нтересовалась, что мне угодно.
   - Две вещи, - ответил я. - Ваша  подшивка  за  1918  год  и  название
места, где можно хорошо поесть.
   - Вы заходили в "Элиту"? - спросила девушка.
   - Да, я там позавтракал.
   - О, - огорчилась она. - Тогда попробуйте зайти в "Грот" или  в  кафе
гостиницы "Палас". Вам нужна подшивка за 1918 год?
   Я кивнул.
   Больше я не увидел ее улыбки. Передо мной были только  плотно  сжатые
губы и внимательные  карие  глаза.  Она  хотела  что-то  сказать,  потом
передумала и вышла в заднюю комнату. Вскоре девушка вернулась с  папкой,
плотно набитой газетами.
   - Может быть, скажете, что вам нужно найти?
   - Нет, - ответил я и развернул номер от 1 января  1918  года.  Быстро
просмотрев  пару  номеров,  я  обнаружил,  что  выпусков  многовато  для
еженедельной газеты.
   - Теперь "Блейд" выходит раз в неделю, - объяснила  девушка.  -  А  в
1918 году газета была ежедневной.
   - Почему такие изменения? - спросил я.
   - Не знаю. Тогда я еще не работала.
   Я сел за стол и стал просматривать лежавшую передо мной  кипу  газет.
Первые страницы заполняли военные новости -  действия  подводных  лодок,
сообщения о прорыве  немцев.  Комитеты  безвозмездных  займов  наперебой
собирали пожертвования. Оуквью  бурлил.  Проводились  массовые  митинги,
произносились  патриотические  речи.  Канадец,   вернувшийся   с   войны
инвалидом, выступал с воспоминаниями о войне. Деньги  лились  в  Европу,
как в бездонную бочку.
   Я надеялся, что история развода Линтигов  наделала  достаточно  шума,
чтобы попасть на первые страницы. Но 1918 год подошел к концу, а  я  так
ничего и не нашел.
   - Вы разрешите,  -  спросил  я  девушку,  -  временно  задержать  эту
подшивку и взять у вас газеты за 1919 год?
   Не говоря ни слова девушка принесла вторую папку. Я снова принялся за
первые страницы. Перемирие  подписано.  Соединенные  Штаты  спасли  мир.
Американские  деньги,  американская  молодежь  и   американские   идеалы
позволили Европе подняться выше мелочной зависти и эгоизма. Должна  быть
создана великая Лига Наций, которая будет обеспечивать порядок  во  всем
мире и защищать слабых от произвола сильных. Война за прекращение  войны
выиграна! Мир спасен для развития демократии. Теперь на первую  страницу
начали просачиваться и другие новости.
   В одном из июльских номеров  я  нашел  наконец  то,  что  искал,  под
заголовком: "СПЕЦИАЛИСТ ИЗ ОУКВЬЮ  ВОЗБУЖДАЕТ  ДЕЛО  О  РАЗВОДЕ  -ДОКТОР
ЛИНТИГ ПОДАЕТ ИСК ПО МОТИВАМ ТЯЖКОГО ОСКОРБЛЕНИЯ".
   Газета осторожно обходила  подробности,  ограничившись  сообщением  о
том, что подан иск. Адвокатами истца были Пост и Уорфилд. Я  узнал,  что
доктор Линтиг имел обширную практику  как  глазник  и  отоларинголог,  а
миссис Линтиг была признанным лидером  местной  молодежи.  Супруги  были
очень  популярны   в   городе.   Оба   отказались   давать   комментарии
представителю  "Блейд".  Доктор  Линтиг  направил  репортера   к   своим
адвокатам, а миссис Линтиг вообще отказалась что-либо обсуждать до суда.
   Через десять дней о деле Линтиг кричали аршинные заголовки на  первой
странице: "МИССИС ЛИНТИГ  НАЗЫВАЕТ  СООТВЕТЧИЦУ  -ЛИДЕР  НАШЕЙ  МОЛОДЕЖИ
ОБВИНЯЕТ МЕДСЕСТРУ МУЖА".
   Из статьи я узнал, что миссис Линтиг подала судье Гилфойлу  встречный
иск. В своем заявлении она назвала соответчицей Вивиан Картер, медсестру
доктора Линтига.
   Линтиг отказался от комментариев. Вивиан Картер не было в  городе,  и
найти ее нигде не смогли. В статье сообщалось, что раньше  она  работала
медсестрой в больнице, где доктор Линтиг проходил интернатуру.  А  когда
Линтиг открыл собственный кабинет в Оуквью, он пригласил ее  медсестрой.
Судя по газетному отчету, у Вивиан было много друзей, которые единодушно
утверждали, что выдвинутые против нее обвинения совершенно абсурдны.
   Следующий выпуск "Блейд" сообщал, что  судья  Гилфойл  вызвал  Вивиан
Картер и доктора Линтига в суд для дачи показаний, но Линтига вызвали из
города по делам, и он не смог явиться, а мисс Картер еще не вернулась.
   За  этим  сообщением  следовали  противоречивые  комментарии.   Судья
обвинил доктора Линтига и Вивиан Картер в том, что они скрываются, чтобы
уклониться от дачи показаний под присягой. Адвокаты  Пост  и  Уорфилд  с
негодованием отрицали это. Они заявили, что обвинение, которое  выдвинул
судья, - противозаконная попытка  повлиять  на  общественное  мнение,  и
утверждали, что их клиент в ближайшее время явится в суд.
   После этого сообщения о процессе перекочевали на внутренние  страницы
газеты. Через  месяц  суд  постановил  передать  все  имущество  доктора
Линтига его жене, миссис Линтиг. А еще через месяц доктор Ларкспур купил
у  миссис  Линтиг  помещение  и  оборудование  ее  мужа  и  открыл  свой
собственный кабинет.  Адвокаты  по  этому  поводу  заявили  только,  что
"доктор Линтиг скоро вернется  и  поможет  наконец  разобраться  в  этом
деле". В следующих выпусках газеты о деле Линтиг ничего не сообщалось.
   Девушка сидела на стуле за конторкой, глядя, как я листаю газеты.
   - До второго выпуска за декабрь больше ничего  не  будет,  -  сказала
она. - Вы найдете абзац в разделе местных сплетен.
   Я отодвинул в сторону подшивку.
   - А что я ищу?
   Девушка внимательно посмотрела на меня:
   - А вы не знаете?
   - Нет.
   - Тогда просто держитесь проторенной дорожки.
   - Мариан! - позвал хриплый мужской голос.
   Девушка легко вскочила со стула и скрылась  за  перегородкой.  Оттуда
послышались раскаты мужского голоса, потом два или три слова  произнесла
девушка. Я перелистал кипу газет  и  добрался  до  второго  декабрьского
номера. В одном из абзацев раздела сплетен сообщалось, что миссис Линтиг
планирует провести  Рождество  с  родственниками  на  Западе.  Она  едет
поездом в Сан-Франциско, а оттуда на корабле переправится  через  канал.
На расспросы о том, как продвигается дело о разводе,  она  заявила,  что
делом  занимаются  ее  адвокаты,   что   ей   ничего   не   известно   о
местонахождении мужа, и отвергла, как "нелепые  и  абсурдные",  слухи  о
том, что она узнала, где находится муж, и  собирается  присоединиться  к
нему.
   Я ждал, пока вернется девушка, но она  не  показывалась.  Я  вышел  и
заглянул в аптеку на углу. Там посмотрел в телефонном справочнике раздел
"Юристы". Ни Гилфойл, ни Пост там не значились, зато был Френк  Уорфилд,
который снимал офис в здании Первого Национального банка.
   Я прошел два квартала по теневой стороне раскаленной  солнцем  улицы,
взобрался по расшатанным ступенькам, прошел вниз по наклонному  коридору
и обнаружил Френка Уорфилда, который курил трубку, положив ноги на стол,
заваленный книгами по праву.
   - Я Дональд Лэм, -  представился  я.  -  Хочу  задать  вам  несколько
вопросов. Вы помните дело "Линтиг против Линтиг", которым занимались?..
   - Помню, - перебил он.
   - Вы могли бы, - спросил я, - сказать, где  сейчас  находится  миссис
Линтиг?
   - Нет.
   Я помнил инструкции Берты Кул, но решил попытать счастья.
   - Может быть,  вам  что-нибудь  известно  о  местонахождении  доктора
Линтига?
   - Нет, - сказал он, а через мгновение добавил:
   - Он до сих пор не оплатил нам гонорар и судебные  издержки  по  тому
делу.
   - Вы не знаете, у него остались другие долги? - спросил я.
   - Нет.
   - Как вы думаете, он жив?
   - Не знаю.
   - А миссис Линтиг? Он покачал головой.
   - Где можно найти судью Гилфойла?
   В его бледно-голубых глазах мелькнула слабая улыбка.
   - На холме, - ответил он, указывая на северо-запад.
   - На холме?
   - Да, на кладбище. Он умер в 1930 году.
   - Большое спасибо, - сказал я на прощанье. Уорфилд ничего не ответил.
   Я зашел в канцелярию суда и сказал подозрительно  глядевшей  на  меня
женщине, что мне нужно посмотреть папку с делом "Линтиг против  Линтиг".
Она нашла папку за каких-нибудь десять секунд.
   Я посмотрел документы. Там были иск, ответ, встречный иск, соглашение
о предоставлении истцу десятидневного дополнительного срока,  в  течение
которого он должен дать ответ на встречный иск, еще одно соглашение -  о
предоставлении  ему  двадцати  дней,  потом  третье   соглашение   -   о
предоставлении ему тридцати  дней,  а  потом  запись  о  неявке  в  суд.
Естественно, никто не вызывал в суд Вивиан Картер, потому что процесс не
состоялся, а дело так и не  попало  в  суд  и  даже  не  было  формально
закрыто.
   Я   вышел,   чувствуя   подозрительно-враждебный   взгляд   служащей.
Вернувшись к себе в номер, я написал на почтовом бланке гостиницы письмо
Берте Кул:
   "Б. Проверьте списки пассажиров судов, отбывавших в декабре 1919 года
из Сан-Франциско на Восточное побережье через канал. Найдите,  на  каком
из них отправилась миссис Линтиг. Посмотрите имена других  пассажиров  -
может быть, удастся обнаружить ее попутчиков. Миссис Линтиг  тогда  была
свободна,  и  не  исключено,  что  она  завела  роман  с  кем-нибудь  из
пассажиров. Это давний след, но он может навести на золотую жилу. Пока у
нас, кажется, шансов немного".
   В конце я нацарапал  свои  инициалы,  положил  записку  в  конверт  с
заранее написанным адресом, и  клерк  заверил  меня,  что  письмо  будет
отправлено поездом в два тридцать.
   Я пообедал в "Гроте", а потом снова зашел в редакцию "Блейд".
   - Я хочу дать объявление, - сказал я девушке с  мечтательными  карими
глазами.
   Она дважды внимательно прочитала текст и исчезла  в  задней  комнате.
Через несколько минут оттуда вышел массивный человек с покатыми плечами,
с надвинутым на самые глаза зеленым козырьком и  с  табачной  крошкой  в
углу рта.
   - Вас зовут Лэм? - спросил он.
   - Да.
   - Вы хотите поместить в газете это объявление?
   - Точно. Сколько с меня?
   - Пожалуй, читателям будет интересно узнать о вас.
   - Возможно, - ответил я. - Но этого делать не стоит.
   - Небольшая реклама может помочь вам найти то, что вы ищете.
   - А может и помешать.
   Он посмотрел на листок с объявлением и сказал:
   - Из этого можно заключить, что миссис  Линтиг  причитаются  какие-то
деньги.
   - Здесь об этом не сказано, - заметил я.
   -  Ну,  об  этом  не  трудно   догадаться.   Здесь   обещано   щедрое
вознаграждение тому, кто даст вам информацию  о  местонахождении  миссис
Линтиг, уехавшей в 1919 году из Оуквью, или, если она  мертва,  имена  и
места жительства ее законных наследников. Для меня это звучит  так,  что
вы один из этих  самых  наследников,  а  это  согласуется  с  некоторыми
другими вещами.
   - С какими еще вещами? - спросил я.
   Он обернулся, поискал глазами плевательницу и выплюнул в  нее  желтую
табачную струю. Потом сказал:
   - Я спросил первым.
   -  Первый  вопрос,  о  котором  вы  совсем  забыли,   это   стоимость
объявления.
   - Пять баксов за три строчки.
   Я дал ему пять долларов из денег Берты Кул и попросил квитанцию.
   - Подождите, - сказал он и ушел за перегородку.  Через  минуту  вышла
кареглазая девушка.
   - Вы хотели получить квитанцию, мистер Лэм?
   - Да, хотел и теперь хочу.
   Она  немного  поколебалась,  держа  ручку  над  квитанцией,  а  потом
посмотрела на меня.
   - Как вам понравился "Грот"?
   - Дрянь, - сказал я. - А где у вас можно хорошо поужинать?
   - В кафе при гостинице, если вы знаете, что заказывать.
   - А откуда вы знаете, что заказывать?
   - Вы, должно быть, сыщик? - Я пропустил это мимо ушей,  а  когда  она
заметила, что я не отреагировал, то добавила:
   - Вы пользуетесь дедукцией и действуете методом  исключения.  Поэтому
вам нужен дипломированный гид.
   -  А  у  вас  есть  диплом?  -  спросил  я.  Девушка  оглянулась   на
перегородку.
   - Вы на редкость догадливы, - сказала она.
   - А вы, случайно, не состоите членом коммерческой палаты?
   - Я - нет, а газета состоит.
   - Я приезжий. Думаю открыть у вас филиал своей фирмы. Для меня  очень
важно составить правильное впечатление о вашем городе.
   Человек за перегородкой кашлянул.
   - Что делают местные жители для того, чтобы хорошо питаться?
   - Это очень просто. Они женятся.
   - И живут после этого долго и счастливо?
   - Да.
   - А вы замужем? - спросил я.
   - Нет, я хожу в кафе при гостинице.
   - И знаете, что там заказывать?
   - Да.
   - Как насчет того, чтобы поужинать с прекрасным чужеземцем и показать
ему, как в этом городе делают заказы?
   - Вы не совсем чужеземец, - засмеялась она.
   - Да, и не совсем прекрасный. Но мы можем поужинать и поболтать.
   - О чем будем болтать?
   - О девушке, которая работает в  редакции  газеты  и  может  немножко
подзаработать.
   - Сколько это немножко? - спросила девушка.
   - Не знаю, - честно признался я. - Мне это еще нужно уточнить.
   - И мне тоже.
   - Так как насчет ужина?
   Она еще раз быстро оглянулась через плечо.
   - Надо подумать.
   Я подождал, пока ее ручка порхала над бланками квитанции.
   - Я буду на работе послезавтра. Газета сейчас выходит раз в неделю.
   - Я знаю, - кивнул я. - Позвонить вам сюда?
   - Нет-Нет. Сегодня около шести часов я приду в холл гостиницы. У  вас
есть знакомые в городе?
   - Нет.
   Мне показалось, что девушка вздохнула с облегчением.
   - Другие газеты в городе есть?
   - Нет, теперь нет. В восемнадцатом году была еще одна  газета,  но  в
двадцать третьем ее закрыли.
   - Как насчет проторенной дорожки? - спросил я.
   - Вы уже на ней, - улыбнулась девушка.
   Человек за перегородкой  снова  кашлянул  -  на  этот  раз,  как  мне
показалось, предостерегающе.
   - Я хотел бы посмотреть  подшивки  за  семнадцатый,  восемнадцатый  и
девятнадцатый годы.
   Она принесла газеты, и я  провел  остаток  дня,  выбирая  из  колонки
светской хроники имена людей, которые бывали  на  тех  же  вечеринках  и
собраниях, что и мистер и миссис Линтиг. Чтобы понять,  в  каких  кругах
вращались Линтиги, я выписал все фамилии, которые повторялись достаточно
часто.
   Девушка за конторкой то сидела  на  стуле,  поглядывая  на  меня,  то
уходила  за  перегородку,  и  оттуда  доносился  стук  пишущей  машинки.
Мужского голоса я больше не слышал, но, помня о предостерегающем  кашле,
больше не пытался заговорить с девушкой. На квитанции я прочел ее имя  -
Мариан Дантон.
   Часам к пяти я вернулся в гостиницу,  принял  душ  и  вышел  в  холл.
Девушка появилась около шести часов.
   - Коктейль-бар здесь приличный? - спросил я.
   - Очень хороший.
   - Как вы считаете, коктейли улучшат нам аппетит перед ужином?
   - Думаю, да.
   Мы взяли два "Мартини", потом я предложил повторить.
   - Вы что, хотите споить меня? - спросила Мариан.
   - Двумя коктейлями?
   - Я знаю по опыту, что это только начало.
   - А зачем мне вар спаивать?
   - Не знаю, - засмеялась она. - Так как может  девушка,  работающая  в
редакции газеты в Оуквью, заработать еще немного денег?
   - Пока точно не знаю, - ответил  я.  -  Все  зависит  от  проторенной
дорожки.
   - Как именно зависит?
   - Важно, как далеко проложена дорожка и кто ее проложил.
   - О! - сказала девушка.
   Я показал бармену на пустые  бокалы,  и  он  начал  смешивать  второй
коктейль.
   - Я слушаю.
   -  Это  превосходный  жест,  -  сказала  девушка.  -  Постараюсь  его
запомнить.
   - Вы когда-нибудь зарабатывали на поисках информации? - спросил я.
   - Нет, - ответила Мариан. И, немного помолчав, спросила:
   - А вы?
   - Случалось.
   - И вы думаете, что у меня получится?
   - Нет. По-моему, вы больше заработаете в газете. Как  это  случилось,
что вы - единственная красивая девушка б этом городе?
   - Спасибо. А вы в этом разбираетесь?
   - Просто у меня есть глаза.
   - Да, это я уже заметила. Бармен наполнил бокалы.
   - Одна моя знакомая работает в картинной галерее.  Она  рассказывала,
что приезжие моряки всегда спрашивают, почему она единственная  красивая
девушка  в  Оуквью.  Похоже,  у  городских   это   единственный   способ
знакомиться.
   - Я над этим не задумывался, - сказал я. - Просто я не встречал здесь
других красивых девушек.
   - Почему бы вам не поискать еще?
   - Попробую, - ответил я. -  В  девятнадцатом  году  в  вашем  городке
процветал специалист по ухо-горлу-носу. А сейчас, похоже,  он  бы  здесь
разорился.
   - Вы правы.
   - А что случилось?
   - Много всякого, - ответила девушка. - Мы никогда не рассказываем обо
всем сразу. Для приезжих это звучит слишком мрачно.
   - Вы можете рассказать мне первую серию.
   - Что же, слушайте. Когда-то здесь были железнодорожные мастерские, -
начала Мариан. - Но потом правление дороги  решило  перенести  их,  и  в
двадцать первом году начался кризис.
   - Какова политическая ориентация "Блейд"?
   -  Наш  редактор  ориентируется  на  местные  власти.  Вы,  наверное,
заметили, что мы  почти  не  пишем  о  политике.  Давайте  лучше  допьем
коктейли и переберемся в кафе, пока местные таланты  еще  не  съели  все
самое вкусное.
   В кафе я взял в руки меню и спросил Мариан:
   - Что будем есть?
   - Так, - деловито начала девушка. - Вы не хотите рубленую солонину. Я
не беру цыплячьи ножки, потому что цыплят они  получили  в  среду.  Есть
пирог с телятиной, но  это  остатки  с  четверга.  Ростбиф  сравнительно
безопасен. И они отлично готовят печеную картошку.
   - Печеная картошка, хорошо сдобренная маслом, прекрасно  заменит  все
остальное. Как это получилось, что вы пошли со мной ужинать?
   Ее глаза округлились.
   - Но вы же меня пригласили!
   - Как это я догадался вас пригласить?
   - А как вы думаете?
   - Наверное, потому, что вы об этом заговорили.
   - Я заговорила?
   - Не прямо. Вы заговорили об этом после того,  как  человек,  который
хотел у меня что-то выпытать, шепнул вам за перегородкой, что вам стоило
бы со мной поужинать.
   Ее глаза стали еще больше, и она сказала:
   - Ох, бабушка, какие у тебя большие уши!
   - Он хочет, чтобы вы у меня что-то выпытали. И мне он  намекнул,  что
расскажет все, что меня интересует, в обмен на мою информацию.
   - В самом деле?
   - Вы это знаете не хуже меня.
   - К сожалению, я не умею читать мысли.
   Подошла официантка  и  приняла  наш  заказ.  Я  заметил,  что  Мариан
осматривает зал.
   - Волнуетесь? - спросил я.
   - О чем?
   - Что Чарли увидит, как вы ужинаете со мной, прежде  чем  вы  успеете
предупредить его, что это только деловое задание, которое дал вам босс.
   - Какой еще Чарли?
   - Жених.
   - Чей жених?
   - Ваш.
   - Не знаю я никакого Чарли.
   - Конечно. Но я и не  рассчитываю,  что  вы  мне  о  нем  расскажете,
поэтому будем  называть  его  Чарли.  Это  сэкономит  время  и  упростит
разговор.
   - Понятно, - сказала она. - Нет, Чарли меня не  беспокоит,  он  очень
великодушный и терпимый парень.
   - Значит, стрельбы не будет?
   - Нет, Чарли уже почти полгода ни в кого не стрелял.  А  в  последний
раз он всего лишь ранил обидчика в плечо. Тот и шести недель не пролежал
в больнице.
   - Поразительная  сдержанность!  А  я  побаивался,  что  Чарли  парень
горячий.
   - О, нет! Он очень спокойный и любит животных.
   - Чем он занимается? - спросил я. - Я имею в виду, где работает.
   - Он работает здесь.
   - Хоть не в гостинице?
   - Нет-Нет, я имею в виду, что он работает в городе.
   - Ему здесь нравится?
   Веселье в глазах девушки погасло.
   - Да, - ответила она, втыкая вилку в ростбиф.
   - Я рад за него.
   Пару минут мы оба молчали.
   В кафе было  довольно  много  народу.  Я  не  ожидал,  что  кафе  при
гостинице пользуется такой популярностью. Похоже, что здесь собирались в
основном завсегдатаи. Некоторые из них проявляли явный интерес к  Мариан
Дантон и ее спутнику. Было ясно, что девушку здесь хорошо знают. Я задал
ей еще несколько вопросов о городе и получил  короткие,  точные  ответы.
Мариан больше не пыталась подшучивать надо мной. Настроение у  нее  явно
испортилось. Я пытался понять, не стал ли причиной этого кто-то из  тех,
кто только что пришел в кафе. Если так, то можно было  заподозрить  двух
пожилых мужчин, всецело поглощенных едой и