миссис Иден.
   - Знаете, мистер Лэм, думаю... - голос ее задрожал, - я не могу  себе
позволить быть слишком гордой...
   - Расскажите о дядюшке Эмосе, - попросил я.
   - Его полное имя Эмос Гейдж. Он должен скоро получить деньги от фонда
опеки, которые оставил ему его дядя.
   - Как имя этого дяди?
   - Элберт.
   - Расскажите об этих деньгах.
   - Эмос Гейдж должен их получить, когда ему исполнится  тридцать  пять
лет, но только в том случае, если  он  не  совершит  до  этого  никакого
преступления.
   Если же он не доживет до этого возраста или совершит преступление, то
деньги переходят к различным фондам милосердия.
   - Сколько лет сейчас Эмосу Гейджу?
   - Должно исполниться тридцать пять через несколько недель.  До  этого
срока попечители выдают ему небольшую сумму на жизнь.
   - Трудная ситуация... Вождение машины в нетрезвом состоянии - это уже
преступление. И очень многие его совершают, находясь  в  разной  степени
опьянения.
   - Ну... это именно то, что и беспокоило дядюшку Эмоса, тем более  что
у него бывают периодические запои. Сандра рассказывала, наверное, вам об
этом.
   - Мы сэкономим массу времени, если вы будете обо всем говорить сами.
   - Вы хотите сказать, что ваше агентство берется за наше дело?
   - Пока я еще не могу этого  утверждать  с  полной  уверенностью,  но,
надеюсь, мы что-нибудь придумаем.
   - У меня нет денег, я не смогу вам заплатить.
   - Знаю.
   - И если вы его даже  найдете,  это  тоже  может  принести  не  много
радости.
   - Что вы имеете в виду?
   - Думаю, что это именно  тот  случай:  он,  очевидно,  вел  машину  в
нетрезвом состоянии, где-то по дороге его арестовали, а он  мог  назвать
полиции не свое имя...
   - Как же это может быть, ведь водительские права на его имя?
   - Он мог их и не показать. Даже мог выбросить.
   - Что, он такой хитрый мужик?
   - Очень хитрый и сообразительный, но не во всех вопросах.
   - Хорошо, я попытаюсь его найти, но что, если его все-таки  заключили
в тюрьму за вождение в нетрезвом виде?
   - Тогда он не получит своих денег.
   - Какая сумма его ждет?
   - Мне кажется, сейчас  это  что-то  около  семисот  пятидесяти  тысяч
долларов. Сначала там было около миллиона, но  часть  вложили  в  ценные
бумаги. И их стоимость за это время выросла.
   - Предположим, миссис, что мы его нашли и он не в тюрьме?
   - Тогда он поможет нам. Мне нужна его помощь, особенно теперь,  но  я
боюсь, что... Я боюсь об этом и подумать, мистер Лэм. Ужасно боюсь,  что
именно по этой причине о нем ничего не известно, боюсь,  он  все-таки  в
тюрьме.
   - Хорошо, предположим, Эмос Гейдж в тюрьме и  пытается  скрыться  под
чужим именем, чтобы  опекуны  не  узнали  о  его  преступлении.  Мы  его
находим. Ведь это выдернет ковер прямо из-под ног вашего дядюшки,  да  и
ваших тоже.
   Она согласно кивнула.
   - Это предоставляет детективному агентству прекрасную возможность для
вымогательства денег и шантажа.
   - Я не знала, что такое происходит в реальной жизни.
   - Я тоже. Но вспомните книги, кинофильмы, телевизионные постановки на
эту тему. Сюжетом для них, как правило, являются жизненные реалии.
   Миссис Иден еле заметно улыбнулась. Я присмотрелся к  ней.  Она  была
недурна, очень изящна, совсем без косметики и губной помады, в  домашнем
халатике, ее запавшие голубые глаза казались особенно печальными.
   - Вы сказали, что были у доктора?
   - Да.
   - Как его имя?
   - Доктор Мортинсен Л. Беач. Он  известный  специалист  по...  женским
болезням.
   - Это он предложил сделать вам операцию?
   - Да, он.
   - Почему вы так уверены, что дядя Эмос, как вы  его  называете,  даст
вам деньги на нее, если мы его разыщем? Будут ли деньги вообще  у  него,
вот в чем вопрос.
   - Он очень щедрый человек, брат моего первого мужа. И настоящий друг.
Он помогал мне, каждый месяц давал по тридцать долларов, и это было  еще
до того, как я потеряла работу. Теперь я просто в отчаянии... И... я вам
доверяю, мистер Лэм.
   - Это всегда помогает, особенно  если  вы  хотите  получить  какие-то
результаты, - сказал я.
   - Дядюшка Эмос периодически  начинал  очень  сильно  пить,  это  были
настоящие запои. И всегда знал, чем это кончается. Так как  он  понимал,
что может произойти в случае, если его остановят пьяным  за  рулем,  то,
как только он выпивал свой первый стаканчик,  ключи  от  машины  отдавал
мне.
   - Что, Гейдж жил недалеко от вас?
   - Да, по соседству.
   - У него квартира?
   - Нет, у него дом, гараж.
   - Ну, так. Он отдавал вам ключи, а что было дальше?
   - Ключи оставались у меня до тех пор, пока он окончательно не выходил
из состояния запоя. Иногда, правда, он являлся и умолял, чтобы я  отдала
ему ключи, но мне всегда приходилось быть непреклонной  до  конца,  пока
запой не проходил.
   - А как вы могли определить, что этот момент наступил?
   Знаете, мистер Лэм, это трудно объяснить словами, но это возможно.
   - Вы были замужем за его братом?
   - Да.
   - Он что, умер?
   - Да.
   - И вы снова вышли замуж?
   - Да.
   - Сандра - ребенок от первого брака?
   - От первого. Она поменяла фамилию, когда я вышла  замуж  за  Джеймса
Идена.
   - Почему?
   - Родственники первого мужа меня всегда ненавидели, все, кроме Эмоса.
   - А дядюшка Элберт?
   - Он меня так и не признал. После смерти моего первого мужа Элберт ни
разу не разговаривал ни со мной, ни с Сандрой.
   - Как звали вашего первого мужа?
   - Норман Гейдж.
   Я  прекратил  расспросы.  Но  миссис  Иден,   очевидно,   надо   было
выговориться, и она, помолчав с минутку, продолжила:
   - Так вот, об Эмосе. В этот раз я тоже получила ключи от его машины и
знала, что он уехал  куда-то,  может  быть,  даже,  чтобы  подготовиться
раньше  времени  отпраздновать  свой  тридцатипятилетний  юбилей.  Я  не
одобряла эту затею, и меня она очень волновала. Несколько дней  назад  я
получила от Эмоса открытку из Карвер-Сити.  В  ней  говорилось,  что  он
пришел в себя и возвращается домой.
   - Из Карвер-Сити?
   - Да.
   - Как же он собирался вернуться, если у него не было денег,  а  ключи
от машины оставались у вас?
   - Он обычно  возвращался  на  попутных  машинах,  поэтому  деньги  не
требовались.
   Я удивленно поднял брови.
   - Я хочу,  чтобы  вы  поняли,  мистер  Лэм...  Когда  Эмос  впадал  в
состояние запоя, это не  означало,  что  он  просто  хотел  выпить,  это
страстная психологическая и физиологическая необходимость...
   -  Не  трудитесь,  миссис  Идещ  объяснить  с  научной  точки  зрения
периодические запои вашего дядюшки, мало кому это дано понять.
   - Что делать, но именно так все с ним и происходит: он пьет,  пока  у
него не кончаются деньги. Поэтому его дядя  и  не  доверил  ему  больших
сумм, больше тех, на которые можно хоть как-то прожить. От  фонда  опеки
он получает триста пятьдесят долларов в месяц. Они это  называют  фондом
транжира.
   Я понимающе кивнул.
   - Поэтому, когда деньги кончаются, он находит  станцию  обслуживания,
которая принадлежит члену Ордена оленей.
   - Почему именно этот орден?
   - Он тоже принадлежит к этому ордену. Рассказывает обычно, кто  он  и
что ему нужно, и, как правило, ему помогают, сажают на попутные  машины.
Иногда приходится менять две-три, с которыми ему становится не по  пути,
иногда же его сразу доставляют до места, в наш  город.  На  этот  раз  я
получила открытку, я вам уже говорила, из Карвер-Сити. Он написал, что у
него все хорошо, что  он  пережил  ужасный  шторм  и  не  менее  ужасную
встряску, что деньги кончились и что теперь он ждет на станции одного из
членов Ордена оленей и надеется  добраться  домой  в  течение  ближайших
суток.
   - И что было потом?
   - Полная тишина.
   - Вы не думали, что надо сообщить об этом в полицию?
   - Сначала я хотела это сделать, но потом побоялась.
   Если полиция об этом узнает, делу дадут официальный ход. Если Эмос  и
в самом деле в тюрьме, они составят документ и сообщат в фонд.
   - Что касается нас, то...
   - Если бы я стала вашим клиентом, то вы защитили бы меня, не так  ли?
Вы освободили бы его из тюрьмы, и это не получило бы огласки?..
   - Вы хотите сказать, что могли бы обмануть попечителей  фонда,  скрыв
от них правду?
   На секунду она отвела взгляд, потом прямо посмотрела мне в глаза.
   - Это жестокое, несправедливое условие завещания!
   Оно лишало дядюшку Эмоса уверенности в себе. Если бы не  оно,  думаю,
он бы сам справился  со  своей  болезнью.  Он  ведь  понимает,  что  ему
необходимо лечиться, а члены  опекунского  совета  надутые,  лицемерные,
самодовольные, ведут себя как садисты по отношению к нему.
   Дело в том, что дядя Эмос должен каждый месяц приходить к ним в  офис
фонда, где они вручают ему наличные деньги  и  при  этом  не  пропускают
случая прочесть нотацию, как надо себя вести, изменить  свое  поведение,
чтобы из пьяницы получился нормальный человек. Дядюшка  каждый  раз  так
злится, что теряет над собой всякий контроль, иногда именно это вызывает
у него очередной запой.
   Я посмотрел на Сандру.
   - Целиком доверяю моей дочери Сандре, и она доверяет мне,  -  сказала
миссис Иден, как бы прочитав мои не высказанные вслух мысли.
   - А у вас есть его снимки?
   - Да, но только  моментальная  фотография,  сделанная  шесть  месяцев
назад, на ней мы втроем.
   - Он похож на ней на себя?
   - Это моментальный снимок, а не портрет, но он на нем очень  на  себя
похож.
   - Давайте посмотрим! Я хотел бы взглянуть и на открытку, если она все
еще цела.
   Миссис Иден подошла к полкам с книгами, вынула "Приключение  королевы
Эллери". Рядом стоял трехтомник Шерлока Холмса, "Скачка на розовом коне"
Дороти Хьюс, истории Ниро Вульфа Рекса Стаута и  том  с  удивившим  меня
названием "Убийства в Лос-Анджелесе".
   Я в некотором недоумении поднял брови.
   - Это все книги Сандры, - объяснила она. - Девочка просто глотает эти
истории об убийствах. А вот фотография. Я закладываю ее в  книгу,  чтобы
не помялась.
   Таким способом я тренирую  свою  внутреннюю  силу,  -  объяснила  тем
временем  Сандра.  -  И  теперь,  мама,  в  нашем  доме  есть  настоящая
детективная библиотечка литературы.
   - Боюсь, моя дорогая, ты  слишком  импульсивна,  -  ответила  мать  с
терпеливой, всепрощающей улыбкой.
   Она пододвинула ко мне фотографию, затем обошла вокруг  стола,  взяла
ее в руки и подала мне.
   - Хорошо, - ответил я, взглянув на фото и возвращая его, - я  займусь
этим и дам вам знать, сможем ли мы взять дело к  расследованию  в  своем
агентстве.
   Мы пожали  друг  другу  руки,  и  Сандра,  играя  роль  гостеприимной
хозяйки, проводила меня до дверей.
   Я спустился  с  лестницы.  Напротив  дома  был  продуктовый  магазин,
кулинария. Я взял двадцать пять долларов из тех, что мне были выданы  на
расходы, и спросил менеджера этого магазина, знает  ли  он  девчушку  по
имени Сандра Иден, которая живет в доме напротив.
   Он ответил, что знает: она и ее мать иногда покупают у него продукты,
но он что-то давно их не видел.  Мать  девочки  помнил  плохо,  так  как
продукты обычно покупала дочь.
   - Вы знаете, какие продукты они обычно покупают? - спросил я.
   Он утвердительно кивнул.
   - Хорошо, - сказал я, - положите в корзину несколько  хороших  кусков
мяса, пару кур, еще что-нибудь из продуктов, которые они обычно берут, и
отнесите в квартиру 305. Если вас спросят, от кого они, скажите, что вас
попросил это сделать незнакомый вам человек от имени дядюшки Эмоса.
   - Кого-кого? - не понял менеджер.
   - Дядюшки Эмоса.
   - Да, я вспомнил, Эмос Гейдж, он живет напротив, и он...
   - Вам следует не говорить, а слушать. Доверенный  дяди  Эмоса  хотел,
чтобы они получили эти продукты.
   - Доверенный Эмоса? Я правильно понял?
   - Вы поняли правильно, и, если  они  спросят,  как  он  выглядел,  вы
ответите, что не запомнили. Отнесите все это немедленно. Понятно?
   - Да, я понял.
   - Хорошо, делайте.
   Спустившись вниз по улице, я вошел в телефонную будку и в абонентской
книге нашел номер доктора Мортинсена Л. Беача.  Я  позвонил  и  попросил
принять  меня  по  не  терпящему  отлагательства  делу,  но   секретарша
ответила, что это невозможно. Я спросил, могу ли я поговорить с сестрой,
она ответила, что и это невозможно. И только когда я  сказал,  что  хочу
договориться о  срочной  операции  одной  из  их  пациенток,  подошла  к
телефону медицинская сестра. Я сказал ей:
   - Говорит представитель мистера Эмоса Гейджа.
   Я знаю, что у вас есть больная Элеонор Иден, которой вы рекомендовали
сделать операцию. Я бы хотел знать, сколько она может стоить.
   - Кто это говорит?
   - Представитель мистера Эмоса Гейджа. Она его родственница.
   - Одну минутку, - было  ответом.  Потом  в  трубке  раздался  мужской
голос:
   - Говорит доктор Беач. Я хотел бы  знать  точно,  с  кем  имею  честь
разговаривать.
   -  Я   представитель   мистера   Эмоса   Гейджа,   который   является
родственником Элеонор Иден. Она нуждается в операции, и мне хотелось  бы
знать, насколько это серьезно.
   - Она нуждается в срочной операции. Обычно я  не  обсуждаю  состояние
моих пациентов даже с родственниками...  В  данном  случае  я  имею  все
основания полагать, что операцию сделать пока еще не поздно,  но  мы  не
должны затягивать время  ее  проведения,  в  противном  случае  придется
делать резекцию окружающих тканей.
   Кроме  того,  ситуация  в  любой  момент  может  стать  непоправимой.
Пожалуйста, придите ко мне в офис и скажите, кто вы, и...
   - Доктор, сколько может стоить такая операция? - спросил я.
   - Стоить! - закричал он в трубку.  -  Стоить,  черт  побери!  Давайте
сначала сделаем операцию. Мы поговорим о ее стоимости и о моем  гонораре
потом. Надо только выяснить, будет ли  у  нее  сто  пятьдесят  долларов,
чтобы внести госпитальную плату. Я согласен на кредит. Она говорила мне,
что у нее есть родственник, который, возможно, ссудит  ее  деньгами,  но
только через несколько месяцев, после того, как он их сам получит...  Не
буду от вас скрывать, ей очень нужна операция. Я буду ее лечить,  но  не
могу заплатить за нее госпитальные расходы.
   - Значит, ваш гонорар можно пока не оплачивать?
   - Я подожду со своим гонораром, можете даже  выбросить  его  в  окно.
Теперь вы появитесь в моем кабинете?
   - Я приеду, - сказал я и добавил:
   - Но пока не знаю когда.  -  С  этими  словами  я  поспешил  повесить
трубку, прежде чем он успел мне возразить.

Глава 3

   Я позвонил в газету  "Дейли  трибюн"  и  спросил  телефон  справочной
библиотеки. Как только я услышал в трубке голос Марлин  Хайд,  директора
этого справочного морга, я сказал:
   - Привет, красавица, это Дональд!
   - Дональд! Где ты скрывался все это время?
   - Был занят.
   - Больше не хочу никогда тебя видеть.
   - Все еще гоняюсь за убийцами, - попытался объяснить я.
   - Ну что же,  для  тебя  было  бы  лучше  приехать  сюда  и  провести
некоторую исследовательскую работу.
   - Это идея! - вскричал я.  -  А  как  насчет  того,  чтобы  разложить
материал так, чтобы мне осталось его только просмотреть?
   - Я могу это сделать, но хорошо, если бы ты мог не так спешить.
   - Ты ускоряешь мой. обмен веществ. Я постоянно голоден и всегда готов
есть.
   - Что же ты мне сразу этого не сказал? Я бы испекла пирог и  принесла
в офис.
   - Договорились. А пока посмотри, что у вас есть на парня  по  фамилии
Элберт Гейдж, который умер несколько лет  назад  и  оставил  после  себя
большое состояние, передав его в опекунский фонд для  своего  племянника
по имени Эмос. Взгляни,  может  быть,  в  газетах  того  времени  что-то
обнаружишь.
   - Как, ты сказал, его имя? Гейдж?
   - Да, правильно.
   - Я все приготовлю. Когда ты приедешь?
   - Через пятнадцать минут.
   - Я - вся ожидание.
   - Не обманываешь?
   - Нет! По крайней мере, не  я,  -  быстро  добавила  она  и  повесила
трубку, прежде чем я успел что-нибудь сказать.
   Я тотчас сел в свою развалюшку и покатил к газете  "Трибюн".  Оставив
машину на стоянке, поднялся в офис.
   У Марлин Хайд были  рыжие  волосы  и  нежная  кожа,  какая  бывает  у
рыжеволосых.  У  нее  прекрасный  вздернутый  носик  и  фигура,   вполне
достойная избрания в мисс "чего-то". Несколько лет  назад  о  ней  много
писали в газетах... Однажды, чтобы  только  ее  позлить,  я  попросил  в
газете "Трибюн" файл на ее имя, и, прежде чем она узнала о  том,  что  я
ищу, у меня в руках были все вырезки за несколько лет;  на  фото  Марлин
резала сырный пирог в то время, когда она была мисс "Высокое напряжение"
на конвенции электриков, или что-то в этом роде...
   - Я удивлена, что ты еще помнишь сюда дорогу, - произнесла Марлин.
   - Неужели это было так давно?
   - Да, это было так давно, - сказала она, беря меня под руку и ведя  к
столу. - Что ты делал все это время и как твоя ужасная партнерша, вы все
еще вместе?
   - Она не столько ужасна, сколько производит ужасный шум, вот и все.
   - Знаешь, Дональд, я ее презираю.
   - Что?
   - Она ужасно боится, что ты можешь жениться...
   Еще одно женское начало...  это  трудно  объяснить.  Берта,  конечно,
любит тебя, но по-своему.
   - И по-своему же она меня ненавидит.
   - Не уверена, что твоя Берта Кул вообще любит мужчин...
   - Да нет, несколько лет назад она была замужем, но все распалось.
   - Это ее история, - ответила Марлин. -  Уверена,  что  она  сама  все
испортила.
   - О чем-нибудь другом не хочешь поговорить?
   - Что можешь предложить ты?
   - Как это получилось, что мы стали обсуждать чужое замужество?
   - Начала я, - призналась Марлин.
   - Я просто подумал, как это могло вообще получиться.
   - С мужчинами всегда так, их надо подвести к теме, хотя у них на  уме
совсем другое.
   - Например?
   - Ну, кто кого ведет, Дональд?.. Давай перейдем к делу. Скажи, почему
ты так спешишь, зачем тебе нужна информация о Гейдже?
   - Я действительно спешу, и мне нужен его файл.
   Она молча передала мне большой конверт, и я начал его просматривать.
   В конверте лежали фотографии покойного дяди и молодого Эмоса тех лет,
снятые, возможно, лет десять назад. В конверте также лежала копия  одной
из статей завещания,  из  которой  явствовало,  что  завещатель,  горячо
любивший  сына  своего  брата  и  не   имевший,   кроме   него,   других
родственников, сомневался в способности племянника вести себя прилично и
с достоинством в случае,  если  он  внезапно  наследует  столь  огромную
сумму. Исходя из этого, покойный и завещал все деньги  через  опекунский
фонд. Если к тридцати пяти годам Эмос Гейдж не будет признан виновным  в
совершении  какого-либо  серьезного  преступления,  деньги  должны  быть
полностью переданы ему, а фонд ликвидирован.
   Если же названный Эмос Гейдж умрет, не достигнув этого возраста,  или
будет признан виновным в совершении тяжкого преступления, тогда и только
тогда половина всей суммы должна  пойти  на  нужды  тех  организаций,  в
которых у  завещателя  были  свои  интересы,  а  вторая  половина  денег
достается наследникам, если таковые, помимо Эмоса Гейджа, отыщутся,  или
его детям.
   Затем  следовал  список  организаций,  имевших  отношение  к  системе
образования, а также различных благотворительных учреждений.
   Одним из опекунов назывался Джером Л. Кемпбелл, именно ему завещатель
доверял больше других. В  случае  его  смерти,  прежде  чем  фонд  будут
ликвидировать,  его  место  должен  был  занять  дублер,  имя   которого
называлось. В случае смерти дублера называлась следующая замена.
   Из газетных вырезок я понял, что Кемпбелл был  банкиром,  а  оба  его
дублера - адвокатами.
   Я  вернулся  к  письменному  столу  Марлин,  которая  в   это   время
разговаривала по телефону с каким-то репортером из газеты. Разговор был,
видимо,  забавным,  она  смеялась,   пока   разговаривала,   и   чертила
указательным пальцем игривые завитушки на поверхности стола.
   Зайдя к ней за спину, я нажал пальцем на рычаг