ли ее и как вы  это  сделали.  Но
она предъявила мне иск на сто тысяч долларов, утверждая, что я опорочила
ее репутацию и из-за этого она лишилась работы.
   Белдер наклонился вперед и с глухим стуком опустил на пол ноги.
   - Что она сделала, миссис Кул?
   - Предъявила мне иск на сотню тысяч долларов.
   - Я не могу в это поверить.
   - Это как хотите. Бумаги были переданы мне сегодня утром.
   - Что она пишет?
   - Что я назвала ее прохвосткой, что  она  влюблена  в  вас  и  потому
послала эти письма. Она утверждает, что вы уволили ее именно поэтому.
   Проклятая маленькая лгунья! Она знает куда больше.
   Берта поудобнее уселась на стуле. В первый раз  напряженные  морщинки
вокруг глаз разгладились.
   - Вот из-за чего, - сказала она, - я здесь. Почему вы ее уволили?
   - В этом нет ничего личного, - сказал Белдер. - Хотя что-то и есть.
   Берта сердито сказала:
   - Перестаньте ходить вокруг да около. Почему вы ее уволили?
   - Одна из причин заключается в том, что она была слишком красива. Она
и не только красива, но и уверена в своей красоте и  поэтому  вела  себя
провокационно.
   - Ну и что же из этого?
   - Когда у вас свояченица такая же наблюдательная и внимательная,  как
Карлотта, и теща такая же подозрительная, как Тереза Голдринг, то  может
выйти очень много.
   - Это они сказали вам, чтобы ее уволили?
   -  Нет.  Не  поймите  меня  не  правильно,  миссис  Кул.  Они  ничего
определенного  по  этому  поводу  не  говорили.   Имоджен   была   милой
секретаршей. Такая компетентная молодая женщина, но у нее были некоторые
привычки, некоторые...
   Берта  подалась  вперед,  впившись  глазами  в  глаза   инженера   по
маркетингу.
   - У вас с ней вчера разразился скандал, и она плакала перед тем,  как
мы пришли с сержантом Селлерсом. Не потому ли, что вы  сказали  ей,  что
она уволена?
   - Нет.
   - Я знаю, что между  вами  произошло  какое-то  объяснение.  Если  вы
сказали ей, что она уволена или что вы не намерены дольше держать ее  на
службе, до того, как я появилась на сцене, тогда  этот  иск  всего  лишь
шантаж. Можете вы это понять? Мне нужно знать, что она была  уволена  не
из-за моих слов.
   - Могу вас заверить, миссис Кул,  что  она  была  уволена  по  другой
причине.
   Берта Кул в раздражении откинулась на спинку стула.
   -  Может  быть,  у  вас  такое  правило  -  увольнять  секретарш  без
определенной причины?
   - Хорошо, миссис Кул, я буду с вами предельно  откровенным  и  скажу,
что есть несколько причин. Я не могу  точно  назвать  самую  важную.  Во
всяком случае, эта девушка больше, чем  следовало  бы,  была  уверена  в
своей красоте. И тот, кто входит в офис и видит ее, немедленно  начинает
думать, ну вы знаете о чем. И еще одно, - продолжал Белдер, -  она  была
неосторожной.
   - То есть?
   - Она обнародовала информацию, которую не имела права распространять.
   - Что именно она обнародовала?
   - Ну, конечно, миссис  Кул,  я...  Давайте  оставим  это,  здесь  нет
ничего, чему я мог бы уделить внимание.
   Лицо Берты покраснело.
   - Вы рассказываете мне сказку про белого бычка.  Все  это  похоже  на
карусель. И каждый раз, когда мы подходим  к  тому  месту,  где  заедает
пластинка, я переставляю иглу и прослушиваю все заново. Прошу  прощения,
если кажусь нетерпеливой. Давайте разберемся. Она была  неосторожной.  В
чем? Она обнародовала информацию. Что это за информация? Почему она была
неосторожной? Она красива. Что  за  неосторожность  в  том,  чтобы  быть
красивой?  Кому  она  сообщила  информацию?  Возможно,  она  вела   себя
провокационно. Всякий, кто  пришел  бы  в  офис,  мог  подумать,  что...
Валяйте дальше. Когда  вы  начнете  уставать  от  уверток,  может  быть,
что-нибудь скажете.
   - Это касается того,  что  она  сказала  моей  теще,  -  проговорился
Белдер.
   Глаза Берты сверкнули.
   - Уже горячее. Что она сказала миссис Голдринг?
   - Что я хочу пойти на компромисс в тяжбе с Нанли,  как  только  отыщу
Мейбл, и что ищу ее по этой причине.
   - Ну и что же здесь не так? - спросила Берта.
   - Все.
   - Я вас не понимаю.
   -  Во-первых,  когда  миссис  Голдринг  узнала  о  компромиссе,   она
принялась вставлять мне палки в колеса из принципа. Во-вторых, я говорил
ей, что люблю Мейбл и что для меня будет означать ее уход. Я думал,  что
хотя бы что-то вернет Мейбл и поможет  разрешить  сложившуюся  ситуацию.
Теперь  миссис  Голдринг  думает,  что  мои  интересы  имеют  финансовый
характер. Ну, вы можете понять то затруднительное положение, в котором я
нахожусь.
   - Почему вы не сказали теще, что я советовала, т  что  вы  надеетесь,
что Мейбл вас не бросила, но если это так, то есть и другие женщины?
   - В принципе, миссис Кул, это хороший совет, но в данном случае он не
сработал. Все звучит  очень  логично  у  вас  в  кабинете,  но  когда  я
возвращаюсь домой и вижу тещу... В общем, я  подумал,  что  другой  путь
лучше, вот и все.
   - Понятно. Вы приняли к сведению мой совет, но  не  последовали  ему,
так?
   - В известном смысле, да.
   - Прекрасно. Давайте вернемся к вашей секретарше. Она проболталась, и
вы об этом узнали. Кто вам сказал?
   - Господи Боже мой! Как я об этом узнал! Моя теща  закатила  страшную
истерику. Она кричала и упрекала в том, что  у  меня  только  финансовый
интерес и жена нужна только для того, чтобы вытянуть из нее деньги.
   - Это было до того, как обнаружили тело Салли Брентнер?
   - Да.
   - Когда?
   - Это случилось в среду днем незадолго до  закрытия  офиса.  И  после
страшного шума, который стоял у меня в ушах всю ночь, не  было  никакого
желания проявлять милосердие к мисс Дирборн.
   - Поэтому вы так разъярились, когда на следующее утро пришли в  офис.
Вы были рассержены и расстроены, не спали всю ночь. Вы вызвали Имоджен к
себе в кабинет и принялись распекать ее. Я правильно излагаю?
   - В некотором смысле.
   - Вы знали, что сержант Селлерс собирался зайти к вам утром?
   - Да.
   - И вы решили, что уместней разговаривать В офисе, чем дома?
   - Совершенно верно. Я хотел избавить себя от придирок тещи по  поводу
миссис Корниш.
   -  И  перед  нашим  приездом  вы  вызвали  Имоджен  и  принялись   ее
отчитывать? Что вы ей сказали?
   - Что она знала информацию, которую не имела права разглашать.
   - Что она ответила?
   - Она якобы пыталась успокоить миссис Голдринг, поскольку решила, что
это самый лучший способ уладить недоразумение.
   - А что вы на это сказали?
   Что я в состоянии принимать решения сам по поводу ведения дел.
   - Прекрасно, продолжайте. Что случилось потом?
   - Потом она стала говорить дерзости, и я  потерял  терпение,  сказав,
что своей неосмотрительностью она поставила  меня  в  крайне  неприятное
положение.
   - Какие именно слова вы употребили?
   - Я сказал, что она слишком много треплет языком.
   - И что потом?
   - Она стала плакать.
   - Продолжайте. Я не могу сидеть здесь так  долго,  выцеживая  из  вас
слова в час по чайной ложке. Что произошло? Она принялась плакать, тогда
вы ее уволили, так?
   - Нет, я ее не увольнял. Она встала и, не говоря ни слова,  вышла  из
кабинета и села за пишущую машинку.
   - Продолжая плакать?
   - Думаю, что так.
   - Тогда вы поднялись, пошли за ней и...
   - Нет, я этого не сделал.
   - Что же вы сделали?
   - Я сидел и ждал... Потом пришли вы. Берта сердито сказала:
   - Проклятье, почему вы не пошли и тут же не уволили ее, не  покончили
с этим сразу?
   - Потому что я еще не был уверен, что должен ее  уволить.  Я  потерял
самообладание и хотел еще раз все обдумать.
   - Но вы собирались уволить ее, когда она успокоится.
   - Откровенно говоря, миссис Кул, я точно не знал, что мне делать.
   - Вы, без сомнения, не собирались  оставлять  ее  дольше  у  себя  на
службе, - подсказала Берта.
   Ну, я не был уверен, и я, наверное, был виноват, но только частично.
   Берта с досадой произнесла:
   - Все, ч го вам надо было сказать, так  это  то,  что  вы  собирались
уволить ее из-за этой неосмотрительности; что вы,  наконец,  решились  и
единственной причиной, но которой вы не сделали этого раньше, было  ваше
нежелание докучать ей, пока она не успокоится. Вы  не  хотели  сцен.  Вы
решили подождать, когда мы с сержантом Селлерсом уйдем, и тогда  сказать
ей, что вы больше не нуждаетесь в ее услугах. Когда вы это  подтвердите,
го будет ясно, что она уволена не из-за моих слов в ее  адрес.  Вы  меня
поняли?
   - Да, юридическую сторону дела я понял.
   - В этом и состояла вся проблема, - сказала Берта. - Но мне  пришлось
вытягивать из вас это, а вы тянули веревку изо всех  сил  назад,  словно
испуганная лошадь. Только, ради Бога, не размазывайте то,  о  чем  мы  с
вами наконец договорились с таким трудом.
   - Но поскольку я ценю юридическую сторону дела,  миссис  Кул,  боюсь,
что не смогу вам помочь.
   - Что вы хотите этим сказать?
   - В то время я не собирался увольнять мисс  Дирборн.  Это  решение  я
принял позже.
   Берта вздохнула.
   - Хорошо,  во  всяком  случае,  я  могу  положиться  на  вас  и  дать
показания, что у вас был с ней разговор по этому поводу.
   - Нет, миссис Кул!
   - Что "нет"?
   - Категорически нет. Тогда меня спросят, в чем я упрекал ее... и если
обнаружится, что мне пришлось отчитать ее за то, что  она  сказала  моей
теше, тогда миссис Голдринг никогда мне этого не  простит.  Она  заявит,
будто я пытался что-то утаить, а она как мать Мейбл... Нет, миссис  Кул,
я ничем не могу вам помочь. Это только между мной и вами.  Даже  если  в
суде меня спросят, то я  буду  отрицать,  что  у  меня  с  мисс  Дирборн
произошло какое-либо объяснение. Я должен это сделать.
   Берта Кул медленно поднялась, сердито глядя на Эверетта Белдера.
   - Сумасброд! - бросила она и стремительно вышла из офиса.
 
Глава 11 
ВОПРОС О ЗЛОМ УМЫСЛЕ 
 
   Роджер П. Друмсон, старший компаньон  компании  "Друмсон,  Холберт  и
Друмсон", закончил чтение иска и посмотрел поверх очков на Берту Кул.
   - Насколько я понимаю, миссис Кул, вас наняли выяснить,  кто  написал
те письма. У вас  были  обоснованные  причины  быть  уверенной,  что  их
написала истица?
   - Да.
   - Это хорошо. Очень хорошо! Так какие были причины?
   -  Я  знала,  что   они   были   напечатаны   высококвалифицированной
машинисткой  на  портативной  машинке.  Имоджен  Дирборн   действительно
печатала записку своему начальнику на машинке.
   - Как вы это узнали?
   - Я сравнила стили и шрифты.
   - Нет-нет. Я хочу спросить, как вы узнали, что она напечатала  их  на
той самой пишущей машинке?
   - Она сама об этом сказала.
   - В присутствии свидетелей?
   - Да.
   - До того, как вы предъявили это обвинение?
   -  Конечно.  Прежде  чем  нанести  главный  удар,   я   убедилась   в
правильности своих подозрений.
   Друмсон вернулся к рассматриванию иска,  нахмурился  и  с  порицанием
взглянул на Берту:
   - Вы назвали ее прохвосткой, миссис Кул?
   - Да.
   - Это плохо.
   - Почему?
   - Это предполагает предумышленность ваших действий.
   - Какое, черт возьми, это может иметь отношение к делу?
   На лице  Друмсона  появилась  отеческая,  слегка  покровительственная
улыбка.
   -  Видите  ли,  миссис  Кул,   закон   предусматривает   определенную
неприкосновенность для лица, которое действует добросовестно и без злого
умысла,  как  должно  поступать  благоразумное  лицо.  В  глазах  закона
существуют    определенные    отношения,    которые    можно     назвать
привилегированными, но для того, чтобы воспользоваться их преимуществом,
лицо должно показать, что все, что оно  говорило,  честно  и  без  злого
умысла.
   Как я понимаю ситуацию, вы -  частный  детектив  и  наняты  Эвереттом
Белдером для того, чтобы узнать, кто написал  эти  письма.  У  вас  были
веские основания считать, что данным лицом является та  секретарша.  Это
была ошибка, но ошибка честная, которую может совершить каждый.
   Берта поспешно кивнула.
   - Итак, миссис Кул, - продолжал Друмсон, - ваше положение может стать
привилегированным при условии, что ваши слова не несли злого умысла.
   - Так оно и было. Я даже не знала эту девушку.
   - Тогда почему вы назвали ее прохвосткой?
   - Я действовала  на  основании  своего  предположения,  -  продолжала
Берта. - Я права?
   -  Должен  вам  сказать,  миссис   Кул,   что   многое   зависит   от
обстоятельств.  Ваше  предположение  относительно  ее  вины  могло  быть
обоснованным, сделанным на основании изучения  всех  улик.  Полагаю,  вы
заявили, что та самая Салли Брентнер оказалась виновной стороной?
   - Да.
   - Как вы это обнаружили?
   - Это обнаружила полиция, - неохотно заметила Берта.
   - Каким образом?
   - Второе письмо показывает, что  его  автор  должен  был  знать,  что
происходит в кабинете Белдера. Полиция решила, что  кто-то  находился  в
офисе на другой стороне улицы и оттуда смотрел в окно кабинета.  Полиция
выяснила, что для этой цели подходят только один  или  два  офиса.  Было
известно время, когда все это  происходило.  Салли  была  у  дантиста  и
сидела в кресле напротив окна.
   Друмсон нахмурился.
   - Но почему вы этого не сделали, миссис Кул?  Мне  кажется,  это  был
наиболее логичный способ найти виновного.
   - Я думала, что мне не надо этого делать.
   - Почему?
   - Я была уверена в доказательствах, которые мне необходимы.
   - В таком Случае, вы намеренно проигнорировали эти улики?
   - Ну, я не знаю, было ли здесь что-либо намеренное.
   - Другими словами, - сказал Друмсон, -  в  то  время  эго  просто  не
пришло вам в голову, не так ли?
   - Ну, - протянула Берта, - это...- Она заколебалась.
   - Ну, ну, -  подбодрил  ее  Друмсон,  -  вы  должны  раскрыть  вашему
адвокату все факты, миссис Кул, иначе он ничего не  сможет  сделать  для
вашей пользы.
   - В общем, - проговорила Берта, - сержант Селлерс настаивал  на  том,
чтобы подойти к делу с этой стороны, но я говорила ему, что в  этом  нет
никакой нужды.
   В голосе Друмсона послышалось возмущение:
   - Моя дорогая миссис Кул! Вы хотите сказать, что полиция наводила вас
на мысль, что это логично и это  возможный  путь  отыскать  нужного  вам
человека, и что вы не только  отказались  вести  расследование  подобным
образом,  но  еще  и  отговаривали  полицию,  а  потом  выдвинули   ваше
"обвинение" против Имоджен Дирборн?
   - Когда вы переворачиваете все таким образом, это звучит  как  адская
какофония.
   - Миссис Кул, дело перевернут адвокаты другой стороны.
   - Хорошо, допускаю, что это похоже на правду.
   - Это плохо, миссис Кул.
   - Почему?
   - Это означает, что вы отказались провести расследование.  У  вас  не
было никаких веских причин выдвигать такое обвинение.  В  этой  ситуации
есть  все  основания  вести  речь  о  злом  умысле,   что   лишает   вас
привилегированных отношений, предусмотренных законом.
   -  Вы  говорите  так,  словно  являетесь  адвокатом   противоположной
стороны.
   Друмсон улыбнулся:
   -  Подождите,  и   скоро   вы   действительно   услышите   адвокатов,
представляющих другую сторону. Теперь это позорящее выражение... Что это
было? Давайте посмотрим... Ах, да, прохвостка... прохвостка, миссис Кул.
Зачем вам понадобилось так ее называть?
   Берта вспыхнула.
   - Потому что это самое мягкое слово, которое только можно  употребить
при описании лживой, притворной, маленькой...
   - Миссис Кул! Берта замолчала.
   - Миссис Кул, вопрос о злом умысле - самый важный в этом  деле.  Если
вы хотите выиграть процесс, то  должны  доказать,  что  по  отношению  к
истице у вас не было злого умысла. В будущем говорите об истице  как  об
очень достойной молодой женщине безупречного поведения.  Она,  вероятно,
ошибается, но, поскольку  речь  идет  о  ее  поведении,  она  -  образец
добродетели. В противном  случае,  миссис  Кул,  это  будет  стоить  вам
больших денег. Вы понимаете?
   - Хорошо, но, когда я разговариваю с вами, разве я не должна  сказать
правду?
   - Когда вы разговариваете со мной, с друзьями, даже когда вы думаете,
вы должны упоминать об этой  молодой  женщине  только  в  тех  словах  и
выражениях, которые вы могли бы повторить в любом  месте.  Разве  вы  не
понимаете, миссис Кул, что ваши  мысли,  как  и  ваша  беседа,  являются
отражением ваших привычек? Если вы употребляете резкие выражения в ваших
мыслях или в  разговоре,  эти  слова  бессознательно  выскочат  в  самое
неподходящее время. Теперь повторите за мной:  "Эта  молодая  женщина  -
очень достойная молодая женщина".
   С очевидной неохотой Берта проговорила:
   - Будь она проклята, достойная молодая женщина.
   - И следите за  тем,  чтобы  вы  не  говорили  о  ней  по-другому,  -
предупредил Друмсон.
   - Я постараюсь, если это сбережет мне деньги.
   - Какие свидетели присутствовали при этом?
   - Эверетт Белдер и...
   - Сейчас, одну минутку. Мистер Белдер - это ваш наниматель?
   - Мой клиент.
   - Прошу прощения, ваш клиент. А кто еще?
   - Сержант Селлерс, из главного управления. Друмсон просиял.
   - Думаю, это неплохо, миссис Кул. Там больше никого  не  было,  кроме
истицы?
   - Еще Карлотта Голдринг - свояченица Белдера.
   - А она тоже ваша клиентка?
   - Нет.
   - Что она там делала?
   - Открыв дверь, вошла.
   - И вы выдвинули ваше обвинение в присутствии Карлотты Голдринг?
   - Я не помню, как много я успела наговорить  до  ее  прихода,  и  что
сказала, когда она вошла.
   - Но, миссис Кул, почему вы не подождали, пока эта молодая женщина не
покинет кабинет? Если вы с ней фактически не знакомы, благоразумнее было
воздержаться от обвинений, пока она там  находилась.  Мы,  вероятно,  не
можем  претендовать  на  привилегированное  отношение,  поскольку  здесь
выступает и Карлотта Голдринг. Берта произнесла сердито:
   - Я скажу вам, почему я этого не сделала: я хотела продолжить начатое
дело. Все эти неприятности случаются  с  вами,  адвокатами.  Вы  думаете
только  о  тяжбах.  Если  же  кто-то  пытается  вести  дело  так,  чтобы
оставаться верным букве закона, то у него никогда ничего не выходит.
   Друмсон осуждающе покачал головой.
   - Мне жаль, миссис Кул, но вы были  неосторожны.  Это  будет  сложный
процесс для защиты. Мне понадобится  пятьсот  долларов  для  договора  с
адвокатом, а потом мы посмотрим, что можно будет сделать.  Этот  адвокат
проведет дело через судебную процедуру и  дальше,  вплоть  до  судебного
разбирательства. К  тому  времени  вы  внесете  дополнительную  плату  в
случае, если мы не сможем закрыть дело до того, как...
   - Пятьсот долларов! - чуть не крикнула Берта.
   - Совершенно верно, миссис Кул.
   - О чем, черт возьми, вы говорите?  Я  бы  не  дала  за  это  дело  и
пятидесяти.
   - Боюсь,  вы  не  поняли,  миссис  Кул.  -  Друмсон  постучал  прямым
указательным пальцем по бумагам, лежащим  у  него  на  столе.  -  У  вас
потенциальная обязанность выплатить сто тысяч долларов по иску,  который
выставлен против вас в суде. Возможно, нам удастся уладить это  дело.  Я
не могу обещать ничего определенного, но...
   Берта поднялась, подошла к столу  и  вытащила  бумаги  из-под  ладони
адвоката.
   - Вы сошли с ума. Я не собираюсь платить пятьсот долларов.
   - Но если вы ничего не предпримете  в  течение  десяти  дней  с  того
момента, как эти бумаги были вам переданы, то вы...
   - Как вы отнесетесь к отрицанию того,  что  вы  кому-либо  должны?  -
спросила Берта.
   - Вы имеете в виду то, что  на  языке  юристов  называется  отказ  от
обвинений, предъявленных в иске?
   - Сколько стоит такой ответ?
   - Нужно только составить его?
   - Да.
   - Я бы не советовал вам поступать так, миссис Кул. - Почему?
   -  В  этом  иске  есть  некоторые  места,  которые   показались   мне
двусмысленными. Очевидно, что документ составлен  наспех.  Думаю,  здесь
можно выдвинуть специальное и общее требование.
   - Что вы называете "требованием"?
   -  Документ,  представленный  в  суд,  о  приостановке   дела   ввиду
некачест