Решительно  сжатый  рот  говорил  о  том,  что  он  привык  принимать
самостоятельные  решения.  В  его  поведении  была  та  самая   вежливая
настойчивость, которая отличает коммивояжеров. Однако он был явно чем-то
встревожен и походил больше на подстрекателя, чем на соблазнителя.
   Женщина  была  моложе  лет  на  пять-шесть.  Она  была  не  такая  уж
красавица, рыжеволосая, сероглазая. Однако в лице ее читался характер, а
в манере держаться было  что-то  от  человека,  решившегося  на  опасную
операцию. Она смотрела  на  мужчину  преданными  глазами.  Но  это  была
преданность, смешанная с уважением. В ней не было страсти.
   Я сделал еще пару глотков  и  отодвинул  бокал.  Коктейль  был  таким
слабым, что в нем даже привкуса джина не  чувствовалось.  Я  решил,  что
именно эта рыжеволосая задумчивая женщина интересует Люсиль.
   - Я не могу пить это отвратительное пойло, - сказала она.
   Официант порхал вокруг нас и многозначительно покашливал.
   - Еще два мартини, - сказал я официанту. - Мы  увлеклись  разговором,
и, пока мы  беседовали,  коктейль  согрелся.  А  я,  видите  ли,  теплых
коктейлей терпеть не могу.
   - Да, сэр, - сказал он, убирая бокалы. - Понял, сэр.
   - Зачем ты это делаешь, Дональд? - спросила она.
   - Что?
   - Даешь им еще один шанс посыпать соль на наши раны.
   - Не знаю. Так уж я устроен.
   - Скажи, а ты пытался бы меня подцепить, если бы  я  не  сделала  это
первой? - неожиданно спросила она.
   - Не знаю. Наверное, нет.
   - Тебе хочется знать, что мне здесь нужно, верно?
   - Нет.
   - Что?! - изумилась она. - Конечно же да.
   Я сказал:
   - Ты рвалась сюда из-за вон той рыжей с серыми глазами, так ведь?
   Глаза ее округлились от удивления.
   -  Послушай,  кто  ты  такой?  -  спросила  она,   бросив   на   меня
подозрительный и хмурый взгляд.
   - Забудь, - сказал я, - зря я это сказал.
   - Что ты мне шьешь? - Она была настроена весьма решительно.
   - Забудь, - сказал я.
   Официант принес еще два мартини и счет. Я дал ему два доллара. Он дал
мне сдачи - две монеты по двадцать пять центов. Я взял их и  положил  на
стол десятицентовик и еще два цента.
   Пока он сердито разглядывал мелочь, я сказал громко:
   - Съешь оливку, Люсиль, пока в нее не просочилась вода.
   Официант сгреб деньги, потом подошел к хозяину и что-то сказал ему.
   - Все в порядке? - спросил хозяин бара, подойдя к нашему столику.
   - Все прекрасно, - ответил я. - Ты за рулем, Люсиль?
   - Да, - сказала она.
   - Тогда тебе больше десяти - пятнадцати таких коктейлей нельзя.
   Она улыбнулась, и мы выпили.
   Хозяин ждал у стола, пока я распробую коктейль и выскажу свое мнение.
   - Отменный вкус у этого коктейля! - воскликнул я.
   Он неохотно удалился.
   - Валяй, выкладывай всю подноготную, - потребовала Люсиль.
   - Боюсь, что ты мне не поверишь.
   - Давай, давай! Не стесняйся. Выкладывай.
   Я вынул из бумажника визитную карточку и протянул ей.
   Она прочла вслух: "Кул и Лэм. Конфиденциальные расследования".
   - Успокойся, - сказал я,  когда  она  сделала  попытку  встать  из-за
стола. - Все произошло совершенно случайно.
   - Что все?
   - Все с самого начала. Сегодня ведь суббота, выходной день.  А  я  не
женат, поэтому и зашел сюда пообедать. А  перед  обедом  решил  почитать
газету, меня интересуют скачки. А работа у меня обыкновенная. В ней  нет
ничего романтического. И тебя я никогда  раньше  не  видел.  Сомневаюсь,
чтобы кто-нибудь из наших клиентов был с тобой знаком. Поэтому не бойся.
Никто мне не платит, чтоб я следил за тобой. Тебе нужен был  кавалер,  и
ты его подцепила. А им оказался сыщик.
   Здесь уж моей вины нет. Я на тебя даже не смотрел.
   - Смотрел. На мои ноги.
   - Ну а кто не стал бы?
   - Кул, это кто?
   - Берта Кул, - сказал я.
   - Женщина? - спросила она.
   - Совершенно верно.
   - О! - воскликнула она, удивленно  приподняв  брови.  -  Вы...  между
вами...
   - Нет, - объяснил я. - Берта Кул - женщина  средних  лет,  весит  165
фунтов, у нее широкая улыбка, бульдожья  челюсть,  крошечные,  блестящие
жадные глазки, и с ней так же трудно и опасно иметь дело, как  с  мотком
колючей проволоки.
   К тому времени, когда я появился на горизонте,  она  владела  сыскной
конторой вот уже несколько лет.
   Я получил юридическое  образование  и  был  готов  на  любую  работу,
поэтому она и наняла меня и просто замучила этой работой. Ну а  потом  я
стал совладельцем фирмы.
   - А какую работу вам приходится делать?
   - Берта Кул, - ответил я, - занимается разводами, автокатастрофами  и
еще  кучей  мелких  дел,  которыми  большинство   агентств   не   станет
заниматься. Я даже не могу точно описать, чем мы занимаемся. Вообще-то я
часто жертвую принципами ради дела, и поэтому нам везет.
   - Ты хочешь сказать, что просто делаешь деньги?
   - Да. Но это только часть дела. Мы еще и отлично стреляем.
   - А в каких случаях?
   - В разных.
   - Гнусный сыщик, - сказала она.
   - Жаль, что ты не знакома с Бертой Кул. У вас много общего.
   - Много общего?! -  Она  возмутилась.  -  Широкая  улыбка,  бульдожья
челюсть.
   - Я имею в виду образ мыслей, особенно когда дело касается суждений о
моей профессиональной пригодности.
   Ты считаешь, что меня интересует эта рыжая с серыми глазами?
   - Да.
   Она презрительно засмеялась.
   - Ну тогда давай уйдем из этого притона. Я и войти сюда хотела только
потому, что меня не пускали. Если хочешь знать, у меня сердечная рана. Я
хотела залить ее  вином.  Человек,  в  которого  я  влюбилась,  оказался
подонком. Конечно, у меня есть другой парень, я могла бы  прийти  с  ним
сюда и нагрузиться как следует. Но я его держу  про  запас  и  не  хочу,
чтобы он знал об этом. Через несколько недель, когда я отойду  от  всего
этого, я хочу дать ему шанс... Я говорю глупости, да?.. И вкус их так же
горек,  как  вкус  куриной  печенки,  приготовленной   плохим   поваром,
неосторожно разрезавшим желчный пузырь. Беда с вами,  сыщиками,  в  том,
что вам чудится покойник за каждым фонарным столбом. Когда я поняла, что
мне придется искать кавалера, я подумала, что ты подойдешь для этой роли
- у тебя вполне приличный вид. Теперь же ты меня раздражаешь.
   - Итак, ты решила надрызгаться в гордом одиночестве?
   - Чертовски верно сказано. Что же до тебя, то я...
   Нет, погоди-ка. Я  передумала...  Пожалуй,  мне  придется  соблазнить
тебя, чтобы загладить свою грубость. Да и вряд ли мне удастся нализаться
без кавалера. Я... Ну ладно... Давай сматываться отсюда.
   Мы встали из-за стола и направились к двери.
   - Все в порядке? - спросил хозяин бара учтиво.
   - Замечательно, - заверил я его. - Никогда в  жизни  я  не  ел  таких
вкусных оливок.
   - Всякий раз, как вам захочется оливок, приходите, милости просим,  -
ответил он.
   - Ждите. Я вас, возможно, удивлю, - сказал я.
   Мы миновали стол, за  которым  коммивояжер  беседовал  с  рыжеволосой
женщиной. Люсиль не выказала никакого интереса. Женщина тоже окинула  ее
равнодушным взглядом и неожиданно  пристально  посмотрела  на  меня.  Ее
спутник продолжал говорить о чем-то очень серьезно и не обратил  на  нас
никакого внимания.
   Уже на улице я сказал:
   - Ну, Люсиль, прощай. Желаю тебе хорошо провести время.
   Она внезапно предложила:
   - Давай поедем в одно местечко, где  можно  выпить  по-настоящему.  У
меня во рту так гадко, как будто я помоев напилась.
   Я колебался.
   Она притронулась к моей руке.
   - Сегодня мне нельзя отказывать, понимаешь?
   - А ты расскажешь мне о твоей несчастной любви?
   - Во всех подробностях, - пообещала она, - ничего  не  утаю.  Обещаю,
что буду развлекать тебя, как Шахерезада развлекала  своего  повелителя.
Я, конечно, была не права. Взбесилась,  обозвала  тебя  вшивым  сыщиком.
Теперь твоя профессиональная гордость уязвлена, я понимаю.  Но  мне  без
тебя не обойтись. Если ты сейчас уйдешь, то еще неизвестно,  повезет  ли
мне со следующим кавалером. Ведь он может быть ужасен.
   А ты славный. И только твои детективные способности  издают  скверный
душок. Итак, я расскажу тебе о своей несчастной любви, о своем  разбитом
сердце...
   Кстати,   что   ты   предпочитаешь:   пикантные    подробности    или
психологические мотивы?
   - Психологические мотивы, - сказал я.
   - Боже мой, как ты изменился, - воскликнула она.
   - Ничего подобного. Это ты изменилась. Это обыкновенное  развлечение,
запомни. Я собирался в кино, но с тобой, я вижу, веселее.
   - Ну да. Романтичнее. Я-то ведь не стану, в  отличие  от  киношников,
сдавать сценарий в сценарный отдел.
   Мы прошли, наверно, полтора квартала, пока не нашли другой бар. Здесь
в коктейль добавляли ликер.
   Люсиль очень старалась, сочиняя историю  трагической  любви.  Правда,
детали кое-где не состыковывались, но главное я понял - уж если  она  на
что-то решилась, то идет до конца.
   Она была очень хороша... глаза, фигура... После  второго  коктейля  я
понял, что она что-то замышляет.
   Мы заказали обед. Люсиль захотелось еще коктейлей. А потом и виски  с
содовой.
   Потом она вышла в дамскую комнату, и я заметил,  что  по  дороге  она
сунула официанту записку.
   Я подозвал его к столу.
   - Чего хотела девушка? - спросил я.
   - Ничего, - сказал он с невинным видом.
   - Она дала тебе пять долларов, - сказал я, - за что?
   Он кашлянул виновато.
   Я показал ему десятидолларовую бумажку.
   Он ухмыльнулся и сказал:
   - Она просила подавать ей пиво вместо виски всякий раз, как она будет
его заказывать.
   Я отдал ему ассигнацию и сказал:
   - Удвой.
   - Вы хотите  сказать,  что  и  вам  подавать  пиво  вместо  виски?  Я
правильно вас понял?
   - Да.
   - Но цены-то будут как за виски c содовой, - предупредил он.
   - Конечно, - подтвердил я.
   Мы пообедали и выпили пива. Она выпила  свою  порцию  и  притворилась
опьяневшей, наблюдая за мной, как ястреб за добычей, когда я не  смотрел
на нее.
   Я тоже выпил свое пиво и тоже прикинулся пьяным, наблюдая за ней в те
минуты, когда она отворачивалась.
   Была суббота. И хотя выпивка стоила дороже, чем билет  в  кино,  зато
сценарий не надо было редактировать, как остроумно  заметила  Люсиль.  Я
напряженно ожидал продолжения игры.
   Когда началось представление, она отправилась в дамскую  комнату,  но
не прямиком, а как-то  в  обход,  делая  большой  крюк,  и  выскользнула
незаметно. Ее не было целых двадцать минут.
   - Скучал без  меня?  -  спросила  она,  когда  вернулась.  -  А  меня
стошнило. Со мной всегда так, если я слишком быстро пью.
   - Конечно же я  скучал,  -  заверил  я  ее.  -  Но  здесь  показывали
стриптиз... очень красивая девушка... И это меня несколько утешило.
   - О, так тебе нравятся такие номера, когда раздеваются и дразнят?
   - Да.
   - А что больше, когда раздеваются или когда дразнят?
   - Когда дразнят. Но мне бы не хотелось, чтобы меня дразнили, если при
этом не раздеваются.
   - А я думаю, что ты смог бы вынести раздевание, если бы тебя при этом
не дразнили.
   Я помолчал.
   - Честно говоря, я не очень-то задумывался над этим вопросом.
   - Тебе пришлось бы, если бы ты был женщиной.
   Давай выпьем еще горячительного, а то я что-то трезвею. Теперь  я  уж
не буду так спешить.
 
Глава 2 
 
   Люсиль Харт  улыбалась  мне  лучшей  из  своих  улыбок,  изображающих
показное дружелюбие.
   - Ты мне нравишься, - сказала она.
   - И ты мне нравишься.
   Она положила свою руку поверх моей.
   - Ну, смелей, - сказала она.
   - Да, мисс Харт.
   Она хихикнула.
   - Знаешь что?
   - Что?
   - Мне нужно домой.
   - Я тебя провожу.
   - Я на машине. Это автомобиль моей сестры, и мы договорились,  что  я
отгоню его к восьми часам. А уже, наверное, гораздо больше, да?
   - Сейчас пять минут десятого.
   - Ого! Не знала я, что так поздно. Время летит, не так ли?
   - Это верно.
   - Послушай, - сказала она, - ты ведь трезвей меня, так?
   Я бессмысленно уставился на нее и сказал:
   - Пятьдесят на пятьдесят.
   Она опять хихикнула.
   - Послушай, ты поведешь машину. Вот что мы сделаем сейчас: доедем  до
дома моей сестры, а затем мой зять отвезет нас обратно.
   - Ты думаешь, я ему понравлюсь?
   Она пренебрежительно фыркнула.
   - Как его зовут?
   - Доувер Фултон.
   - Ты думаешь, я ему не понравлюсь?
   - Скорее всего, нет. Ему нравится тот, другой. Ну так как?
   - Что как?
   - Ты поведешь машину?
   - Ну ладно, - сказал я. - А где они живут?
   - В Сан-Роублз.
   - Это очень далеко, - сказал я.
   - Не так уж и далеко. Послушай, Дональд, ты позволишь  мне  заплатить
по счету?
   - Нет. Сегодня я принимаю гостей.
   - Нет, я.
   - Я, - сказал я.
   Я подозвал официанта и оплатил  счет.  Мы  прошли  целый  квартал  до
автостоянки. Она отдала мне свой талон.
   Когда дежурный пошел за машиной, я последовал за ним, чтобы взглянуть
на регистрационное удостоверение, которое обычно прикрепляют к рулю. Там
было написано, что машина зарегистрирована на  имя  Доувера  Фултона,  и
указан адрес: 6285, Ориндж-авеню, Сан-Роублз. Пока  что  сходилось.  Вот
это и встревожило меня.  Похоже,  что  я  только  что  украл  машину.  Я
осторожно вывел ее с автостоянки и открыл дверцу для Люсиль.
   Не нравилось мне все это. Мне нужен был свидетель.
   Я остановил машину у станции техобслуживания и сказал  механику,  что
мне нужно подкачать задние колеса.
   Вместе с ним я обошел машину, сунул ему в руку два доллара  и  громко
сказал:
   - Валяй, Люсиль, поезжай. Раз это машина твоей сестры, то ты и садись
за руль.
   Она мотнула головой.
   - Да нет же. Ты в порядке. Ты совсем не пьян. Вполне  можешь  повести
машину.
   - Конечно, я в порядке. Только я никуда не еду.
   Я не купил бензина. Механик меня  обязательно  запомнит.  И  запомнит
этот разговор.
   Я подмигнул ему и сказал:
   - Ну ладно. Я поведу, если ты настаиваешь, но учти - я делаю это  под
давлением.
   - Ну и хорошо.
   - Автомобиль принадлежит твоему зятю?
   -  Моей  сестре,  -  сказала  она.  -  Доувер  настоял,  чтоб  машину
зарегистрировали на его имя. Строит из себя  большую  шишку.  А  за  нее
денежки моей сестры плачены!
   Доувер Фултон, подумаешь! - сказала она с отвращением.
   Механик вытер лобовое стекло, зачем-то потрогал фары.
   Я  включил  указатель  бензодатчика,  взглянул  на  него,  улыбнулся,
покачал головой, и мы отъехали.
   Я заметил, что Люсиль внимательно меня изучает.
   - Ты не пьян, а?
   Я ответил:
   - Как только мои руки прикасаются к рулю, я тут же трезвею.
   - А ты чувствуешь, как виски булькает внутри?
   - Конечно.
   - Ну, тогда все в порядке, - сказала она и  положила  голову  мне  на
плечо.
   Мы выехали на шоссе и сразу же попали на бульвар Вэлли.
   - Сбавь скорость, - отрывисто сказала Люсиль.
   - Почему?
   - Мне так грустно.
   Она прижалась ко мне, уцепившись за руку.
   - Съезжай на обочину и поцелуй меня.
   Я съехал на обочину, и мы поцеловались. Ну, это был поцелуй, доложу я
вам! Впереди справа я увидел неоновую  вывеску:  "Мотель  "Коузи  Дэлл".
Есть свободные места".
   - Поезжай медленно, - сказала она.
   Я поехал.
   - Останови машину, - скомандовала она. - Здесь.
   - В чем дело?
   - Меня тошнит. Я... О, Дональд, как я одинока, если б ты знал! Боюсь,
что завтра у меня будет ужасное похмелье. Съезжай с  дороги,  -  сказала
она. - Сюда, поезжай сюда.
   - Но это же мотель?
   - Ну и что?
   - Ничего. Просто спросил.
   - У них здесь, наверное, есть дамская комната.
   Въезжай.
   Я въехал в мотель.
   - Пойди спроси, есть ли у них дамская комната.
   Я вошел в офис. Женщина, сидевшая за столом,  окинула  меня  холодным
тусклым взглядом и сказала, что никаких дамских комнат у них нет, а есть
ванные комнаты в коттеджах. Остался один свободный домик. Хочу ли  снять
его?
   - Пойду спрошу, - сказал я ей.
   Она с презрением посмотрела на меня.
   Я вернулся к машине и сказал:
   - Нет у них никаких дамских комнат, детка. Зато есть ванные  комнаты,
но они расположены в коттеджах.
   Один коттедж у них свободен.
   - Ладно, - сказала она, выходя из машины. - Веди меня в коттедж.
   Войдя в холл, она тут же рухнула в кресло. Я  записал  ее  и  себя  в
книгу гостей под именем миссис и мистер Доувер Фултон  и  указал  адрес:
6285, Ориндж-авеню, Сан-Роублз, номер машины 45 С 531.
   Женщина проводила нас к домику номер 11 и отдала ключ. Кислым голосом
пожелала спокойной ночи и ушла. Я помог Люсиль войти. Она сразу же  ушла
в ванную, и оттуда стали доноситься звуки, имитирующие рвоту. Потом  она
вышла и легла на кровать. Я присел на краешек  кровати  и  посмотрел  на
нее.
   - Выключи свет. Глаза режет, - сказала она.
   Я выключил свет.
   Она закурила сигарету и сказала:
   - Воздуха не хватает.
   - Я открою дверь.
   - Нет, не надо. Я хочу выйти на воздух.
   - Я пойду с тобой.
   - Нет, оставайся здесь. Я так ужасно выгляжу, не хочу, чтобы ты  меня
видел такой. Скажи, Дональд, как мы записаны?
   - А как ты думаешь?
   - Я хочу знать.
   - Как муж и жена. Неужели ты думаешь, что нас бы пустили сюда, запиши
я иначе?
   - Нет, я так не думаю. Я думаю, что ты очень славный. Подожди  здесь,
Дональд. Мне нужно взять салфетки из машины. Где ключ?
   Я дал ей ключ.
   - Дверцы машины заперты, детка.
   - Хорошо, что меня вырвало, - сказала она, - завтра будет полегче.  А
ты как себя чувствуешь?
   - Прекрасно.
   - Нам не следовало этого делать.
   - Чего?
   - Останавливаться здесь.
   - Но мы же здесь не остановились, - сказал я. - Разве ты забыла,  что
мы отгоняем машину к твоей сестре? А твой  зять  отвезет  меня  обратно.
Ты-то вошла сюда только потому, что тебе нужна была ванная.
   - А! - воскликнула она, и в глазах ее появился насмешливый огонек.
   Она вышла.
   Я подошел к окну, поднял штору и сел так, чтобы можно было  наблюдать
за машиной. Ничего не произошло. Она  не  подошла  к  машине.  Наверное,
прогуливалась неподалеку и дышала свежим воздухом.
   Через двадцать минут я пошел ее искать. Мотель находился  на  окраине
города,  и  вокруг  было  много  пустующей  земли.  Подъездная   дорога,
посыпанная гравием, казалась красной от неоновых огней.  Чуть  выше,  по
шоссе, на большой скорости проносились машины.
   Под моими ногами скрипел гравий, щедро рассыпанный по всей территории
мотеля. Почти во всех домиках было темно и  тихо.  В  одном  из  домиков
шумно веселилась компания из нескольких человек. Оттуда время от времени
раздавались взрывы хохота.
   В другом домике ссорилась супружеская пара из Айовы - я узнал это  по
номерному знаку их машины.
   Я  не  все  слова  разобрал.  Что-то  насчет  дурного   обращения   с
падчерицей. Женщина  говорила  на  одной  высокой  ноте,  очень  быстро,
очевидно опасаясь, что не успеет выговориться. За те  несколько  секунд,
что мне понадобились, чтобы пройти мимо домика,  я  услышал  достаточно,
чтобы понять, что муж никогда не любил Роуз, что он был жесток с  ней  с
самого начала и всегда давал ей почувствовать, что она  лишняя  в  доме;
что Роуз чувствительная и застенчивая; что любая  девушка  на  ее  месте
обиделась бы на подобное обращение; что он должен извиниться перед Роуз;
что он немногого стоит; что он занят только собой и очень  придирчив  и,
вообще, совсем не похож на ее первого мужа; Роуз потому любила и уважала
своего отца,  что  он  был  настоящим  джентльменом,  всегда  учтивым  и
внимательным; тогда как при нынешних обстоятельствах нельзя обвинять  ее
в том, что она разочарована и... Я вышел за предел слышимости. Нигде  не
было никаких следов  Люсиль  Харт.  В  одном  из  домиков  очень  громко
говорило радио.
   Я подошел к машине и попробовал открыть дверцу, но она была заперта.
   Я еще раз обошел все  домики,  но  уже  с  другой  стороны,  и  опять
понапрасну.
   Возможно,  Люсиль  разыгрывала  еще  одну   сцену   опьянения,   лежа
где-нибудь на земле, в укромном уголке. Но я этого не видел.
   Я еще раз обоше