отрение дела до  начала  следующего  месяца.
Тогда ему уже исполнится тридцать пять, и если его не признают  виновным
в совершении тяжелого преступления до этого времени, то он будет признан
единственным наследником.
   - Интересно, к чему  человеку  богатство,  если  он  уже  практически
труп?
   - Я тоже  задал  этот  вопрос.  Он  мне  ответил,  что  хочет,  чтобы
наследство досталось миссис Иден. В случае  пожизненного  заключения  он
оставит ей большую часть денег, если же его приговорят к смертной казни,
он все деньги по завещанию оставит ей... Конечно, из этой общей суммы он
заплатит мне хороший гонорар,  если  я  сумею  все  это  организовать  и
проследить, чтобы деньги из трастового фонда перешли только ему.
   - А в случае, если он будет признан виновным?
   И не будет никакой договоренности с окружным прокурором?
   - Тогда мы окажемся в весьма странной ситуации.
   Окружной прокурор торопится передать дело  в  суд.  И  я  должен  вам
сказать, что суд, похоже, с ним полностью согласен.  Дело  поставлено  в
суде в список неотложных и можно догадаться почему.
   Я кивнул.
   - Итак, что вы обо всем этом думаете? - спросил Джеймс.
   - Если он  предстанет  перед  судом  и  будет  признан  виновным,  вы
полагаете, они вынесут приговор до наступления его тридцатипятилетия?
   - Я абсолютно в этом уверен, - ответил Джеймс.
   - В таком случае он ничего не получит?
   Джеймс кивнул:
   - Именно. Не получит ничего.
   - Но по соглашению с окружным прокурором о  том,  что  слушание  дела
продолжится  и  после  даты  его  рождения,  до  принятия   официального
признания виновности, вы, как я  понимаю,  получите  достаточно  большой
гонорар.
   Он кивнул.
   - Тысяч пятьдесят долларов? - предположил я.
   - Нет, нет! Намного меньше! Господи, нет! Я не мог и подумать взять с
человека такой высокий гонорар, когда лишь предъявил суду его  признание
в виновности.
   - Но помните, что в ваши  обязанности  входит  надзор  за  получением
денег из трастового фонда.
   - С этим, полагаю, сложностей быть не должно.
   - Вы не знаете характеров этих попечителей, вам  придется  хорошенько
потрудиться.
   - Ничего, я постараюсь все устроить как надо.
   - Не будете ли вы все-таки столь любезны,  что  назовете  мне  размер
вашего гонорара?
   Он сложил свои большие руки в кулаки, потом опять распрямил пальцы  и
посмотрел на них.
   - Тридцать пять, - ответил Джеймс.
   - Тридцать пять - чего?
   - Тридцать пять тысяч долларов.
   Я не сразу смог переварить услышанное.
   - Значит, получается, что  ваш  клиент  будет  просить  признать  его
виновным в совершении преступления и отправится в газовую камеру либо на
всю оставшуюся жизнь  в  тюрьму.  Если  же  вы  передадите  его  просьбу
признать его виновным и он будет таковым признан,  вы  получите  за  это
тридцать пять тысяч и при этом не перетрудитесь.
   - Вы забываете, что, прежде чем он дойдет до  суда,  мне  потребуется
проделать немалую работу.
   - А в том случае, если  он  дойдет  до  суда,  вам  придется  изрядно
поработать, но вы можете не получить ни цента.
   - Я пока не анализировал столь скрупулезно свою позицию.
   - Да, черт возьми, вы этот вариант почему-то не приняли во внимание.
   - Хорошо, Лэм, я подумаю над вашими словами. Что плохого в том, что я
предложил?
   - Ничего. Но весь вопрос в том, что лучше для вашего клиента.
   - Он хочет оставить по себе хорошую  память.  Он  мне  говорил,  что,
оглядываясь на свою прошлую жизнь, пришел  к  выводу,  что  за  тридцать
четыре года не сделал ничего полезного ни для себя, ни для человечества.
   Упустил все возможности, почти превратился в алкоголика.  И  считает,
что тюрьма может пойти ему на пользу, а он может стать  полезным  людям,
если получит эти деньги и использует их во благо.
   - А окружной прокурор может дать ему возможность  дождаться  дня  его
рождения и подать просьбу после этой даты?
   - Не знаю. Мне кажется, что окружной прокурор может  рассмотреть  это
предложение по ходу дела.
   - Но вы пока ничего не предпринимали?
   - Нет.
   Я сидел и смотрел на Джеймса, а он продолжал играть своими  пальцами,
складывая их в кулаки и выбрасывая вперед. Наконец он посмотрел на  меня
и произнес:
   - Вы думаете, у него есть шансы?
   - Шансы на что?
   - Вы знаете,  что  я  имею  в  виду,  шансы  на  выигрыш  дела  перед
присяжными заседателями.
   - Если он расскажет  свою  историю  как  есть,  а  в  ней  не  сможет
подтвердить одни факты другими, его признают виновным.
   Джеймс кивнул в знак согласия.
   - С другой стороны, в жюри двенадцать присяжных.
   Я бы сказал, у него есть один шанс из двенадцати, что кто-то  из  них
ему поверит, а может, окажется и два шанса из двенадцати.
   - Ну, это тоже не принесет ему добра. Он получит свои деньги, но  ему
придется снова доказывать свою невиновность.
   - Но тогда он станет богатым.
   - Да, вы правы.
   - Вот тогда он вам заплатит хороший гонорар за ваши  труды  и  сможет
нанять экспертов, и в состоянии будет...
   - Нанять детективов, - продолжил за меня Джеймс.
   - Это не то, что я хотел сказать.
   - А я хотел сказать именно это, - заявил Джеймс.
   - Итак, Гейдж просил, чтобы вы со мной все обсудили. Вы все  со  мной
уже обсудили?
   - Не хотите, чтобы он признал себя виновным?
   - Черт побери, нет!
   - Вы понимаете, какой это риск, мистер Лэм?
   - Конечно, понимаю, что шансов очень мало. Но я попробую бороться.
   - Был рад возможности с вами поговорить, - сказал он. - Я обязательно
передам ваше мнение моему клиенту.
   - Какое же дело они имеют против него? - спросил я и добавил:
   - Пока.
   - Серьезное дело.
   - Не хотите ли вы кратко мне его обрисовать?
   Джеймс взял лежавший на столе  карандаш,  набросал  на  листе  бумаги
цифру один и обвел ее кружком.
   - Прежде всего, они абсолютно точно определили, что именно Эмос Гейдж
был на станции обслуживания "Карлайл-Камп" в Карвер-Сити  и  именно  его
подвозил в своей машине Малкольм Бакли. В этом нет никаких сомнений, тем
более что оператор на станции обслуживания записал номер машины Бакли.
   Я согласно кивнул. Джеймс написал цифру два и обвел ее.
   - Дальше, Бакли остановился в Сентрал-Крик и позвонил своей жене. Это
был его второй  звонок  с  дороги.  В  первый  раз  он  сказал  ей,  что
собирается ехать  в  Рино.  Во  второй  -  сообщил,  что,  кроме  одного
попутчика, он посадил по дороге еще и блондинку и что она устроилась  на
заднем сиденье его машины.
   - Может окружной прокурор предъявить эти телефонные звонки в качестве
улики, не является ли это показанием с чужих слов?
   - Здесь, безусловно, есть проблема, - согласился со мной Джеймс. - Мы
будем бороться, наш подзащитный сидел за стойкой и пил кофе, когда  этот
звонок был сделан из Сентрал-Крик.
   - Кто знает, что он там сидел?
   Джеймс посмотрел на меня и начал тереть щеку кончиками своих  длинных
пальцев.
   - Вот тут вы попали в точку,  они  ведь  никак  не  могут  найти  эту
официантку. Конечно, вы знаете и я знаю, что обвиняемый там  был  в  это
время, но смогут ли они это доказать? В этом все дело.
   Джеймс нарисовал большой вопросительный  знак  рядом  с  цифрой  два.
Потом ниже написал пункт три и тоже обвел его кружком.
   - В Карвер-Сити у нашего подзащитного не было  ни  гроша,  ему  нечем
было заплатить за чашку кофе. Об этом он сказал оператору на заправочной
станции. Когда же его взяла полиция,  у  него  оказалось  тысяча  двести
долларов. Обвинение покажет, что у Бакли при себе часто  бывали  крупные
суммы, а это очень сильная улика против нашего  подзащитного:  он  украл
эти деньги у Бакли.
   - А если он их выиграл?
   - С чем бы, интересно, он начал ту игру?
   - Он мог найти где-нибудь десяток долларов.
   - Мог бы, - сказал без всякого энтузиазма Джеймс.
   И машинально обводил карандашом цифру три,  когда  зазвонил  телефон.
Извинившись передо мной,  ой  снял  трубку.  -  Алло,  Гудвин  Джеймс  у
телефона. Да, сейчас приду.
   Он посмотрел на меня. В трубке продолжали говорить.  Джеймс  сидел  и
молча слушал. Его лицо на мгновение передернулось, потом застыло, только
пальцы крутили карандаш, пока не переломили его пополам.
   Он нервно отбросил обломки прочь от себя и спросил в трубку:
   - Вы абсолютно уверены? - Подождал секунду и добавил:
   - Полагаю, вы правы.
   Он попрощался, положил трубку на  рычаг,  взял  бумажку,  на  которой
писал, разорвал ее на клочки и выбросил в мусорную корзинку.
   - Что произошло? Все так плохо? - заволновался я.
   - Полиция Рино выяснила, что  Эмос  Гейдж  останавливался  в  мотеле,
зарегистрировался в нем под именем Малкольм Г. Бакли  и  дал  правильный
номер его машины, НФЕ-801. Он платил понедельно, но внезапно, за два дня
до окончания срока, уехал. Менеджер мотеля опознал по  фотографии  Эмоса
Гейджа, как  человека,  который  останавливался  в  его  гостинице.  Нет
никаких сомнений, что это так и было.
   - Ну, парень же должен был где-то находиться?
   - Вы что, не понимаете? Он зарегистрировался под именем Бакли. И  еще
кто-то из соседей видел, как Гейдж рыл яму лопатой позади здания мотеля.
Сначала не придали  этому  никакого  значения,  но  при  опросе  полиции
вспомнили об этом и указали место, где он рыл. Как вы думаете,  что  они
там нашли?
   - Что же они нашли?
   - Наручные часы Бакли, пятьсот долларов в чеках "Америкэн  экспресс",
один чек на  пятьдесят  долларов  был  оторван.  Они  нашли  бумажник  с
водительскими правами Бакли и в нем все  документы  убитого,  нашли  его
ключи, нож и ручку с золотым пером, на которой  было  выгравировано  его
имя. На часах были отпечатки пальцев Гейджа...
   Я молча слушая. Мне нечего было сказать.
   - В бумажнике не оказалось ни цента, - продолжал между тем Джеймс.  -
Скажу  больше,  они  нашли  официантку  из   кафе   Дороти   Леннокс   в
Сентрал-Крик. Именно она работала в ту ночь  с  пятого  на  шестое.  Она
помнит всех троих - Бакли, Гейджа и блондинку, - как они вошли и сели за
стойку. Помнит, что Гейдж и блондинка быстро съели  свою  яичницу,  пока
Бакли звонил по телефону. Она их опознала на  фотографии,  и  теперь  ее
привезли в Бейкерсфильд для очной ставки.
   Джеймс сидел и смотрел на  меня  с  видом  человека,  который  чем-то
отравился.
   - Да, все это выглядит очень неприятно, - согласился я.
   Помолчав, Джеймс сказал:
   - Конечно, я могу, по крайней мере теоретически, предположить...  что
это блондинка,  сидевшая  на  заднем  сиденье  машины  Бакли,  совершила
убийство. У нее для этого были, собственно, все возможности... Только  у
нее, впрочем, и была возможность убить водителя.
   - Зачем бы ей надо было это делать?
   - Зачем хитчхайкеры убивают водителей? Им нужна машина и деньги.
   - Вы не собираетесь заявить, что она и  Гейдж  вместе  совершили  это
преступление, не так ли?
   - Конечно нет. Тогда они были бы виновны оба,  и  Гейджу  грозила  бы
газовая камера.
   - Понятно, вы считаете, что это была ее идея?
   - Убив, она отдала все найденное  Гейджу:  деньги,  ручку  с  золотым
пером, наручные часы, туристские чеки, а вот теперь надо понять,  почему
она это сделала.
   Джеймс снова стал с ожесточением тереть свою щеку.
   - Да, Дональд, адвокатская практика тяжкое  дело,  совсем  не  легкий
заработок на жизнь. Вы не можете отступить, вы должны бороться за своего
подзащитного, следить,  чтобы  соблюдались  все  его  права,  вы  должны
сохранять присутствие духа и веру в то, что ваш подзащитный невиновен...
   Я кивнул.
   - И мне придется стоять перед  присяжными  заседателями  и  позволять
окружному прокурору делать из меня дурака.
   - Вы не собираетесь, Джеймс, договориться с ним по  поводу  признания
виновности?
   - Черт возьми, этот окружной прокурор не захочет  заключать  со  мной
соглашение ни по одному вопросу, он не  даст  подзащитному  лишних  пяти
минут в суде, не выдавит из себя даже вымученную улыбку  ободрения...  и
это человеку, которому при его участии грозит газовая камера...
   На тот случай, если вы этого не знаете,  Дональд,  окружной  прокурор
этого штата просто мечтает встать перед присяжными и  доказать,  шаг  за
шагом, кусочек за кусочком сложить все элементы  этого  дела  и  вынести
приговор  по  преднамеренному  убийству.  Больше  того,  он  постарается
сделать все это до того, как  Эмос  Гейдж  достигнет  тридцатипятилетия,
чтобы порядка десяти различных благотворительных  организаций  были  ему
благодарны и ощутили свою обязанность поддерживать его в продвижении  по
лестнице власти.
   - И что же вы собираетесь предпринять, Джеймс?
   Подадите в отставку?
   - Черт, нет! Я не могу уйти. Если я уйду сейчас,  то  заранее  обреку
это дело на провал. Лучше бы я был болен, когда мне позвонили, лучше  бы
я заболел оспой!..
   Но я согласился представлять интересы Гейджа и должен теперь идти  до
конца.
   Мне было абсолютно нечего сказать  ему,  я  поднялся,  мы  обменялись
рукопожатием, и я ушел.

Глава 14

   Я сел в разбитую машину  нашего  агентства,  выехал  на  Ридж-роуд  и
направился к Лос-Анджелесу.
   Берта Кул за  своим  столом  в  офисе  выглядела  необычайно  мягкой,
просто-таки умиротворенной.
   -  Дональд,  мой  маленький  шельмец.  -  В   ее   голосе   слышались
мурлыкающие, кошачьи нотки.
   - В чем дело на этот раз? - спросил я.
   - Тебе опять это удалось, не так ли?
   - Что удалось?
   Берта взяла со стола несколько газетных вырезок.
   - Посмотри "Трибюн", Дональд! Боже мой, какую ты получил известность!
   Я взял газету и прочел статью Мэлони о нашем агентстве.
   - Да, помощника шерифа, Харви Кловера, написанное вряд  ли  обрадует.
Из этой статьи следует, что весь его отдел  занимался  только  тем,  что
смотрел мне в рот и подбирал брошенные мной клочки информации.
   - Какого черта ты о них беспокоишься? - с досадой заявила Берта. -  С
них и гроша ломаного не получишь. Нас с тобой должны интересовать только
наши клиенты, Дональд, постоянные и случайные,  но  только  те,  которые
платят...
   Да, кстати,  вспомнила,  у  нас  совсем  недавно  была  прекрасная  и
очаровательная миссис Бакли. Она, Дональд, очень практичный человек. Как
сама мне  сказала,  ей,  конечно,  придется  пройти  все  этапы  игры  в
безутешную вдову, рассказывать, как она была безумно счастлива со  своим
мужем, однако давно догадалась, что она для него не единственный в  мире
человек... а потом, ты знаешь, Дональд, она спросила о тебе.
   - Где я?
   -  Да  нет,  вовсе  не  о  том,  маленький  ты  дьявол!   Она   стала
расспрашивать, женат ли ты, есть ли у тебя серьезная связь с кем-нибудь.
Ну а потом она заплатила по счетам, дала обещанную премию и заявила, что
у нее для нас есть еще работа, но это уж  она  предпочитает  обсудить  с
тобой лично, потому что только ты хорошо  изучил  дело  об  убийстве  ее
мужа.
   - Чего же она хочет?
   - Она  говорила  что-то  о  преследовании,  о  какой-то  опасности...
Смотри, будь осторожен, Дональд,  чтобы  она  не  вонзила  в  тебя  свои
коготки! Не рви наши партнерские отношения! Она,  несомненно,  придумает
какую-нибудь уловку, чтобы увезти тебя в Европу в качестве ее  охранника
или в любом другом качестве.
   - А ты бы стала возражать против этого?
   - Ну, в общем,  нет,  пока  мы  сохраняем  наше  партнерство,  но  не
заключай с  ней  индивидуального  договора.  Пока  мы  партнеры,  можешь
отправляться с ней хоть на Северный полюс.
   Зазвонил телефон. Берта быстро схватила трубку.
   - Да, - сказала она. - Кто его просит?
   Что-то возмутилось во мне, и я вырвал у нее трубку.
   - Я могу сам ответить на звонки ко мне, Берта! Алло,  Дональд  Лэм  у
телефона, кто говорит?
   - Это Сандра Иден, мистер  Лэм.  С  вами  хочет  говорить  моя  мама,
подождите, пожалуйста, секунду.
   В трубке раздался голос Элеонор:
   - Мистер Лэм, добрый день. Вы знаете, я очень  обеспокоена  тем,  что
случилось с Эмосом. Вы хоть чем-то можете ему помочь?
   - О, вы об этом... не знаю.
   - Вы в курсе наших финансовых дел. Мне очень неловко вас  беспокоить,
но все говорит о том, что бедный Эмос нуждается в поддержке.
   - Я встречусь с вами позже, мисс Иден, - сказал я и повесил трубку.
   Берта смотрела на меня враждебно.
   - Черт бы  побрал  тебя,  Дональд!  Это  была  та  девица  с  мышиной
мордочкой, которая сюда недавно приходила  и  пыталась  отыскать  своего
исчезнувшего дядюшку? Что, черт возьми, ты делаешь, Дональд? Занимаешься
благотворительностью? Мы же с тобой партнеры.  Я  имею  право  заставить
тебя работать, как работаю сама. Она...
   - Да, она хотела, чтобы нашли ее дядюшку  Эмоса,  -  сумел  я  как-то
втиснуться в ее тираду.
   - Нет, вы только послушайте, найти ее  дядюшку  Эмоса!  Этого  парня,
который что-то там делал для ее  матери,  а  сама  мать  не  потрудилась
прийти сюда и попытаться узнать, что же случилось с ее благодетелем!
   Больше того, она не захотела потратить  ни  цента  своих  собственных
денег на его розыски и поэтому послала к нам свою тонконогую дочь...
   - Она хотела найти своего дядюшку Эмоса! Эмоса, Берта! Ты что, до сих
пор не поняла, о ком идет речь?
   Берта заморгала глазами.
   Ты имеешь в виду того человека, который убил Малкольма Бакли? Черт бы
меня подрал! - Берта просто онемела бы от неожиданности, если бы  могла.
- Черт бы меня подрал! Зажарь меня вместо устрицы! - вопила она.
   Я ждал, пока мозги Берты начнут снова работать. Она потрясла головой,
будто что-то ей мешало и она хотела от этого избавиться.
   - Послушай, Дональд, как, черт возьми, это может быть? Как могло  так
получиться, что к нам приходит  кто-то  и  просит  разыскать  пропавшего
дядюшку, а буквально через несколько минут  после  этого  кто-то  другой
просит нас разыскать пропавшего мужа.  А  потом  оказывается,  что  этот
дядюшка убил этого мужа! Что за чертовщина!
   - Очень интересный случай, Берта! -  подтвердил  я.  -  У  тебя  есть
домашний телефон Дафни Бакли?
   - Есть, я его записала специально для тебя.
   Я попросил телефонистку соединить меня с номером Дафни  Бакли.  Через
минуту в трубке послышался мягкий, завораживающий голос.
   - Говорит Дональд Лэм.
   - Дональд, - заворковала она, - я хочу, чтобы ты  немедленно  пришел.
Мне надо обсудить с тобой нечто очень важное.
   - Я сейчас очень занят, - ответил я.
   Сверкающая бриллиантами рука Берты уже показывала мне на дверь.
   - Но, Дональд, - говорила Дафни, - ты не мог  бы  оторваться  от  дел
хоть ненадолго?
   - Не сейчас. В чем дело? Объясни!
   - Дональд, ты видел газеты?
   - Не все.
   - Они напечатали фото убийцы моего мужа.
   - Ну и что?
   - Когда я увидела фотографию, я была просто в шоке.
   Я сначала подумала, что это  фото  моего  мужа,  и  решила,  что  они
перепутали фотографии.
   - Они так похожи?
   - Похожи! - воскликнула она.
   - Да они просто как близнецы-братья! Теперь кое-что нужно сделать...
   - Что?
   - Но об этом не по телефону. Я вообще не хотела никому  говорить,  но
это может быть самая большая мистификация за многие годы.
   - Что вы имеете в виду? Вы дали мне фотографию и сказали, что на  ней
вы и ваш муж, а в действительности это был Эмос?
   - Ничего подобного! Не думайте, что я настолько уж глупа!
   - Дафни, сбиваясь от волнения, говорила мне то "вы", то "ты".
   - Тогда в чем же дело?
   - Может быть, мой муж пытается просто от меня улизнуть?  Может  быть,
он только делает вид, что убили его, а на самом деле это он убил  своего
попутчика и скрылся с блондинкой, а все это специально продуманная игра,
чтобы всех сбить со следа? Я услышала по радио, что  были  закопаны  его
часы, водительские права, бумажник и все остальные вещи... но вы ведь не
слышали, чтобы там, в яме, были найдены его деньги? Он просто  избавился
от всех документов - они ему теперь не нужны.
   - Если он таким образом пытается обмануть страховую компанию,  он  бы
просто оставил все эти вещи в карманах убито