ее не было детей, и я был ее любовником и сыном,
которого она нянчила, воспитывала, выращивала, тренировала.
   - Что с ней случилось? - спросила Берта.
   Он посмотрел ей в глаза.
   - Муж узнал о нашей связи и убил ее, - медленно сказал Хармли.
   Берта содрогнулась.
   - А вы что с ним сделали?
   - Ничего, - ответил Хармли, сжимая кулаки с  такой  силой,  что  кожа
побелела на костяшках пальцев.
   - Почему? - спросил я.
   - Он не был так глуп,  чтобы  взять  ружье  и  бабахнуть  в  нее.  Он
придумал дьявольский способ. Так что непонятным оказалось, кто  умертвил
ее - он или я. -Если б я стал дергаться, попытался возбудить дело, он бы
все свалил на меня.
   - Как же  все-таки  она  умерла?  -  Берта  явно  была  потрясена  и,
несомненно, сочувствовала Хармли.
   - Она умерла... в моих объятиях.
   - Яд? - предположил я.
   - Да, он отравил ее. Был день ее рождения, мы условились встретиться.
Он следил за ней и знал о нашем свидании. Сказал, что идет  на  собрание
масонской ложи. Но перед уходом открыл  бутылку  шампанского,  поздравил
свою жену. Они выпили. Он еще раз наполнил бокалы.
   Они снова выпили. Он отправился на собрание, она пришла ко мне. Через
полчаса ей стало плохо. Сначала мы ни о чем не подозревали. Но потом она
догадалась. Начались судороги... Это было ужасно! Я умолял ее  позволить
вызвать врача, но она настаивала на том, чтобы я отвез ее домой.  И  там
она... "Скорая помощь" уже не потребовалась.
   Хармли умолк. Он побледнел, на лбу его выступили  капельки  пота.  Мы
опять погрузились в молчание.
   Я  выждал,  пока  Хармли  немного  успокоился,  выражение  его   лица
смягчилось.
   - Что же было дальше?
   - Я тогда чуть с ума не сошел. Пытался забыться...
   Пил... Не помогло. Она оставила мне немного денег.
   Я продержался какое-то время. Искал  работу.  Меня  взяли  в  кафе  -
эстрадником, развлекать гостей. Скоро я превратился  в  жиголо,  ублажал
пожилых женщин... Мне было все равно, чем заниматься. Я впервые применил
на практике то,  чему  учила  меня  Оливия,  -  производить  впечатление
беззаботного  весельчака,  счастливчика...  Успех  за  успехом,  я  стал
зарабатывать таким образом хорошие деньги. - Хармли криво усмехнулся.  -
Я узнал кое-что о психологии женщин, у которых... преуспевающий муж.
   Он делает деньги и так прикован к своему  занятию,  что  не  обращает
внимания на жену. Это самые одинокие женщины из всех, которых  я  видел.
Брак их  связывает,  конечно,  до  некоторой  степени.  Они  зависят  от
человека, для которого... ничего не значат.  Эти  женщины  тоскуют.  Они
хотят,  чтобы  их  замечали,  чтобы  за  ними  ухаживали,  говорили   им
комплименты, ценили. Хотят ощущать себя не вешалкой для платьев, а живым
существом.
   - И поэтому они везде бывают, ходят по ресторанам, увлекаются жиголо,
- поддакнул я.
   - Да. И если жиголо ведет честную игру, ему кое-что перепадает.
   - А вы вели с ними честную игру?
   - Конечно. Я... я делал их счастливыми. Ну,  а  потом  я  втянулся  в
махинации - со вдовами и наследством. Подвернулся случай, с которого все
началось.
   - Как вы находили клиентов?
   - Я читал некрологи и наловчился по нескольким  строчкам  определять,
есть ли шанс поживиться.
   - Вы выдавали себя за друга покойного?
   -  Да.  После  того  как  умирал  какой-нибудь   известный   человек,
обладатель солидного состояния, я посылал теплое  письмо  вдове,  просил
разрешения  лично   навестить   ее,   выразить   симпатию,   сочувствие,
соболезнования и тому подобное.  Женщина  не  может  отказать  человеку,
который дружил с ее мужем, восхищался им и... намерен вернуть долг.
   Я кивнул.
   - Вы пускаетесь в плавание, - разглагольствовал Хармли.  Он  увлекся,
и, возможно, вспомнив уроки Оливии, стал работать на публику. -  О,  это
очень легко.
   Никаких  препятствий,  никакого  сопротивления!  Женщина   переживает
сильное эмоциональное потрясение.
   Она теряет мужа, становится вдовой и  с  особой  остротой  ощущает...
прежнюю обиду. Ею пренебрегали и  как  человеком,  и  как  женщиной.  Ее
сексуальные аппетиты не удовлетворены. Она видит, что ее  время  уходит,
золотой песок  жизни  иссякает,  объем  бедер  увеличивается,  а  спектр
возможностей сужается.
   Берта вспыхнула и приподнялась, порываясь сказать что-то, но  поймала
мой взгляд и снова опустилась в кресло.
   - Вы были связаны с Кроем?
   - Очень короткое  время.  Уолтер  занимался  тем  же,  что  и  я.  Он
обхаживал тогда одну даму, которая была  замужем  за  пациентом  доктора
Девареста. Этот человек умер.  В  руках  Девареста  сосредоточилась  вся
информация, полностью изобличающая Уолтера, включая бумагу,  подписанную
вдовой. Уолтер вынужден был свернуть свою деятельность, но  вдова  потом
тоже  умерла.  Ее  письменное  свидетельство  насчет  махинации  Уолтера
осталось единственной серьезной уликой против него.
   Он решил, что, если добудет эту бумагу, все будет о'кей.
   - Что же он сделал?
   - У доктора Девареста вскрыли сейф и тогда...
   - Уолтер Крой?
   - Нет, не он, конечно.
   - Вы уверены в этом?
   - Абсолютно.
   - Я сомневаюсь. ,
   - Когда вы узнаете, что было дальше, вы согласитесь со мной.
   - Что же было дальше?
   - Значит, доктор Деварест погиб, его сейф очистили.
   Уолтер продолжал искать бумагу. Он  не  знал,  где  она,  предположил
сначала, что у миссис Деварест. Я как-то  заходил  к  Уолтеру,  и  Надин
мельком видела меня, но мы надеялись, что она не вспомнит обо мне  и  не
сообщит Колетте, что мы знакомы.  Крой  настаивал,  чтобы  я  покрутился
вокруг миссис Деварест и выяснил, у  нее  ли  письменное  свидетельство,
которое пропало из сейфа.
   - Почему Крой считая, что оно у Колетты?
   - А кому еще оно было нужно? - вмешалась Берта.
   - Уолтер подозревал миссис Деварест в том, что она сама  похитила  из
сейфа свои драгоценности, так? - спросил я.
   - Уолтер никому не доверял полностью и не особенно распространялся  о
своих подозрениях. Но он хорошо знал, что происходит в доме  Деварестов.
Доктор стал заигрывать с секретаршей. И тогда Колетта в полном  смятении
устроила спектакль с ограблением, решив свалить вину на секретаршу.
   - Расскажите об этом спектакле подробней, Хармли.
   - Значит, так. Миссис  Деварест  забрала  драгоценности  из  сейфа  и
подстроила все так, чтобы подозрения пали  на  Нолли  Старр.  Но  доктор
разгадал замысел жены и посоветовал Нолли исчезнуть, пока он примет меры
к тому, чтоб скандал утих.
   - А драгоценности? Что с ними произошло?
   - Колетта их спрятала. Деварест, удалив Нолли,  методично  осматривал
дом, устраняя "улики", подброшенные его женой. Доктор, безусловно, нашел
тайник  и  забрал  драгоценности.  Он   намеревался   вернуть   их   при
обстоятельствах, которые сняли бы все подозрения с Нолли. Но  так  и  не
сделал этого.
   - Почему?
   Хармли удивился.
   - Это вам следовало бы знать  -  почему,  -  с  иронией  заметил  он,
подчеркнув слово "вам".
   - То есть...
   - Он был убит и не успел осуществить свой план.
   - Что убеждает вас в том, что он был убит?
   - То же, что и вас.
   - Кто убил его?
   Хармли пожал плечами.
   - А вы чем занимались в этой ситуации? - Я решил спросить  "совсем  о
другом".
   - Я? Мне стало ясно, у миссис Деварест либо не было  бумаги,  которой
так боялся Уолтер, либо она ее уничтожила. Я сказал об этом  Уолтеру,  и
он... возобновил свою деятельность.
   - Это все, чего вы добивались?
   - В отношении Уолтера - все.
   - Вспомнили и стали печься о своих интересах?
   - Почему бы и  нет?  Колетта  живо  сохранила  приманку,  поверила  в
историю о моей дружбе с покойным доктором, о денежной ссуде. Ее умиляло,
что долг был возвращен. Вдова  быстро  увлеклась  мною,  и  я  не  видел
оснований отказываться от тех  благ,  которые  мне  сулил  брак  с  нею.
Правда, меня смущало поведение Надин.
   Я подозревал, что она все-таки узнала меня-. Но... раз она ничего  не
говорила, моя тревога постепенно улеглась. Я потянул и за  другие  нити,
попытался выяснить у вас, не сказала ли вам Надин чего-нибудь обо мне...
   Но тут у меня ничего не вышло. Вы оказались хитрей, чем я думал. Сами
стали расспрашивать меня, что лежало в сейфе. Я подкинул  вам  идейку  с
фотографиями, которые якобы лежали в  сейфе  и  могли  скомпрометировать
Уолтера. Вы притворились, что поверили. А  я  решил,  что  нетрудно  вас
провести и, стало быть, я смогу обделывать свои делишки у вас под носом.
Согласен, я вас недооценил. Вы -  ловкач.  И  мы,  Лэм,  можем  работать
вместе. Я ведь не жадный. От вас  ничего  не  требуется.  Вы  только  не
вмешивайтесь и держите язык за зубами. То, что добудем,  -  разделим  по
справедливости: фифти - фифти, пятьдесят - на пятьдесят.
   - А я получу то, что вы обещаете?
   - Если я вас подведу, вы разоблачаете меня...
   - И даю вам повод поднять крик, обвиняя меня в шантаже?
   - Не беспокойтесь. С вами я сыграю честно.
   Я сделал вид, что обдумываю его предложение.
   - Колетта хочет,  чтобы  я  контролировал  ее  вклады,  -  усмехнулся
Хармли. - Это для меня все равно что собственные деньги в банке. Поиграю
на бирже с ее акциями. И все совершенно законно. Никто  не  станет  меня
проверять. А главное - никто ничего не докажет. Если мы  сговоримся,  вы
за несколько недель получите больше, чем за год в своем агентстве!
   - Наложим лапу на капитал миссис Деварест?
   - Зачем? Я не обкрадываю  вдов.  Терпеть  не  могу  шума,  скандалов,
адвокатов, судебных заседаний... Я только позаимствую немного  из  того,
что вдова (и эта вдова!) отдаст мне добровольно. На  миссис  Деварест  я
заработаю пятнадцать или двадцать тысяч. Вам перепадет тысяч десять...
   Кресло под Бертой угрожающе скрипнуло, она так и ерзала на сиденье.
   - Мне надо обсудить ваше предложение со своим партнером, - сказал  я,
кивком указав на Берту.
   - Когда я узнаю, что вы решили?
   - Завтра.
   - Вы вдумайтесь в  перспективы,  Лэм!  Деварест  оставил  жене  около
двухсот тысяч долларов плюс страховка. Отдать двадцать или даже тридцать
тысяч - что это для нее? Мелочь.
   - Вы повышаете ставки.
   - Да, и это нормально. Тридцать тысяч - вполне ей по силам, -  а  мне
ведь еще придется половину отдать вам.
   - А Уолтеру?
   - К черту Уолтера! Нечего о  нем  беспокоиться!  У  него  свои  дела.
Уолтер выяснил, что разоблачение теперь ему не грозит, и атакует  Надин.
Уж он-то сумеет ее ободрать!
   Я встал, подошел к Берте.
   - Мы обдумаем то, что вы сказали.
   - Что тут думать - не понимаю!
   - И не поймете. Пойдемте, миссис Кул.
   В коридоре Берта снова взялась за меня.
   - Лисман прочешет весь город, но добьется своего.
   Я окажусь в больнице, если не отвяжусь от тебя, Дональд!
   - Ты подала мне прекрасную мысль.
   - Какую?
   - Попасть туда, где Лисман не станет меня искать.
   - Куда?
   - В больницу.
   - А как ты туда попадешь?
   - Это все мелочи. Правда, они могут обойтись в некоторую сумму.
   Берта наморщила нос.
   - Ты думаешь, деньги растут на деревьях?
   - Если ты хочешь, чтобы я остался с тобой...
   - Во сколько это обойдется? - поспешно спросила она.
   - Наверное, долларов сто - сто пятьдесят...
   Берта тяжело вздохнула.
   - Наличными, - заметил я. - И теперь же...
 
Глава 18 
 
   Доктор Гелдерфилд сам подошел к двери,  услышав  мой  звонок.  Он  не
скрывал раздражения профессионала, которого оторвали от важных  дел.  Но
когда увидел меня, заулыбался:
   - А! Дональд Лэм, отважный детектив, отличный  мастер  драк!  Входите
же! Горничная сегодня  выходная,  и  я  вынужден  сам  открывать  дверь,
подходить к телефону...
   Столько людей постоянно тревожат врачей по пустякам...
   Проходите.
   Я следовал за ним. Он пояснял, куда двигаться:
   -  Сюда,  пожалуйста.  Здесь  у  меня  приемная  для  пациентов,  для
экстренной помощи. Тут вот рядом - небольшая  операционная.  Мы  с  вами
устроимся в кабинете.  Там  вполне  подходящая  для  беседы  обстановка.
Надеюсь, вы не торопитесь?
   - Не особенно.
   - У меня к вам долгий разговор. Меня беспокоит моя пациентка  и  ваша
клиентка - миссис Деварест.
   - А что вас беспокоит?
   - Ее здоровье, конечно.  Садитесь  сюда.  Хотите  выпить?  Сам  я,  к
сожалению, вынужден отказаться: в любой момент могут вызвать к больному.
   - Я бы выпил виски с содовой.
   - Сейчас приготовлю. У меня здесь все под рукой, кроме  льда.  Сейчас
принесу. А вы пока  располагайтесь  здесь,  чувствуйте  себя  как  дома.
Простите... я не всегда был с вами любезен. Не знал, что вы за  человек.
Подождите меня, я быстро.
   Я упал в кресло, вытянул ноги, наслаждаясь теплом, тишиной и  покоем.
Просторная комната, заставленная шкафами, мягкими креслами и  торшерами,
располагала к себе. На большом столе в центре покоились книги и журналы,
в изобилии лежали сигареты и спички. Работал кондиционер.
   Комната не была парадной. Здесь любили уединяться, читать,  отдыхать.
Хозяин, по-видимому, привык к своему кабинету, как к удобным ботинкам.
   Тем не менее я был - весь внимание. Услышал, как в  кухне  Гелдерфилд
бросил кусочки льда в стеклянный сосуд.
   Он вернулся в кабинет с подносом, на котором стояли бутылки  виски  и
содовой, мисочка с ледяными кубиками и стакан в подстаканнике из соломки
- это чтоб мне было удобней пить, не увлажняя пальцев.
   - Наливайте себе сами, Лэм. - Гелдерфилд опустил поднос на  маленький
кофейный столик, примостившийся возле моего кресла. - Сам я не  буду,  я
уже говорил...
   Знаете, Лэм, я остаюсь все еще под  впечатлением  того  великолепного
зрелища, которое вы нам устроили в  гараже.  Да!  Потрясающая  драка.  И
следить  за  ней  было  истинным  удовольствием.  Правда,  не  для  моей
пациентки. Мне следовало увезти ее. Но,  должен  признать,  на  какой-то
момент я позабыл о своем  профессиональном  долге.  У  вас  превосходные
данные - скорость, реакция, координация движений. Где вы научились?
   Я засмеялся:
   - Пришлось научиться. Я был маленьким, слабым.
   Все меня били. Берта Кул заставила меня  заняться  боксом  и  другими
спортивными единоборствами, а за уроки джиу-джитсу  даже  сама  платила.
Кстати, некоторые приемы восточной борьбы мне очень потом пригодились.
   - Не сомневаюсь. Всегда приятно видеть, как мужчина невысокого  роста
разделывает   под   орех   какого-нибудь   здоровилу.   Обычно   публика
симпатизирует побежденному, но вчера  она  была  на  вашей  стороне.  Вы
выиграли раунд по всем пунктам.
   Я налил себе виски.
   - Вернемся к миссис Деварест...
   Доктор кивнул в знак согласия. Поначалу задумался.
   -  Существует  профессиональная  этика,  которая  не  позволяет   мне
обсуждать с вами симптомы болезни или диагноз без согласия пациента.
   Гелдерфилд медлил, подчеркивая  тем  самым  значимость  того,  о  чем
собрался поведать.
   - Но, - он поднял палец, - вы были наняты  моей  пациенткой  с  целью
провести серьезное расследование.
   Мне она велела помогать вам во всем.  Следовательно,  в  том  случае,
если  для  успешного  завершения  вашей  работы   потребуются   сведения
медицинского  характера,  я  готов  ответить  на  вопросы,  которые   вы
зададите.
   Гелдерфилд стоял передо мной  в  позе  наставника,  читающего  лекцию
ученикам. Он уперся  в  меня  строгим  взглядом,  как  бы  напоминая  об
ответственности, которая ложится на меня за те самые вопросы.
   - Понимаете, куда я клоню? То, что миссис Деварест уполномочила  меня
сотрудничать с вами, позволяет мне  донести  до  вас  факты,  касающиеся
состояния ее здоровья.
   Я понял, что от меня требуется. Я задал вопрос,  который  должен  был
задать:
   - Так ли уж необходимы миссис Деварест инвалидное кресло и постельный
режим?
   - Они действительно необходимы, чтобы уменьшить нагрузку на  нервы  и
сердце и заставить Колетту значительно больше  внимания  уделять  своему
здоровью. По некоторым причинам сейчас это очень важно.
   Слова "по некоторым причинам" были произнесены с особой интонацией.
   - Она, очевидно, подозревала, и не без оснований,  что  ее  секретарь
Нолли Старр флиртует с  доктором  Деварестом.  Не  могло  ли  это  стать
поводом для  жгучей  ненависти  вашей  пациентки  к  мисс  Нолли  Старр?
Учитывая к тому же нервное состояние миссис Деварест?
   Глаза Гелдерфилда блеснули.
   - Вы задаете вопросы, которые я сам себе задавал.
   Выскажу то, что представляется мне существенным:  Колетта  ненавидела
мисс Старр и вынашивала планы мести.
   Из-за чего здоровье ее резко ухудшилось. Я  делал  все,  что  в  моих
силах, пытаясь убедить Колетту  больше  заниматься  собой,  не  обращать
внимания на эту девицу.
   - Спасибо. Честное признание облегчает душу, - сказал я. - Отношу эти
слова и к вам, и к себе. Мне известно, что вы на особом положении в доме
Деварестов. Поэтому я решился открыть  кое-что  вам,  прежде  чем  своей
клиентке.
   - Что случилось? Что-нибудь непредвиденное?
   - Да. Я ходил домой к Нолли Старр, проник к ней в квартиру.
   - Зачем?
   - Хотел посмотреть... Но сначала  надо  вернуться  назад.  Я  немного
прижал шофера Деварестов, Руфуса Бейли, и узнал, что он сидел в тюрьме.
   - Мне теперь ясно, - перебил Гелдерфилд, - почему полиция не поверила
заявлению Бейли. Мне оно показалось абсолютно лишенным здравого смысла.
   - Я заплатил ему, чтобы он достал драгоценности.
   - А он мог их достать?
   - У меня были основания считать, что - мог.
   - И он сделал это?
   - Да.
   - Где же драгоценности теперь?
   - У меня.
   - И вы не сказали об этом миссис Деварест?
   - Нет.
   - А мисс Старр... - Гелдерфилд запнулся, потом все-таки спросил:
   - Как-то связана с пропажей этих камней?
   - Связана.
   - Этого я и боялся! - взволнованно воскликнул Гелдерфилд. - И  миссис
Деварест еще ничего не знает?
   - Нет.
   - Вы не  посвящали  ее  в  свои  размышления,  где  могут  находиться
драгоценности, кто их взял и какое  отношение  имеет  мисс  Старр  к  их
исчезновению?
   - Нет.
   - Вы поступили правильно. Нам придется изобрести какой-нибудь способ,
чтобы тактично посвятить ее во все эти дела. Она еще очень возбуждена.
   - Возможно, она уже знает или догадывается кое о чем.
   - Не думаю. Колетта поделилась бы со мной своими догадками.
   - А если ей не хотелось делиться своими догадками  с  кем  бы  то  ни
было?
   Гелдерфилд опять помолчал, прежде чем продолжить наш диалог.
   - Что ж, такую возможность полностью исключить нельзя.
   - Ладно. Тогда я перехожу к своей исповеди.
   - Исповедуйтесь, но в чем?
   - Как я уже сказал, я вошел в квартиру мисс Старр.
   Воспользовался отмычкой. Было утро, и я рассчитывал, что дома  никого
нет. Однако кое-кто там был.
   - Кто?
   - Нолли Старр.
   - Как она отнеслась к вашему вторжению?
   - Никак. Она была мертва.
   - Мертва?!
   - Да.
   - Когда она умерла?
   - Незадолго до того, как я появился в квартире. Ее задушили.  Розовым
шнурком от корсета, дважды обмотав его вокруг шеи Нолли. Шнурок  крутили
ручкой от картофелемялки. Не знаю, что покажет вскрытие, но не удивлюсь,
если обнаружится, что ее сначала ударили  картофелемялкой,  оглушили,  а
потом задушили.
   Гелдерфилд смотрел на меня с недоверием. Губы  его  дрожали.  Он  был
поражен услышанным и, наверное,  сгорал  от  желания  узнать  дальнейшие
подробности. Чувствовалось, что  это  мужчина  сильной  воли  и  мощного
темперамента.
   Я продолжал размеренно и спокойно:
   - Когда я пришел, труп был еще теплым. Я размотал шнурок, убедился  в
том, что пульс не прощупывается, вызвал "скорую". Больше я ничего не мог
сделать.
   Но меня увидела уборщица, когда я уходил из квартиры. Основываясь  на
ее  показаниях   и   еще   на   кое-каких   деталях,   полиция   сделала
соответствующие выводы. Теперь полиция преследует меня.
   -  Боже  мой!  Кто  усомнится  в  вашей  невиновности  -   воскликнул
Гелдерфилд. - Убийцы не помогают жертвам, не звонят реаниматорам...
   - Как зна