а  на  то,  в  чем
по-настоящему   нуждается   женщина,   а   именно   права   на    финансовую
обеспеченность.
   Но вот появился Стэндли. Он хорошо  относился  ко  мне,  к  тому  же  его
карманы были набиты деньгами. Я не знаю, каким образом он их зарабатывал, но
могу  догадаться  об  этом.  У  него  был  партнер,  вместе  с  которым  они
возглавляли контору по заключению пари. Он был без памяти от  меня.  Он  был
готов на все ради меня - так он говорил. Он  давал  мне  достаточно  большие
суммы денег и я думала, что он даст еще больше. Он не переставал обещать мне
полнейшую финансовую обеспеченность. Он заявил, что собирается распорядиться
в мою пользу целым состоянием в размере шестидесяти тысяч долларов.
   - Пятьдесят или шестьдесят? - попросил я ее уточнить.
   - Шестьдесят, - подтвердила она.
   - Продолжайте, - предложил я ей. Все время, пока она говорила, я писал на
листке бумаги. Я написал ей следующее: "Они могут  слышать  все,  о  чем  мы
говорим. Они, вероятно, записывают наш разговор. Я должен  убраться  отсюда.
Но это как раз то, чего бы они хотели от меня, поскольку в этом  случае  они
будут утверждать, что я совершил побег, и  это  будет  доказательством  моей
вины. Я хочу, чтобы вы сделали вид, что покидаете комнату, но на самом  деле
это я выйду отсюда. Я закрою дверь, и вы сделаете  вид,  что  покидаете  эту
комнату. Скажите мне "до свидания" и все, что положено  в  подобном  случае.
Затем вы вернетесь и станете шумно ходить по  комнате.  Включите  телевизор.
Время от времени переключайте каналы, чтобы  они  подумали,  что  в  комнате
кто-то есть. Спускайте воду в туалете. Можно и кашлять, но так, чтобы они не
разобрали ваш голос. Продолжайте находиться в комнате до  полуночи,  изредка
переключая телевизор. Затем, если я не вернусь  к  этому  времени,  ложитесь
спать.  Время  от  времени  просыпайтесь  и  покашливайте.  Дверь   оставьте
незапертой, чтобы я мог войти. Можете выполнить все это? Думаю, что я  смогу
помочь вам, если вы сделаете все это. И я уверен в одном - вы можете  помочь
мне".
   Она прочитала записку, продолжая при этом говорить:
   - Дональд, я считаю, что вы просто замечательный человек. Не знаю, почему
это бывает так, что женщина посмотрит на мужчину и сразу же почувствует, что
может довериться  ему.  Полагаю,  что  иногда  и  интуиция  подводит,  но  я
чувствую, что могу доверять вам. Я готова для  вас  сделать  все,  буквально
все.
   В подтверждение своих слов она многозначительно кивнула.
   - Я не думаю, - заметил я, -  что  существовала  возможность  партнерства
между Стэндли и Бэксли и что они ограбили этот...
   - Дональд, не говорите глупости, - перебила она меня. - Стэндли совсем не
такой человек. Он был азартным игроком  и,  откровенно  говоря,  Дональд,  я
думаю, что он был не против того, чтобы помошенничать. Не знаю. У него  была
возможность зарабатывать деньги,  и  эта  возможность  себя  оправдывала.  Я
никогда не встречала в своей жизни  более  богатого  человека,  чем  Стэндли
Даунер.
   Он мне нравился. Сначала я думала, что  влюбилась  в  него  и,  вероятно,
продолжала бы любить его, если бы не его поступок с Эвелин.
   Однако я хорошо узнала его после нашей так  называемой  свадьбы.  Он  был
неугомонным человеком. Ему ничего не нравилось, кроме денег и  стремления  к
перемене жизни. Он должен был переключаться от одного дела к другому  и  чем
скорее, тем лучше. Он никогда не мог спокойно сидеть на одном  месте.  И  он
никогда не мог постоянно жить с одной и той же женщиной.
   Что  меня  злило  в  Эвелин,  так  это  то,   что   она   была   типичной
вымогательницей. О, я знаю... Я и сама в каком-то смысле вымогательница.  Но
я могу сказать вам, Дональд, что это моя самая большая беда. Я не стремилась
найти в своей жизни одного-единственного мужчину. Я всегда меняла  парней..,
ну что ж, так оно и было.., но такая я и есть.
   - И сколько парней вы поменяли? - поинтересовался я.
   - Слишком много, - призналась она, - не слишком много в одном  плане,  но
слишком много в другом. Никто из  парней  не  собирался  проводить  со  мной
время, чтобы предложить мне выйти за него замуж, и никто не ожидал, чтобы  я
накинула на голову белую свадебную вуаль и  предстала  вместе  с  ним  перед
алтарем. Никто не собирался делать мне предложение и точка на этом. Я всегда
была содержанкой, а содержанки по своей воле не уходят.
   - Я могу понять ваши чувства по отношению к Стэндли, - заметил я.
   - Я знала, что вы можете. Дональд, вы - понимающий человек.
   Я кивнул и показал на дверь.
   - Хорошо, Дональд, - заявила она, - мне надо  уходить.  Мне  просто  надо
было повидаться с вами и... Я не знаю, Дональд.  Я  хочу,  чтобы  вы  поняли
меня.
   А теперь я спущусь в свой номер, напишу несколько писем  и  затем  сладко
высплюсь. Я увижу вас утром?
   - Почему бы и нет? - согласился  я.  -  Как  насчет  того,  чтобы  вместе
позавтракать?
   - Дональд, я просто хочу, чтобы вы знали, как я ценю  вашу  лояльность  и
преданность мне и.., я хочу поцеловать вас на прощание.
   Мы подошли к двери. Я открыл ее.
   - Спокойной ночи, Дональд, - попрощалась она со мной.
   Нарочито значительно я спросил ее:
   -  Хейзл,  вам  действительно  надо  уходить?  Она  нервно  засмеялась  и
ответила:
   - Дональд, конечно, я должна уйти. Я.., я могу быть неблагоразумной, но я
не проститутка. Что-либо с вами было бы всего лишь случайной связью. Это  не
по мне. Я.., о, я не знаю. Увидимся за завтраком, Дональд, доброй ночи.
   Она поцеловала меня. Это был еще тот поцелуй.
   Я вышел, взяв с собой ключ от комнаты, который мне дала Хейзл, и прошел к
ее комнате; затем,  через  некоторое  время,  вышел  к  запасному  выходу  и
осмотрелся.
   Все вокруг, казалось, было спокойно.
   Запасной  выход  на  случай  пожара  был  обычной   железной   лестницей,
спускавшейся вниз зигзагом по  стене  здания.  Нижняя  часть  лестницы  была
снабжена мощной  пружиной,  которая  поддерживала  нижние  ступени  лестницы
достаточно высоко от земли, не позволяя взобраться  на  них  снизу.  Однако,
когда человек спускался сверху, то вес тела заставлял лестницу опускаться.
   Я внимательно осмотрел коридор и  увидел  небольшой  хозяйственный  шкаф.
Шкаф был заперт, но пластиковый карманный календарик,  размером  с  визитную
карточку, легко вошел в небольшую щель в дверцах шкафа. Календарик  оказался
достаточно твердым для  того,  чтобы  отодвинуть  защелку  пружинного  замка
шкафа.
   Я осмотрел содержимое шкафа и нашел нужный мне моток веревки. Я  вернулся
к пожарной лестнице, еще раз тщательно огляделся, потом выбрался  наружу  на
пожарную лестницу и спустился вниз.
   Я осторожно добрался до самой последней ступеньки лестницы. Металлическая
конструкция под тяжестью моего тела медленно опустилась.
   Я знал, что поступаю, как настоящий простофиля. Я  понимал,  что  полиция
более всего хотела,  чтобы  я  сбежал  из  отеля.  Однако  у  меня  не  было
альтернативы, если я собирался воспользоваться хотя бы малейшим  шансом  для
того, чтобы вернуть те пятьдесят тысяч, которые ускользнули из моих рук.
   Я обвязал веревкой последнюю ступеньку лестницы,  затянул  тугой  узел  и
спрыгнул на землю. Освободившись от тяжести  моего  веса,  последняя  секция
лестницы под действием пружины плавно поднялась вверх на свое прежнее  место
на высоту примерно четырех метров.
   Веревка оказалась коротковатой, но в прыжке я бы смог  ухватиться  за  ее
конец.
   Я обошел тыльную часть здания отеля и вышел в переулок.  Пройдя  по  нему
почти два квартала, я вышел на улицу, которая вела к берегу  океана.  Только
через пятнадцать минут мне удалось поймать случайно  проходившее  мимо  меня
такси.
   Я попросил водителя отвезти меня в город, сказав ему, что,  поскольку  не
запомнил названия нужной  мне  улицы,  я  подскажу  ему,  куда  надо  ехать,
ориентируясь на свою зрительную память.
   На полпути к центру города  я  попросил  таксиста  остановиться  у  будки
телефона-автомата. Из нее я позвонил в квартиру Эрнестин.
   Мне ответил женский голос.
   - Эрнестин? - спросил я.
   - Одну минутку. Я позову ее.
   Я решил, что это была или Бернис или  женщина-полицейский,  которой  было
поручено оставаться с Эрнестин.
   Вскоре послышался голос  Эрнестин,  звучавший  несколько  осторожно.  Она
спросила:
   - Алло?
   - Эрнестин, не называй меня по имени, - предупредил я ее, - ты одна?
   - Нет.
   - Я знаю, что в квартире Бернис. А полицейский тоже там?
   - Нет, в квартире только Бернис и я.
   - Это - Дональд, - сказал я, - мне надо увидеться с тобой.
   - Дональд! - воскликнула она. - О, Дональд, я так хочу  видеть  тебя!  Ты
можешь подойти сюда?
   - Я еду к тебе, - ответил я.
   - О, Дональд,  я  должна  так  много  сказать  тебе.  О,  это  был  такой
потрясающий день! Просто замечательный, замечательный...
   - Стоп! - перебил я ее. - Я не знаю, прослушивается ли твой телефон. Если
да, то ты не увидишь меня, поскольку они сразу же арестуют меня, как  только
я выйду из такси у твоего дома. Если же я доберусь до  твоей  квартиры,  то,
вероятно, со мной будет все в порядке.  Будь  готова  к  тому,  чтобы  сразу
открыть дверь, когда я постучу.  Если  это  возможно,  то  мне  хотелось  бы
поговорить не только с тобой, но и с Бернис.
   - О, Бернис сама ужасно возбуждена. Она...
   - Помолчи! - приказал я ей, - пока я не доберусь до тебя.
   Я повесил на место телефонную трубку, вернулся к такси и сделал вид,  что
не совсем уверен, как добраться до нужного мне места.
   - Это многоквартирный дом, где-то в центре города,  -  пояснил  я,  -  мы
подъедем в тот район и там немного прокатимся по улицам, пока я не увижу тот
дом. Я узнаю его, когда увижу. Я был там пару раз, но  не  запомнил  точного
адреса.
   Водитель  такси  был  на  редкость  услужлив.  Он  был  также   чрезмерно
любознателен. Если ему не было знакомо какое-либо место в этом районе, то он
настойчиво добивался от меня, чтобы я немедленно  описал  ему  это  место  в
подробностях.
   Я посылал его то на одну улицу, то на  другую,  а  затем  обратно,  пока,
наконец, не сказал неожиданно:
   - А вот и это место. Вот тот многоквартирный дом.
   Таксист подвел машину к дому и внимательно осмотрел его.  Я  расплатился,
вышел из машины и вошел в здание.
   Я не сомневался, что Эрнестин сидит  у  двери,  держась  одной  рукой  за
дверную ручку. Едва я успел слегка прикоснуться кончиками пальцев  к  двери,
как она распахнулась. Я вошел в квартиру.
   - О, Дональд! - воскликнула она. -  Я  так  возбуждена!  Дональд,  это  -
Бернис. Ты знаешь о ней все.
   Бернис оказалась шикарной красоткой, брюнеткой с большими ясными  глазами
и с пышными соблазнительными формами. Она, несомненно, прекрасно знала,  как
использовать эти глаза, чтобы покорить мужчину, а также знала, как в  лучшем
свете продемонстрировать свои ножки в нейлоновых чулках.
   - Хорошо, - обратился я к Эрнестин, - как сегодня развивались события?
   - Дональд, Бернис поможет нам, - ответила Эрнестин.
   Я взглянул на Бернис.
   Бернис пару раз  манерно  взмахнула  ресницами  и  улыбнулась.  Это  была
трепетная, полная томления улыбка.
   Было совершенно ясно, что при изобилии поклонников Бернис не нуждалась  в
том, чтобы обедать дома, если, конечно, она сама этого не хотела.
   - Эрнестин, ты по-прежнему готова помогать мне? - спросил я.
   - Во всем, - подтвердила она, - только...
   - Только что? - перебил я ее.
   - Знаешь ли, я должна также сотрудничать и с полицией.
   - Почему?
   - Видишь ли, они сказали мне, что я должна  делать  это.  Они  расследуют
убийство и.., в общем, ты понимаешь.
   - Конечно, - заверил я ее, - я все понимаю.
   Я повернулся в сторону Бернис.
   Бернис заморгала ресницами и затем, погладив подол юбки, нервно  прошлась
кончиками пальцев по чулку.
   - Чем я могу быть вам полезной? - спросила она. . - Я хотел  бы  выяснить
некоторые вещи относительно Эвелин  Эллис,  -  пояснил  я,  -  те  самые,  о
которых, возможно, руководство отеля не хотело бы, чтобы вы рассказывали.
   - Я уже рассказала полиции все, что я знаю.
   - Нет, не все, - возразил я, стремясь использовать информацию, полученную
мною от Эрнестин. - Как насчет сексуальной жизни Эвелин?
   - Откуда мне знать об этом - за исключением того, что эта ее  жизнь  была
весьма насыщенной.
   - Продолжайте, - попросил я, - хотя бы ради Эрнестин. Вы поможете ей тем,
что расскажете мне о некоторых вещах, которые вы знаете и о которых  я  хочу
знать.
   - Ну, что ж, она  значительно  старше  двадцати  одного  года.  Я  бы  не
сказала, что она совсем неопытная девушка - для вас  это  неожиданность,  не
так ли?
   - Бернис, хватит канителить, - предложил я.
   - Что именно вы хотите знать?
   - Все, что касается ее и японского фотографа, - пояснил я.
   - О, вы имеете в виду того парня с пронзительным высоким  голосом.  Он  -
сущий милашка.
   - Хорошо, - нетерпеливо сказал я, - что вам известно о нем?
   - Абсолютно ничего. Я никогда не встречала его. Я знаю,  конечно,  номер,
по которому она звонит в фотомагазин "Хэппи Дейз". Они фотографируют модели.
И они немало фотографировали ее для рекламы.
   - И у них дружеские отношения?
   - О, да.
   - Насколько дружеские?
   - Я не думаю, что она увлекалась им, если это вы имеете в виду,  но..,  у
них создались отношения, которые трудно объяснить. Он готов  целовать  следы
ее ног. Она - его божество, его вдохновение. Знаете ли, могу поспорить,  что
он считает, что она прелестная, лояльная, милая девушка и что она чиста, как
первый утренний снег.
   - Они часто говорили по телефону?
   - Она звонила ему часто, и я слышала его голос, когда он отвечал.
   - О чем они говорили?
   - Я не знаю. Я не слушала их разговоры.
   - Вот теперь, - заявил я, - мы подошли кое к чему. Я намерен позвонить по
междугороднему телефону. Разговор я оплачу, но я хочу, Бернис, чтобы он  был
заказан на ваше имя. Затем я возьму трубку и буду говорить сам.
   - Кому вы хотите звонить? - спросила Бернис.
   - Карлу Кристоферу, президенту чикагской кампании "Кристофер,  Краудер  и
Дойль". Вы должны позвонить ему по домашнему номеру.  Думаю,  что  вы  легко
выясните его номер. Он довольно богатый и известный человек.
   Засмеявшись, она сказала:
   - Если вам это интересно, то его номер: Мэдисон 6-497183.
   Мне с трудом удалось скрыть удивление. Стараясь придать голосу  небрежный
тон, я заметил:
   - Да, вы наверняка слышали, как с ним разговаривал инспектор Хобарт.
   - Об этом мне ничего не известно, - возразила она, - но я  знаю,  что  он
страшно увлечен Эвелин. Знаете,  она  работала  стенографисткой  или  кем-то
вроде этого в одной из фирм,  занимавшейся  импортом.  Сотрудник  отдела  по
общественным связям разыскивал мод  ель,  -  которая  своей  соблазнительной
фотографией могла принести фирме дополнительную рекламу. Вы знаете, как  это
бывает. Фотокорреспондент любой газеты всегда, естественно, стремится  снять
нечто  такое,  что  привлекло  бы  всеобщее  внимание.  Вы  же   не   можете
сфотографировать выставку скобяных изделий  и  привлечь  подобными  снимками
какую-либо газету. Вы должны...
   - Это не имеет для меня значения, - перебил я ее, -  расскажите  о  Карле
Кристофере.
   - Ну, что ж, я знаю, что он когда-то встречался с ней и каким-то  образом
ему удалось обеспечить ее участие в конкурсе.
   - Откуда это вам известно?
   - Когда он приехал сюда, в  Сан-Франциско,  в  деловую  поездку  примерно
недели через три после  конвенции,  он  позвонил  Эвелин.  В  то  время  она
находилась в  Лос-Анджелесе  и  договорилась  встретиться  с  ним  здесь,  в
Сан-Франциско. Она приехала сюда и остановилась в  нашем  отеле  под  именем
Беверли Кетл. Вот тогда я впервые услыхала,  что  у  нее  есть  другое  имя,
помимо Эвелин Эллис. Мистер Кристофер, однако, продолжал звонить ей, называя
ее Эвелин Эллис. Она попросила нас, телефонисток, соединять с ней всех  тех,
кто просил Эвелин Эллис. Она объяснила, что зарегистрировалась в  отеле  под
именем  Беверли  Кеттл,  но  что  Эвелин  Эллис  является   ее   сценическим
псевдонимом.
   - Она жила вместе с Карлом Кристофером хотя бы какое-то время? -  спросил
я.
   - Они в отеле снимали комнаты на одном этаже. Но никто же не подсматривал
за ними в замочную скважину. Мистер Кристофер - весьма влиятельная личность.
Он является президентом крупной компании по  производству  ножевых  изделий,
но.., видите ли, он привык развлекать своих клиентов, и я  полагаю,  что  он
иногда был не прочь развлечь и самого себя и.., во всяком  случае,  я  знаю,
что они были друзьями. Мне известно, что Эвелин звонила ему.., о, сотню раз,
когда она останавливалась в нашем отеле.
   - Она звонила ему в его компанию? - спросил я, нахмурившись. - Почему  же
инспектор Хобарт...
   - О, нет, совсем не в компанию, - перебила она меня, - она звонила ему  в
его клуб. Это и есть его домашний номер. Он живет в клубе. Он  -  вдовец,  и
его домашний телефонный номер соответствует номеру клуба. Мисс Эллис звонила
ему по междугороднему телефону, не называя телефонистке его имени.
   Я присел на кушетку рядом с Бернис.
   - Вы хотите, чтобы я позвонила ему? - спросила она.
   Подумав минуту, я ответил:
   - Я очень хочу, чтобы вы позвонили ему. Она  подняла  телефонную  трубку,
сообщила телефонистке междугородной связи нужный номер и через пару минут  в
трубке послышался властный мужской голос.
   - Мистер Кристофер, я веду расследование того убийства  в  Сан-Франциско.
Я... - начал было я.
   - Бог ты мой, -  тяжело  вздохнул  Кристофер,  -  ну  когда  вы,  ребята,
оставите в покое человека? Весь день я только и разговариваю с  инспекторами
полиции и с детективами. Все, что я знал, я уже рассказал. Я посчитал  своим
долгом лично просмотреть всю документацию с тем, чтобы не было...
   - Я хотел бы поговорить с вами не об этом, - перебил я его.
   - Тогда о чем же вы хотели поговорить со мной?
   - Направляли ли вы на  протяжении  последних  нескольких  дней  кому-либо
образцы вашего нового ножевого набора  в  соответствии  с  чьим-либо  личным
заказом, который вам мог показаться необычным?
   - Нет.
   - Звонил  ли  вам  кто-либо  с  просьбой  срочно  направить  ему  образец
вашего...
   - Нет.
   Я подумал об инспекторе Хобарте  и  его  решительном  отказе  действовать
кратчайшим путем, о его презрении к детективам, работающим по наитию.
   - Хорошо, мистер  Кристофер,  извините  меня.  Сожалею,  что  должен  был
побеспокоить вас. Думаю, я разрабатывал ложный след.
   - Ладно, как бы я хотел, чтобы вы, ребята, более не беспокоили меня, - от
души произнес Кристофер. - Бог ты мой, я уже сожалею, что вообще  взялся  за
поставку этого ножа. И, тем не менее, это - очень хороший нож.
   - Он пользуется спросом?
   - Здесь, в восточных штатах, раскупается нарасхват, - подтвердил он.
   - Но он еще не продается в Калифорнии?
   - Нет. У нас масса заказов из Калифорнии, но наши запасы ограничены. Этот
нож сделан из стали, и мы не производим его в массовом порядке, как  обычные
ножи. Он очень высокого качества.
   - Вы говорите, что его запасы у вас ограничены? - спросил я.
   - Совершенно верно, - подтвердил он, - мы не производим  его  в  массовом
порядке. Мы только продаем его. Мы импортируем эти ножи.
   - Откуда? - спросил я.
   - Из Японии. Лезвие производится в Швеции, а рукоятка - в Японии.
   Я судорожно сжал телефонную трубку.
   - Где, вы сказали?
   - В Японии, - повторил он, - а в чем дело? У вас  испорчена  линия?  Я-то
слышу вас прекрасно.
   - Не могли бы вы назвать фирму, которая производит ручки этого ножа?
   - Сразу и не припомнишь, - ответил он, - у той фирмы такое название,  что
прежде, чем его выговоришь, можно сломать все зубы.
   - Как это случилось, - спросил я, - что  вам  удалось  как-то  обнаружить
подобный образец ножа? Другими словами,  почему  нож,  сделанный  в  Японии,
оказался