решила, что вы настоящий джентльмен. Теперь я вижу, как ошиблась...
   - Извините, Дона, но меня не очень интересует, какое я  произвожу  на
вас впечатление. Скажите лучше, когда вы впервые подумали, что Кеймерона
убила ваша мать?
   - Она его не убивала.
   - Вы не умеете лгать. Так когда же вы впервые...
   - Больше говорить на эту тему я не стану.
   - Я понимаю, что даже себе самой вы не  хотите  признаться,  что  так
подумали. Вы, наверное, хотите, забыть о своих подозрениях. Но  я  очень
прошу: расскажите мне все.
   - Боюсь, мистер Лэм, - что мне придется указать вам на дверь.
   - Что ж, в таком случае мне придется позвонить сержанту  Бьюде  -  он
вызовет вас в полицейское управление и допросит. Поверьте, я хочу помочь
вам.
   - Обвинив мою мать в убийстве?
   - Выяснив обстоятельства этого убийства.  Рано  или  поздно  они  все
равно всплывут на поверхность.
   Дона молчала. Подождав немного, я сказал:
   - Жаль, что откровенного разговора не получилось. Я надеялся, что  вы
мне доверитесь, в этом  случае  я  постарался  бы  вам  помочь.  Что  ж,
придется обратиться в полицию.
   - Но. как вы можете помочь мне?
   -  Пока  не  знаю.  Сначала  нужно  выяснить  все  обстоятельства.  Я
прекрасно видел тот нож, который метнула в вас Хуанита.  Потом  вы  этот
нож спрятали, подменив его кухонным, надеясь, что я  ничего  не  замечу.
Поймите: запираться бессмысленно.
   - В то утро мама должна была встретиться с Кеймероном, -  еле  слышно
проговорила Дона.
   - Кто-нибудь просил вас молчать, что вы знаете об этом?
   - Мама.
   - Что она вам сказала?
   - Она сказала, что не смогла встретиться с ним.
   - Вы ей поверили?
   - Нет. Я знала, что она говорит не правду.
   - Вы знали, что они встретились?
   - Я была почти уверена в этом.
   - Давайте поступим так: я расскажу вам, к каким  пришел  выводам,  и,
может быть, тогда вы перестанете бояться сказать лишнее.
   - Давайте, - кивнула Дона.
   - Гарри Шарплз и Роберт Кеймерон были назначены опекунами  наследства
Коры Хендрикс.  Она  владела  приисками,  которыми,  по  сути  дела,  не
занималась. Опекуны же приобрели новое оборудование,  наладили  дело,  и
прииски начали приносить доход.  Наследников  тоже  было  двое.  Опекуны
старались скрупулезно выполнять условия опеки, не  отдавая  предпочтения
ни одному из наследников. Но годы шли, и  один  из  наследников,  точнее
наследница превратилась в роковую красавицу  и  вскружила  голову  обоим
опекунам.
   Дона внимательно слушала меня.
   - Фелипе Муриндо  стал  управляющим  прииском.  Он  получал  неплохое
жалованье, мог откладывать на старость. После его смерти выяснилось, что
в медельинском банке есть счет на его  имя.  Не  так  плохо  для  парня,
никогда даже в школе не учившегося.
   - При чем здесь это? - спросила Дона.
   - Года три назад Кеймерон решил проложить новый штрек. Работу начали,
но почему-то вскоре прекратили.
   - Ну и что?
   - Дело в том, что в действительности работа не прекращалась.  В  этом
дальнем штреке Муриндо обнаружил месторождение изумрудов и  сам  добывал
их. Кеймерон регулярно прилетал в Латинскую  Америку.  Он  был  солидным
бизнесменом, никто его ни в чем не заподозрил... "А как же  таможня?"  -
спросите вы. Таможенники никогда  не  будут  обыскивать  с  пристрастием
такого уважаемого человека.
   - Вероятно, все так и было, как вы говорите.
   - Кеймерон сумел провезти в Штаты огромное количество  необработанных
изумрудов. Их огранкой занимался человек, имя которого мы пока не знаем.
   - А что было дальше с изумрудами?
   - Шарплз  и  Кеймерон  скупали  старинные  украшения.  Возможно,  тот
человек, который вынимал из  старинных  оправ  полудрагоценные  камни  и
вставлял на их место изумруды, занимался  и  их  огранкой.  Наверное,  у
Шарплза с Кеймероном были свои  выходы  на  рынок.  Так  или  иначе,  им
удавалось сбывать изумруды, не  привлекая  внимания.  А  это  совсем  не
просто: мир торговцев драгоценностями полнится слухами, к тому же  рынок
изумрудов жестко контролирует колумбийское правительство.
   Шарплз и Кеймерон попали в довольно затруднительное положение: они не
могли официально декларировать доходы от продажи изумрудов  -  ведь  они
занимались этим нелегально. По всей вероятности, они решили  привлечь  к
своему промыслу Ширли Брюс и делить доходы на три части,  никого  больше
не посвящая в тайну.
   В одни прекрасный день Кеймерон ушел из дому, забыв, что  у  него  на
столе остались лежать изумруды, а когда вернулся, их не было. Он  ничего
не мог понять, но вдруг увидел, что у Панчо, сидевшего на подсвечнике, в
клюве зажат изумруд. Наверное, Кеймерон уговаривал Панчо вернуть камень,
но тот понимал, что заслуживает наказания, и, боясь хозяина,  полетел  к
отверстию под коньком крыши,  чтобы  покинуть  дом,  по-прежнему  крепко
сжимая в клюве изумруд.
   В отчаянии Кеймерон схватил пистолет и выстрелил в Панчо. Пуля прошла
всего  в  нескольких  дюймах  от  бедной  птицы.  Было  очевидно,   что,
испугавшись, ворона  полетела  к  вам  с  драгоценным  камнем  в  клюве.
Кеймерон пересчитал изумруды - их оказалось на пять меньше, чем было,  а
он, судя по всему, должен был кому-то дать о них отчет.
   Тогда ему пришла  замечательная  идея.  Он  взял  подготовленную  для
продажи старинную  подвеску,  в  которой  дешевые  камни  были  заменены
изумрудами, и вынул их. Положил оправу на стол рядом с двумя изумрудами,
а шесть спрятал в клетке вороны. После  этого  он  куда-то  собрался,  -
скорее всего к вам. Если бы оказалось, что вы нашли изумруды или  кто-то
посторонний заметил камень в клюве Панчо, Кеймерон, наверное, воскликнул
бы: "Боже мой,  я  занимался  старинной  подвеской,  вынул  изумруды  из
оправы, чтобы отдать ее ювелиру на переделку. Изумруды лежали у меня  на
столе, и ворона, наверное, утащила их!" Потом он повел  бы  вас  к  себе
домой, чтобы вы смогли убедиться в правдивости его слов: на столе лежали
оправа с тринадцатью пустыми гнездами и два изумруда, шесть - в  клетке,
а пять - исчезли.
   Дона смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
   - Пожалуйста, продолжайте, - прошептала она. - Что было дальше?
   - Прежде чем выйти из дому, Кеймерон кому-то позвонил.  В  это  время
открылась дверь и в  комнату  кто-то  вошел.  Кеймерон  знал  вошедшего.
Жестом предложил ему сесть и подождать.
   - И что потом?
   - Когда Кеймерон, закончив разговор, хотел положить трубку на  место,
гость неслышно подкрался сзади и вонзил ему нож в спину.
   - А что же с изумрудами?
   - В комнате Кеймерона их было восемь. Пять я нашел в вашем  сарае.  А
еще пять полиция обнаружила в сливе раковины.
   - Что-то слишком много получается. Ведь  вы  сказали,  что  в  оправе
подвески было всего тринадцать гнезд для камней?
   Так-то оно так, но вороны не умеют считать,  и  Панчо  не  знал,  что
должен вернуть еще пять изумрудов.
   - Но кто убил Кеймерона? И за что?
   - Чтобы ответить на этот вопрос, надо сначала выяснить, почему Фелипе
Муриндо назначили управляющим. Надо также выяснить,  какая  связь  между
гибелью Муриндо и гибелью Кеймерона. И, наконец, мы должны  понять,  чем
Кеймерон не угодил Шарплзу.
   - Может быть, я могу помочь вам найти ответ на последний вопрос?
   - Как?
   - Ширли Брюс не была так близка с Кеймероном, как с Шарплзом.
   - Откуда вы это знаете?
   - Так мне кажется. Я допускаю, что именно близость Ширли  с  Шарплзом
создала преграду между ней и Кеймероном.
   - Близость... Интимная?
   - Я так не говорила.
   - А все же?
   - Я в этом не уверена.  Не  был  уверен  и  Роберт  Кеймерон.  Но  он
чувствовал себя как бы третьим лишним.
   - Все, что вы говорите, очень важно. Продолжайте, пожалуйста.
   - Кеймерон и  Шарплз  были  друзьями  -  не  очень  близкими,  но  их
связывали общие дела. И эти дела шли хорошо. Кеймерон  жил  отшельником,
Шарплз - совсем иначе. Потом что-то случилось. Что  именно  -  не  знаю.
Однажды мистер Кеймерон попросил мою мать зайти к нему.
   - Когда?
   - Утром в тот самый день, когда его убили.
   - Ваша мать виделась с ним?
   - Да.
   - В котором часу?
   - Примерно в половине десятого.
   - О чем они говорили?
   - Не знаю. Но ведь убийство произошло позже, правда?
   - Да, Кеймерона убили позже. А вы уверены, что Хуанита  была  у  него
действительно в половине десятого?
   - Так она мне сказала.
   - Когда она вам это сказала?
   - В тот же день вечером. Я поняла: случилось  что-то  страшное.  Мама
была очень взволнована. Она пыталась дозвониться мистеру Шарплзу и никак
не могла застать его. Тогда она позвонила Ширли Брюс, но та  согласилась
встретиться лишь на следующий день.
   - Что было потом?
   - Потом мама все-таки дозвонилась Шарплзу, он что-то ей сказал, и она
успокоилась. То есть она, конечно, была возбуждена, но уже не  так,  как
до разговора с ним.
   - Когда состоялся этот разговор?
   - Ближе к вечеру. Ширли ведет себя,  как  королева,  и  это  нравится
маме. Ширли - ее идеал. И вообще маме всегда хотелось, чтобы я  походила
на нее.
   - А теперь, - сказал я, - пришла пора перейти к делу.
   - Что вы имеете в виду?
   - Сейчас мы поедем к одной женщине.
   - К какой женщине?
   - К сеньоре Лериде. Вам знакомо это имя?
   - Лерида? - переспросила Дона. - Не  припомню.  Она  живет  здесь,  в
Лос-Анджелесе?
   - Да.
   - А зачем нам нужно к ней ехать?
   - Пока не знаю.
   - Вы хотите расспросить ее о чем-то?
   - Да.
   - А при чем тут я?
   - Мне нужна свидетельница и переводчица.
   - Но почему именно я?
   - Думаю, разговор будет вам интересен.
   - Этот разговор связан с убийством Роберта Кеймерона?
   - Да.
   - Хорошо, я поеду с вами.  Но  предупреждаю:  я  не  скажу  ничего...
что... что могло бы повредить моей маме...
   - Вы знали, что у вашей матери всегда при себе нож?
   - Да.
   - Она может метнуть его, если понадобится?
   - Да, она не раз говорила мне, что женщина должна уметь  постоять  за
себя. Помню, когда я была еще совсем маленькой, она учила меня...
   - Чему?
   - Метать нож.
   - И вы научились?
   - Научилась.
   - Вы тоже всегда ходите с ножом?
   - Нет.
   - Никогда не берете его с собой?
   - Никогда.
   - Кстати, где ворона?
   - Наверное, в своей клетке в сарае.
   - Она скучает по Кеймерону?
   - Еще  бы!  Знаете,  что  придумали  эти  полицейские?  Они  затянули
брезентом отверстие в крыше, которое  Кеймерон  пробил  для  Панчо.  Тот
несколько раз летал туда, даже пытался продолбить брезент  клювом  -  не
получилось. Так что бедная птичка вернулась ко мне. Она очень скучает.
   - Вы привязались к Панчо?
   - Конечно.
   - А он к вам?
   - Тоже. Ведь после  гибели  мистера  Кеймерона  у  него  не  осталось
никого, кроме меня.
   - Как ваша живопись?
   - Вам действительно интересно?
   - Да, очень.
   - Рисую понемножку.
   - Что-нибудь удалось продать?
   - Так, кое-что.
   - Давно?
   - Не очень.
   - А ваша мать помогает вам, дает деньги?
   - Зачем вам это знать?
   - Это очень важно - важнее, чем вы можете предполагать.
   - Нет, она не помогает. Маме не нравится, что я увлекаюсь  живописью.
Иногда мне приходится туго, но ничего, как-то выхожу из положения.
   - Продаете картины?
   - Я же вам говорила: искусство, живопись - моя жизнь. И только  когда
мне совсем есть нечего, ищу  какой-нибудь  заработок.  Экономлю  на  чем
только могу. Скоплю немного - снова принимаюсь за свое.
   - Вы чем-то напоминаете девушку с той картины...
   - Девушку, которая смотрит за горизонт?
   - Которая  смотрит  куда-то  за  пределы  этого  мира  -  в  будущее.
Наверное, вы вкладываете всю душу в свои работы?
   - Может быть, именно поэтому их никто не покупает?
   - Их не покупают потому,  что  люди  разучились  ценить  искренность.
Сейчас в моде бездушные картинки  -  всякие  полуобнаженные  красотки  и
прочая чушь. Ваши работы полны смысла, и я уверен:  придет  время  -  их
начнут покупать. И вы станете знаменитой.
   - Благодарю вас. - Дона крепко сжала мою руку.  -  Знаете,  иногда  я
готова прийти в  отчаяние...  И  мне  очень  нужны  такие  сочувственные
слова... Только... только очень прошу вас, Дональд: не  говорите  ничего
плохого о маме.
 
Глава 24 
 
   Мы ехали по бедной окраине. Домишки,  лепившиеся  по  обеим  сторонам
дороги, доживали свой век. По всей видимости, хозяева стремились  выжать
из квартиросъемщиков последние доллары, прежде чем снести  эти  трущобы.
Вплотную к жилым кварталам примыкали складские помещения и какие-то цеха
- оттуда доносился мерный гул  станков.  Думаю,  ни  в  одном  городском
районе жители не потерпели бы такого соседства.  Но  обитатели  домишек,
наверное, были настолько  бедны,  что  отстаивать  свои  законные  права
казалось им непозволительной роскошью.
   Я оставил машину возле дома под номером,  указанным  Районом  Хурадо.
Это была некрашеная халупа с покосившимся крыльцом.
   Мы с Доной поднялись по скрипучим ступенькам. Звонка не оказалось,  и
я постучал в дверь.
   Никто не ответил. Подождав с минуту,  я  ударил  в  дверь  кулаком  -
никакого ответа. Кажется, только сейчас я понял, как много надежд связал
с этой совершенно незнакомой мне сеньорой Леридой. И вот - ее нет  дома!
Повернувшись спиной к двери, я начал спускаться с крыльца.
   - Подождите, Дональд! - окликнула меня Дона. -  Может  быть...  может
быть, она плохо слышит? Попробуйте еще раз. Сильнее...
   Я стукнул по двери так, что испугался, как  бы  она  не  сорвалась  с
петель. Мы снова подождали. Вдруг Дона взволнованно прошептала:
   - Там кто-то есть!
   Я прислушался: шаркающие шаги приближались к двери.
   - Кто там? - прозвучал старческий голос, и дверь открылась.
   По голосу я понял,  что  женщина,  задававшая  нам  вопрос,  привыкла
подчиняться чужой воле.
   - Нам надо  поговорить  с  вами.  -  С  этими  словами  я  решительно
переступил порог.
   Она не возражала. Я взял Дону под руку и  провел  в  комнату.  В  нос
ударил острый запах дешевого джина.
   Комната эта была в доме  единственной  -  она  служила  и  кухней,  и
гостиной, и спальней. Со старой  металлической  раковины  давно  облезла
эмаль, воронка порыжела от ржавчины. Один  стул  без  ножки,  у  другого
сломана спинка. Железная кровать с панцирной сеткой была когда-то белого
цвета, а теперь стала грязно-серой. На  кровати,  кроме  мятой  подушки,
ничего не было, даже простыни...
   Хозяйка прошла в комнату вслед за нами. Было видно, что за ее плечами
долгая и трудная жизнь. Глубокие морщины  избороздили  старческое  лицо.
Седые волосы оттеняли смуглую кожу - наверное,  в  ней  текла  индейская
кровь.
   Показав рукой на стул, я сказал с таким видом, будто дом  принадлежал
мне:
   - Садитесь.
   Она села и уставилась на меня с нескрываемым любопытством. Я  заметил
в помойном ведре под раковиной бутылку от  джина.  Еще  одна  бутылка  -
наполовину порожняя - стояла на раковине.
   - Вы знаете Фелипе Муриндо? - спросил я. Она согласно кивнула.
   - Вы давно с ним знакомы?
   - Это мой сын.
   - Он присылает вам деньги? Кажется, впервые она смутилась.
   - Зачем вам это знать? Кто вы?
   - От кого еще вы получаете деньги? Она молчала.
   - Я дам вам возможность заработать, - продолжил я. - Разве можно жить
в такой нищете? В таком жалком домишке?
   - Все  нормально,  -  задумчиво  сказала  старуха.  -  Меня  все  это
устраивает.
   - Устраивает? Но вам даже не во  что  одеться.  Вам  нечего  есть.  И
кто-то же должен помогать вам по хозяйству.
   - Все у меня нормально, - повторила сеньора Лерида. - Мне  ничего  не
нужно.
   - Когда вы приехали из Колумбии?
   - Не помню. Давно.
   - Как жаль, что у вас не было возможности повидать родных и знакомых.
А ведь это вполне вероятно: вы могли бы купить себе новую одежду и  раза
два в год летать в Колумбию.
   - Кто вы? - хрипло спросила старуха. - Что я должна сделать?
   - Доверьтесь мне. Вы хотите вернуться в Колумбию?
   - Вы говорите по-испански?
   - Девушка говорит.
   Старуха затараторила по-испански.
   - Она хочет домой, к родным, - перевела Дона. - Здесь  у  нее  никого
нет. Она очень тоскует.
   - Все можно уладить, - сказал я. - Если  вы  доверитесь  мне,  я  все
устрою.
   Старуха поняла меня, но хотела услышать мои слова еще  и  в  переводе
Доны.
   - Что ему надо? - спросила она по-испански.
   - Вы много лет работали на  прииске  "Два  клевера",  не  так  ли?  -
спросил я.
   Она кивнула.
   - Вы были поварихой  и  нянькой.  Это  вы  нянчили  малышку,  которую
привезла из Штатов Кора Хендрикс?
   Она закивала, хотела ответить, но вдруг осеклась, посмотрела на  Дону
и попросила перевести мои слова. Дона повторила мой вопрос по-испански.
   Сеньора Лерида, что-то заподозрив, молча смотрела на меня.
   - Хорошо, я сам все расскажу, - согласился я.  -  После  смерти  Коры
Хендрикс в США отправили совсем не того ребенка, которого она  привезла.
Жена управляющего подменила детей. Ее дочь стала  наследницей  огромного
состояния. А девочка, которую привезла на прииск Кора, считалась Доной -
дочерью Хуаниты Грэфтон. Вы знали об этом. Поймите,  ваше  свидетельство
необычайно ценно.
   Старуха по-прежнему молчала. Но вот  в  ее  глазах  появилось  что-то
звериное, и она обернулась к Доне, предлагая переводить.
   Дона  недоуменно  смотрела  на  меня.  Я  видел,  какое   впечатление
произвели на нее мои слова.
   - Прошу вас, Дона, не поддавайтесь эмоциям. Ради Бога, переводите,  -
сказал я.
   Девушка начала переводить. Сперва старуха отвечала односложно, потом,
словно перешагнув какой-то внутренний барьер, заговорила все  быстрее  и
быстрее - казалось, хотела излить душу.
   Когда сеньора закончила, я увидел слезы в глазах Доны.
   - Она заверяет, что это правда, - дрожащим голосом сказала Дона. -  И
она не знала, что девочек подменили  из-за  наследства...  Ей  казалось,
дело в чем-то другом. Теперь она готова довериться вам.
   - Хорошо, - сказал я. - Спросите, приезжал ли к ней Роберт Кеймерон?
   Сеньора Лерида не стала ждать перевода.
   - Сеньор, которого убили? - переспросила она.
   - Да.
   - Он был очень добр. Дал мне денег.
   - Когда он приезжал к вам?
   - Перед смертью. Он принес мне деньги, а на следующий день его убили.
   - Вы говорили с ним?
   - Совсем недолго.
   - Вы сообщили кому-нибудь о вашем разговоре с Кеймероном?
   - Нет.
   - Это правда?
   - Могу поклясться.
   - Скажите сеньоре, - обратился я к Доне, - что ей придется  повторить
полицейским все, что она нам рассказала. И подписать протокол. Потом она
получит деньги и сможет навестить друзей в Колумбии. Этим я сам займусь.
   Переводить не потребовалось.  Сеньора  Лерида  кивнула  головой  и  с
философским видом заключила:
   - Я согласна. Может, выпьем?
   - Когда останетесь одна, - сказал я. - А мы не  пьем.  -  И  попросил
Дону:
   - Позвоните в управление полиции капитану Селлерсу - пусть немедленно
идет сюда, взяв с собой стенографистку, знающую испанский, и нотариуса.
   - Может, мы сами поедем к нему? - предложила Дона.
   - Я хочу, чтобы он побывал  здесь.  Думаю,  это  произведет  на  него
впечатление.
   - Давайте вместе поедем за ним.
   - Нет, Дона. Однажды я оставил свидетеля без надзора и вскоре у  него
за стеной взорвалась тонна динамита. Извините, но вам  все  же  придется
сесть в машину и доехать до ближайшего телефона. Я остаюсь здесь. С этой
женщиной ничего не должно случиться, пока ее показания не будут заверены
нотариусом. Надеюсь, вы понимаете, что это для всех нас значит?
   - Я стараюсь не думать об этом, сказала Дона и поспешно вышла...
 
Глава 25 
 
   Дрожащей рукой Лерида писала свои показания.
   Капитан Селлерс заверил подпись, сложил бумагу, спрятал во внутренний
карман пиджака и многозначительно посмотрел на меня.
   Я встал со стула, и мы вышли на крыльцо.
   - И что теперь? - спросил Селлерс.
   - Ты можешь  распорядиться,  чтобы  ее  охраняли,  как  особо  важную
свид