ежде
чем предъявить официальное обвинение.
   - Против кого  и  в  чем?  -  требовательно  спросила  Ева  Ханберри.
Кристофер Милберс предпочел уклониться от прямого ответа:
   - Решение этого вопроса предоставим детективу.
   - Частный детектив, - презрительно фыркнула  миссис  Краннинг,  -  не
имеет права делать подобных заявлений.
   - Она - мой представитель, - объявил Милберс, умудряясь придать своим
словам необыкновенную значимость.
   Берта Кул не обращала внимания на развернувшуюся дискуссию. В поисках
денег ее охватил азарт, как собаку, идущую по следу. Она  обошла  вокруг
стола, рассматривая открытые  книги,  пробежала  глазами  по  исписанным
страницам блокнота и воскликнула:
   - На кой черт кому-то понадобилась эта чушь?
   После некоторого молчания Кристофер Милберс решительно возразил:
   - Моему кузену это было необходимо.
   - Хм! - издала Берта.
   Еще раз воцарилось молчание.
   -  В  этом  столе  имеются  какие-нибудь  ящики?  -  спросила  Берта.
Совершенно очевидно, что там их не было.
   - Я думаю, мы можем направиться в спальню, - предложил Милберс.
   Берта еще раз бросила взгляд на исписанные страницы.
   - Для чего нужны эти закорючки?
   - Вы имеете в виду записи? - переспросила миссис Краннинг.
   - Да.
   - Он давал их расшифровывать секретарю. Затем  вновь  прочитывал  их,
чтобы поправить. После этого он переносил их в записную книжку.  У  него
было с дюжину записных книжек, помеченных датами, и когда он...
   - А что же блокноты? - спросила Берта. - Судя по  тому,  как  с  ними
обращались, они быстро выходили из строя.
   - Да, это так. Иногда я видела...
   - Откуда он брал новые?
   Миссис Краннинг указала на книжный шкаф:
   - Письменные принадлежности хранятся там. У него всегда в запасе были
отточенные карандаши, и целый блок таких блокнотов, и...
   Берта направилась мимо нее к шкафу. Она открыла дверцу  и  посмотрела
на ровные  ряды  всяких  письменных  принадлежностей,  затем  неожиданно
повернулась и спросила миссис Краннинг:
   - Почему вы думаете, что Пауль взял их?
   - Что взял?
   - Десять тысяч долларов.
   - Что вы, мне и в голову не приходило ничего подобного,  миссис  Кул.
Вы меня обижаете. Мне кажется, вы не поняли, что  Пауль  -  мой  зять  и
очень ответственный...
   - Он играет на скачках? - спросила Берта.
   Мать и дочь испуганно переглянулись, что, собственно, и было  ответом
на вопрос Берты.
   - Хм! Значит, это так. Возможно, он и сейчас звонит своему букмекеру.
Слушайте, что я вам скажу. Если он что-нибудь значит  для  вас,  скажите
правду. Если он взял деньги, возможно, у него еще что-нибудь осталось от
них.
   Пауль Ханберри вошел в комнату, успев услышать последние слова.
   - У кого, - спросил он, - еще что-то осталось?
   - Не важно, милый, - сказала Ева  с  поспешностью,  очевидно  пытаясь
скрыть тему разговора.
   Лицо Пауля вспыхнуло.
   - Послушай, - сказал он, - не думай, что меня можно легко  одурачить.
Я уже давно чувствую, что я здесь лишний. Вы обе чертовски ловко  умеете
болтать. Дьявол, вам следовало бы жениться друг на друге! Я думаю,  тебе
никогда не приходило  в  голову,  Ева,  что,  когда  девушка  становится
взрослой и выходит замуж, ей полагается...
   - Пауль! - остановила его Ева. Миссис Краннинг сладко проворковала:
   - Пауль, сейчас не время и не место выяснять ваши семейные  отношения
с Евой.
   Ева  Ханберри,  желая  отвлечь  внимание,   неожиданно   стремительно
бросилась обыскивать шкаф.
   - В конце концов, может  быть,  он  что-нибудь  и  спрятал  здесь,  -
проговорила она торопливо, ее  слова  были  слишком  похожи  на  попытку
сгладить шероховатости неточно выполненного трюка. - В конце концов,  он
так много времени проводил в этой комнате и, возможно...
   - Если не возражаете, - выдвинулся Милберс, - я сам  посмотрю.  Берта
проигнорировала его. Она загородила плечами открытое пространство  шкафа
и начала просматривать письменные принадлежности.
   - Здесь сзади есть ящичек, - сказала она.
   - Конечно, ему трудно было бы разобраться в таком количестве бумаг, -
заметил Милберс. - Все же...
   Берта вытащила ящичек. Все двинулись к ней.
   - Есть там что-нибудь? - спросил Милберс.
   - Несколько ручек, марок и запечатанный конверт, - ответила Берта.  -
Давайте посмотрим, что в нем. Он выглядит обещающе.
   Она распечатала конверт и вынула из него сложенный лист бумаги.
   - Ну, так что же это? - не вытерпела миссис Краннинг, видя, что Берта
с большим вниманием читает  бумагу,  что  явно  свидетельствовало  о  ее
важности.
   - В моей руке документ, подписанный  двадцать  пятого  января  тысяча
девятьсот сорок второго года  и  являющийся  завещанием  мистера  Харлоу
Милберса. Кто из вас знает что-нибудь об этом?
   - Завещание! - воскликнул Кристофер Милберс, выходя вперед.
   - Подождите минуту, - сказал  Пауль.  -  Какое  число  вы  назвали  -
двадцать пятое января? Ты подумай, держу пари, что...
   - Что, Пауль? - переспросила его  жена,  так  как  он  оборвал  себя,
словно раздумывая, следует ли продолжать дальше.
   - Документ, который он попросил подписать меня в качестве  свидетеля,
- ответил  Пауль.  -  Ты  не  помнишь?  Я  сказал  тебе  об  этом  в  то
воскресенье, когда Жозефина Делл была  здесь.  Он  позвал  нас  обоих  в
комнату и сказал, что хочет, чтобы мы засвидетельствовали  его  подпись.
Он  подписался  черными  чернилами,  затем  перевернул  страницу,  и  мы
расписались.
   Берта Кул перевернула лист,  изучая  подписи  на  другой  стороне,  и
подтвердила:
   - Все так. Два свидетеля: Жозефина Делл и Пауль Ханберри.
   - Тогда это именно тот документ. Завещание.
   - Почему вы  ничего  не  сказали  мне?  -  спросила  миссис  Креннинг
раздраженно.
   - Я говорил Еве, что мы  что-то  подписали.  Мне  казалось,  что  это
завещание.
   - Я не была в этом  уверена,  -  торопливо  принялась  объяснять  Ева
матери.
   - Что же там в завещании? - раздраженно перебил ее Кристофер Милберс.
- Что там сказано?
   Берта, которая  продолжала  читать  документ,  взглянула  на  него  и
заметила:
   - Мне кажется, оно вас не обрадует.
   - Хорошо, читайте же, - нетерпеливо предложил  Пауль.  -  О  чем  там
говорится?
   Берта Кул стала читать вслух:
   "Я, Харлоу Милберс, при свидетелях,  в  возрасте  шестидесяти  восьми
лет, будучи в здравом уме и памяти и будучи изрядно уставшим, но  не  от
жизни (потому что я люблю ее), а от людей,  меня  окружающих,  собираюсь
составить мое завещание следующим образом.
   У меня есть только один оставшийся  в  живых  родственник:  Кристофер
Милберс, кузен - чертов мелочный педант и  лицемер.  Я  ничего  не  имею
против него, кроме того, что он мне  не  нравится,  раздражает,  говорит
слишком много  о  незначащем,  и  слишком  часто,  и  придерживает  свое
собственное мнение  по  многим  вопросам  только  потому,  что  надеется
получить наследство после моей смерти.
   Тому, что я с таким отвращением ожидаю своего конца, я обязан мысли о
том,  что  мой  родственничек  получит   возможность   долго   и   нудно
распространяться  на  тему  святости   семейных   традиций,   истинности
дружеских связей, неисповедимых путей Господних, в  то  же  самое  время
предвкушая все материальные блага, которые  он  получит  после  вскрытия
завещания.
   Принимая все это во внимание и  осознавая,  что  необходимо  оставить
все-таки что-то  моему  дорогому  кузену,  дабы  не  разочаровывать  его
слишком сильно, так как он затратил порядочно времени, сочиняя для  меня
длинные  и  неинтересные  письма,  я  завещаю  посмертно  моему  кузену,
Кристоферу Милберсу, десять тысяч долларов".
   Берта перевернула страницу. Прежде чем начать читать  следующую,  она
пробежала глазами по изумленным лицам присутствующих.
   - Вы сами настаивали на этом, - сказала она Кристоферу Милберсу.
   Милберс с побелевшими от негодования губами изрек:
   -  Это  возмутительно!  Последнее  слово  человека,  которому  нельзя
ответить. Это несправедливо. Это - трусость... хотя, конечно...
   Берта закончила предложение за него, так как он замолчал:
   - ...Хотя, конечно, десять тысяч долларов есть десять тысяч долларов.
   Кристофер Милберс вспыхнул:
   - Просто пустяк для человека с его состоянием. До слез обидно.  Берта
Кул продолжала читать:
   "Я  завещаю  моему  секретарю,  Жозефине  Делл,  также  десять  тысяч
долларов.
   Я завещаю Нетти Краннинг, моей управляющей, Еве Ханберри, ее  дочери,
Паулю Ханберри, ее зятю, все оставшееся, чем я владею.
   Я хочу, чтобы не  Кристофер  Милберс,  а  Нетти  Краннинг  была  моим
душеприказчиком.
   О чем и  свидетельствую,  находясь  при  этом  в  несколько  странном
состоянии духа, словно эти приготовления сложили с меня  частично  бремя
земного лицемерия, в день двадцать пятого января тысяча девятьсот  сорок
второго года, подписывая этот документ в  присутствии  двух  свидетелей,
которые подтвердят мою подпись, зная, что этот  документ  является  моим
завещанием, но не имея ни малейшего представления о его содержании.
   (Подпись) Харлоу Милберс".
   - И, - продолжала  Берта  Кул,  -  здесь  еще  абзац,  относящийся  к
свидетельствованию. Я думаю, есть смысл его зачитать:
   "Настоящий документ, состоящий из одной  страницы,  кроме  этой,  был
подписан в нашем присутствии двадцать  пятого  января  тысяча  девятьсот
сорок второго года Харлоу Милберсом, который объявил нам,  что  документ
является его последней волей, и  попросил  нас  расписаться  в  качестве
свидетелей, что мы и сделали в его присутствии и перед лицом друг  друга
двадцать пятого января тысяча девятьсот сорок второго года.
   (Подпись) Жозефина Делл, (подпись) Пауль Ханберри".
   Пауль Ханберри первым прервал молчание:
   - Вот так да! Старик все оставил нам! Надо же! Когда он попросил меня
подписать бумагу, мне и в голову не приходило ничего подобного, я думал,
все достанется его кузену.
   - Вы хорошо помните, как это все  произошло?  -  спросила  Берта.  Он
посмотрел на нее так, как будто она тронулась.
   - Почему же нет? Я отлично все  помню.  Был  воскресный  день.  Он  и
Жозефина Делл находились в библиотеке, она писала под его диктовку, а  я
мыл машину под окном на улице. Она  подошла  к  окну  и  попросила  меня
зайти. Когда я пришел, босс сидел за  столом,  вооружившись  ручкой.  Он
сказал: "Пауль, я хочу, чтобы ты засвидетельствовал мою подпись. Я хочу,
чтобы ты и Жозефина подписали мое завещание и в случае, если  кто-нибудь
будет спрашивать об этом, засвидетельствовали, что я не  выглядел  более
ненормальным, чем обычно", или что-то в этом роде.
   - Я, конечно, сейчас просто в состоянии шока, - начал Милберс. - Я не
мог вообразить, что мой дорогой кузен Харлоу способен продемонстрировать
подобное отношение. Однако вспомним, что мы были заняты  поиском  десяти
тысяч,  которые  исчезли  при  странных  обстоятельствах,  и  подозрение
падало...
   - Минуточку, - вмешалась Нетти Краннинг. - У вас нет  никакого  права
предъявлять обвинение.
   Милберс улыбнулся, и  в  улыбке  его  сквозило  чувство  собственного
превосходства.
   - Я не предъявлял еще никаких обвинений, миссис Краннинг.  Тот  факт,
что вы относите это на свой счет, говорит о том, что...
   Его прервал звонок в дверь.
   -  Посмотри,  кто  это,  -  сказала  миссис  Краннинг   дочери.   Ева
направилась к двери.
   - Я просто не могу в это поверить, - сказал Кристофер Милберс. -  Это
несправедливо.
   - О, успокойтесь! - предложила миссис Краннинг. - В конце  концов,  у
вас есть десять тысяч, и если вы считаете, что этого мало, то вы  просто
неблагодарный осел.
   Пауль громко заржал.
   - Все же у нас не хватает еще  десяти  тысяч,  -  заметила  Берта.  В
прихожей раздались голоса. В комнату вошли Ева и Жозефина Делл.
   - Привет всем, - поздоровалась Жозефина.  -  Представьте  себе,  мне,
кажется, светит прекрасная работа. Я буду работать с человеком, которого
наняло  правительство.  Он  летает  по  всей  стране,  и  я  тоже  смогу
попутешествовать. Он прибывает на место, работает там в  течение  месяца
или недель шесть, а потом переезжает. Как вам это нравится?
   - Подождите, вы  еще  не  знаете  все  новости,  -  отозвалась  Нетти
Краннинг.
   - Да, - подтвердила Ева, - у тебя есть приличная  сумма,  о  которой,
держу пари, ты еще ничего не знаешь.
   - Что такое?
   - Это действительно так, - уверил ее Пауль.  -  Помнишь  день,  когда
босс попросил нас с тобой засвидетельствовать его завещание?
   - О, ты имеешь в виду тот день, когда ты мыл машину,  я  постучала  в
окошко и позвала тебя?
   - Да.
   - Да, это было завещание. Именно так он выразился.
   - Категорически утверждаю, что это было завещание. И тебе завещано  в
нем десять тысяч долларов.
   - Сколько? - воскликнула Жозефина недоверчиво.
   - Десять тысяч, - повторил Пауль. Берта Кул подсунула документ ей под
нос.
   - Это ваша подпись? - спросила она.
   - Ну конечно же!
   - Это то самое завещание?
   - Да.
   - Мы обсудим все эти детали позднее, - вмешался Милберс, - но  сейчас
давайте вернемся к вопросу о пропаже десяти тысяч.  Я  хотел  бы  знать,
куда они делись.
   - Минуту, - заметил Пауль, и глаза его хитро заблестели, - вы  хотите
знать, куда они делись. Откуда этот странный интерес? Вы  говорите  так,
словно имеете какое-то отношение к этим деньгам.
   - Да, естественно, - ответил Кристофер Милберс. - Ведь я - его кузен.
   - Кузен, черт побери! Вы получите десять тысяч по завещанию, и это  -
все. Пропавшие деньги принадлежат нам. Это не ваше дело; к  тому  же  не
забывайте, что  душеприказчиком  назначена  миссис  Краннинг.  Я  думаю,
пришло время прекратить ворошить наш дом и  предъявлять  нам  обвинения.
Если мы найдем эти деньги - мы найдем их, если же нет - это наши потери.
   Кристофер Милберс смотрел на них, переводя взгляд с  одного  лица  на
другое, с возрастающим отвращением.
   - Полагаю, - продолжал Пауль,  -  вы  и  ваш  детектив,  миссис  Кул,
свободны. Все кончено.
   - Пауль, - сказала миссис Краннинг, -  тебе  не  следует  быть  таким
грубым. Хотя, что касается мистера Милберса,  в  завещании  все  сказано
предельно ясно. За все отвечаю я.
   - Это завещание, - объявил Милберс, - незаконное. Оно было составлено
под давлением.
   Пауль Ханберри громко расхохотался:
   - Попробуйте доказать это.
   - Тогда это - подделка.
   - Следите за тем, что вы говорите, - сказала миссис Краннинг.
   - Мне очень жаль, мистер Милберс, - начала  Жозефина  Делл.  -  Я  не
знаю, что  сказано  в  завещании,  но  должна  подтвердить,  что  оно  -
настоящее. Я помню, как мистер Милберс позвал нас к  себе  в  тот  день.
Пауль мыл машину на улице. Помнишь, Пауль?  Ты  поставил  ее  прямо  под
окном, и было слышно, как льется вода. Мистер Милберс подошел к сейфу  и
вынул оттуда бумагу.  Он  сказал  мне,  что  хочет,  чтобы  я  подписала
завещание, и нужен еще один свидетель. Я спросила, кого он хочет взять в
свидетели, он же ответил, что для него  это  не  имеет  значения.  Потом
прислушался и спросил, не Пауль ли это моет машину на улице, и, когда  я
ответила утвердительно, он сказал:  "Постучи  в  окошко  и  попроси  его
зайти".
   - Все именно так, - согласился Пауль, - я не придал  этому  значения,
потому что думал, то есть не думал, что мне там что-то перепадет.
   - Я помню, что ты копался в машине, - продолжала Жозефина,  -  потому
что правая рука у тебя была испачкана смазкой.  И  ты  немного  запачкал
бумагу, и мистер Милберс...
   Кристофер Милберс схватил завещание:
   - Что-то я не вижу здесь никаких пятен.
   Миссис Краннинг взглянула через его плечо и ничего не сказала.
   - При чем тут смазка? - возразила Ева. - Кроме того, может быть, тебя
подводит память, Жозефина.
   - Нет, - заявила Жозефина  решительно.  -  Мне  все  равно,  как  это
обернется для каждого из нас, но я должна сказать  правду.  Пятно  было.
Если же его нет, завещание поддельное. Разрешите мне посмотреть  на  мою
подпись еще раз.
   - Минуту, - вмешалась Нетти Краннинг. - Может быть, пятно стерлось.
   - Нет, - возразила Жозефина. - Я пробовала его стереть сразу же  моим
бумажным носовым платком, но мне это не удалось и...
   - Посмотрите бумагу на свет, - предложила  Нетти  Краннинг.  -  Пятно
должно было пропитать бумагу.
   Берта  посмотрела  бумагу  на  свет.  Масляное  пятно   величиной   с
десятицентовую монету было отчетливо видно.
   - Ну вот, теперь я смогу вздохнуть свободно, - сказала Жозефина. -  Я
же отчетливо помню, что пятно было.
   - Ну, теперь послушайте, что я вам скажу, - объявила Берта Кул.  -  Я
собираюсь пригласить сюда фотографа, чтобы сделать в  вашем  присутствии
фотокопию завещания. Думаю, это просто необходимо.
   - Лично я, - сказала миссис Краннинг с  высокомерным  видом  женщины,
унаследовавшей состояние, делая последнюю попытку выглядеть как леди,  -
думаю, что это верное предложение, наиболее приемлемое.
   - Ты хотела сказать, вполне приемлемое, мама, - поправила ее Ева.
   Миссис Краннинг обрушила на нее все высокомерие богатой женщины:
   - Я сказала - "наиболее приемлемое", дорогая Ева.
   Берта Кул набрала номер. И пока ждала ответа, она изрекла:
   - Подписавшиеся свидетели не могут быть лицами,  заинтересованными  в
дарении, миссис Краннинг.
   Нетти Краннинг выпрямилась:
   - Я думаю, у нас не будет ссор по  этому  вопросу.  Ева,  Пауль  и  я
получили наследство, и  мы  поделим  все  так,  как  хотел  того  Харлоу
Милберс. Мы любили его и проследим, чтобы все было исполнено так, как он
написал в письме, не правда ли, Ева?
   - Да, мама.
 
Глава 9 
 
   Берта Кул ворвалась в бюро и остановилась около Элси Бранд.
   - Чувствую себя отвратительно.
   - Вы мне это собирались сообщить? -  спросила  Элси,  отодвигая  свое
кресло от стола.
   - Нет, - ответила Берта. - Я не собираюсь никому этого сообщать. Я  -
простофиля. Мне попался случай, где золото просто льется рекой, а у меня
текут только слюнки. Каждый что-то получил, кроме  Берты.  Боже,  как  я
скучаю по этому маленькому  негоднику!  Уж  он-то  сумел  бы  выцарапать
кусочек!
   - Мы получили открытку от него, - сказала Элси. - Он в  Сан-Франциско
и приедет сюда дня на три-четыре.
   - Ты имеешь в виду, что Дональд Лэм в Сан-Франциско?
   - Да.
   - Я вылетаю к нему.
   - Бесполезно, - сказала Элси. - В открытке сказано, что ему  не  дают
свиданий, но почту он получает.
   Подбородок  Берты  неожиданно  дрогнул,  указывая,  что  она  приняла
решение.
   - Хорошо. Я напишу этой  козявке.  Негодный  умный  малыш!  Уж  он-то
что-нибудь придумает! Надеюсь, что он  снизойдет  до  этого.  Он  должен
помочь мне. Возьми свой блокнот, Элси.  Я  собираюсь  написать  Дональду
Лэму обо всем, что произошло.
   Берта прошла в свой  кабинет.  Она  уселась  на  вращающийся  стул  и
обратилась к Элси:
   - Отправим авиаписьмо, заказное. Сделай пометку на конверте: "Срочно,
лично и совершенно секретно".
   Карандаш Элси Бранд забегал по блокноту.
   - Начнем так: "Дорогой Дональд!  Так  отрадно  получить  весточку  от
тебя, я по тебе очень соскучилась. Берта рвется из сил,  стремясь  вести
дело так, чтобы было чем тебя порадовать, когда  война  окончится  и  ты
вернешься назад". Подожди минуту, Элси. Это не то.
   Элси посмотрела на нее.
   - Я даю ему повод надеяться на меня, - пояснила Берта.
   - Разве вы не хотите, чтобы он вернулся в бюро?
   - Откуда, черт побери, я могу это знать? - сказала Берта раздраженно.
- Война может не кончиться еще очень долго. Вычеркни это и  напиши  так:
"Дональд, дорогой, поскольку ты оставил Берту в  тяжелом  положении,  ты
обязан помочь ей кое-что прояснить". Нет, это звучит так, будто я  очень
нуждаюсь в нем. Вычеркни это, Элси.
   Берта задумалась на несколько минут. Наконец она продолжила:
   - Мы напишем так: "Дорогой Дональд! Берта была крайне занята сегодня,
но все же выбрала время, чтобы написать и подбодрить  тебя,  потому  что
Бе