя, пока еще без фамилии, развернулся вовсю, Грохольский тоже делал свое черное дело, консультируя напропалую, и готовился пожинать лавры и немалые дивиденды. Плуцек, осажденный со всех сторон, действовал втихаря, как и положено бойцу невидимого фронта. Как видите, мы наворотили максимум сложностей и неожиданных поворотов сюжета, и, чтобы не запутаться во всем этом, я опять схематично записала намеченную фабулу, упомянув завлекательные мелочи, но не расшифровывая их. Пока.

***

     Личная жизнь персонажей особых хлопот мне не доставляла. Хоть и телевизионщики, они ведь тоже люди, а межчеловеческие отношения мною уже давно изучены, можно сказать, досконально. Так что за три дня, прошедшие со времени нашей с Мартой совместной работы, я без ее участия успешно рассорила две пары - одну пару супружескую, а другую не совсем законную, но зато помирила поссорившихся любовников, а также значительно углубила и драматизировала оставшуюся безответную любовь. Эта безответная любовь оказала нам неоценимые услуги. Дело в том, что одинокая, несчастная героиня, женщина весьма состоятельная, располагала прорвой свободного времени и имела возможность следить за предметом своих воздыханий. И благодаря этому сумела обнаружить козни, которые преступники уже начинали плести вокруг ее любимого.
     И тут меня опять застопорило, поскольку для достоверности понадобилось окружить все эти человеческие взаимоотношения настоящими телевизионными штучками. Пришлось звонить Марте.
     - Ты где находишься в данный момент? - был мой первый вопрос.
     - На твоей лестнице, - был радостный ответ. - Уже на втором этаже. И Бартек тоже идет, только малость задержался, я попросила его сбегать за пивом. Кассеты у меня с собой.
     Я очень обрадовалась.
     - А как ты вошла, не продомофонив?
     - Какая-то женщина выходила из дома, я и прошмыгнула. Слушай, давай поговорим, когда я уже доберусь до тебя.
     Я заблаговременно отперла входную дверь и отправилась в кухню за стаканами. Бартек появился минут через пять после Марты, но и этих минут ей хватило, чтобы вкратце поведать о последних событиях своей личной жизни. Оказывается, Доминик хотя ее и не любит, но желает, она же его любит, но не желает, то есть хотеть-то его она хочет, но любить его не желает и потому опять терзается. Терзание на сей раз выглядело, на мой взгляд, не слишком драматичным, так что я воздержалась от комментариев.
     Бартек извинился, что явился ко мне без предупреждения. А зачем предупреждать, когда он равноправный член нашей группы сценаристов?
     Начали мы опять с просмотра записей пожара. Поскольку пожар выдумала я, Бартек и вцепился в меня, как репей в собачий хвост. Я старалась утешить себя тем, что, главное, погорелец меня не знает, неизвестно ему, что особняк на сожжение предназначила я, а то еще потребует возмещения материального и морального ущерба.
     При сегодняшнем просмотре основное внимание мы уделили звуку, потому что этого потребовала Марта:
     - Сто раз глядели, а на шум и крик - ноль внимания, сами только орали друг на друга как последние кретины. Вместо того чтобы слушать и мотать на ус. Да, вот что еще. Павел поехал на пепелище, снять его, так просто, на всякий случай.
     - Это само собой, - недовольно буркнула я, - могли бы и раньше сообразить. Вообще надо было дожидаться возвращения хозяина и заснять этот момент - реакцию его, действия. А с сейфом что? Открыли его наконец?
     Марта обескураженно оправдывалась:
     - Понятия не имею. Во всяком случае, с места пожара забрали. Да ты сама все увидишь.
     - Пиво холодное, - призвал нас к порядку Бартек.
     - Очень хорошо, разливайте, остальные банки я спрячу в холодильник. И пускайте пленку, не будем терять время.
     Значит, все внимание на звук. Боже, какой же кошмарный там стоял шум! Среди грохота, треска и криков очень трудно было уловить хоть что-то человеческое, лишь отдельные слова, по всей вероятности тех, кто находился поблизости от камеры. Лучше всего получились перекрикивания пожарных, но и зеваки старались, как могли.
     Вот отчетливо прозвучало: "...жили бомбу", "столько добра сгорит", "новое наживет, не из бедных...", "ходил тут...", "скрывался, чтоб не приметили...".
     "...Высматривал, вынюхивал...", "крутился вокруг дома". Это все выкрикивала баба с пронзительным голосом, всем бы такой! И вдруг прямо в микрофон: "Гляди, слева! Щас грохнется!" И в самом деле обрушился балкон. Остальные обрывки разговоров в принципе сводились к предположениям насчет причины пожара, причем доминировала версия поджога незнакомцем, который давно крутился поблизости от этого дома. Сочувствия погорельцу - богатому аферисту - не проявляли, даже намекали на кару господню за его, погорельца, грехи и вину перед честными, но бедными людьми.
     - Не мешало бы все это отдельно записать на фонограмму и потом еще раз прослушать, - заикнулась было я, но тут внезапно услышала неразборчивое слово, прозвучавшее как "Грохольский", во всяком случае, очень похоже. - Эй, мне показалось или кто-то произнес "Грохольский"? - воззвала я к присутствующим. - Вы не слышали?
     - Действительно, что-то такое... - не очень уверенно подтвердил Бартек.
     - Кто сказал "Грохольский"? - заорала я.
     - Не знаю, - струсил Бартек под моим яростным взглядом. - Я не разобрал...
     - Ну чего ты орешь? - напустилась на меня Марта. - Я и без Бартека знаю, что он Грохольский.
     - Кто?!
     - Погорелец, кто же еще?
     - Какой погорелец?
     - Наш. Тот, чей дом сгорел. Его фамилия Грохольский. Павел узнал, когда поехал снимать пепелище.
     - Езус-Мария! - только и простонала я.
     - Ты чего? - удивилась Марта. - Ведь Грохольский фигурирует в нашем сценарии.
     - Ну, ты даешь! Грохольский - не вымышленный персонаж, а вполне реальная фигура. Бывший прокурор, причастный ко многим преступлениям...
     - А, те самые злодеяния...
     - Если тебе так больше нравится, можешь окрестить их историческими злодеяниями. Мы собирались сменить ему фамилию и внедрить в телевидение. Хотелось бы мне знать, на след каких злодеяний они сейчас вышли?
     - Кто?
     - Да Кайтек с Павлом.
     - Пива! - вне себя завопила Марта. - Немедленно дайте мне еще пива!
     - Я принесу, - вызвался Бартек. - Можно мне самому взять из холодильника?
     - Конечно, можно, и вообще бери из него что захочешь.
     Страшная истина предстала нам во всей своей ужасающей безнадежности. Ничего удивительного, что минувшие годы так настырно лезли в детективный сценарий о сегодняшнем дне, ведь трудный труп Красавчика Коти явился звеном, намертво связавшим прошлое с современностью. Вечно я влипаю в какие-то особенно неприятные истории.
     Несколько остынув после стакана холодного пива, Марта сказала уже спокойнее:
     - Прямо и не знаю, что делать. Если не ошибаюсь, этот Грохольский нам очень даже подходит. Тогда что?
     - Отмежеваться! - не сомневалась я. - Не беспокойся, все беру на себя. Знаешь, я уже привыкла к таким вещам.
     - К каким вещам? - не понял Бартек.
     - Попадать в яблочко. Как только сочиню завлекательное преступление или другое какое развлечение для своей будущей книги, глядь - а оно на самом деле произошло, ну прямо как накаркала. Особенно в последнее время. Уж и не знаю, способности ясновидящей во мне проявляются, подсознание действует или еще что-нибудь столь же сверхъестественное, но уж никак не мои серые клеточки, поизносившиеся с возрастом.
     - Так что же делать в данном конкретном случае? - допытывалась Марта. - Раз подожгли настоящего Грохольского, значит... Иоанна, что это значит? Надо что-то менять?
     - Только фамилию. Ведь у вас на телевидении, как и в любом другом бизнесе, каждый продирается к кормушке, старается подложить свинью соседу, а соперника так и вовсе извести, и для этого все средства хороши. Ничем не гнушаются. Можно просто донести начальству, что вот этот был в свое время комухом или, еще лучше, работал в органах. Спасибо закону о люстрации, этим можно здорово подгадить конкуренту, но иногда простого доноса недостаточно. Вот если к нему присовокупить какое-то преступление, совершенное этим конкурентом в коммунистические времена... ты права, по закону о люстрации такое должно бы считаться заслугой, но Польша еще до этого не додумалась, - тогда совсем другое дело.
     - Надоели мне твои лекции, давай ближе к делу. Что конкретно мы с тобой в данном случае предпринимаем?
     - Значит, действуем так. Протащим в современность давнее преступление или преступления, но в сценарии придадим им, так сказать, камерный характер. Малость пригладим и сделаем позавлекательнее, ведь телезритель ждет от нас развлечения, не так ли? Скажем, все эти давние дела раскроются благодаря безответной любви этой... как ее... Мальвины. Потом мы приканчиваем Липчака...
     - Но под другой фамилией!
     - Естественно. И уже потом этот Плуцек, наша надёжа, делает попытку кого-нибудь замочить. Ты бы кого хотела? Пуха? Или, к примеру, Доминика? Я с удовольствием. А может, Мальвину? Знаешь, даже логично, слишком много баба увидела, об остальном догадалась и стала опасна для преступника.
     - А Мальвина - это кто? - спросил Бартек, слушавший с большим интересом.
     - Эля, - мрачно пояснила Марта. - Мы из нее сделали героиню, ошалевшую от любви к Мареку, которого она не колышет...
     - А Марек - это кто?
     - Юрек, но ему совсем не обязательно быть завредакцией, возможно, у нас он получит должность повыше. Не исключено, даже место Пуха.
     - А почему вы не оставите самого Пуха?
     - Только через мой труп! - решительно возразила я. - Когда я творю, своих героев вижу воочию, и тут уж мне себя ни в жизнь не убедить, что какая-то женщина может ошалеть от любви к нему. А работать без внутренней убежденности я просто не могу, сама должна верить тому, что выходит из-под моего пера, тьфу, компьютера. Внутреннее убеждение - это, знаете ли...
     - Понятно, - перебил меня Бартек. И хорошо сделал, о внутренней убежденности я могла рассуждать часами. - Выходит, вы тут нашему телевидению перемываете косточки?
     - Догадался наконец! - насмешливо похвалила его Марта. - Усек нашу концепцию? Представим в сериале закулисную жизнь нашего телевидения и тем самым добьемся потрясающего рейтинга популярности. Вроде бы ничего особенного, обычные люди с их переживаниями и даже страстями...
     - ...а тут вдруг всплывает жуткое преступление! - подбросила я свои три гроша.
     Искоса глянув на меня, Марта пояснила коллеге:
     - Иоанну я привлекла к созданию сценария, потому как детективы по ее части. Она на этих трупах собаку съела...
     - Мартуся, ну что ты несешь! - возмутилась я.
     Судя по всему, Бартек действительно усек общую концепцию будущего сериала, и не скажу, что был так уж потрясен. Телевидение он знал наверняка лучше меня и не стал выдвигать принципиальных возражений. Выдвинул лишь одно личного порядка, заявив:
     - Мне это ничем не грозит, я на телевидении работаю по контракту, но вот Марту, пожалуй, и турнуть могут.
     - Не бери в голову, - успокоила я его, - где надо - смягчим, завуалируем. А я обязуюсь столько всего напутать в сценарии, что никто не доберется до сути. Сам же слышал, мне и стараться особенно не придется, у меня прежние времена и так постоянно путаются с современностью. А грехов побольше припишем покойникам, лучше коммунистам, мирно скончавшимся от старости. Задача Марты проследить, чтобы я не переусердствовала в своем стремлении нагнетать криминал и случайно не угодила в какую-нибудь настоящую телевизионную аферу, участники которой еще живы-здоровы и не коммунисты, вот их касаться нельзя, сама понимаю. Так что есть шансы - никто себя не узнает и нам все сойдет с рук.
     - Чего желаю вам от всей души, - с чувством произнес Бартек, но в его голосе прозвучала неуверенность.
     Однако я уже разозлилась, поэтому раздраженно добавила:
     - И вообще, мое дело работать, а расследование должны вести менты, и если все мне затушуют, следующий сериал напишу о них. Пусть знают, и мне плевать, если под эти мои слова подведут статью об уголовно наказуемой угрозе...
     А потом мы обсудили устройство помещений, в которых одни наши персонажи могли бы подслушивать других, опытным путем проверив такую возможность на примере моей квартиры, в чем нам с Мартой активно помогал Бартек. А затем они оба ушли, чрезвычайно занятые друг другом. Я и не поняла, служебно или приватно. Вот хорошо, если бы Мартусины красота и очарование положительно сказались на пунктуальности Бартека.
     После их ухода я обнаружила, что пленки с записями пожара остались у меня, причем одна кассета даже торчала в видике. Вытянув ее оттуда, я взяла в руки обе кассеты и задумалась, куда их положить, чтобы потом не искать и чтобы ненароком не запропастились. У меня такое случается с нужными вещами и, к сожалению, с документами. Я уже по горькому опы