от, а я предвкушал нечто изысканное, -  посетовал  я.  -  Хотел
усвоить несколько твоих трюков с женщинами.
   - Держись ко мне поближе, я  научу  тебя,  как  надо  действовать,  -
пообещал он. - Ты выглядишь сосунком.
   Мы обменялись рукопожатиями, и я ушел.
 
Глава 7 
 
   Когда я вернулся в контору, Элси Бранд кивнула мне весьма холодно.  Я
закрыл дверь и сказал:
   - Теперь послушай, сестренка. В ближайшее  время  я  посвящу  тебя  в
дела, а пока по крайней мере ходи мне в  масть  и  не  начинай  козырять
моими тузами.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ты прекрасно знаешь, черт побери, что я имею в виду,  -  возмутился
я. - Если  у  меня  важное  свидание,  я  не  стану  спрашивать  у  тебя
разрешения идти на него.
   Если я звоню, чтобы таким путем от чего-то  отвертеться,  по  крайней
мере  оставайся  на  проводе  и  начинай  мне   подыгрывать,   пока   не
догадаешься, к чему я клоню.
   К твоему сведению, этот разговор могли подслушать. А на сей раз я был
вынужден, после того как ты бросила трубку, имитировать разговор,  чтобы
надуть одного типа и избавиться от свидания, на которое не хотел идти.
   Ее лицо залилось краской:
   - О, мне очень жаль, Дональд. Я же не знала, что у тебя на уме.
   - Впредь, - потребовал я, - доверяй мне немного  больше.  И  хотя  бы
попытайся догадаться, к чему я клоню.
   Я подошел к стенному шкафу, открыл его и вынул духовое ружье.
   - Ты не собираешься объяснить мне, что это такое? - спросила Элси.  -
Я хотела повесить туда пальто и... На вид это какая-то дьявольская вещь.
   -  Это,  -  ответил  я,  -  аванс  небольшого,  но   соблазнительного
гонорара... Берта у себя?
   - У себя.
   - Одна?
   - Вроде бы да. Хочешь, чтобы я позвонила?
   - Пойду без звонка, - сказал я.
   Взяв духовое ружье, я направился в кабинет Берты.
   Она  высоким  металлическим  голосом  говорила  что-то  в   диктофон.
Посмотрела на меня с досадой и выключила его.
   - Черт побери, когда ты мне нужен,  тебя  не  отыскать.  Но  когда  я
диктую важное письмо, ты... Дональд, что это, черт побери?
   - Это, - объяснил я, - духовое ружье.
   Я вытащил из кармана нефритового Будду.
   - А это, - продолжил я, - пропавший  нефритовый  Будда.  Поскольку  у
тебя был персональный контакт с Дином Крокеттом-вторым, неплохо бы  тебе
самой вернуть вещи.
   Берта уставилась на меня. Двойной  подбородок  покоился  на  ее  шее.
Маленькие  свинячьи  глазки  раскрылись  так  широко,  что  стали  почти
большими.
   - Что за черт! - вскричала она.
   Я поставил духовое ружье в угол, снял со своего  рукава  воображаемую
ниточку и произнес:
   - Ну, ладно. Я пошел...
   - Вернись, шельмец! - завизжала Берта.
   Я остановился и удивленно глянул через плечо.
   - Что-нибудь еще? - спросил я невинным голосом.
   - Где, черт побери, ты раздобыл эти предметы?
   - У людей, которые их украли.
   Бриллианты Берты Кул блеснули, когда она указала пальцем на кресло:
   - Ты усядешься сюда и расскажешь мне, черт побери, все!
   Не часто приходится рассказывать Берте такие  истории.  Настроение  у
меня было лучше некуда, я уселся, закурил сигарету...  Блестящие  глазки
Берты сверлили меня, становясь с каждой минутой все более злющими.
   - В былые времена, - вымолвила Берта, - я отдыхала после  обеда.  Что
от этого осталось?
   - Итак, - начал я, - ты стояла возле лифта,  наблюдая  за  входящими.
Духовое ружье более  полутора  метров  длиной.  Нужно  быть  клинической
идиоткой, чтобы пропустить кого-либо с полутораметровым ружьем.
   - Хочешь сказать, его вовсе не вынесли?
   - Нет, - возразил я, - его вынесли. Оно должно  было  быть  вынесено.
Квартиру обыскали, и в ней никакого ружья не нашли.  Его  либо  вынесли,
либо сбросили с крыши. Но ничто не указывало, что сбросили.
   - Дальше, - поторопила Берта.
   - Итак, - продолжал я, - необходимо было только определить, что можно
было, не привлекая внимания,  вынести  из  квартиры  с  полутораметровым
духовым ружьем внутри. Как только начинаешь думать в  этом  направлении,
отгадку найти не трудно.
   - И где оно было?
   - В древке клубного флага, который вынес секретарь клуба.
   - Значит, это он украл?
   - Не думаю.
   - Но вынес его он?
   - Конечно, его вынес он, - подтвердил я. - Но вряд ли  он  знал,  что
внутри находится духовое ружье.
   - Почему?
   - Ну, хотя бы потому, что работа  должна  быть  выполнена  тщательно.
Древки этих флагов сделаны так, что их можно воткнуть глубоко  в  грунт.
Они из твердой древесины. Так  вот,  кто-то,  кто  знал  точные  размеры
духового ружья, должен был взять этот клубный флаг и пробуравить  в  его
древке  канал  или  иметь  запасное  древко   с   заранее   высверленным
отверстием.   Наспех   это   сделать   невозможно.   Во-первых,   работа
высокоточная, а во-вторых, остаются стружки, опилки и мусор.
   - Ты полагаешь, это было сделано вне квартиры?
   - Сделано заранее, вне квартиры и по очень точным размерам.
   - Я теряю свое  реноме,  -  посетовала  Берта.  -  Ответь  мне,  кто,
по-твоему, придумал все это?
   Я пожал плечами:
   - Нам заплатили, чтобы мы вернули пропажу.
   - А как было с этим Буддой? - поинтересовалась Берта.
   - С Буддой было просто.
   - Я понимаю, - произнесла она с невольным  восхищением  в  голосе.  -
Разумеется, ты просто взял список гостей,  пошел  к  тому,  кто  стибрил
вещь, и сказал:
   "Отдай", - вот и все.
   - В действительности, - сказал я, - все было даже еще проще.
   - Как именно?
   - Известно, - начал я, - что частный лифт,  ведущий  в  квартиру-дом,
оборудован рентгеновской установкой,  совсем  как  кабины  при  входе  в
какую-нибудь тюрьму штата.  Значит,  каждый  выходящий  из  квартиры  на
несколько секунд становится перед рентгеновским аппаратом. Этого  вполне
достаточно, чтобы провести полную инвентаризацию того, что  у  него  при
себе. Ты знаешь это, я знаю это, и, вероятно, тот, кто намеревался взять
нефритового Будду, тоже знал это, хотя не знал,  что  нефритового  Будду
рентгеновский  аппарат  не  обнаружит.  Тем  не  менее  похититель   мог
спуститься на лифте обычным образом.
   - Что ты понимаешь под "обычным образом"?
   - Я имею в виду, что тот, кто ушел с этим идолом,  не  был  просвечен
рентгеновскими лучами.
   - Почему не был?
   - Потому что ему единственному нельзя быть просвеченным.  Там  должно
быть устройство, позволяющее отключать  рентгеновскую  установку,  когда
спускается эта единственная персона. Это персоной мог быть  только  один
человек.
   - Кто же это?
   - Фотограф.  Он  вносил  и  выносил  фотоаппараты  с  пленкой.  А  от
рентгеновских лучей пленка  покрывается  "вуалью".  Поскольку  снимки  с
вечеринки "вуалью" покрыты не были, это яснее ясного говорит о том,  что
снаряжение фотографа не просвечивалось ни при входе, ни при выходе.
   Берта сверкнула глазами, осмысливая сказанное.
   - И Будда оказался у фотографа?
   - Он был спрятан в его аппаратуре. Не будем вдаваться в подробности.
   - Что он сказал, когда ты нашел статуэтку?
   - Он не знает, что она у меня. Я ее украл.
   - Ты меня доконаешь? - пробормотала Берта.
   Я поднялся и вышел.
 
Глава 8 
 
   Элси Бранд показала мне вырезки из газет.
   Это были колонки сплетен с множеством  новостей  о  тех  особах,  что
вечно  на  виду  у   публики.   Много   завуалированных   клеветнических
измышлений, по всей вероятности высосанных из пальца: "Что за подрядчик,
как дурак, пребывает в раю, не  ведая,  что  его  жена  наняла  частного
детектива, следившего за ним два месяца, и теперь она знает все  об  его
апартаментах на Ноб-Хилл?..
   Как получается, что некий юрист, чья фамилия начинается с "М", всегда
находит ночную работу для своего секретаря в пятницу вечером, когда  его
жена отправляется на собрание в свой клуб?.."
   - Что о наших делах? - спросил я Элси.
   Она показала на абзац почти в самом низу: "Ходят слухи,  что  богатая
личность, которая тратит много времени на круизы вокруг чужих стран,  не
бывает дома слишком долго. Его жена, которая много моложе,  строит  свои
собственные планы на то, как провести остаток жизни".
   - Думаешь, это относится ко мне? - спросил я.
   - Должно быть, - ответила она.
   Я хотел было ответить, но нас прервала Берта Кул.
   Она воинственно встала в дверном проеме с деревянным духовым ружьем в
одной руке и нефритовым Буддой - в другой.
   - Не думай, что я собираюсь таскаться с этим утильсырьем, -  выпалила
она.
   - Ты намеревалась обговорить гонорар, не так ли?
   - Ты чертовски прав. Намеревалась.
   - Тогда тебе лучше пойти на последний контакт с клиентом.
   - Последний контакт, - отпарировала Берта, - будет, когда я  определю
размер гонорара. Я не  собираюсь  доставлять  это  ему  на  дом,  словно
мальчик-посыльный.
   Я все обдумала. Дональд, ты должен признать, что в  финансовых  делах
Берта кое-что смыслит... Можно хорошо обыграть это. Ты возьмешь эти вещи
и  вручишь  им.  Расскажешь,  каким  путем  удалось   их   вернуть.   Не
признавайся, что все было так чертовски легко и  просто,  как  рассказал
мне. Немного приукрась.  Расскажи  о  своих  умозаключениях,  только  не
начинай с середины.
   Начни с первооснов. Расскажи ему обо всем, что связано с тем  лифтом.
Разукрась все хорошенько.
   - Он может обидеться.
   - Пусть обижается и катится к чертям. Мы должны получить свои деньги.
Он уже оценил это утиль-сырье в  девять  тысяч  баксов.  Мы  вернем  ему
украденное и избавим от головной боли.
   Я покачал головой:
   - Так не пойдет, Берта, нет!
   - Что, черт побери, ты имеешь в виду под "не  пойдет"?!  Я  говорю  о
деньгах!
   - Я тоже говорю о деньгах, - сказал я.
   - Давай рассуждать  логически.  Если  б,  чтобы  отыскать  эти  вещи,
потребовался месяц, мы могли бы устроить большую игру. Мы  же  вышли  на
них и захватили сама знаешь как быстро. Мы не сможем расписать  это  как
большую работу. Ну а поскольку это  дело,  как  ни  верти,  относительно
небольшое,  почему  бы  не  приуменьшить  его  и  не  заявить,  что   мы
проделываем подобное каждый день перед завтраком? Мы пошлем ему счет  за
оперативную работу за один день, добавив стоимость проезда  на  такси  и
еды, а также непредвиденные расходы. Мы встанем на ноги благодаря  новым
клиентам. Когда-нибудь что-то понадобится друзьям Крокетта, и тогда  они
придут к нам, узнав о нас от него.
   Берта поморгала и изрекла:
   - Я обдумаю это. Отложу решение до утра. Может быть, ты и прав.
   - Я уверен, что прав.
   - Хорошо, Дональд. Забери утиль-сырье.
   Я сказал:
   - Если ты даешь мне персональное поручение, я  отвезу  утиль-сырье  и
позволю ему рекламировать нашу работу.
   - Это дело, - одобрила Берта и буквально впихнула вещи мне в руки.
   - Мне позвонить по телефону и сказать, что ты сейчас придешь к  нему?
- спросила Элси Бранд.
   Я с минуту поколебался, потом улыбнулся:
   - Нет, я хочу посмотреть на лицо этого типа, когда верну ему пропажу.
Эта дыра во флагштоке  не  могла  быть  просверлена,  если  кто-либо  из
домашних не знал об этом. Другими словами, это  должно  быть  внутренним
делом. Хочу узнать, не сам ли Крокетт-второй  организовал  пропажу  этих
вещей, а затем для прикрытия позвонил нам. А если так, то почему он  это
сделал?
   - Не будь с ним жестким, - предупредила Берта.
   - Без необходимости не буду, - пообещал я.
   - А как быть с фотографом? Не может  же  он  быть  вором!  -  сказала
Берта.
   - Может, - ответил я, - но на сей счет у меня другое предположение.
   - Какое именно?
   - Я вовсе не уверен, что фотограф знал про идола в фотокамере.
   - Почему?
   - Потому что он был завернут в полотно.
   - И о чем это говорит?
   Я объяснил:
   - Предположим, некая женщина загорелась желанием заиметь этого  божка
и она  знает,  что  наилучший  способ  вынести  его  -  это  спрятать  в
фотокамеру.  Эта   "Спид   грэфик",   где   находился   идол,   снабжена
широкоугольным  объективом.  Другими  словами,  этим  фотоаппаратом  без
перезарядки можно сделать только  один  снимок.  Обычно  им  пользуются,
чтобы сфотографировать гостей за столом, и последним в эту ночь фотограф
собирался сделать именно такой снимок. Кто-то, кто знал фотографа и  его
фотоаппараты, мог быть абсолютно уверен в том, что спрятать  нефритового
божка надежнее всего  в  этой  камере.  Таким  образом,  некая  женщина,
которая вознамерилась заполучить статуэтку, использовала в  своих  целях
Лионеля Палмера, чтобы достать для нее каштан из  огня.  Затем  осталось
зайти как бы мимоходом в палмеровскую студию, задать несколько вопросов,
а возможно, и  договориться  о  свидании  с  ним,  самым  отвратительным
мерзавцем, какого только  можно  себе  представить,  дождаться  удобного
случая, открыть заднюю крышку фотоаппарата, забрать божка и удрать.
   - А при чем тут полотно? - спросила Берта.
   - Фотограф мог спьяну  засунуть  полотно  в  камеру,  но  он  не  мог
завернуть в него божка так аккуратно.
   Явно женская рука.
   У Берты алчно блеснули глаза.
   - Послушай, - сказала она, - меня осенило. Скажи ему,  что  в  данный
момент ты не можешь открыть, где обнаружил божка, потому что продолжаешь
работать, чтобы  привлечь  виновного  к  ответственности.  Это  позволит
проработать еще четыре-пять дней. Ты  послоняешься  возле  фотостудии  и
увидишь, кто туда придет.
   - Я не собираюсь слоняться возле этого парня неделю, он мне противен,
- заявил я.
   - Тогда я сама за него возьмусь, - решила Берта. - Мы  повозимся  еще
немного, а потом представим Крокетту полный отчет. Докажем или  то,  что
фотограф виновен, или то, что он только инструмент.
   - Послонявшись вокруг него, - пообещал  я,  -  ты  многое  узнаешь  о
жизни.
   - Я достаточно знакома с реальной жизнью, - сказала Берта.
   - Узнаешь углубленно и с вариантами.
   - Я давно углубилась, изменилась и познала истину, - сказала  она.  -
Убирайся к чертям! Ты пойдешь разыгрывать спектакль  с  Крокеттом,  а  я
займусь выворачиванием фотографа наизнанку... А может, поручить это  Еве
Эннис?
   Я заметила, он к ней неравнодушен.
   Я покачал головой:
   - Ты заблуждаешься, Берта. Нужно  выложить  наши  карты  Крокетту  на
стол, побыстрее вернуть вещи, а уж  затем  он,  если  пожелает  получить
дополнительные сведения о Лионеле Палмере, поручит нам добыть их.
   Берта утомленно вздохнула:
   - С тобой спорить - все одно что с календарем.
   Убирайся отсюда к  чертям  и  делай  как  знаешь.  Во  всяком  случае
отправляйся к нему.
 
Глава 9 
 
   Я не смог  миновать  вахтера  в  дежурке  многоквартирного  дома,  не
объяснив ему, куда и зачем я несу это чертово духовое ружье. Может, я  и
сумел бы проскочить мимо конторки, сделав вид, что я - один из  жильцов,
но духовое ружье не допускало такого поведения.
   - О вас должны были предупредить, - сказал человек за стойкой.
   - Дональд Лэм, - представился я. - Позвоните мистеру Крокетту.
   Он передал сообщение обо мне наверх, потом сказал:
   - Мистер Крокетт в настоящее время недоступен,  мистер  Лэм,  но  его
жена примет вас в своей студии. Это на двадцатом этаже, с другой стороны
дома. Бой поднимет вас.
   - Хорошо, - согласился я.
   Поразмыслив, я понял, что нелепо ожидать удивления и восторга на лице
Дина Крокетта-второго. Он окружил себя  стеной  и  вовсе  не  расположен
чему-либо удивляться.
   Бой поднял меня на двадцатый этаж, а затем, вместо того чтобы  пройти
к секретному лифту, провел  меня  по  коридору  и  позвонил  в  дверь  с
надписью: "Квартира 20-А". К  двери  подошла  миссис  Крокетт,  сплошная
улыбка и грация. На ней был художнический халатик, и от нее слегка пахло
скипидаром. Но взглянув на меня, Филлис перестала улыбаться. В глазах ее
застыло изумление.
   - Духовое ружье! - воскликнула она.
   - Духовое ружье, - подтвердил я и добавил:
   - У меня также с собой...
   - Мистер Лэм, войдите.
   Она с улыбкой отпустила боя и вошла в квартиру.
   - Это мое хобби, - объяснила она. - Здесь я провожу много времени.  Я
люблю рисовать, а мой муж, вы знаете, подолгу  отсутствует...  Я  хорошо
провожу время. - Она лукаво взглянула на меня:
   - А теперь вы скажете, что дьявол находит забаву для праздных рук.
   - Так вы боитесь праздности? - спросил я.
   - Не боюсь, - возразила она,  -  но  убеждена,  так  лучше.  -  Опять
взглянула на меня и пригласила:
   - Пойдемте в мою студию.
   Комната была действительно оборудована как  студия:  высокие  окна  с
матовыми  стеклами,  драпировки,  позволяющие  регулировать   освещение,
мольберт с  натянутым  холстом.  Десятки  картин  вокруг.  И  обнаженная
натурщица, стоящая  на  помосте  в  позе,  какую  в  рекламах  принимают
женщины-фотомодели якобы только что включившие автомобильный двигатель.
   - Ох, я про тебя забыла, - сказала миссис Крокетт. - Я... Надеюсь, ты
не возражаешь?
   - Ну, возражать уже поздно, - ответила натурщица.
   Филлис Крокетт рассмеялась:
   - Рискну предположить, что  мистер  Лэм  и  раньше  видел  обнаженных
женщин.
   Она подошла к креслу, оглядела его и спросила:
   - Где тут твое платье, Сильвия?
   - Я повесила его в стенной шкаф.
   - Я достану его, - произнесла миссис Крокетт, -  а  затем  представлю
вас друг другу официально.
   Девушка засмеялась:
   - Знаешь, лучше сначала представь нас друг другу, а потом я оденусь.
   Филлис сказала:
   - Мисс Хэдли, это Дональд Лэм. Он в настоящее время работает на...  В
общем, он принес Дину кое-какие вещи.
   Сильвия Хэдли улыбнулась мне:
   - Приятно познакомиться, мистер Лэм.
   Она спокойно прошла к стенному шкафу, набросила на плечи шаль и села.
Теперь я смог хорошенько рассмотреть ее лицо. Лицо этой девушки я  видел
днем раньше на одной из фотографий в студии  Лионеля  Палмера.  Внезапно
меня осенило.
   - Вы принесли духовое ружье и что-то еще? - спросила миссис Крокетт.
   - Духовое ружье, - твердо прервал я.
   - А я думала, что...
   - Духовое ружье, - снова перебил я, улыбаясь. - Другая часть  задания
продвигается, но... - Я повернулся к натурщице.  -  Вы  профессиональная
модель, я угадал, мисс Хэдли?
   Она покачала головой и улыбнулась.
   - В данный момент, - пояснила миссис Крокетт, - она  моя  подруга  и,
когда не позирует,  очень  скромная  молодая  леди.  Но  подумывает,  не
сделать ли позирование профессией. Ее положение изменилось, и...
   Сильвия Хэдли рассмеялась:
   - О, не тяни волынку, Филлис. - Она повернулась ко мне:
   - Мой муж оказался настоящим подлецом. Он спустил  все,  что  у  меня
было, а затем его подцепила другая женщина, и он  бросил  меня  в  беде.
Филлис ужасно мила и пытается создать видимость, будто то, что  я  делаю
для нее, всего лишь приятельское одолжение. В действительности  она  мне
платит. Я знаю, что она рисует и нанимает натурщиц. А мне  надо  есть  и
пить. Поэтому и попросила ее платить  мне  столько  же,  сколько  другим
натурщицам.
   Теперь вы все знаете, мистер Лэм, и нет нужды наводить тень на  ясный
день. В конце концов, я зарабатываю на жизнь честным трудом... Время  от
времени мы делаем перерыв. Вот такая, в двух словах, история.
   Я осмотрелся кругом и показал на картины:
   - Очевидно, вы много работаете.
   Филлис засмеялась:
   -  Не  знаю,  заметили  ли  вы,  мистер  Лэм,  но  у  нее  совершенно
божественная фигура. Я хочу запечатлеть ее на холсте в разных позах, как
сумею.
   - Я заметил, - сказал я сухо.
   - Картины?
   - Фигуру.
   - Я так и думала, что заметили, - скромно вставила Сильвия.
   - Вашего мужа нет дома? - спросил я миссис Крокетт.
   - У моего мужа, -  ответила  она,  -  как  известно,  имеются  личные
апартаменты. Он скрывается в них каждый раз, когда хочет  поработать,  и
при этом запирает дверь. И когда он там, он недосягаем для  своей  жены,
своих друзей и вообще для кого бы то ни было.
   Вероятно, это бывает, когда он пишет свои книги о путешествиях. Сидит
там и диктует часами.
   - Секретарю? - спросил я.
   - На диктофон. У него та