ое отношение это имеет ко мне?
   - В том-то и дело, что никакого. И это самое неприятное. Придется вам
посидеть со мной и поболтать. Просто болтайте. Старайтесь вспомнить все,
что вы обсуждали с Больмэном, не важно, что это было, продолжайте просто
говорить.
   - Но мне надо что-нибудь поесть. Я не выходил отсюда и...
   - Да, - нетерпеливо прервала его Берта. -  У  меня  в  чемодане  есть
женское платье, которое вам явно подойдет. Вы сойдете за мою матушку. Вы
не очень хорошо себя чувствуете, поэтому идете  медленно,  облокачиваясь
на мою руку. Трость придется оставить.
   - Думаете, у нас получится?
   - Мы можем попробовать.
   - Я хотел бы объявиться здесь.
   - Почему?
   - В случае...  в  случае,  если  полиция  выдвинет  мне  обвинение  в
убийстве Больмэна. Я хотел бы иметь доказательства, что все это время  я
был в гостинице.
   Берта Кул сложила губы трубочкой и свистнула:
   - Съешьте меня с потрохами!
   - Что это значит? - спросил Кослинг.
   - У вас нет хоть сколько-нибудь стоящего алиби.
   - Но почему? Я не мог вернуться  в  Лос-Анджелес,  убить  Больмэна  и
приехать сюда, самостоятельно управляя машиной.
   - Да, но вы могли все это проделать,  попросить  кого-нибудь  отвезти
вас сюда, а потом сочинить всю эту невинную историю.
   - Да, но если не Больмэн отвез меня  обратно,  то  кто  еще  это  мог
сделать?
   Берта кивнула ему.
   - Об этом я как раз и подумала. Но  теперь  я  знаю,  что  сказал  бы
сержант Селлерс.
   - Ну что же?
   - Он сказал бы, что это сделала я! А я  еще  и  зарегистрировалась  в
этом отеле.
 
Глава 25 
 
   Берта Кул помогла подняться Кослингу на стул и сказала:
   - Держите равновесие. Давайте вашу руку.  Нет,  другую.  Вы  заденете
люстру, стойте спокойно, я отпускаю руки.
   - Все хорошо, - сказал слепой. - Я чувствую  себя  нормально.  Берта,
взирая на него, возразила:
   - Но я не могу все время держать вас за руку.  Подождите  секунду.  Я
дам вам на что-нибудь опереться.
   Она пододвинула к нему стул с высокой спинкой и предложила:
   - Обопритесь на него. Дайте мне посмотреть на вас. Стойте, я  подогну
подпушку.
   Она вытащила несколько булавок из оберточной бумаги, взяла их в рот и
стала, обходя вокруг него, вкалывать булавки. Потом она еще  раз  обошла
вокруг него, чтобы полюбоваться на результаты своей  работы,  и  наконец
сказала:
   - Ну вот, теперь все в порядке.
   Она помогла ему спуститься на пол, сняла платье и, усевшись  на  краю
постели, стала поправлять булавки.
   - Вам не кажется, что, может быть, мне стоит связаться с полицией?  -
спросил  Кослинг.  -  Я  сначала  совершенно  растерялся,  услышав   это
объявление по радио, но чем больше я думаю об этом, тем...
   Берта с раздражением в голосе принялась объяснять снова:
   - Послушайте, давайте покончим с этим раз и  навсегда.  Вы  обладаете
информацией, которая стоит  пять  тысяч  долларов.  Половину  из  них  я
собираюсь получить. Что-то, что вы сообщили Больмэну, было очень важным.
Он отправился в ваш дом и попал в ловушку, устроенную для  вас.  Полицию
интересует, кто устроил эту ловушку и почему. Меня  интересует  то,  что
искал Больмэн. Если полиция вас заграбастает, то засадит за решетку. Для
меня две с половиной тысячи долларов  -  это  две  с  половиной  тысячи.
Теперь вам все ясно?
   - Но я не представляю себе, что это за информация!
   - Черт побери, и я тоже, - призналась Берта. - Но  поскольку  вы  для
меня словно клад с деньгами, то я буду беречь вас как зеницу  ока,  пока
мы все не выясним. Понятно?
   - Да, я понимаю это.
   - Отлично, это все, что вам  надо  знать.  Далее.  Теперь  мы  выйдем
отсюда. Вы - моя матушка. С вами случился небольшой  удар.  Мы  идем  на
прогулку. Вы будете молчать как рыба: если кто-нибудь заговорит с  вами,
единственное, что вы можете позволить себе, - это  милая  улыбка.  Итак,
идемте.
   Берта торопливо поправила платье, взяла Кослинга под руку и сказала:
   - Обопритесь на меня. Вы держитесь так, будто вас тащат силой.  Пусть
это выглядит так, словно я просто поддерживаю вас. Слепого  надо  вести.
Больного, слабого человека просто поддерживают. Вам ясно, что я  имею  в
виду?
   - Кажется, да. Вот так?
   - Нет. Вы согнулись. Просто склонитесь немного на одну  сторону.  Да,
вот так. Теперь все хорошо, идемте.
   Берта провела Кослинга через дверь, закрыла ее и сказала:
   - Так как ваша  комната  находится  на  четвертом  этаже,  мы  должны
спуститься на пролет по лестнице. Вы справитесь с этим?
   - Ну почему же нет?!
   - Не забывайте о юбке. Я заколола  подол  юбки  так,  что  она  почти
касается пола. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь увидел  ваши  башмаки  и
края брюк.
   - Я думал, вы закатали штанины наверх.
   - Закатала, да и юбка достаточно длинная. Хорошо, идемте,  помните  о
лестнице.
   Они благополучно спустились на лестничную площадку. Берта  прошла  по
коридору до лифта. Она  вызвала  лифт  и,  когда  его  дверь  открылась,
сказала:
   - Осторожней, мама, аккуратнее входи в кабину.
   Они благополучно вошли в  лифт,  и  только  потом  Кослинг,  забыв  о
широких полях шляпы, смял  ее,  прислонившись  к  задней  стенке  кабины
лифта.
   - Осторожней спускайтесь, - сказала Берта лифтеру.
   - Мадам, у этой клетки только одна скорость, да и та маленькая.
   Они спустились в вестибюль. Администратор  внимательно  посмотрел  на
"мать"  Берты.  Лифтер,  который  исполнял  обязанности  и   посыльного,
придержал входную дверь для  Берты.  Берта  Кул,  стараясь  загораживать
собой ноги Кослинга от лифтера, помогла слепому .забраться  в  машину  и
захлопнула за ним дверцу. Она оделила лифтера  улыбкой,  обошла  машину,
села за руль и нажала на газ.
   - Куда мы едем? - спросил Кослинг.
   - На Риверсайд. Возьмем там в отеле смежные комнаты.
   Начинало  темнеть.  Берта  включила  габариты  и  поехала  медленнее.
Добравшись до Риверсайда, Берта вошла  в  один  из  старинных  отелей  и
зарегистрировалась под  именем  миссис  Л.М.  Кушинг  с  дочерью,  взяла
двухкомнатный номер, комнаты которого сообщались через ванную, и  весьма
церемонно  довела  Кослинга  до  номера,   где   они   расположились   в
безопасности.
   - Теперь, - объявила Берта, - мы останемся здесь и будем беседовать.
   Через час, когда Кослинг чувствовал себя уже совершенно вымотанным  и
уставшим от бесконечных расспросов, Берта заказала обед в номер, который
им принесли из ближайшего ресторана. Еще  через  час  Берта  отправилась
звонить по телефону в отель в Сан-Бернардино.
   - Это миссис Кул. Произошло то, чего я так опасалась. У  моей  матери
второй удар. Я не смогу вернуться за своими вещами. Пожалуйста, отнесите
мой чемодан в камеру хранения. Счет за номер у  меня  оплачен,  никакими
другими услугами, включая телефон, я не пользовалась.
   Администратор выразил Берте свои соболезнования,  пожелал  ее  матери
скорейшего выздоровления и заверил, что у Берты нет причин  беспокоиться
об оставленных вещах.
   Берта поблагодарила, вернулась в отель и еще два часа пытала слепого,
вновь и вновь перебирая все события прошлой недели.
   Наконец Кослинг устал и его охватило раздражение:
   - Я рассказал вам все, что знал. Я хочу спать. У меня одно желание  -
забыть, что я когда-то обратился к вам и  вообще  стал  разыскивать  эту
девушку. Ко всему прочему, она... - Он запнулся в нерешительности.
   - Что? - подстегнула его Берта.
   - Ничего.
   - Что вы собирались сказать?
   - О, ничего, кроме того, что я разочаровался в этой девушке.
   - В какой девушке?
   - Жозефине Делл.
   - Почему?
   - Хотя бы потому, что она так и не пришла ко мне,  чтобы  бросить,  к
примеру, "привет", если уж она поправилась.
   - Она перешла на другую работу, - начала  объяснять  Берта.  -  Когда
Харлоу Милберс был жив, она работала неподалеку от вас, но он умер, и ей
не представился случай оказаться в тех местах.
   - Все равно я не понимаю, почему она не смогла прийти ко мне.
   - Она послала вам подарок, не правда ли? Даже два подарка.
   - Да. Музыкальная шкатулка очень много значит для меня. Она могла  бы
догадаться, что я хотел бы лично поблагодарить ее за такой подарок.
   - Почему же вы не написали ей?
   - Я пишу очень неразборчиво. Пишущей машинки у меня нет.
   - Тогда почему вы не позвонили ей?
   - В том-то и дело. Я позвонил. Она  не  захотела  потратить  на  меня
время.
   - Подождите секунду. Это что-то новое. Она не захотела тратить на вас
время?
   - Я позвонил ей, но ее  не  было  дома.  Я  разговаривал  с  какой-то
женщиной, которой я представился. Она сказала, что мисс Делл в настоящее
время занята, но она может передать ей мою просьбу.  Я  сказал  ей,  что
хотел бы поблагодарить ее за подарок и подожду ее звонка.
   - Дальше?
   - Я ждал и ждал - целый час. Она не позвонила.
   - Куда вы звонили ей - домой?
   - Нет, домой человеку,  на  которого  она  работала.  Вы  знаете  дом
Милберса.
   - Насколько хорошо вы ее знаете? - поинтересовалась Берта.
   - О, достаточно хорошо в своем  роде,  хотя,  разумеется,  только  из
бесед с нею.
   - Когда она останавливалась подле вас на улице?
   - Да.
   - Недостаточно,  чтобы  завязать  близкую  дружбу,  -  констатировала
Берта.
   - О, мы действительно о многом успели переговорить,  хотя  были  дни,
когда  мы  успевали  переброситься  только   парой   слов.   Она   очень
подбадривала меня и чувствовала это. Когда она все-таки не позвонила,  я
перезвонил и попросил пригласить мисс Делл; человек, который  подошел  к
телефону, спросил, кто ее спрашивает, подчеркивая, что она очень занята.
Я решил сострить и ответил, что ее спрашивает человек,  который  никогда
не видел ее в своей жизни и  никогда  не  увидит.  Они  подозвали  ее  к
телефону, и я сказал:
   -  Добрый  день,  мисс  Делл,  это  ваш  слепой  друг.  Я  хотел   бы
поблагодарить вас за музыкальную шкатулку.
   Она переспросила, что это за музыкальная шкатулка. Я  напомнил  ей  о
подарке, который она послала слепому нищему. Она ответила, что  посылала
только цветы, и повесила трубку, сказав, что очень  занята.  Я  подумал,
что либо после этого происшествия у нее возникли затруднения  с  памятью
либо она не хотела, чтобы кто-нибудь об этом знал, потому что иначе  она
кое-что припомнила бы...
   - Подождите минуту, - прервала его Берта, - вы уверены, что  это  она
прислала музыкальную шкатулку?
   - О да. Она - единственная, кому я говорил о своей любви  к  подобным
вещам. Я подумал, что, может быть, у нее более серьезная травма  головы,
чем она сама об этом думает, и решил...
   - Как ее голос звучал по телефону? Как обычно?
   - Нет. Ее голос был напряженным и грубым. По-моему, она действительно
не в себе. Ее память...
   - Вы рассказывали об этом Больмэну?
   - О чем?
   - О телефонном звонке и музыкальной шкатулке и о  том,  как  Жозефина
Делл потеряла память?
   - Подождите... Да, я рассказывал. Берта занервничала:
   - Вы получили музыкальную шкатулку сразу же после того происшествия?
   - Да, через день или два.
   - И каким образом?
   - Из магазина, который продал ее,  какой-то  антикварный  магазин.  Я
забыл  название.  Посыльный  сказал,  что  ему  поручили  передать   мне
шкатулку. Он сказал, что шкатулку специально держали для  одной  молодой
леди, которая внесла задаток за нее и наконец выплатила всю сумму...
   - Вы рассказали об этом Больмэну? Кому еще вы рассказывали об этом?
   - Тхинвеллу - нашему водителю и...
   - Съешьте меня с потрохами! - воскликнула Берта, вскакивая на ноги.
   - Что случилось? - спросил Кослинг.
   - Тупица из тупиц, дура из дур!
   - Кто?
   - Я.
   - Не понимаю, - опешил Кослинг.
   -  Какая-нибудь  метка  на  музыкальной  шкатулке   или   что-нибудь,
указывающее на магазин, который...
   - Я не знаю. Я ощупывал ее только снаружи. Странно, что вы  спросили,
кому еще я рассказывал о том, что у Жозефины провалы памяти  после  того
происшествия. Я помню, что Больмэн задал мне такой же вопрос.
   - Вы говорили ему, что Тхинвелл тоже в курсе?
   - Да. У меня есть знакомый врач, и у  Тхинвелла  возникла  идея,  что
врач мог бы встретиться с Жозефиной и понаблюдать за ней так, чтобы  она
не знала о причине его визита, но прежде я  должен  был  убедиться,  что
именно она послала мне эту вещь. Тхинвелл считал, что  это  мог  сделать
кто-то еще. Я не думаю, что это могло бы быть так. Нет, я никогда никому
не говорил...
   - Вместе со шкатулкой не было никакой записки?
   - Нет. Записку принесли с цветами.  Шкатулку  доставили  так,  как  я
рассказывал, без записки.
   Берта взволнованно направилась к двери, потом остановилась, вернулась
назад, нарочито зевнула и сказала:
   - Мне кажется, что после всего пережитого вы  очень  устали.  Что  вы
скажете, если мы закруглимся?
   - Разве из того, что я сообщил, ничто вас не взволновало?
   - О, сначала мне кое-что пришло в голову,  -  ответила  Берта,  снова
зевая, - но теперь я чувствую, что ошиблась. Вы не знаете,  сколько  она
заплатила за шкатулку?
   - Нет, но думаю, что  довольно  много.  Это  очень  красивая  вещь  с
росписью по стенке. Какой-нибудь пейзаж, написанный маслом.
   - Вам кто-нибудь описал эту картину?
   - Нет,  я  почувствовал  это  пальцами.  Берта  опять  продолжительно
зевнула:
   - Ладно, я собираюсь ложиться спать. Вы поздно встаете?
   - Да.
   - Я обычно не встаю раньше девяти или  полдесятого.  Это  не  слишком
поздно для вас?
   - Если судить по тому, как я чувствую себя сейчас,  я  могу  проспать
целые сутки.
   - Отлично, отправляйтесь и хорошенько поспите. Увидимся утром.
   Берта провела его через ванную  в  соседнюю  комнату,  помогла  снять
женское платье, обошла  с  ним  комнату,  чтобы  он  смог  привыкнуть  к
расположению вещей в ней, поставила его трость около постели так,  чтобы
он легко мог достать ее, и потом сказала:
   - Спите крепко. Пойду тоже сосну.
   Она вернулась к себе в комнату, закрыла дверь и  прислушалась,  потом
схватила шляпу и пальто, выскочила из комнаты,  на  цыпочках  прошла  по
коридору к лифту и спустя десять минут неслась на сумасшедшей скорости в
сторону Лос-Анджелеса.
   Только после Помоны ей неожиданно пришло в голову, что она  поступила
в точности так же, как Джерри Больмэн, и,  возможно,  по  той  же  самой
причине. А в настоящий момент Джерри Больмэн успокоился уже навсегда.
 
Глава 26 
 
   Темнота, царившая на улице, была ей на руку.  Подъезжая  к  кварталу,
Берта выключила фары и снизила скорость, перешла на первую передачу, как
при парковке.  Она  остановила  машину  у  обочины,  заглушила  мотор  и
прислушалась. Она ничего не услышала, кроме обычных ночных  звуков,  еще
не замерших в  этот  час:  стрекот  сверчков,  лягушачий  хор  и  другие
таинственные ночные звуки, которые не услышишь в густонаселенных районах
города.
   Берта достала из кармана свой фонарик. Освещая  себе  дорогу  тусклым
светом фонарика, она направилась к дому.
   Темный силуэт дома довольно неожиданно появился перед ней. Она  пошла
по дорожке к дому,  придерживаясь  за  поручень,  подошла  к  крыльцу  и
поднялась по  ступенькам.  Дверь  была  плотно  прикрыта.  Должно  быть,
полицейские закрыли ее. Берта решила выяснить, закрыли ли они  дверь  на
замок.
   Она подергала за ручку. Дверь не открывалась.
   Берта посветила своим фонариком и увидела, что в замке ключа не было.
Или полицейские закрыли дверь на щеколду изнутри,  или  замкнули  ключом
снаружи.
   Берта вынула из своей сумки связку ключей. Иногда они были необходимы
в подобных случаях, а Берта не принадлежала к тому типу  людей,  которые
испытывают какие-либо сомнения или неудобства по такому поводу.
   Она принялась подбирать ключ. Четвертый ключ открыл замок.
   Берта толкнула дверь и  прислушалась,  вглядываясь  в  темноту  дома,
пытаясь определить, не угрожает ли ей какая-нибудь опасность.
   Она не услышала ни  звука.  Берта  посветила  фонариком,  неосознанно
направив его на то место ковра, где были пятна  крови.  Они  по-прежнему
были там. Берта выключила фонарик.
   Неожиданно  она  услышала  какой-то  шум.  Похолодевшим  пальцем  она
пыталась нажать на кнопку фонарика. Звук приближался к  ней,  потом  она
почувствовала, как костлявые пальцы сжались у нее на горле.
   Она замахала руками, пытаясь оторвать руки вцепившегося  в  ее  горло
человека.
   Но ее руки хватались только за пустоту. Она еле удержала равновесие и
вскрикнула.
   И только когда она закричала, ее горло оставили в покое. Она услышала
шум крыльев, и темный силуэт пронесся мимо нее и скрылся в глубине дома.
   - Фредди! - пробормотала она, задыхаясь. - Эта чертова летучая мышь!
   Она  включила  фонарик  и  принялась   исследовать   комнату,   чтобы
убедиться, что не подстроена еще одна ловушка слепому на случай, если бы
он вздумал вернуться домой.
   Теперь ей было легко представить, что случилось той  страшной  ночью,
когда Больмэн ринулся в дом слепого, чтобы найти  музыкальную  шкатулку;
он задел веревку, привязанную к курку, а не заметил ее потому, что очень
торопился заполучить ту вещь и вернуться обратно, пока его не хватились.
   Дом был обставлен просто, но удобно. Кослинг  поставил  пять  кресел,
предназначенных, очевидно,  для  своих  гостей.  Эти  кресла  с  мягкими
сиденьями были установлены в гостиной  полукругом.  Напротив  стены  под
окном стоял низкий книжный шкаф со стеклянными дверцами,  в  котором  не
было видно книг, как это бывает  обычно  в  других  домах,  не  валялись
журналы.  У  окна  Берта  увидела  подставку  и  на  ней  шкатулку;  она
направилась туда и схватила эту шкатулку.  Когда  слепой  демонстрировал
ее, Бертино любопытство было чисто формальным.  Сейчас  она  изучала  ее
очень сосредоточенно.
   При свете своего фонарика  Берта  видела,  что  шкатулка  сделана  из
хорошего дерева и  покрыта  лаком.  Снаружи  была  роспись,  выполненная
маслом, - некая пасторальная сценка. На другой стороне - портрет молодой
женщины,  немного  полноватой  с  точки  зрения  современного  понимания
красоты, но, несомненно, слывшей в свое время красавицей.
   В некоторых местах краска и лак на шкатулке совсем истончились,  хотя
общее состояние шкатулки указывало на то, что с ней обращались  бережно,
как с ценной семейной реликвией. Не удивительно, что слепой так  дорожил
этой вещью.
   Берта внимательно изучила и поверхность шкатулки. Она не нашла на ней
никакого товарного знака. Разочарованная, она подняла крышку.  И  тотчас
же зазвучала мелодия "Голубых  колоколов  Шотландии",  наполняя  комнату
своими милыми звуками. Но на внутренней стороне крышки  Берта  сразу  же
обнаружила то, что искала. На небольшой овальной пластинке было  выбито:
"Дж. Стельмэн, редкий антиквариат". Берта  закрыла  крышку  и  поставила
музыкальную шкатулку на свое место. Музыка оборвалась. Она пошла было  к
двери, но потом вернулась, чтобы  стереть  отпечатки  своих  пальцев  со
шкатулки.
   По комнате заметались тени - Берта  поняла,  что  это  летучая  мышь,
делая возле нее круги, то и дело попадала в луч света от  фонарика.  Она
явно соскучилась по человеческому общению, но чувствовала, что  Берта  -
чужая.
   Берта принялась размахивать руками, чтобы  выгнать  летучую  мышь  на
улицу и прикрыть за ней дверь, но мышь не хотела улетать.
   - Давай, Фредди, дурачина. Иди отсюда. Я закрою дверь на замок, и  ты
сдохнешь внутри.
   Мышь, как будто поняв, что обращаются к ней, или просто  реагируя  на
звук человеческого голоса, подлетела к Берте  и  стала  кружить  над  ее
головой.
   - Улетай отсюда, - сказала Берта,  замахиваясь  на  нее.  -  Если  ты
только опять схватишь меня за шею...
   - И что же вы делаете здесь, миссис Кул? - прозвучал  голос  сержанта
Селлерса. - Вы меня очень заинтересовали.
   Берта отпрыгнула в сторону, пытаясь разглядеть  сержанта.  Потом  она
увидела, что он стоит у крыльца, держась за поручни. На его  лице  сияла
победная улыбка.
   - Ну так и что же,