е.  Некоторые
присяжные, безусловно, будут из района Ситрес-Гроув.  Окружной  прокурор
потребует смертного приговора, и я не думаю, что у Энсела есть  хотя  бы
один шанс избежать газовой камеры.
   Я ничего не сказал.
   - Мы готовы к сотрудничеству,  -  продолжал  Тэбер.  -  Если,  как  я
подозреваю, появление в прессе этих слухов  имеет  своей  целою  отвлечь
внимание от дела Эндикотта и бросить тень на некоторых свидетелей, то вы
избрали неверную тактику. Вы могли бы добиться большего успеха, стараясь
содействовать, а не ниспровергать.
   - В каком смысле?
   - Окружной прокурор - разумный человек и, случайно, мой друг. Уверен,
что он прислушается к голосу рассудка.
   - Опять-таки в каком смысле?
   - Я убежден, что если Энсел признает себя виновным, прокурор примет к
сведению тот факт, что округ избавлен от многих лишних  расходов,  и  не
будет  давить  на  судью  с  целью  вынесения  смертного  приговора.  Не
исключено, что он сам потребует пожизненного заключения. Конечно,  я  не
могу ничего утверждать. Я не представляю окружного прокурора,  а  только
оцениваю ситуацию.
   - Понятно.
   - Энсела могли бы признать виновным в  убийстве  второй  степени  или
даже в непредумышленном убийстве.
   - Не думаю, что  мистер  Куинн  заинтересуется  подобной  сделкой,  -
сказал я. - Он уверен, что Джон Энсел полностью невиновен.
   - Это абсолютно необоснованная уверенность. Она не учитывает  суровые
и очевидные факты.
   - Я не настолько знаком  с  фактами,  -  промолвил  я.  -  Мы  сейчас
работаем над делом.
   - Ну, когда вы познакомитесь с фактами, свяжитесь со мной,  -  сказал
Тэбер,  вставая.  -  Вы  можете  всегда  найти  меня  в  моем  офисе   в
Ситрес-Гроув. Повторяю, что готов сделать что угодно ради  экономических
интересов моего прекрасного города.
   - Тогда лучше займитесь зональной системой, - посоветовал я.
   - Что вы имеет в виду?
   - Если пять членов городского совета получили по две тысячи  долларов
от Друда Никерсона, - ответил я, - очень  важно,  чтобы  этой  проблемой
занялись вплотную.
   У меня есть своя теория. Она состоит  в  том,  что  члены  городского
совета  действительно  получили  по  две  тысячи  на  их   избирательную
кампанию, но они расценили это не  как  поощрение  голосовать  в  пользу
изменений зональной системы. Думаю,  они  приняли  деньги,  считая,  что
мистер Никерсон был бы очень счастлив, если бы система осталась  прежней
и местоположение завода было бы перенесено на участок,  которым  владеет
кто-то из его друзей. Пока что я не могу назвать вам имена,  но  надеюсь
получить их завтра к тому же времени.
   - Вы над этим работаете? - спросил Тэбер.
   - Разумеется.
   - Как профессионал?
   - Надеюсь, я ничего не делаю, как любитель.
   - У вас могут возникнуть неприятности.
   - Конечно. Как и у многих других. Интересно, внес ли  мистер  Кроссет
эти две тысячи фунтов в налоговую декларацию.
   -  Он  не  обязан  декларировать  взнос,  полученный  на  расходы  по
избирательной кампании, - сказал Тэбер.
   Я усмехнулся.
   - По крайней мере, я думаю, что не обязан, - поправился он.
   Я продолжал усмехаться.
   - Мы сделали все, что могли, Чарлз, - заговорил Хейл.  Мы  предложили
сотрудничество. Окружной прокурор - мой друг. Я с  радостью  сделаю  то,
что от меня зависит, но хочу, чтобы мне шли навстречу.
   - Ладно, - кивнул Тэбер. -  Мы  просто  заглянули  познакомиться.  Мы
думали, что вы оцените нашу позицию.
   - А я чертовски уверен, что вы оцените нашу, - отозвался я.
   - Вы еще услышите о нас, - предупредил Тэбер.
   Оба визитера удалились, не протянув руки.
   Когда дверь за ними закрылась, глаза Берты засверкали холодным огнем,
как бриллианты на ее пальцах.
   - Что ты вытворяешь, Дональд? - осведомилась она. - Ты оскорбил  этих
людей, практически напрямую обвинив их в двурушничестве!
   - Тебе так показалось? - осведомился я.
   - Конечно.
   -  Тогда  можно  надеяться,  что  на  них  это  произвело  такое   же
впечатление.
   - У тебя действительно есть идея, о которой ты говорил?
   - Безусловно. Никерсон получил пятнадцать штук от Стеллы  Карие.  Она
хотела изменений в зональной системе, так как  на  ее  земле  собираются
строить завод.
   Никерсон и Хейл узнали об этом. Хейлу хотелось приспособить для  этой
цели свою землю, и он не хотел, чтобы Стелла Карие путалась у  него  под
ногами.
   Поэтому Хейл решил подкупить советников,  чтобы  они  уперлись  и  не
вносили изменений в систему. Однако Хейл не мог  сам  вкладывать  в  это
деньги - у него  возникли  бы  неприятности  с  законом.  Поэтому  он  и
Никерсон разработали хитрый план, заставив Стеллу Карие уплатить  деньги
якобы с целью повлиять на совет, чтобы он изменил зональную систему.  Но
Никерсон использовал эти  деньги  на  подкуп  членов  совета,  дабы  они
оставили систему в прежнем виде.
   К тому времени, когда жители Ситрес-Гроув поймут, что большой  завод,
могущий обеспечить работой тысячи людей, уплыл  в  другое  место  только
потому, что это выгодно какому-то политикану, возникнет...
   - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - прервала меня Берта.
   - Я тоже  надеюсь.  Общественное  мнение  кое-чего  стоит,  если  его
возбудить.
   - Ну, это тебе наверняка удастся. Я слыхала, что в  Ситрес-Гроув  уже
не желают ни о чем говорить, кроме убийства и автомобильного завода.
   В три тридцать пять того же дня городской совет Ситрес-Гроув собрался
на специальную сессию и принял меры  для  изменения  зональной  системы,
направленные на то, чтобы участок Стеллы Карие считался промышленным.
   Когда указ вступил в  силу,  "Ситрес-Гроув  Кларион"  заверила  своих
читателей,  что  индустриальная  экспансия,  которой  дальновидные  отцы
города  потихоньку  добивались  в  последние  несколько  недель,  теперь
обеспечена.
   Друд Никерсон оставался "недоступным" для интервьюирования.
   В мое отсутствие дважды звонила Стелла Карие. Элси Бранд записала  ее
сообщение и передала его мне, когда я вернулся. Мисс Карие сказала,  что
хотела бы повидаться со мной и что у нее "просто не хватает слов,  чтобы
выразить мне признательность".
   Я оставил это без внимания.
 
Глава 15 
 
   Большая часть работы детектива перед процессом об убийстве состоит  в
добыче информации о присяжных.
   Как только дело было передано в суд, мы с Бертой начали работать  над
списком, из которого должны быть отобраны  двенадцать  человек,  которым
предстоит определить степень виновности подсудимого.
   Берта занялась пожилыми, а я - молодежью.
   Конечно, было  бы  нарушением  этики  и  прямым  неуважением  к  суду
разговаривать с этими людьми о деле, следить за ними так, чтобы  они  об
этом знали, и вообще проявлять какую-либо деятельность, могущую повлиять
на их решение.
   Однако не существовало закона, запрещающего болтать с друзьями членов
жюри или рыться в  архивах,  чтобы  узнать,  бывали  ли  они  присяжными
раньше, при рассмотрении каких дел и за какое решение голосовали.
   Это была долгая и утомительная работа, но в итоге мы собрали неплохую
коллекцию биографий.
   Барни Куинн взял эти биографии и свел  их  к  кратким  резюме.  После
этого он  взял  резюме  и  изобретательно  их  зашифровал.  Вертикальная
черточка над квадратом напротив имени присяжного означала, что он честен
и  прям,  но  приемлем.  Если  черточка  наклонялась   влево,   то   это
подразумевало, что присяжный  настолько  прям,  что  может  удариться  в
другую  крайность.  Если  черточка  находилась  под  квадратом,  значит,
присяжный туп, упрям и предубежден. Если линия была горизонтальной,  это
означало, что присяжный легко поддается нажиму.
   Я занимался уточнением фактов.
   За день до начала процесса мне позвонила Стелла Карие.
   - Вы так и не пришли навестить меня, Дональд.
   - Я работаю день и ночь.
   - Но вы же должны есть.
   - Я не ем. Я глотаю.
   - Я могла бы понаблюдать, как вы  глотаете.  Мне  нужно  кое-что  вам
сообщить.
   - О чем?
   - О деле, которым вы занимаетесь.
   - Что именно?
   - Мистер Хейл приходил ко мне несколько раз.
   - Черт бы его побрал! Что ему нужно?
   Она соблазнительно рассмеялась.
   - Я скажу вам, но не по телефону.
   - Честное слово, Стелла, у меня сейчас нет ни минуты...
   - Это касается свидетеля.
   - Хорошо, я увижусь с вами.
   - Когда?
   - Как насчет сегодняшнего вечера?
   - К обеду?
   - Давайте после обеда, - сказал я. - В  обед  у  меня  уже  назначена
встреча. Девять часов не слишком поздно?
   - Нет. Приходите - буду ждать.
   Я провел день, приводя в порядок список присяжных, и пришел к  Стелле
без пяти девять.
   Когда Стелла Карие открыла дверь и склонилась ко мне, вырез ее платья
обнаружил весьма привлекательные округлости, а  когда  она  повернулась,
чтобы войти назад, широкий разрез  обтягивающей  юбки  продемонстрировал
столь же заманчивый кусочек ноги.
   Мы пили кофе, потом перешли к ликеру.
   - Дональд, - наконец сказала Стелла, - мистер  Хейл  хочет  управлять
моим состоянием по доверенности.
   - Как любезно - заметил я.
   - Вы же сами сказали, чтобы я пошла в какой-нибудь банк...
   - Неужели вы настолько спятили, чтобы отдать свое  состояние  в  лапы
Хейла?
   - Он организует инвестиционную компанию.
   - Весьма кстати - для Купера Хейла.
   - Со мной он и впрямь был очень любезен. Но вас он ненавидит.
   - Я могу это пережить, - заверил я ее.
   - Он думает, что я тоже вас ненавижу.
   - В самом деле?
   - Да. Хейл расспрашивал меня о вас, но я сказала, что больше  с  вами
не виделась.
   - Продолжайте.
   - Он кое-что сообщил мне, о чем, по его словам, никто не знает.
   - Что именно?
   - Помните вечер, когда убили Эндикотта?
   - Еще бы.
   - Считается, что миссис Эндикотт находилась на заправочной станции  в
девять часов и что роковой выстрел был произведен ровно  в  девять.  Так
вот, один владелец ранчо по имени Томас Виктор был на этой  станции  без
семи минут  девять,  надеясь  заправить  машину,  но  станция  уже  была
закрыта. Он думает, что человек, который там работает,  закрылся  раньше
срока или у него спешили часы.
   - Или отставали часы Виктора, - заметил я.
   - Виктор утверждает, что нет. Я подумала, что вам  следует  знать  об
этом, Дональд.
   - Спасибо.
   - Это важно? - спросила она.
   - Возможно, не так важно, - ответил я, - как тот факт, что Хейл решил
сообщить вам об этом.
   - Почему?
   - Этого я не знаю. Но постараюсь выяснить. Как идут дела с заводом?
   - Они подписали договор об  аренде  и...  Знаете,  Дональд,  вы  были
правы. Эта компания не  занимается  мелкотоварным  производством.  Когда
дошло до дела, то выяснилось, что это одна  из  крупнейших  компаний  на
Востоке, производящих роликовые подшипники.
   Им нужен здесь завод, чтобы обеспечить развитие бизнеса на Западе.
   - Ага.
   - Вы не радуетесь?
   - А вы?
   - Я сделаю на этом много денег.
   - А вам нравится делать деньги?
   - Честно говоря, нет. Я бы хотела вернуться к живописи  и  рисованию.
Конечно,  я  далеко  не  первоклассная  художница,   но   это   все-таки
творчество. Это моя жизнь!
   Мне нравятся люди, которые этим занимаются. С ними я могу говорить  о
свете, о перспективе, и они меня  понимают.  А  теперь  все  сводится  к
контрактам, акциям  и  прибылям.  Дональд,  вы  не  могли  бы  управлять
инвестиционной компанией для меня?
   - Нет.
   - Почему?
   - Потому что тогда мне пришлось бы работать на вас.
   - Ну и что тут плохого?
   - То, что это означает бегать вокруг  вас  на  поводке.  Мне  это  не
подходит. Предпочитаю работать сам на себя.
   - Я боялась, что вы так скажете. - Она немного подумала. - Купер Хейл
не испытывает таких чувств.
   - И не должен испытывать.
   - Как по-вашему, если он организует инвестиционную компанию, я  могла
бы поручить ему мои ценные бумаги? Он гарантирует мне солидный доход.
   - Мой единственный совет - доверить ваши ценные бумаги  какому-нибудь
банку с хорошей репутацией.
   Пусть они ведут  ваши  дела,  а  вы  будете  получать  небольшой,  но
надежный доход. Избавьтесь от всей вашей недвижимости и  от  всего,  что
требует вашей личной заботы.
   Обратите деньги в ценные бумаги  и  возвращайтесь  к  живописи.  Если
хотите, поезжайте учиться в  Европу.  Постарайтесь  заняться  чем-нибудь
достойным.
   - Полагаю, вы правы, - вздохнула она.
   - Вы были замужем? - спросил я ее.
   - Да. Я говорила это вам еще в Рино.
   - Ну и что произошло с вашим браком?
   Стелла чертила рисунок на диване кончиком указательного пальца.
   - Он распался. Я разведена.
   - Почему так вышло?
   - Мне не нравится быть чьей-то собственностью.
   Думаю, это вообще не привлекает  людей  с  творческим  темпераментом.
Очевидно, поэтому браки актеров и актрис так недолговечны. Люди  говорят
об аморальности Голливуда, но в действительности  это  не  аморальность.
Это нечто  другое  -  оно  сильнее  вас.  Конечно,  это  не  мешает  вам
влюбляться, но когда любовь достигает стадии, на  которой  вы  пытаетесь
придерживаться  общепринятых  норм,  но  чувствуете,  что  кто-то   вами
владеет, вы начинаете  бороться  -  не  с  этим  человеком,  а  с  самим
принципом обладания.
   - Хотите снова выйти замуж? - спросил я.
   - Это предложение?
   - Нет, вопрос.
   - Не особенно. Конечно, есть мужчины, в которых  я  могла  бы...  Ну,
иногда я ощущаю симптомы влюбленности.
   - Сейчас вы лакомый кусочек для охотников за деньгами.  Каков  размер
вашего состояния?
   - Это не ваше дело.
   - Так держать!
   - Как?
   - Сколько вы имеете, никого не касается. Если  хотите  моего  совета,
обратите все в ценные бумаги,  возвращайтесь  в  Нью-Йорк  и  живите  на
двести долларов в месяц.
   Настройтесь на то, что, как бы  ни  обернулись  дела,  вы  не  должны
тратить больше двух сотен ежемесячно.
   - Знаете, я как раз так и думала поступить.
   - Подумайте еще раз, - сказал я. - А сейчас мне пора. Я занят.
   - Я больше вас не увижу, - надула губки Стелла.
   - Я сам себя не вижу, - отозвался я, - кроме нескольких минут,  когда
смотрюсь в зеркало во время бритья по утрам.
   - Но когда дело закончится, мы увидимся, Дональд?
   - Не знаю.
   Стелла рассмеялась.
   - Вы еще хуже, чем я. Вы не только не хотите, чтобы вами владели,  но
не желаете, чтобы вас хоть к чему-то обязывали.
   - Возможно, вы правы. Но сейчас я намерен поспать, потому что у  меня
впереди тяжелый день.
   Я зевнул пару раз, пожелал ей доброй ночи,  вышел  и  позвонил  Барни
Куинну.
   Его голос казался напряженным и нетерпеливым.
   Я начал рассказывать ему, что напал на след,  но  у  меня  ничего  не
вышло.
   - Слушай, Дональд, - сказал он. - Я весь день пытался тебя разыскать.
Через сколько времени ты сможешь сюда выбраться?
   - Сразу же. Мы с Бертой весь день проверяли присяжных.
   - О'кей. Я не мог найти вас обоих. Захвати с собой Берту.
   - Все так плохо? - спросил я.
   - Еще хуже.
   - Могу сообщить тебе кое-что об ином аспекте дела.
   Они проверяют фактор времени в связи с заправочной станцией.
   - Какой заправочной станцией? А, вспомнил.  Ну,  сейчас  это  не  так
важно. Приезжай немедленно.
   - Мне понадобится время, чтобы зайти за Бертой.
   - Тогда ты отправляйся сюда, а Берта пусть приедет следом. Это крайне
важно. Считай, что разверзся ад.
 
Глава 16 
 
   Я позвонил Берте. Она ворчала, скрипела и ругалась, но тем  не  менее
была готова, когда я заехал за ней, и мы отправились в Санта-Ану.
   Куинн сидел в своем кабинете. Под глазами у него были  темные  круги.
Комната была заполнена сигаретным дымом, а  пепельницы  -  окурками.  Он
явно нервничал.
   Берта тяжело опустилась на стул.
   - Молодой человек, вы превращаете себя в калеку, - заметила она.
   - Это чертово дело превращает меня в калеку, - огрызнулся Куинн. -  Я
послал за Элизабет Эндикотт.
   Она должна быть здесь с минуты  на  минуту.  Если  не  возражаете,  я
подожду ее и тогда сообщу вам печальные новости, чтобы мне  не  пришлось
делать это дважды.
   - Значит, новости печальные? - осведомился я.
   -  Даже  очень,  -  ответил  он  и  бросил  в  пепельницу  наполовину
выкуренную сигарету.
   - Я могу кое-что к ним добавить, - сказал я ему.
   - Давай. Лучше свалить все гадости в одну кучу. Мы...
   В дверь постучали.
   Куинн поднялся и открыл.
   - Добрый вечер, Барни, - поздоровалась миссис Эндикотт.
   - Входите, Бетти, - отозвался Куинн. - Простите за поздний вызов, но,
похоже, быть беде.
   - Какой беде?
   - Садитесь.
   Она села на стул.
   Куинн посмотрел ей в глаза.
   -  Вы  рассказали   мне   замысловатую   историю   о   телепатических
способностях Джона Энсела, о том, что, войдя в дом Карла  Эндикотта,  он
почувствовал, что вас там нет и  что  Эндикотт  намерен  убить  его.  Вы
сказали, что когда Карл вышел в  другую  комнату,  Джон  Энсел  внезапно
догадался, что он собирается его застрелить и положить  оружие  рядом  с
ним.
   - Это правда.
   - Правда или выдумка, которую вы сочли нужным  рассказать  и  которую
вбили в голову Джону Энселу, чтобы он также ее придерживался?
   Выражение лица Элизабет не изменилось.
   - Это правда, - повторила она.
   - Нет, это не правда, -  покачал  головой  Куинн.  -  Джон  пару  раз
пытался рассказать мне ту же историю, но сейчас мы добираемся  до  сути.
Ведь в суде его подвергнет перекрестному допросу очень опытный прокурор.
   - Джон Энсел не лжет, -  упрямо  заявила  Элизабет  Эндикотт.  -  Его
история основана на фактах.
   - Черта с два! - рявкнул Куинн. -  Джон  отправился  в  Ситрес-Гроув,
намереваясь обвинить Карла Эндикотта в попытке избавиться  от  него.  Он
собирался убить  Карла  и  имел  при  себе  оружие.  Это  Карл  оказался
телепатом. Бросив один взгляд на Джона, он  все  понял,  заманил  его  в
кабинет наверху, а потом извинился и вышел в другую  комнату.  Это  была
спальня, и в ней находились вы.
   - Я? - воскликнула она.
   Куинн кивнул.
   - Во всей вашей истории был один правдивый момент. Джон провел  много
времени в джунглях, вдали от цивилизации, борясь за свою  жизнь,  и  его
чувства были обострены до предела.
   Вы были в той комнате. Когда Карл открыл дверь, запах духов, которыми
вы пользуетесь, достиг ноздрей Джона. Потом Карл закрыл дверь  и  что-то
тихо сказал вам.
   Джон вновь осознал, что вы жена Карла Эндикотта, что вы с ним живете,
как муж  и  жена.  Его  охватило  чувство  глубочайшего  отвращения.  Он
выбросил в окно револьвер, который держал в руке. Оружие упало  в  живую
изгородь. Ощущая тошноту, Джон сбежал по лестнице и выскочил из дома.
   Куинн умолк. Он стоял, расставив ноги и в упор  смотря  на  Элизабет.
Его обвиняющий взгляд словно причинял ей физическую боль.
   Элизабет  не  плакала.  Она  молча  смотрела  на  него   и   казалась
уменьшившейся в размерах.
   - Я говорила ему, что  он  никогда  не  должен  это  рассказывать,  -
сказала она наконец.
   -  Энсел  никудышный  лгун,  особенно  если  на  него   нажмешь.   Он
предпочитает избегать конфликтов. Я бы  принял  его  историю  за  чистую
монету, но завтра начинается суд, и  на  перекрестном  допросе  от  него
живого места не оставят. Поэтому сегодня утром я решил сам устроить  ему
перекрестный  допрос,  чтобы  посмотреть,  как  он   его   выдержит.   -
Последовала напряженная пауза. - Таким образом мне удалось все выяснить,
- с горечью произнес Куинн и отвернулся.
   - Я очень сожалею, - спокойно сказала Элизабет.
   Глаза у нее были сухими.
   - Вам есть о чем сожалеть, - буркнул Куинн.
   - Вы были в той комнате? - спросил я у Элизабет Эндикотт.
   - Нет, - быстро ответила она, но без особой уверенности.
   - Это не отрицание, а черт знает что, - сказал Куинн. - Вам  придется
давать показания в суде. Вложите побольше чувства.
   - Нет! - повторила Элизабет.
   - Это уже лучше, - одобрил Куинн.
   - Ваше алиби, - сказал я, - зависит от человека  по  фамилии  Уолден,
который в девять вечера закрывал