пожалуйста.
   Я вошел в комнату.
   На диване лежала женщина, с головой укрытая пледом.
   - Садитесь, - прощебетала Ширли. -  Моя  подруга  немного  нездорова.
Хуанита,  дорогая,  познакомься  с  мистером  Лэмом.  Я   тебе   о   нем
рассказывала.
   Женщина резко откинула плед и села. Это  была  Хуанита  Грэфтон.  Она
гневно уставилась на меня и возбужденно заговорила:
   - Я его знаю. Он был там, когда меня хотели отравить.  Он,  наверное,
тоже замешан. Это ее дружок! Не верь ему. Послушай меня...
   - Заткнись! - прервала ее Ширли. Хуанита умолкла.
   Ширли посмотрела на меня.
   - Да, я уже знаком с миссис Грэфтон, - подтвердил я.  -  Зашел  к  ее
дочери, и тут как раз случилась эта история с отравленными конфетами.
   - А что вы делали у Доны? - с удивлением спросила Ширли.
   - Пришел к ней, чтобы кое-что выяснить. Я расследую дело об  убийстве
Роберта Кеймерона.
   - Зачем?
   - Можно сказать, спасаю свою шкуру. Ведь это мы  с  Шарплзом  первыми
увидели  убитого,  а  полиция  не   любит,   когда   частные   детективы
обнаруживают трупы.
   - При чем же здесь Дона Грэфтон? Вы что, подозреваете ее?
   - Извините, я не имею права разглашать оперативную информацию.
   - Вы хотели ее допросить?
   - Если угодно, да.
   - И она поняла это?
   - Она поняла, что меня кое-что интересует.
   - Дона знала, кто вы?
   - Она решила, что я из газеты.
   - Но как вы объяснили ей свой приход?
   - У нее жила ворона Роберта Кеймерона, и я пришел  поглядеть  на  эту
ворону.
   - Ах вот как, - с нежной улыбкой посмотрела на меня Ширли.
   Хуанита Грэфтон начала тараторить по-испански.  Ширли  повернулась  к
ней и сказала по-английски:
   - Замолчи, пожалуйста. У меня от твоей трескотни голова болит. Думаю,
ты просто объелась конфет. Наверное, в них и яда никакого не было.
   - Мне было плохо. Я умирала. Меня забрали в больницу,  там  поставили
капельницу. Мне было очень плохо!
   - Ну было, но ведь прошло. Ты совершенно здорова, и не корчи из  себя
инвалида. Может, чайник поставишь?
   Миссис Грэфтон послушно встала с дивана,  аккуратно  сложила  плед  и
вышла из комнаты.
   - Хуанита - испанка, - тихо сказала Ширли, едва  закрылась  дверь.  -
Бешеный темперамент. Оно и понятно - Южная Америка.  Она  вдова  горного
инженера, он погиб на одном из доставшихся мне в наследство приисков.
   - Давно она живет в Штатах?
   - Все время ездит туда-сюда. Поживет немного  здесь  -  и  обратно  в
Колумбию. Здесь строит из себя этакую важную даму, но  я  догадалась:  в
Колумбии она нанимается служанкой. Скопит  денег,  приезжает  сюда  и...
Впрочем, хватит о ней. Поговорим лучше о другом.
   - О чем же?
   Она подошла к дивану:
   - У меня к вам конфиденциальный разговор.
   Мы сели на диван, еще хранивший тепло  тела  Хуаниты  Грэфтон.  Ширли
почти касалась меня ногой. Взяв мою руку, стала перебирать пальцы.
   - Говорят, вы мастер своего дела.
   - Мало ли что говорят.
   - Вы внушаете мне доверие.
   - Приятно слышать.
   - Действительно, приятно? лукаво спросила Ширли.
   Наши взгляды встретились.  Ее  полные  губы  слегка  раскрылись.  Она
подвинулась еще ближе.
   - Ну, конечно, - отозвался я.
   Ширли залилась очаровательным смехом, чуть  прикрыла  глаза  и  снова
начала играть моей рукой.
   - Я очень люблю дядю Гарри.
   - Я заметил.
   - Потому что я его целовала?
   - Хотя бы.
   - Я его всегда целую при встрече. Он мне как родной.
   - Раз так, вас можно обвинить в кровосмесительной связи.
   - Мои поцелуи совершенно невинны, - рассмеялась Ширли. - Я  не  люблю
двусмысленности в отношениях.
   - В самом деле?
   - В самом деле.
   - Глядя на вас, этого не скажешь.
   - Что вы имеете в виду? - В тоне Ширли вдруг появились злые нотки.
   - Да так, ничего.
   - Мне кажется, вы чего-то не договариваете.
   - Трудно все выразить словами...
   - Я очень импульсивна. - И она снова стала гладить мою руку.
   - По-моему, вы очень эмоциональны и сразу  решаете,  кого  любить,  а
кого ненавидеть.
   - Вы правы. Я или быстро схожусь с людьми, или  не  схожусь  вовсе...
Некоторые мне очень нравятся.
   - А я вам нравлюсь?
   Она сжала мою руку. Некоторое время мы сидели молча.  Неожиданно  она
спросила:
   - Дональд, откуда вы узнали, что я давала деньги Роберту?
   - Я этого не знал.
   - Но вы же спросили.
   - Мне было интересно.
   Ширли вытащила из карманчика блузки листок бумаги  и  протянула  мне.
Это был банковский чек на две тысячи долларов, выписанный  неделю  назад
на имя Роберта Хокли. На чеке стоял штамп "Оплачено".
   Ширли взяла у меня чек и сунула обратно в карманчик.
   - Дональд, почему вы молчите?
   - А что я должен сказать?
   - Вас не интересует, почему я дала Роберту деньги?
   - Разве это имеет значение?
   - Знаете, мне стало жаль его. Сначала он просил,  чтобы  я  уговорила
опекунов увеличить причитающуюся мне ежемесячно сумму на тысячу долларов
- тогда и он автоматически получал бы столько же.
   - Вы отказались?
   - Да. Мне не хотелось огорчать дядю Гарри. Но потом  мне  стало  жаль
Роберта и я выписала ему этот чек.
   - Вы дали деньги взаймы?
   - Подарила.
   Хуанита Грэфтон крикнула из кухни:
   - Где коробочка с китайским чаем?
   - Понятия не имею, - с раздражением ответила Ширли. - Оставь  меня  в
покое! Не найдешь - завари чай другого сорта. - Она снова повернулась ко
мне и продолжала разговор тем же вкрадчивым тоном:
   - Давайте ближе к делу. Хуанита страшно любопытна. Дональд, мне нужна
ваша помощь.
   - Чем же я могу вам помочь?
   - Я очень люблю дядю Гарри. И я боюсь за него.
   - Почему?
   - Сама не знаю. У меня плохое предчувствие. Ему грозит опасность.
   - Что же я смогу для вас сделать?
   - Надо, чтобы вы все время были рядом  с  ним.  Вы  ведь  можете  его
защитить?
   - Вообще-то я этим не занимаюсь.
   - Не скромничайте. Вы такой  умный.  Вы  сразу  поймете,  где  таится
угроза. В людях вы разбираетесь прекрасно.
   - Да, но при чем здесь это?
   - Вы знаете, почему дядя Гарри в опасности?
   - Нет. Так почему же?
   - Могу я быть с вами откровенна?
   - Конечно.
   - Понимаете, вся эта опека... Короче, кое-кому было бы выгодно убрать
дядю Гарри.
   - Вы хотите сказать, что Кеймерона убили потому...
   - Я не это хочу сказать.
   - А что?
   - Понимаете, Кеймерон мертв...
   - Да, это так.
   - Представьте себе, вдруг с дядей Гарри что-нибудь случится...
   - И тогда вам на голову свалится куча денег?
   - Мне? - Она расхохоталась.
   - А разве нет?
   Ширли пристально посмотрела на меня.
   - Да, вы совершенно правы. Можно я продолжу?
   - Вы хотите сказать о Роберте Хокли?
   - Я хочу сказать только одно: я боюсь за дядю Гарри и прошу, чтобы вы
взялись его охранять.
   - Это не моя работа.
   - Я хорошо заплачу. Деньги у меня есть. - А ему я что скажу?  Что  вы
платите мне...
   - Говорить ничего не потребуется. Вы будете все время рядом с ним,  и
он сам станет платить. Потом я тоже заплачу вам. Дядя Гарри считает  вас
мастером своего дела. Он очень хочет, чтобы вы все время были с ним -  и
днем и ночью.
   - В таком случае я рискую вызвать его  недовольство  -  ведь  я  могу
ненароком узнать о нем то, что он хотел бы держать в тайне.
   Ширли рассмеялась.
   - Дональд, вы же не обязаны  трубить  повсюду  о  том,  чему  станете
свидетелем.
   -  Но  если  я  случайно  узнаю  что-либо,  то  буду   неловко   себя
чувствовать.
   Ширли снова погладила  мою  руку.  Тут  в  дверях  появилась  Хуанита
Грэфтон. Она толкала сервировочный столик, накрытый к чаю.
   Казалось, Хуанита совсем забыла о своем недомогании: она гостеприимно
разливала чай, изо всех сил старалась быть любезной. Ширли  придвинулась
ко мне еще ближе. Время от времени она поднимала на меня свои прекрасные
глаза и очаровательно улыбалась. Как она была хороша!  И  было  заметно,
что секс - неотъемлемая часть ее жизни.  Платоническая  любовь  к  таким
девушкам столь же абсурдна, как езда на  гоночной  машине  со  скоростью
тридцать пять миль в час. Ширли была просто создана для секса.
   Хуанита Грэфтон, выждав удобный момент, спросила:
   - Вы, наверное, считаете, что я плохая мать?
   - Почему вы так думаете?
   - Обвинила дочь в покушении на мою жизнь.
   - Меня это не касается, - отрезал я.
   - Да нет, - возразила Хуанита. - Вы так говорите потому,  что  хорошо
воспитаны.  Пожалуйста,  выслушайте  меня.  Постарайтесь  войти  в   мое
положение.
   - Хватит об этом, - перебила  ее  Ширли.  -  Дональда  совершенно  не
интересуют ваши семейные отношения.
   - Но я при нем набросилась на Дону, кричала, что  это  она  подсунула
мне яд. Как глупо! Я была не в себе. Я пришла к Доне, чтобы поговорить с
ней по душам, надеялась, что мы,  наконец,  найдем  общий  язык.  А  тут
случилось   это...   Понимаете,   мы,    южане,    такие    вспыльчивые,
экзальтированные.
   Я кивнул.
   - Довольно, Хуанита. Все  это  никому  не  интересно,  -  раздраженно
повторила Ширли.
   Но Хуаните нужно было выговориться.
   -  Понимаете,  для  нас,  южноамериканцев,  самое  главное  -  семья.
Северяне больше думают о деньгах, о бизнесе. А для нас на  первом  месте
дом, дружеский круг. Я подолгу жила в Штатах и могу сравнить.
   - Я был у вашей дочери впервые. Пришел по делу.
   - А я-то думала, что вы друзья.
   - Повторяю: я видел ее впервые.
   - И она вам ничего обо мне не рассказывала?
   - Ничего.
   - Знаете, я не могу понять ее. Между нами целая пропасть.  В  отличие
от меня она, скорее, северянка:  очень  честолюбива.  Как  вам  кажется,
сеньор Лэм, что важнее: талант или любовь? Она хочет рисовать, а  семья,
друзья для нее ничего не значат.  У  нас  в  Колумбии  говорят:  главное
богатство - друзья. Если у тебя много песо и нет друзей, ты - нищий.  Вы
понимаете меня?
   - Я ни разу не был в Колумбии, хотя слышал с ней.
   - Так у нас говорят. Это для колумбийцев закон. И вот Дона, моя дочь,
отвернулась от меня. Она мне не доверяет. Подумать только - мне,  родной
матери! Она доверяет своим картинкам.  Посмотрите  на  эти  картинки!  И
какая гордыня! Дона рвется к успеху, а что такое успех? Мыльный  пузырь.
Он не заменит ни дружбу, ни любовь.
   - Разве у нее нет друзей?
   - Нет. Она всех оттолкнула. У нее осталось  только  честолюбие.  Дона
учится. Дона творит. Развивать свой талант - ее священный долг.  Но  что
такое талант без любви? Без друзей? Представьте себе  человека,  который
приобрел огромную пустыню. Вокруг него, сколько хватает глаз, его земля,
и на ней ни одной живой души! Кому нужна такая земля? Зачем  приобретать
пустыню?
   - Кое-кто находит в пустынях золото, - заметил я.
   - Вы шутите? - с болью спросила Хуанита.
   - Конечно, шутит, - вступила в  разговор  Ширли.  -  Северяне  всегда
шутят, когда не хотят отвечать на вопросы. Он тебя  прекрасно  понимает.
Хотите еще чаю, Дональд? Со сливками или  с  сахаром?  Ах!  -  Кувшинчик
выскочил из ее рук, упал на пол и разбился.
   - Скорее, Хуанита! Принеси тряпку! Хуанита  вскочила  и  побежала  на
кухню.
   - И  захвати  другой  молочник!  -  крикнула  вдогонку  Ширли,  затем
повернулась ко мне:
   - Извините, Дональд.
   - Не стоит извинений. Ведь вы разбили его. Она загадочно улыбнулась.
   - От вас ничего не скроешь. Я промолчал.
   - Дональд, мне нужно кое-что выяснить, - сказала Ширли  заговорчески.
- У Роберта Кеймерона наверняка были тайные вклады в  банках.  Возможно,
на другое имя. Не могли бы вы об этом разузнать?
   Хуанита принесла полотенце и стала вытирать пол.
   - Хуанита, ты забыла сливки  для  мистера  Лэма.  Как  только  миссис
Грэфтон удалилась, Ширли продолжила:
   - Думаю, у Кеймерона было много различных вкладов.
   - Они были связаны с наследством?
   - Не знаю. Но хотела бы узнать.
   - Для этого вам не нужен  частный  детектив.  Когда  кто-то  умирает,
власти Калифорнии взимают налог на наследство. Тайные  вклады  могли  бы
здорово ударить по карману штата,  вот  законодатели  и  выдумали  целый
ворох хитрых правил, согласно которым вклады Кеймерона  перестанут  быть
секретом.
   - Вы шутите?
   - Нисколько. Можете не беспокоиться по этому поводу.
   Она наклонилась ко мне.
   - Вы будете охранять дядю Гарри?
   - Не думаю.
   - Почему?
   - У меня много других дел.
   - Каких?
   - Да так, разных.
   - Но я вам заплачу. И он будет платить.
   - Знаю. Но у меня действительно мало свободного времени.
   - Значит, не хотите?
   Из кухни раздался голос Хуаниты:
   - Тут почти не осталось сливок!
   - Вылей все, что есть, в  кувшинчик  и  неси  сюда.  -  Хуанита  ваша
служанка? - спросил я.
   - Да что вы! Подруга. Иногда, правда, очень надоедливая. Там, в Южной
Америке, она нанимается служанкой. Я в этом уверена. Ей уже много лет, и
она очень одинока. У нее потребность перед кем-то  изливать  душу,  а  с
дочерью они не ладят. Думаю, виновата в этом Хуанита, но и Дона  не  без
греха - она так старается добиться успеха, что даже для общения с родной
матерью не находит времени. У латиноамериканцев это  считается  страшным
грехом. Для Хуаниты главное - родственники и друзья. Деньги  уже  потом.
Конечно, она зануда, но я все равно ее люблю.
   Вернулась Хуанита с кувшинчиком сливок. Минут пять мы  вели  светский
разговор, а затем я сказал, что мне пора. Ширли пыталась задержать  меня
- вероятно, надеялась, что Хуанита уйдет раньше и мы останемся  наедине.
Я даже подумал, что она просто выставит Хуаниту, но ошибся. Может  быть,
Ширли поняла, что в этом случае вместе с Хуанитой уйду и я.
   Ширли проводила меня  до  двери.  Убедившись,  что  Хуанита  не  идет
следом, вышла за мной  на  лестничную  площадку...  Я  знал,  что  будет
дальше, и решил держаться  невозмутимо.  Она  крепко  схватила  меня  за
запястья, прижалась к моей груди и горячо поцеловала в губы.
   - Дорогой мой! -  прошептала  она  с  таким  видом,  будто  не  может
разорвать объятия, и, больше ничего не сказав на прощанье, захлопнула за
собой дверь.
 
Глава 14 
 
   Напротив дома Ширли стояло несколько машин. В это время  люди  обычно
возвращаются с работы, так что эти машины  не  привлекли  моего  особого
внимания.
   Я подал свою машину назад до тех пор, пока не уперся в бампер чьей-то
машины, и вырулил на дорогу.
   За рулем машины, следующей впереди меня, сидел мужчина  лет  тридцати
пяти. Казалось, он не торопился. Пассажир рядом с ним больше походил  на
водителя. Они молчали, не смотрели по сторонам. Я посигналил  и  обогнал
их. В зеркале заднего вида я  заметил,  что,  как  только  я  выехал  на
дорогу, со стоянки у дома Ширли тронулась какая-то машина.  Ее  водитель
явно спешил - он еле-еле успел вписаться в ряд следом за мной,  едва  не
задев заднее колесо моей машины.  Рядом  с  этим  водителем  тоже  сидел
какой-то молчаливый тип.
   Я замедлил ход и задумался.
   На полицейских эти люди не были похожи. Может, частные  сыщики?  Если
так, кто-то им неплохо заплатил.
   Я включил сигнал левого поворота. Машина,  шедшая  впритык  за  мной,
прижалась к левой кромке. Вторая - тоже. В последний момент я переключил
сигнал на правый поворот, резко  крутанул  руль  и,  вызвав  целую  бурю
недовольства у водителей - завыли клаксоны, зазвучала ругань, - юркнул в
улицу направо. Мои  преследователи,  видимо,  не  ожидали  такого.  Одна
машина не  смогла  пробиться  сквозь  поток  транспорта,  однако  вторая
все-таки сумела свернуть вслед за мной.
   Я затормозил у светофора, опустил стекло и крикнул:
   - В чем дело, ребята?
   Они даже не посмотрели в мою сторону. Но когда  я  вышел  из  машины,
водитель тоже сошел на тротуар, сделав вид, будто ищет  номер  какого-то
дома.
   Я вернулся в машину, выжал газ и,  нарушив  все  правила,  умчался  в
боковой проезд. Через квартал обернулся: хвоста не было.
   Убедившись, что преследователи отстали, я  поехал  к  конторе  Питера
Джеррета.
   Тот вовсе не  хотел  со  мной  разговаривать.  Дескать,  он  собрался
закрыть контору и уйти. Уже поздно, и он приглашен на  ужин.  Он  и  так
рассказал все, что знал, более того, дал ценную информацию. Не могу ли я
прийти завтра?
   - К сожалению, не могу, - ответил я.
   Он нетерпеливо посмотрел на часы и пригласил меня в кабинет.
   Теперь у меня было достаточно времени более  внимательно  рассмотреть
Джеррета.
   Он был высок, сухопар, лет пятидесяти двух,  с  большими  залысинами.
Недостаток волос на голове как бы компенсировался очень густыми бровями.
Когда он начинал говорить о деле, то пригибал голову и в упор смотрел на
собеседника из-под своих густых насупленных  бровей.  Должно  быть,  его
взгляд производил впечатление.
   Я выдержал этот взгляд и спросил:
   - Зачем вам понадобилось выводить меня на эту Фил-лис Фейбенс?
   - Я иногда занимаюсь антиквариатом. Это у меня хобби. Вот и вспомнил,
что как-то купил у мисс Фейбенс подвеску.
   - Часто вы занимаетесь такими делами?
   - Какими? Антиквариатом?
   - Да.
   - Время от времени. Сейчас реже - спрос не тот.
   - И что вы делаете с этим добром? Меня интересует финансовая сторона.
   - Простите, но это уже мое личное дело.
   - Спасибо за честность.  Тогда  ответьте  на  другой  вопрос:  вы  не
рассказывали сержанту Бьюде о вашем "хобби"?
   - Он меня о нем не спрашивал.
   - А по своей инициативе вы ни о чем не рассказываете?
   - Как, впрочем, и вы.
   - Вы сбывали антиквариат Кеймерону?
   - Нет.
   - Допустим, Филлис Фейбенс сказала правду: она действительно  продала
вам гранатовую подвеску. Что стало с этой подвеской?
   - Я ее продал.
   - Мистеру Кеймерону?
   - Нет.
   - Каким же образом она попала к Кеймерону, да еще с изумрудами вместо
гранатов?
   - Я не уверен, что это та самая подвеска.
   - Выходит, вы плохо помните эту подвеску?
   - Совершенно верно.
   - Вы даже забыли, какие в ней были камни - гранаты или изумруды?
   Он промолчал.
   - Интересное дело, - продолжил я. - Вы такой специалист и не помните,
что купили - драгоценность или дешевую побрякушку.
   - Когда подвеска была в моих руках, изумрудов в ней не было.
   - Значит, вы не уверены, что это та самая подвеска?
   - Нет. Помню только, что Филлис Фейбенс продала мне украшение  такого
же стиля. Это было уже давно. И я забыл подробности - пришлось заглянуть
в записи Я, мистер Лэм, хотел вам помочь, а в ответ вместо благодарности
слышу обидные вещи.
   - В таких играх результат часто совсем не тот, какого ожидают.
   - Согласен.
   - Мне показалось, что Филлис  Фейбенс  специально  подставили,  чтобы
запутать следы.
   - Очень жаль. Я действительно хотел помочь вам.
   - Мисс Фейбенс держалась  совершенно  спокойно,  охотно  отвечала  на
вопросы  и  с  такой  готовностью  вызвалась   помочь,   что   я   сразу
насторожился.
   - Уверяю вас, мистер Лэм, я вовсе не собирался вас запутать...
   - Интересная  получается  история.  Вы  покупаете  у  Филлис  Фейбенс
подвеску и продаете ее по каналам, которые держите в  секрете.  Подвеска
оказывается у Роберта Кеймерона. Он  заменяет  гранаты  и  искусственный
рубин на прекрасные изумруды и снова приносит  ее  вам  для  оценки.  Вы
показываете подвеску Наттоллу, потом возвращаете ее Кеймерону, а  тот  -
уже после оценки - опять вынимает  из  оправы  изумруды,  возможно,  для
того, чтобы вставить те самые гранаты и рубин.
   - Ничего не понимаю.
   - Вы  сыграли  немаловажную  роль  в  этой  истории.  Сначала  купили
подвеску, потом продали ее, потом некий  человек  вставляет  в  подвеску
изумруды и снова приносит вам, чтобы вы оценили ее у Наттолла.  И  после
этого вы утверждаете, что торговля антиквариатом для вас лишь хобби?  Вы
прямо как Рим.
   - Как это понимать?
   - Все дороги ведут к вам.
   - У меня есть только одно объяснение.
   - Какое же?
   - Подвеска, купленная мною у  Филлис  Фейбенс,  и  подвеска,  которую
приносил для оценки Кеймерон, - вещи разные. Хотя в  какой-то  момент  я
готов был поклясться, что оправа одна и та же.
   - К