совпадали со звонками. Как
я вам говорила, звонки идут сериями.
   Я сказал:
   - Главное сейчас, когда позвонят снова, заставить  его  -  или  ее  -
раскрыться. Вы не думаете, что это проделки ревнивой жены?
   - Я не знаю, кто это может быть.
   - Вы опускаете трубку молча, не сказав ни слова?
   - Чаше всего я  просто  немею  от  ужаса.  Когда  это  начиналось,  я
пыталась завязать разговор, а сейчас я чаще помалкиваю.
   - Вот теперь  постарайтесь  завести  разговор.  Постарайтесь  сказать
что-нибудь такое, что заставит ее или его отреагировать.
   - Но как я это смогу?..
   Раздался телефонный звонок. От этого звука она вздрогнула, словно  ее
укололи  булавкой.  Автоматически  она  подалась  к  аппарату,   но   ее
протянутая рука застыла в воздухе на полдороге. Она посмотрела на меня с
паническим страхом в глазах.
   - Наверное, он, - сказала она.
   - Проверьте, он или не он.
   Опять звонок.
   - Надеюсь, что нет, надеюсь, не он. Мы ведь только что сменили номер,
и его еще нет ни  в  одном  справочнике.  Я  надеялась,  что  теперь  уж
перемена номера положит конец этим звонкам.
   Телефон снова зазвонил.
   Я указал ей на аппарат.
   Она подняла трубку и произнесла:
   - Алло! - И лицо ее тут же исказила гримаса ужаса.
   Она взглянула на меня и утвердительно кивнула.
   Из-за ее плеча я протянул руку, забрал у нее трубку, приложил к уху и
услышал тяжелое, зловещее дыхание.
   - Хэллло, гнида! Говорит Дональд Лэм. Если ты меня еще не знаешь,  то
скоро хорошо узнаешь. Я тот самый малый, который тебя выследит и засадит
за решетку.
   Я замолчал. Тяжелое дыхание в трубке продолжалось.
   - А хочешь знать, почему я тебя назвал гнидой? - непринужденно сказал
я в трубку.
   - Да потому, что ты - трус, подлец и дважды сопливая мразь. Пугать ты
мастак, сделать ничего не можешь, только звонишь по  телефону  и  дышишь
как паровоз. - Я рассмеялся. - Придумал бы что-нибудь  получше.  Ну,  на
что ты еще способен?
   В ответ - ни слова, только тяжелое дыхание.
   Я сказал:
   - С этими дисковыми наборными аппаратами  немного  трудновато  засечь
телефонного хулигана, но это возможно. И когда мы тебя наколем, тебе  не
миновать  довольно   продолжительного   отдыха   в   казенном   доме   с
зарешеченными окнами. Использование почты  в  незаконных  целях  -  раз,
шантаж - два, попытки вымогательства - три. Ох, и  устроим  же  мы  тебе
головомойку!
   К тому же, - продолжал я, - ты дал маху с последним письмом.  Извозил
палец в клею и оставил для нас на конверте шикарный отпечаточек. Ну, как
тебе это нравится?
   Я замолчал, и на том конце провода положили трубку. Я  сделал  то  же
самое.
   - Что случилось? - спросила она.
   - Он повесил трубку.
   - Он повесил?
   - Не знаю, кто был на том конце провода он или она.
   - Знаете, это впервые такое случилось. Обычно они держат трубку, пока
я не положу.
   - А вы пытались с ними говорить в моем духе?
   - Нет, конечно нет. У меня на такое  смелости  не  хватит.  Я  обычно
спрашиваю: "Кто? Что вам нужно?
   Какого черта вы меня  беспокоите,  что  я  вам  сделала?"  -  и  тому
подобное, но в таком тоне, как вы, я с ними никогда не говорила.
   - И никогда никакого ответа?
   - Никогда, только тяжело дышит.
   - И голоса никогда не слышали?
   - И голоса - никогда.
   - Давно у вас этот незарегистрированный номер?
   - Его дали только сутки назад, причем самым секретным образом.
   - Вы сами получали номер?
   - Нет, мистер Арчер через своих друзей, в телефонной  компании.  Были
соблюдены все меры предосторожности, чтобы о новом номере  знали  только
абсолютно  свои,  надежные  люди  -  только  моя  мама,  ее  патронажная
медсестра, ну и еще мамин доктор.
   - Хорошо, - сказал я. - Конфиденциальность  действительно  соблюдена,
судя по вашим словам. А пока что и по новому номеру звонят,  и  заказные
письма на дом идут. А бывало так, что в дверь стучали, когда вы не могли
подойти к двери, потому что, скажем, принимали душ или были  еще  чем-то
заняты?
   - Нет. Только звонки и письма.
   Я поднял трубку и позвонил в фирму  звукозаписывающей  аппаратуры,  с
которой наше агентство поддерживало деловые отношения, и сказал:
   - Мне нужен маленький  портативный  магнитофон  с  подключателем  для
записи телефонных  разговоров.  Требуется  самый  чувствительный,  чтобы
улавливать и точно записывать малейший звук  в  трубке.  На  федеральные
законы мне плевать. Доставьте как можно скорее в дом Недлер-Армс, проезд
Недлер-Сити, квартира номер 617,  с  хорошим  запасом  пленки.  Счет  на
оплату выпишите фирме "Кул и Лэм".
   Мне ответили, что магнитофон пришлют в течение получаса.
   Я положил трубку и сел в кресло.
   - Будут еще звонки, - сказала Мэрилин.  -  Иногда  бывает  два-три  в
течение часа или полутора.
   - Хорошо, - сказал я. - Мне нравится говорить с этим  малым,  точнее,
мне нравится, что он меня слушает.
   - Для чего вам магнитофон?
   - Хочу записать, как он дышит.
   - Какой от этого прок?
   - Каждый человек  дышит  по-своему,  -  объяснил  я.  -  Поэтому  при
испытаниях на детекторе  лжи  записывают  и  дыхание.  В  больнице  тоже
интересуются пульсом и дыханием. Я хочу установить,  имитирует  ли  ваш,
так сказать, собеседник тяжелое дыхание или он  так  естественно  дышит,
как корова.
   - Имитирует тяжелое дыхание.
   - Я тоже так полагаю, - сказал я. - Если же это не имитация,  значит,
он страдает астмой или у него больное сердце и он только  что  торопливо
поднялся по лестнице.
   - Я записана на сегодня в парикмахерскую, -  сказала  она.  -  Что  в
таком случае обязан делать мой телохранитель?
   - Буду сидеть рядом с вами в парикмахерской, - ответил я.
   - Вы что же, так все время будете со мной?
   - Ни на одну минуту мы не выпустим вас из виду.
   - Ну, это меня тоже пугает, это уж, я бы  сказала,  чересчур  интимно
получается.
   - Вас пугает интимность? А замужем вы были?
   - Да, - сказала она, слегка потупившись.
   - Прекрасно, в таком случае вы выдержите. Представьте себе, что  я  -
ваш муж.
   Она нервно рассмеялась.
   - Мне придется зайти настолько далеко?
   Наши глаза встретились.
   - Не придется, - сказал я.
   Через сорок минут после заказа магнитофон был доставлен.
   Мы отправились в салон красоты.  Я  сел  в  кресло  и  наблюдал,  как
Мэрилин моют голову, сушат волосы,  делают  маникюр.  Посетители  салона
красоты поглядывали на меня с любопытством. Большинству из них я казался
немолодым  любовником,  "папулей",  и  на   их   физиономиях   я   читал
соответствующую оценку.
   Когда мы вернулись в ее квартиру, я подключил магнитофон к  телефону.
Прошло около двадцати минут, прежде чем телефон опять зазвонил.
   Мэрилин кивнула мне, я подошел и нажал на клавишу магнитофона.
   - Ну, привет, привет, - сказал я. - Надеюсь, - мы не  причинили  тебе
неудобств тем, что выходили из дому?
   Ты звонил, пока нас не было?
   Ответа не последовало.
   Я продолжал:
   - Обмозговав это дело, я решил обратиться в ФБР, чем  самим  с  тобой
заниматься. Конечно, они посоветовали не вступать с тобой в  переговоры,
но мне кажется, что стоит тебя  все-таки  предостеречь  по-хорошему.  Ты
ведь жалкий любителишка. И фактически играешь нам на руку.
   Я обождал, прислушиваясь к его дыханию.
   - И вот что я тебе посоветую: включи-ка телевизор и послушай  рекламу
- несколько фирм предложат тебе хорошие таблетки для прочистки  бронхов,
чтоб ты так не хрипел и не сипел. Ты ведь чухаешь, как старый паровоз  с
прохудившимися клапанами. Правда, я допускаю, что  это  часть  циркового
представления, которое ты разыгрываешь. Стоишь перед зеркалом,  напустив
на себя зловещий вид, дышишь сквозь зубы и думаешь:
   "Ох и здорово же я напугал эту бабенку!"
   Я рассмеялся.
   Дыхание еще секунду-другую продолжалось, затем трубку  на  том  конце
провода положили.
   - Он положил трубку? - спросила Мэрилин, увидев, что я  кладу  трубку
на рычаги аппарата.
   Я утвердительно кивнул и, не выключая магнитофона, набрал УЛ 3-1212 -
"Службу времени". Через несколько секунд женский голос объявил: "Время -
5 часов 17 минут 10 секунд". Затем пауза и: "Время - 5 часов 17 минут 20
секунд..."
   Я положил трубку, отключил магнитофон и точно поставил часы.
   - Зачем вам это? - спросила Мэрилин.
   - Вы имеете в виду подключение магнитофона?
   - Зачем вы фиксируете время?
   - Изучаю периодичность звонков  и  время,  когда  звонят.  Так  можно
кое-что узнать.
   - Не понимаю, - сказала она.
   - Обычная полицейская процедура. В случае, допустим, серии ограблений
полиция втыкает в карту булавки, обозначая  места  преступлений.  Причем
используют булавки с головками разного цвета, обозначающими разное время
суток, затем изучают скопление булавок  по  месту  и  времени,  и  таким
образом проясняются кое-какие привычки преступников.
   - Но я не вижу, в чем фактор времени может здесь помочь.
   - Мы получили записанный на пленку хронометраж тяжелого дыхания,  это
тоже может пригодиться. А как насчет обеда?
   - Я вас угощаю, - сказала она. - У меня есть деньги на  расходы.  Или
вы, быть может, предпочитаете, чтобы я передала деньги вам  и  для  вида
счет будете оплачивать вы?
   - Платите вы, - сказал я. - Пусть расходы пойдут на ваш счет, а не на
мой. Моя партнерша весьма чувствительна ко всему, что касается  денежных
счетов. Она придет к девяти вечера. Мы к тому времени уже  вернемся  или
давайте позвоним ей и предложим присоединиться к нам и пообедать вместе.
   - Нет, я хочу поесть пораньше, - сказала она.  -  Но  тут  есть  одно
обстоятельство... Один, так сказать, щекотливый вопрос. Мне бы  хотелось
принять душ и переодеться.
   - Там у вас спальня? - спросил я, указывая взглядом на дверь.
   - Да.
   - А ванная не там?
   - Там.
   - А другого выхода из ванной нет?
   - Нет.
   - Ну, идите принимайте душ, - сказал я. - Дверь оставьте открытой,  я
не буду смотреть, но в случае беды услышу ваш крик. Кроме того, отсюда я
могу проследить, чтоб никто не взобрался по пожарной лестнице и не  влез
в окно.
   - Таких опасных происшествий здесь никогда не бывало. Звонки и письма
- больше ничего.
   - Номы не можем рассчитывать, что и дальше они  этим  ограничатся,  -
сказал я. - Я ваш телохранитель.
   - Понятно. Я - тело, вы - его хранитель.
   - Приблизительно так оно и есть.
   - Звучит весьма интимно, - сказала она. - Мне кажется... Да, впрочем,
я уже как-то привыкла к  этому,  и  мне  даже  начинает  нравиться...  Я
чувствовала себя такой одинокой и изолированной, а вот теперь здесь  вы,
и я... Теперь у меня такое чувство, что вы - надежный, уверенный в  себе
мужчина и знаете, что делаете.
   - Благодарю.
   - Что собой представляет ваша партнерша? Она симпатичная женщина?
   - Нет.
   - Не симпатичная? - удивленно переспросила Мэрилин.
   - Берта отнюдь не стремится произвести приятное впечатление.
   - А к чему она стремится?
   - К делу, к результату и наличным.
   - Сколько ей лет?
   - Где-то около шестидесяти, возможно, пятьдесят пять.
   - Толстая?
   - Как рулон колючей проволоки.
   - Физически сильная?
   - Как бык.
   - Скажите, Дональд, вы ей нравитесь?
   - Иногда мне кажется, что-то такое есть, - сказал я.  -  А  иногда  я
думаю, что она меня  ненавидит  всеми  фибрами  души.  Я  довожу  ее  до
бешенства.
   - Почему же, Дональд?
   - Потому что у нее своя  колея  рассуждений  и  она  норовит  и  меня
затащить туда же, а я по чужой колее ездить не намерен.
   - У вас интересная, образная манера  выражать  свою  мысль.  Мне  это
начинает нравиться. Вообще, я сегодня чувствую себя намного лучше.
   - Давайте двигайте под душ, - сказал я.
   Через четверть часа телефон снова зазвонил.
   - Что будем делать? - громко спросил я. - Хотите, я подойду?
   - Бога ради, не надо, - откликнулась она из ванной. -  Если  это  моя
мама - и вдруг ей отвечает мужчина!.. Мне придется ей  долго  объяснять,
кто да почему.
   Не подходите, я сама отвечу.
   Телефон продолжал названивать. Я услышал шлепанье  босых  ног,  затем
она проскользнула мимо меня, наспех закутанная до подбородка в  махровую
простыню. Правой  рукой  она  придерживала  простыню,  а  левой  подняла
трубку.
   - Алло! - сказала она, и я  увидел,  как  она  одеревенела,  а  затем
кивнула мне.
   Я подошел, и она передала мне трубку. Я включил магнитофон. С другого
конца провода донеслось тяжелое дыхание. Иных звуков не было.
   Я сказал:
   - Ты что-то зачастил сегодня, а? Как твои бронхи? Я вижу, что  в  тот
раз я задел тебя за живое и ты жаждешь  реванша.  Но  тебе  смелости  не
хватает  действовать  в  открытую,  вот  ты  опять  и  взялся  за   свои
любительские телефонные фокусы.
   Мэрилин Чилан стояла рядом со  мной,  совершенно  зачарованная  моими
монологами. Забыв о своем более чем скудном  наряде,  она  глядела,  как
крутится бобина с пленкой. Я держал магнитофон в режиме громкой  записи,
поэтому она могла слышать все, что идет с телефона на пленку.
   Я продолжал:
   - Одно дело - пугать женщин детской чепухой, и совсем  другое,  когда
против тебя - мужчина. Ну, почему же ты не действуешь открыто, трусливая
крыса? А может, ты вообще баба, одна из тех отчаявшихся тварей,  которой
Господь не дал нормальной половой жизни? Или  у  тебя  никогда  не  было
мужика, достойного этого названия, оттого ты и рехнулась  от  зависти  к
нормальным бабам, которые спят с мужиками? Ты из тех или из этих?
   В трубке раздался мужской голос:
   - Ну, ты ловкач, ну, сукин сын! Погоди, я еще с тобой расправлюсь,  я
тебе...
   На том конце провода швырнули трубку.
   Я набрал номер "Службы времени".
   Девичий голос произнес: "6 часов 5 минут 40 секунд. 6 часов  5  минут
50 секунд..."
   Я положил трубку и отключил магнитофон.
   - Все в порядке, Мэрилин, - сказал я. - Мы теперь  знаем,  что  он  -
мужчина, и знаем, что он обидчив.  Не  выдерживает,  когда  его  слишком
подкалывают.
   Она стояла рядом, глядя на меня большими, округлившимися глазами.
   - Дональд, вы - чудо! Просто чудо...
   Вдруг  она  спохватилась,  увидев,  что  махровая  простыня  на   ней
разошлась, подхватила  ее  обеими  руками  и,  вскрикнув:  "О  Боже!"  -
унеслась обратно в ванную.
   Я сверил свои часы  с  сигналом  службы  времени  -  разница  была  в
пределах двух секунд.
   Мы пошли обедать. Когда в 8.45 мы вернулись,  нас  ждало  под  дверью
заказное письмо "с вручением адресату".
   Я посмотрел его на свет и убедился, что там  опять  наклеены  угрозы,
составленные из вырезанных газетных букв.
   - Распечатывать не будем, - сказал я.
   - Не вскроем? Почему? - спросила Мэрилин.
   - А зачем? Мы и так знаем, что в нем.
   - Я знаю, но все же хочется посмотреть. А  вдруг  вы  найдете  в  нем
какой-нибудь ключик ко всему этому делу?
   - Нет, нет нужды. Когда мы вычислим этого гада, мы  привлечем  его  к
суду за использование почты с целью рассылки угрожающих писем.  Бели  же
мы вскроем конверт сейчас, он сможет заявить, что мы сами себе  посылали
пустые конверты, а потом вкладывали в них  наши  собственные  угрожающие
послания, чтобы свалить это дело на него. Поэтому одно письмо мы нарочно
оставим в том виде, в каком оно  прошло  через  почту,  -  запечатанное,
проштемпелеванное, с погашенной маркой и штампом "заказное  с  вручением
адресату".
   И пусть окружной прокурор вручит его присяжным в таком виде, как  оно
есть сейчас, а один из присяжных его распечатает и прочтет.  Это  лучший
способ доказать, что оно действительно было послано по почте.
   - Дональд, ну, вы - гигант!
   - Приберегите  ваши  комплименты,  пока  я  не  сделаю  действительно
что-нибудь невероятное.
   Спустя несколько минут позвонили в дверь.
   - Опять заказное? - спросил я.
   Последовали один длинный и два коротких звонка.
   - О, это мистер Арчер, - сказала она и помчалась открывать.
   Едва он переступил порог, как она принялась осыпать его информацией:
   - Мистер Арчер, у нас прогресс! Мы  уже  кое-чего  добились!  Дональд
установил микрофон и так здорово поддел этого типа, что  тот  заговорил.
Впервые мы услышали голос. Теперь мы знаем, что  это  -  мужчина,  а  не
женщина.
   Арчер оглядел меня.
   - Как вы это сделали, Лэм? - спросил он.
   Я сказал:
   - А я обливаю помоями звонившего  с  таким  расчетом,  что,  будь  он
мужиком или сексуально озабоченной бабой, он не выдержит, раскричится  и
скажет все, что обо мне думает.
   - Вы уверены в том, что это мужчина?
   - Да, я так думаю.
   - А на черта вам магнитофон?
   - Чтобы записывать голос. Я записал все звонки.
   - Но какая польза от записи, когда вам ничего не говорят?
   - Но ведь однажды  он  заговорил,  и  я  записал.  И  думаю,  что  мы
проделали это не в последний раз.
   - Я заскочил сюда, - сказал Арчер, -  просто  чтобы  удовлетвориться,
что у вас тут все в порядке и что ваша коллега придет вовремя. Мне бы не
хотелось оставлять мисс Чилан без охраны.
   - Берта придет, - сказал я. - А вот  и  она,  -  добавил  я,  услышав
звонок в дверь.
   Когда Мэрилин открыла дверь, Берта сказала:
   - Я полагаю, вы и есть Мэрилин Чилан? А я - Берта Кул.
   Берта прошла в комнату, взглянула на Арчера.
   - Хэлло, а вы-то что тут делаете?
   - Зашел удостовериться, что вы действительно  заступили  на  вечернюю
вахту, - ответил Арчер.
   Берта метнула в него яростный взгляд.
   - Я сказала, что приду, значит, можно не проверять меня с хронометром
в руках.
   - Я хотел, чтобы вы были здесь.
   - А я и без вас здесь.
   - Ладно, - сказал Арчер. - Во избежание недоразумений сразу уточняю -
спать, миссис Кул, вы будете  на  двуспальной  кровати,  вместе  с  мисс
Чилан. Вы должны держать ее в поле зрения до завтрашнего утра,  пока  не
придет Дональд Лэм. А вы, мистер Лэм, позавтракайте загодя, чтобы с утра
явиться сюда к условленному часу. Мисс Чилан и миссис  Кул  позавтракают
вместе. В 9.00 начинается ваше дежурство, и  вы  остаетесь  неотлучно  с
мисс Чилан до вечера.
   Арчер втянул свой живот и выглядел весьма начальственно.
   Я повернулся к Берте и сказал:
   - Ты умеешь работать с  магнитофоном,  Берта.  Когда  бы  телефон  ни
звонил, запиши разговор. Если там будут  молчать,  записывай  дыхание  -
важен его ритм.
   Как только на том конце провода положат  трубку,  позвони  в  "Службу
времени", УЛ 3-1212, и запиши на пленку время.
   - Зачем тебе это? - спросила Берта.
   - Для доказательства, - сказал я.
   - Далее, если будут  заказные  с  вручением  адресату,  не  вскрывай.
Оставь тоже как доказательство. Проставь свои  инициалы  на  конверте  и
отметь время прибытия. Но конверт пусть остается запечатанным.
   - Ладно, - сказала Берта.
   Мэрилин протянула мне руку.
   - Я увижу вас завтра утром, Дональд?
   - Обязательно, - сказал я.
   Она улыбнулась мне доверчиво и несколько долгих секунд глядела мне  в
глаза.
   - Желаю вам спокойной ночи, - сказал я и вышел.

Глава 3

   Я вышел от  Мэрилин  Чилан,  сел  в  машину,  затем  окинул  взглядом
Недлеровский проезд в  поисках  другого,  лучшего  места  для  парковки,
откуда хорошо бы просматривался вход в дом.
   Нашел местечко, подал; туда нашу агентскую колымагу, чуть  въехав  на
обочину тротуара, и стал ждать.
   Арчер вышел из подъезда через полчаса. Он быстро прошагал полквартала
до места, где стояла его машина.
   Он был настолько погружен в  собственные  мысли,  что  совершенно  не
обращал внимания на окружающее. Он  ни  разу  не  оглянулся,  но  дважды
посмотрел на наручные часы, словно мог опоздать на условленную встречу и
боялся, что кто-то уйдет, не дождавшись его. Он включил мотор и  поехал,
я следовал за ним примерно с полтора квартала, не включая фар.  Я  знал,
что рискую быть оштрафованным, но мне важнее было  не  спугнуть  добычу.
Возможно, это была напрасная предосторожность, но тем не менее  я  пошел
на это.
   Арчер подъехал к маленькому коктейль-бару  к  востоку  от  Ла-Бри,  к
северу