аполненное Крокеттом  заявление.
Я ничего не ответил, и Эндрю продолжил:
   - За все охотничьи трофеи - не  больше  десяти  тысяч  долларов.  Это
духовое ружье он раздобыл в куче утиль-сырья и хлама. Заплатил только за
провоз.
 
Глава 4 
 
   Когда я на следующее утро вошел в контору, Элси Бранд сказала:
   - Берта рвет и мечет.
   - Чего ей надо?
   - Тебя.
   - Зачем?
   - Кража на приеме.
   - Я думал, она сама собирается  заняться  этим,  -  усмехнулся  я.  -
Газеты намекают, что была нанята только она.
   Элси обычно старается не обсуждать наши с Бертой отношения, но на сей
раз сказала сдержанно:
   - Сегодня утром она иного мнения.
   - Прекрасно. Отправляюсь к ней.
   Я подошел к кабинету Берты, выполнил церемонию стука в дверь и вошел.
   - Боже мой! Ты пришел почти вовремя! - истерически завопила Берта.
   - Что стряслось на сей раз?
   - Этот проклятый Будда и духовое ружье.
   - Ну и что с ними?
   - Мы должны их вернуть.
   - А на деле он вовсе не желает их возвращать,  -  сказал  я.  -  Если
Крокетт получит ружье и Будду обратно, ему  придется  вернуть  страховой
компании девять тысяч долларов.
   - Мне он сказал, что хочет их вернуть.
   - Так почему бы не вернуть ему их?
   - Не гни со мной такую линию. Как ты, черт побери, собираешься  найти
эти вещи? Пока ты не втерся в агентство, у меня был почтенный, заурядный
бизнес. Учет векселей, подготовка счетов, проверка свидетельств.
   - И заурядные доходы, - напомнил я.
   - После того как ты начал работать  на  меня  по  своим  методам,  мы
приобрели славу сумасшедшего дома.
   Я посмотрел на ее кольца с крупными бриллиантами. Берта проследила за
моим взглядом и вдруг оскалилась:
   - Ладно, Дональд.  Подо  мной  земля  закачалась.  Каким  образом  ты
сумеешь провести подобное дело, не привлекая полицию?
   Она оттолкнула свое скрипучее вращающееся кресло от стола,  встала  и
принялась ходить взад-вперед по кабинету  странной  походкой  -  крупным
шагом вперевалку.
   - У него было пятьдесят два гостя, - сказал она. - Нет,  еще  больше.
Шестьдесят два. Все с приглашениями. Я следила за  каждым  из  них.  Все
они, как он сказал, "столпы порядочности"... И  один  из  этих  чертовых
"столпов порядочности" украл нефритового Будду и духовое  ружье.  Теперь
Крокетт желает их вернуть.  Что  ты  сможешь  предпринять,  если  нельзя
обращаться к полиции? Без нее ты даже не проверишь ломбарды, а эти  вещи
в ломбард не попадут. Они уже в частной коллекции одного из этих гостей.
   - Если это духовое ружье не находится в квартире Крокетта, спрятанное
где-нибудь под кроватью или в другом укромном месте, - предположил я.
   - Нет, - опровергла она. - Я намекнула, что один из  гостей  мог  его
спрятать, и они сегодня утром перевернули весь дом. Заглянули  в  каждый
уголок.
   - Попробуй дать объявление в газету, -  предложил  я.  -  "Просьба  к
тому,  кто  неумышленно  ушел  с  редкой  вещью  с  приема,  устроенного
общеизвестной светской особой,  сообщить  через  почтовый  ящик  420  за
вознаграждение..."
   Берта одарила меня свирепым взглядом:
   - Не шути.
   - Я и не шучу, - сказал я. Берта запыхтела. - Это неплохой, логически
обоснованный совет, - продолжил я. - Ты не желаешь ему последовать, но у
тебя ведь нет ничего другого.
   - Я не желаю ему последовать! - воскликнула она. - Ты  тоже  один  их
тех, кто собирается вернуть это барахло. Я свою часть работы выполнила и
не собираюсь тащить на себе весь груз общего бизнеса. - Я поднял  брови.
- Я стояла там на больных ногах перед проклятым лифтом, была любезной  с
прибывающими людьми, с улыбкой просила показать приглашение... Не  вешай
мне лапшу на уши, Дональд Лэм! Именно тебе придется вернуть эти вещи,  а
я  намереваюсь  с  этой  минуты  заняться  другими  делами.  Когда  этот
проклятый Отис Олни говорил со мной, я намекнула ему, что за  эту  часть
бизнеса отвечаешь ты.
   - Прелестно!  -  резюмировал  я,  усаживаясь  в  кресло  и  закуривая
сигарету. - И как ты ладишь с Одни?
   - Я ненавижу его  до  мозга  костей.  Это  сверхлицемерное,  учтивое,
грошовое, раболепствующее барахло.
   - И фотограф тоже?
   - Фотограф очень мил, - не согласилась она.
   - Он был там прошлой ночью?
   - О, конечно. Снимал там повсюду.
   - Личный фотограф?
   - Смотря что ты понимаешь под словом "личный".
   Крокетт хотел получить эти снимки. Крокетт желает, чтобы  его  каждую
минуту фотографировали.
   - Под каким предлогом была устроена вечеринка? - спросил я.
   - Он  только  что  вернулся.  Изучал  дикарей  Хусиса,  привез  массу
снимков. Женщины с корзинами на голове. Женщины, голые сверху до  талии.
Убитые животные.
   Крокетт, поставивший ногу на грудную клетку туши, с ружьем в  руке  и
глупой улыбкой.
   - Ты видела эти снимки?
   - Не все. Когда прибывали гости, я дежурила у проклятого лифта. Потом
поднялась и  стояла  около  входа  в  лифт  в  верхнем  холле,  так  что
проследила за всеми, кто пришел позже.
   - Такие были?
   - Одна пара.
   - Где он путешествовал?
   - Где-то в Африке. Или на Борнео. Или где-то еще.
   Я никогда не интересовалась географией.
   - Между Африкой и Борнео огромное расстояние, - не удержался я.
   - Между твоей болтовней и возвращением украденных вещей тоже огромное
расстояние, - съязвила Берта.
   - Какой-нибудь флаг у него был? - спросил я. - Флаг клуба приключений
или что-нибудь в этом роде?
   - О, конечно, - подтвердила Берта. -  Без  этого  не  обходится.  Они
снимают на кинопленку, как молодец втыкает флагшток в землю, а  затем  -
как он там развевается, и некоторые считают это важной церемонией.
   - И потом забирают его?
   - Забирают.
   - Кто эти некоторые? Ты знаешь?
   - Черт побери, нет. Кто-то из олухов, вылизывающих крокеттовский зад.
Он глава одного проклятого клуба.
   Я поднялся, потянулся, зевнул и сказал Берте:
   -  Ладно,  беру  эту  неразбериху  на  себя.  Тебе  не  по  душе  мое
предложение насчет объявления в газете, не так ли?
   - Убирайся! - рявкнула она. - Не  то  я  начну  швырять  в  тебя  чем
попало.
   Я вышел из конторы попить кофе и купил утреннюю газету.  Мелвин  Отис
Олни, специалист по связям с общественностью, знал  свое  дело.  Веселая
вечеринка с танцами была описана в  обычном  стиле  и  проиллюстрирована
фотографиями Дина Крокетта-второго, поставившего ногу на грудную  клетку
великолепного редкого животного, а также втыкающего в землю древко флага
Международного клуба доброй воли, который, кажется,  был  организован  с
целью содействовать международной дружбе через распространение знаний об
обычаях, общественном развитии и культурных ценностях разных  народов  и
рас.
   Я вернулся в своей кабинет и спросил Элси:
   - Что ты знаешь о нашем архивариусе?
   - О Еве Эннис? Немного.
   - Она давно у нас работает?
   - Около шести недель.
   - Как реагирует на Берту?
   - Ужасается.
   - Как относится ко мне?
   - А ты сам определить не можешь? В конце концов, - произнесла  она  с
достоинством, - я секретарь, а не сводня.
   - Запомни, - сказал я, - это бизнес.
   - Могу вообразить! - фыркнула она презрительно.
   - Пригласи ее сюда, - велел я Элси, - и держи ушки на макушке. Можешь
участвовать в беседе.
   Она посмотрела на меня с любопытством:
   - К чему все это?
   - Приведи ее сюда, и узнаешь. Я ее не напугаю, как думаешь?
   - Думаю, что нет.
   - Ну так приведи.
   Элси вышла и скоро вернулась с Евой Эннис.
   Я осмотрел  ее  довольно  внимательно.  Гибкая,  с  хорошей  фигурой,
сознающая  свою  сексуальную  привлекательность  и  скрывающая  это  под
притворно-застенчивым выражением  лица.  Одета  в  облегающий  свитер  с
высоким воротником, жакет и юбку.
   - Вы хотели меня видеть, мистер Лэм?
   - Присядьте, Ева, - пригласил я. - Я хочу поговорить с вами.
   Она завлекательно улыбнулась, выставила  бюст,  затем  посмотрела  на
Элси.
   - Присядьте и вы, Элси, - сказал  я.  -  Я  хочу  узнать  кое-что  об
интимной жизни Евы, а на такой случай нужна дуэнья.
   Ева вроде бы пыталась что-то сообразить, но не сумела и  ляпнула,  не
подумав:
   - И представить себе не  могла,  что  девичью  любовную  жизнь  можно
открывать без дуэньи.
   Я кивнул, будто принял это замечание за воплощение здравого смысла, и
сказал:
   - Я пытаюсь связаться с фотографом, который был  тут  на  днях.  Хочу
предложить ему кое-какую работу.
   - О, Лионель, - оживилась она и добавила:
   - Лионель Палмер.
   - Вы что-нибудь о нем знаете?
   - Разумеется, мистер Лэм. Но я познакомилась с ним только позавчера.
   - Я спросил не об этом, - пояснил я.  -  Я  спросил,  что  вы  о  нем
знаете?
   - Он милый.
   - Чем он занимается?
   - Фотографирует.
   - Он рассказывал вам о своих занятиях?
   - О, да. Он путешествовал с мистером Крокеттом,  чтобы  превосходными
снимками вести фотолетопись путешествия. Он делал цветные слайды,  чтобы
их потом проецировали на экран. И использовали в фоторекламе.
   Делал также цветную киносъемку и черно-белые снимки.
   Так что имеется превосходный фоторепортаж  обо  всех  путешествиях  в
трех  видах:  на  цветных  слайдах,  чернобелых  фотографиях  и  цветной
кинопленке.
   - Почему понадобилось такое разнообразие?
   - На лекциях мистер Крокетт показывает цветные слайды, в газеты  дает
черно-белые  снимки,  а  на  приемах,  вроде  вчерашнего,  демонстрирует
цветные кинофильмы.
   - Вы были на приеме прошлым вечером?
   Она скривила гримаску и сказала:
   - Нет, - коротко и резко.
   - Почему нет? - поинтересовался я. -  Как  я  понял,  вчера  вы  ушли
отсюда с Лионелем.
   - Кто вам это сказал?
   - Полно, полно, Ева, - успокоил я. - Не надо смущаться. Вы же знаете,
я детектив. Я видел, как он, закончив фотографировать, вытащил блокнот и
записал номер вашего телефона.
   - Мой адрес, - уточнила она. - Он обещал отпечатать для меня снимок.
   - А он не мог послать его почтой в агентство?
   - Я хотела, чтобы его доставили мне на дом.
   - Ну и доставили?
   - Я получила его сегодня утром.
   Я усмехнулся:
   - Почта приходит после полудня. Вы, наверное, пользуетесь специальной
доставкой.
   Ее глаза сверкнули:
   - В этом есть что-нибудь плохое?
   - Ровно ничего плохого, - успокоил я. - Но мы говорили о Лионеле.  Не
надо стесняться. Вчера вечером вы ушли с ним и сегодня  вечером  тоже  с
ним уйдете.
   - Вчера вечером я не с ним ушла, - сказала она. - Мы собирались пойти
вместе на этот прием. Он... он хотел устроить так, чтобы я  смогла  туда
проскользнуть и увидеть снимки, а потом, прежде  чем  он  проводит  меня
домой, мы бы зашли куда-нибудь поесть яичницы с  ветчиной.  Но  они  там
устроили бедлам, и он не смог уйти, и я не позволила ему даже попытаться
провести меня тайком, потому что... ну, вы знаете, кто дежурил у лифта.
   - Вот так-то лучше, - одобрил я. Вы не собираетесь назначить  Лионелю
свидание?
   - Свидание?.. - произнесла она многозначительно.
   - Не будет ли  слишком  бесцеремонной  просьба  кое-что  разузнать  и
завтра утром рассказать мне об этом?
   - А что вам нужно узнать?
   - Кое-что о вашем приятеле. Чем  он  вообще  занимается  и  много  ли
снимков сделал прошлой ночью на этой развеселой вечеринке с танцами. Мне
понадобятся отпечатки всех снятых там фотографий.
   - Зачем?
   - Мы работаем на мистера Крокетта. Я могу получить их у него  самого,
но предпочитаю иметь дело с фотографом. Не люблю обсуждать  с  клиентами
свои методы розыска. Все, чего я хочу, - это провернуть дело, предъявить
клиенту результаты и получить чек.
   Она немного поколебалась, почертила кончиком  указательного  пальчика
какой-то узор на юбке, туго обтянувшей скрещенные ноги.
   - Ну как? - спросил я.
   - Ладно, - согласилась она.
   - Превосходно, - одобрил я.
   - Что-нибудь еще?
   - Ничего.
   Она поднялась с кресла и направилась к двери, но остановилась:
   - Поймите, мистер Лэм, я не  хочу  быть  подсадной  уткой.  Я  готова
помочь во всем, если дело честное, но  я  никогда  не  вставала  поперек
дороги другу и не собираюсь этого делать.
   - Никто и не предлагает вам этого, - заверил я.
   - Благодарю вас, - произнесла она и удалилась.
   Элси Бранд посмотрела на меня:
   - Я полагаю, ты знаешь, что делаешь?
   - Нет  еще,  -  признался  я.  -  Тыкаюсь  вокруг,  пытаясь  отыскать
правильное направление.
   Хорошо, посмотрим на эту красотку. Я не знаю ничего, кроме конторских
сплетен, но, говорят, на последнем месте работы  с  ней,  правда  давно,
произошла какая-то некрасивая история.
   - Спасибо за частную информацию, - поблагодарил я.
   Ее глаза сверкнули:
   - Это не частная информация. Это предупреждение.
 
Глава 5 
 
   Отыскав в телефонной книге  координаты  Международного  клуба  доброй
воли, я выписал адрес и взял такси. Я ожидал найти нечто вроде  окошечка
в стене, где секретарь с неполным рабочим днем  получает  почту,  и  был
весьма удивлен, обнаружив роскошную контору, позади  которой  находились
клубная комната и  библиотека.  Администратор  вышел  ко  мне,  радостно
протянув руку.
   - Лэм, - отрекомендовался я, пожимая ее. - Нельзя ли побольше  узнать
о вашем клубе? Я писатель. Хочу состряпать о нем статью.
   - Карл Экс Бедфорд, - представился приятный джентльмен, - секретарь и
директор клуба. Буду рад сделать для вас, мистер Лэм,  все,  что  смогу.
Видите ли, мы немного идеалисты и полагаем, что наши намерения  очень  и
очень важны.
   - У вас отличное помещение.
   - Только маленькое, - посетовал он.  -  В  нашей  библиотеке  собраны
весьма редкие книги о приключениях, географические журналы  и  прочее  в
этом роде.
   Имеется  бар  самообслуживания,  то  есть  члены  клуба  могут   сами
приносить напитки, а у нас есть холодильник и достаточно  кубиков  льда.
Клуб пока невелик, но мы надеемся расшириться.
   Я кивнул, вытащил из кармана  блокнот,  вошел  в  помещение  и  начал
осматриваться.
   - Хотелось бы уточнить, какое периодическое издание вы представляете,
- осведомился Бедфорд.
   - Я независимый солдат прессы, - ответил я.  -  Люблю  самостоятельно
добывать материалы для очерков, а затем продаю их тем, кто лучше платит.
   - Понимаю... - протянул он чуть менее сердечно.
   Я обошел комнату и просмотрел книги. Ни одной новой.  Выглядели  так,
словно достались от других библиотек. Я вытащил наугад книгу об  Африке,
раскрыл и нашел  имя  Дина  Крокетта-второго,  написанное  на  отдельном
листе.
   - Прекрасно, прекрасно, - пробормотал я. - Это тот самый Дин Крокетт,
путешественник?
   - О да. У нас много его книг.
   - Неужели?
   - Да. Жилищные проблемы, знаете ли. Квартиры становятся все меньше  и
меньше, и там не так много места  для  книг,  как...  как  двадцать  лет
назад, когда, говорят, важные персоны жили  в  больших  домах,  или  как
пятьдесят лет назад, когда в каждом благоустроенном доме имелась большая
библиотека.
   - Итак,  Крокетт  пожертвовал  клубу  свои  книги  о  путешествиях  и
приключениях?
   - Некоторые из них.
   - А другие жертвовали?
   - Да. Наши члены очень щедры.
   - И много их?
   - Список невелик. Наш клуб, он... ладно. Честно говоря,  мистер  Лэм,
мы стремимся скорее к качеству, чем к количеству.
   - Не могли бы вы, тем не менее, назвать количество?
   - Не думаю, что в интересах клуба публиковать такие сведения,  мистер
Лэм. Мы гораздо  больше  заинтересованы  в  освещении  намерений  клуба:
содействие международной доброй воле, пониманию особенностей иностранной
культуры.
   - Да, это превосходно. А как вы содействуете такому пониманию?
   -  Клуб  проводит  серию  лекций  по  всей   стране.   Мы   стараемся
заинтересовать публику жизнью других народов,  их  идеалами,  ремеслами,
цивилизациями, государственностью.
   - Весьма похвально. Вы платите лекторам?
   - Ода.
   - Можно мне узнать их имена?
   Он опять заколебался:
   -  Имена?  Не  уверен,  что  стоит  их  называть.   Некоторые   могут
почувствовать себя уязвленными.
   - Что ж, - произнес я небрежно, - я попрошу  самих  членов  посвятить
меня в суть этих лекций.
   - О да. Это очень важная часть нашей программы.
   Я внимательно посмотрел на него.
   - Вы не могли бы, - попросил я, - вспомнить имена хотя  бы  некоторых
лекторов, не являющихся членами вашего клуба?
   - Нет, думаю, что не смогу. Видите  ли,  мы  чрезвычайно  щепетильны.
Клуб  желает  быть  уверенным  в  абсолютной  достоверности  того,   что
излагается от его имени. Потому мы не можем  себе  позволить  привлекать
кого попало, у кого хорошо подвешен язык, но нет достоверных сведений.
   - У вас есть клубный флаг?
   - Да, разумеется, есть.
   -  Я  полагаю,  у  вас  хранятся  флаги,  которые  были  водружены  в
экзотических странах?
   - Разумеется, мистер Лэм.  У  нас  уникальная  коллекция  фотографий,
запечатлевших, как экспедиции водружают клубный вымпел или флаг.
   - Если я возьмусь за очерк, смогу ли я  получить  некоторые  из  этих
фотографий, чтобы его проиллюстрировать?
   - О да. Я уверен, что сможете. Будем  только  рады  предоставить  вам
некоторые из них.
   - У вас есть доступный для посетителей альбом со снимками?
   - Разумеется, есть, мистер Лэм. Вот здесь их целая полка.
   Бедфорд отодвинул скользящую в пазах дверцу и показал мне две  полки,
уставленные  альбомами.  Я  вынул  первый  попавшийся.  Он  оказался   о
путешествии Дина Крокетта-второго в Африку. Вытащил другой. В  нем  были
фотографии охоты на тигров в Индии.  Еще  один  был  посвящен  охоте  на
крупную дичь на Аляске.
   - Премилые фотографии, - одобрил я.
   - Не правда ли?
   - А можно посмотреть на флаги? Они у вас здесь?
   - Мы храним их в специальной кладовой.
   Он открыл дверь и вытянул длинную, плавно катящуюся на роликах раму с
приблизительно двумя  дюжинами  флагов;  древко  каждого  было  охвачено
полукруглой  пластинкой  с  выгравированными  фамилией  члена  клуба   и
наименованием  экспедиции,  во  время  которой  флаг  был  водружен.  На
пластинках повторялись одни и те же имена: на двадцать  шесть  флагов  -
пять фамилий.
   - Этот, последний на раме, - небрежно спросил я, - от самой последней
экспедиции?
   - Верно,  -  подтвердил  Бедфорд.  -  Этот  флаг  подарен  мне  Дином
Крокеттом-вторым только вчера вечером. Он был водружен в дебрях  Борнео.
Наиболее примечательная экспедиция.
   Я снял этот флаг с  рамы,  а  потом  снял  и  соседний,  который  был
водружен также Крокеттом в суровой  местности  Мексики.  Я  покачал  оба
флага вверх и вниз. Мексиканский был сплошной, а  в  древке  борнейского
что-то тряслось и стукалось.
   - Ну-ка, что это? - спросил я.
   Поставив мексиканский флаг обратно на раму, я перевернул борнейский и
увидел ввинченную в торец древка заглушку.
   - Ах это! - засмеялся Бедфорд. -  Это  уступка  практичности,  мистер
Лэм. Видите ли, в нижний конец древка ввинчивается  сменный  наконечник,
очень твердый и  очень  гладкий.  Когда  флаг  водружают,  исследователь
ввинчивает его,  и  тогда  флаг  легко  втыкается  в  грунт.  Затем  его
фотографируют. Это принятая у нас церемония.
   Но впоследствии, когда исследователь доставляет  флаг  домой,  острый
наконечник может причинить немалые неудобства. Поэтому его вывинчивают и
заменяют  тупой  заглушкой.   Это   предотвращает   несчастные   случаи,
разумеется, облегчает хранение флага в кладовке.
   - Хорошее устройство,  -  одобрил  я.  Затем  отвинтил  металлическую
заглушку, сунул ее в карман и наклонил флагшток. Из отверстия  высунулся
конец длинного черного куска дерева. Я вытащил его наружу и спросил:
   - Что это?
   - Спаси Господи! - удивился Бедфорд. - Это...  да  ведь  это  духовое
ружье... это выглядит точно как... как... ну, это выглядит  как  духовое
ружье мистера Крокетта!
   Но почему, собственно, оно оказалось здесь, внутри?
   - В том-то и дело, - сказал я. - Почему?
   Духовое ружье из черного, твердого как  железо  дерева  длиной  более
полутора метров было  обожжено,  отшлифовано