камеру.  Сообщу  тебе  еще  кое-что.  Эта  Агнес
Дейтон, за которой подглядывали в мотеле, опознала тебя на фотографии  -
будто ты и есть тот самый мужчина в окне.
   - Черта с два она меня опознала! - воскликнул я, не  в  силах  скрыть
удивления.
   - Именно так, - подтвердила Берта. - Фрэнк Селлерс  показал  ей  твое
фото, и она мигом тебя опознала.
   А потом там  еще  была  Марсия  Элвуд,  женщина,  вышедшая  из  душа,
по-видимому, через пару минут после убийства.  Она  в  точности  описала
тебя, а когда предъявили твою фотографию, заявила Селлерсу, что это ты и
есть. Спета твоя песенка. Но вот что не дает мне покоя! Какого черта  ты
застрелил этого мужика? Не представляю,  что  ты  против  него  имел.  Я
сказала Фрэнку Селлерсу, что, насколько мне известно, ты никогда  с  ним
не встречался, но следил за ним.
   На секунду я призадумался над этой информацией.
   - Ты слушаешь? - окликнула Берта.
   - Я здесь.
   - Где, черт побери, здесь?
   - В Палм-Спрингс.
   - Что ты там делаешь?
   - Выясняю, кто убил Роберта Даулинга.
   - Селлерс уже выяснил, - съязвила она. - Ты герой его сюжета.
   - Он не сможет долго держать меня в этой роли.
   Агнес Дейтон описала мне человека, который заглядывал в окно,  совсем
иначе.
   -   Словесный   портрет   ничего   не   стоит   против   персональной
идентификации, -  возразила  Берта.  -  Она  с  абсолютной  уверенностью
опознала твою фотографию.
   И Марсия Элвуд тоже стоит на своем.
   - Хороши методы у полиции, -  сказал  я.  -  Они  вручают  фотографию
свидетелю, а потом исподволь внушают ему мысль, что на снимке запечатлен
преступник.
   Когда свидетелю показывают этого человека в группе других...
   - Стоп, приехали! - прервала меня Берта. - Твое ла-ла-ла на эту  тему
я слышала тысячу раз.
   - Но прием срабатывает! - возразил я. - Сила внушения...
   - Ах, сила внушения, так тебя разэдак! - возопила Берта.  -  Гори  ты
синим пламенем - сам на себя накликал! И прими мой совет. Позвони  прямо
сейчас Фрэнку Селлерсу и попроси у него  прощения.  Признайся,  что  зря
скрыл от него правду и пытался обставить в деле об убийстве. Скажи,  что
ты невиновен, чист  и  готов  сдаться...  Тогда,  может  быть,  я  смогу
повлиять,  чтоб  он  не  настаивал  на  убийстве   первой   степени,   а
переквалифицировал  на  вторую...  Господи,  Дональд,  неужели  тебе  не
хватает голых женщин в обычном порядке, без шатаний по задворкам...
   - По некоторым пунктам,  Берта,  вы  сильно  отстали  от  событий,  -
констатировал я. - Они уже поймали Тома-соглядатая. Это  некто  Росситер
Д.Бэнкс, управляющий телеграфом. Его поймали нынче вечером.
   Берта погрузилась в раздумья и потом заявила:
   - Селлерс пока не звонил, в последнее время  перестал  мне  доверять.
Дональд, ты  ужасно  скользкая  личность.  По-моему,  ты  устроил  этому
человеку какую-то западню. Словом, берись за  телефон  и  доложи  Фрэнку
Селлерсу, что сдаешься лично в его руки.
   - Я подумаю.  А  пока  я  не  считаю  целесообразным  тратить  деньги
агентства на дальнейшие телефонные переговоры...
   - Деньги агентства! - вскричала Берта.  -  Ах  ты,  недоносок,  какое
отношение имеет эта история к агентству?
   Какое отношение к агентству имеют твои личные проблемы? Сам увяз, сам
и выбирайся. Не воображай, будто я намерена платить за  твои  телефонные
разговоры. Не воображай, будто агентство... Черти б тебя драли!..
   Я тихо положил трубку на рычаг и вышел из телефонной кабины.
   Компания "Бонанза Эрлайнз" предлагала ранний рейс на Феникс.
   Одна  из  заметок  о  Томе-соглядатае  сообщила  имя  первой   жертвы
сексуального маньяка в мотеле "Плавай и загорай"  -  некая  Элен  Кортис
Харт из Феникса, якобы владелица салона красоты. Она дала полиции  якобы
великолепное  описание  преступника:  человек  в   годах,   длинноносый,
бровастый, самодовольный - по виду  мало  подходящая  личность  на  роль
изнемогающего созерцателя...
   Я понимал, что через час-другой Фрэнк Селлерс покажет ей мое  фото  и
внушит, что я - и есть он. Селлерс сообщит ей, что и Агнес Дейтон,  мол,
меня опознала, и Марсия Элвуд тоже видела меня, и он сам, де, уверен, ее
преследователь именно я. Он попросит ее изучить мою фотографию как можно
внимательнее.  Напомнит,  что  она,  в  конце  концов,  была   напугана,
взволнована и видела мужчину мельком... Вечный старый  трюк:  подготовка
свидетелей к опознанию... У меня оставалась одна-единственная надежда  -
предстать перед Элен  Харт  прежде,  чем  Селлерс  доберется  до  нее  с
фотографиями.
   Я  заглянул  в  телефонный  справочник.  Там  значилось  два  номера:
служебный и домашний.
   Я позвонил.
   Прошли минуты, и я услышал голос, довольно-таки сонный.
   - Миссис Харт? - спросил я. - Или мисс, не знаю,  как  правильнее.  Я
детектив, сейчас нахожусь в Палм-Спрингс. И вот... Но как  обращаться  к
вам - миссис Харт?
   - Имя, под которым я работаю, - мисс Элен Кортис Харт. Но  чего  вам,
собственно, надо? Зачем вы звоните среди ночи?
   -  Очень  важное  дело.  Неделю  назад  в  мотеле  вы  столкнулись  с
сексуальным маньяком. О происшествии вы сообщили в полицию. Кажется, мне
под силу поймать этого  негодяя,  если  вы  согласитесь  дополнить  свое
описание.
   - Не могу я рассказать  вам  больше,  чем  рассказала  в  полиции,  -
возразила она. - А кроме того, Боже мой,  неужели  мой  сон,  нарушенный
посреди...
   - Это очень важно, мисс Харт, - настаивал я. -  Мне  очень  неприятно
вас беспокоить, но, может, вы согласитесь позавтракать со мной?
   - Откуда, вы сказали, звоните?
   - Из Палм-Спрингс. Я вылечу тотчас, и если  вы  согласитесь  со  мной
позавтракать...
   - Мой салон красоты требует  постоянного  внимания.  Семь  девушек  в
штате... Я не могу тратить время впустую.
   - Именно об этом  я  и  подумал,  предлагая  вместе  позавтракать,  -
пояснил я. - Итак, в восемь?
   - Господи, что вы! Семь тридцать.
   - Буду минута в минуту.
   - Вы из полиции?
   - Я частный сыщик. Но работаю по этому делу.
   - По-видимому, на самом деле работаете... Мне  бы  впору  разозлиться
из-за звонка, но вы так серьезны и вроде бы искренни...
   - Я вправду искренен и серьезен. Значит, до семи тридцати.
   - Ровно в семь тридцать. Ждать я не буду. Позавтракаем у меня,  если,
конечно, вас устроит кофе с тостами.
   - Приеду, - заверил я и попрощался.
   Конечно, было бы неплохо иметь при себе магнитофон, чтоб записать  ее
показания о Томе-соглядатае.  Но  прежде  всего  надо  опередить  Фрэнка
Селлерса. Если она без малейших сомнений будет завтракать  со  мною,  ей
совсем не с руки опознавать меня как преступника на фотографии.
   Разумеется, Селлерс не нуждался позарез в  этой  идентификации.  Зато
мне позарез требовалось доказать, что описания злоумышленника в корне не
совпадают.
   Одного я никак не мог постичь. Почему Бернис Клинтон,  с  этой  своей
квартирой в Санта-Ане и с  подозрительным  псевдонимом,  решилась  вдруг
опознать мой  портрет,  умолчав  при  этом,  что  знает  меня  под  моим
собственным именем - Дональд Лэм. Видимо, увязла  по  уши  и  готова  на
самый отчаянный риск.
   Мне захотелось навестить филиал Монтроуза Карсона в  Палм-Спрингс.  И
хотя полпервого ночи - не самое лучшее время для  ознакомления  с  чужим
недвижимым имуществом, я решился на экскурсию.
   В лучах скептически поглядывающей сверху луны владения фирмы "Солнце,
воздух и вода" выглядели безрадостно. Полотняная обшивка  на  справочном
бюро уныло обвисла. Треугольные флажки, размечающие участки, вместо того
чтобы  весело  реять  под  бризом,  жалко  и   безжизненно   застыли   в
безветренном ночном воздухе.
   Лунный серп насмешливо скалился  сверху  вниз.  Далекий  блеск  звезд
подчеркивал  их  потусторонность.  Серебрились   пески,   лишь   кое-где
запятнанные черными тенями, и все вокруг тонуло  в  задумчивом  молчании
пустыни.
   А  там,  за  полосой  песков,  громоздились  друг  на  друга   склоны
Сан-Джасинто, вздымаясь на двухмильную высоту,  -  гранитная  громадина,
исполосованная снежными языками и окаймленная рослыми елями.
   Огни города раскинулись далеко к западу и северу от  меня.  Время  от
времени с шоссе долетали шорох шин или визг тормозов.
   Я крадучись двинулся по карсоновским владениям.
   По-видимому, сам владелец на дела не жаловался. Первый  ряд  участков
был щедро украшен красными табличками:  "Продано".  Дальше  извещения  о
продаже стали встречаться пореже. Но, учитывая, что возраст  предприятия
едва достиг тридцати дней, оспаривать успехи фирмы было невозможно.
   Я  нагнулся  и  поднял  брошюру,  наверное  оброненную  потенциальным
покупателем.
   Даже при свете сегодняшней ущербной луны издание впечатляло: классная
полиграфия,  плотная  глянцевая  бумага,  дюжины  страниц,   заполненных
статистикой и фотографиями.
   Я сунул брошюру в карман пальто, прошелся еще немного, потом вернулся
к своей, то бишь арендованной, машине и покатил в аэропорт.
   И тут я сообразил, что  регулярный  утренний  рейс  не  очень-то  мне
подходит: не исключено, что Фрэнк Селлерс посадит на него своих людей.
   Поинтересовался чартерным рейсом.  Пожалуйста  -  служащий  аэропорта
начал ради меня крутить телефонный диск.
   Пилот, которого я буквально вытащил из постели, сохранял тем не менее
присутствие духа и доброе настроение. Он назвал мне  цену,  согласившись
на оплату только "туда", без "обратно", и обещал приехать через тридцать
минут.
   Я устроился в зале ожидания и раскрыл брошюру.
   Она  изобиловала  фотографиями  главной  улицы  Палм-Спрингс.  Снимки
изысканных магазинов, рассчитанных на богатых  туристов.  Тенистые  рощи
Индио. Статистические таблицы температур - зимних и  летних.  Количество
солнечных дней в году. А в самом конце - портрет основателя всей  затеи,
великодушная  физиономия  Монтроуза  Ливайнинга   Карсона   с   глазами,
требующими от зрителя повиновения и послушания.
   Фотография таинственным образом  придавала  всему  предприятию  ореол
стабильности и респектабельности.
   Я совсем уж было затолкал брошюру в мусорный ящик, но вдруг, движимый
смутным импульсом, достал из кармана  ножик,  раскрыл  его  и  тщательно
вырезал портрет Монтроуза Карсона.
   В голове у меня забрезжил план, способный превратить все мои  прежние
насмешки над Фрэнком Селлерсом в невинные шутки.
   Он подтасовывает карты в игре против меня. Отлично. Я покажу ему, как
надо подтасовывать карты.
   Появился мой летчик, вывел  свой  самолет  из  ангара,  подготовил  к
путешествию. По счастью, у него в самолете отыскался блокнот.
   В пути я без устали набрасывал портреты Монтроуза Ливайнинга  Карсона
в  разных  вариантах.  К  прибытию  в  Феникс  я  научился   моментально
воспроизводить на бумаге облик этого индивидуума, и очень похоже.
   Я расплатился с пилотом, зашел в туалет, порвал  все  свои  этюды,  а
также фотографию Карсона в клочья и спустил всю макулатуру в унитаз.
   Такси довезло меня прямо до жилища Элен Кортис Харт.
   Я посмотрел на часы. Как раз вовремя. Ценой  за  частный  аэроплан  я
выиграл ровно тридцать минут у  обычного  рейса.  Представив  себе,  как
отнесется к этой цене Берта, я испытал легкую эйфорию.

Глава 15

   Элен Кортис Харт ошеломила меня изысканным нарядом. Ни  один  мужчина
не смог бы определить ее возраст. Женщина, возможно, сделала бы это,  но
промахнулась.
   Уравновешенная,  умудренная  жизнью  дама  излучала  очарование.   Ее
привлекательность  была  привлекательностью   зрелой   женщины,   а   не
каким-нибудь там подростковым очарованием.
   Элен Харт напоминала зрелый  плод,  неторопливо  набирающий  соки  на
своем дереве, и еще много воды утечет, пока он начнет перезревать.
   Она окинула меня оценивающим взглядом, улыбнулась и протянула руку.
   - Я - Лэм.
   - Приветствую вас, мистер Лэм, - сказала она. - Вы совсем  не  такой,
какого я представляла.
   - А кого вы себе представили?
   - Огромного мужчину с толстой шеей, широкоплечего и наглого,  который
тут же начнет приставать на том лишь основании: "А что,  собственно,  вы
можете возразить?", и отпустит  пару  посредственных  шуток  о  приятном
зрелище, доставшемся Тому-соглядатаю.
   - Значит, я обманул ваши ожидания?
   - К счастью, да.
   - Что ж, вы думаете, я даже не примерился?
   Ну,  допустим,  примерились.  Но  ухаживать  вы  умеете  и  без  этой
нахальной гримасы: "А что, собственно, вы можете возразить?"  Ваши  пасы
наверняка более тонкие и интригующие, а потому -  вполне  простительные,
если не приемлемые. Какой кофе вы предпочитаете? Черный? Со  сливками  и
сахаром?
   - Со сливками и сахаром, пожалуйста.
   - Не понимаю, как удается людям потворствовать всем своим желаниям  и
сохранять талию, - вздохнула она. - Посмотрите  на  меня.  -  Она  вдруг
расхохоталась:
   - Ну, не так пристально! Как вас зовут знакомые?
   - Дональдом.
   - Ол-райт, Дональд. Времени у нас не так уж много.  Давайте  перейдем
прямо к делу.
   Она провела меня на кухоньку, мы сели за стол друг против друга.
   - Вот тостер, а вот хлеб. Масла нет ни капли, яиц тоже. Сухой тост  -
пожалуйста. Готовить для вас я не собираюсь.
   - Достаточно кофе, - сказал я и сразу перешел к вопросам. - Насколько
хорошо вы разглядели лицо мужчины за окном?
   - Чертовски хорошо. Оно буквально отпечаталось у меня в памяти.
   - Сможете узнать, если снова встретите?
   - Конечно.
   - Вы помните, как описали его полиции?
   - Да. И потом, повторяю, я хорошо помню, как он выглядел.
   - Что ж, у меня задатки художника. Давайте начнем с волос.
   - Но на нем была шляпа.
   - Тогда глаза. Он был в очках?
   - Без очков.
   - А цвет глаз?
   - Светлые, но всего заметнее были у него брови.
   Мне трудно объяснить, что в них  особенного,  но  на  них  нельзя  не
обратить внимание.
   - Нос?
   - Длинный, прямой.
   - Попробую  сделать  набросок.  Я  ознакомился  в  полиции  с  вашими
показаниями. Любопытно, удастся ли изобразить лицо.
   Я нарисовал слегка деформированную версию Монтроуза Карсона.
   - Слишком широко расставлены глаза, - сказала она.
   Я сделал еще один рисунок.
   - Слишком изогнутые брови. У того человека они прямые.  И  что-то  не
так со ртом. У вас уголки рта загнуты вверх, а у моего  знакомца  прямая
линия рта.
   - Как насчет скул?
   - Высокие... Вот-вот, вы верно ухватили... Дональд, у вас получается!
Почти вылитый он! Прекрасный набросок. С карандашом в  руках  вы  гений,
Дональд.
   - Я всего лишь следовал вашим указаниям, - заметил я скромно.
   - Здорово! Так здорово, что я начинаю бояться.
   - Чего бояться?
   - Ну, вы  взяли  с  моих  слов  какие-то  штрихи  и  соединили  их  в
завершенном портрете, и он так похож,  что  я  готова  его  опознать.  И
все-таки... Чем больше я на него смотрю, тем больше  подозреваю  себя  в
самовнушении. Я узнаю  одну  черту,  узнаю  другую,  потом  вижу  их  во
взаимодействии... Словом, получается, что я сама себя гипнотизирую.
   - Если вы правильно охарактеризовали каждую черту в отдельности и  на
рисунке они воспроизведены точно, беспокоиться не о чем.
   - Понимаю, и тем не менее.
   Я перебил ее:
   - Вы уверены в точности своего описания? Не может ли оказаться... Ну,
например, что там был я?
   Она расхохоталась:
   - Не прикидывайтесь индюком, Дональд! Я думаю, если у  вас  возникнет
желание посмотреть на раздевающуюся женщину, вам не придется  для  этого
торчать под окном.
   - Не выглядел тот мужчина больным или несчастным?
   - Вроде нет. Трудно объяснить, Дональд. Мои  ощущения  сможет  понять
только женщина.
   - Увы, я не женщина.
   - Ничуть не  сомневаюсь...  Видите  ли,  когда  вы  уверены  в  своем
уединении и вдруг видите мужское лицо, глазеющее из темноты...
   - Вы закричали?
   - Закричала, попыталась прикрыться чем-нибудь,  а  потом  кинулась  к
телефону звонить в полицию.
   - А мужчина что?
   - Я видела, как он побежал, но через несколько  шагов  его  поглотила
темнота.
   - Что вы делали потом?
   - Прежде всего опустила штору... Знаете,  Дональд,  номера  в  мотеле
спланированы весьма своеобразно. Это окно  в  задней  стене  расположено
там, где его и не ждешь. Выходишь из ванной, и вдруг оказывается, что ты
прямо перед окном, о котором даже не подозревала.
   - Как, по-вашему, долго тот мужчина там околачивался?
   - Понятия не имею. Я ни на что не обращала внимания.  Долго  была  за
рулем и прямо-таки мечтала о горячем душе и об ужине.
   - Какого он роста, если, например, сравнить со мной?
   - Ну, судя потому, что видно было в окне, он старше вас и крупнее, то
есть выше и шире в плечах. Он...
   Задребезжал звонок.
   Она нахмурилась:
   - Кого принесло в такой час? - Посмотрев на часики, она заметила:
   - Пора открывать салон. Минуточку, Дональд...
   Я замер на своем  месте,  прислушиваясь  к  звукам  в  коридоре.  Она
открыла дверь, и раздался голос Фрэнка Селлерса:
   - Извините, мадам. Не хотелось тревожить вас с утра, но... Я -  Фрэнк
Селлерс из полиции  Лос-Анджелеса,  а  это  сержант  Рэнсом  из  местной
полиции. Нам надо с вами поговорить.
   - В данный момент я ужасно занята, - запротестовала она.
   - Достаточно нескольких минут,  -  сказал  Селлерс  и  вошел,  Другой
голос, наверное сержанта Рэнсома, произнес:
   - Я знаю, как вы  заняты,  мисс  Харт,  но  мы  расследуем  серьезное
преступление.
   -  Боже,  что  я  могу  об  этом  знать?  Неужели  опять  история   с
Томом-соглядатаем?..
   -  Совершенно  верно,  -  откликнулся  Фрэнк  Селлерс.  -  Думаю,  мы
установили его личность. Его опознали другие пострадавшие. Если и вы это
подтвердите, мы сможем закрыть дело. Этот парень весьма  скользкий  тип,
жуткий проходимец... Вот его портрет...
   На минуту воцарилась тишина, нарушаемая какими-то шорохами.
   - О Боже! - вскричала Элен Харт.
   - Да ведь это не Том-соглядатай! Это сыщик...
   - Который? - холодно переспросил Рэнсом, едва она прикусила язык.
   - Он... он в кухне, - пролепетала Элен Харт.
   Они буквально ворвались в кухню. Селлерс перегнулся через стол, сгреб
пятерней ворот моей рубашки, поднял меня с табурета и зарычал:
   - Ах ты, коротышка, сукин сын, надеялся замести следы!
   - Не трогайте его, - закричала Элен Харт.
   - Он оказал сопротивление при аресте, - заявил Селлерс  и  нанес  мне
такой удар в нижнюю челюсть, что я стукнулся головой  о  стену.  Комната
завертелась каруселью, и меня засосало черное небытие.
   Когда сознание вернулось, на руках у меня были наручники: Элен Харт в
ярости выдавала по тысяче слов в минуту:
   - Не понимаю, чего вы добиваетесь. Мне приходилось слышать о грубости
полицейских,  теперь  я  убедилась  на  собственном  опыте.  Вы  ударили
беззащитного человека... Единственное, чего он хотел, - найти настоящего
Тома-соглядатая.  По  моему  описанию  он  нарисовал  абсолютно   точный
портрет, и я его идентифицировала.
   - Где ж он? - спросил Рэнсом.
   - Вот несколько набросков, - она продемонстрировала рисунки, - а  вот
окончательный портрет.
   - Тьфу, - фыркнул сержант Селлерс. - Этот парень пускал  вам  пыль  в
глаза. Он и есть Том-соглядатай. Его уличили. И мотивы у него  есть.  Он
замешан в убийстве.
   -  Ни  в  чем  он  не  замешан,  -  заявила  Элен  Харт.  -  Я   буду
протестовать...
   -  Послушайте,  мисс  Харт,  -  сказал  Рэнсом  успокаивающе,  -   вы
недооцениваете опасность нашей работы.
   Этот человек собирался напасть на Селлерса.
   - Собирался напасть на Селлерса! Ну вы даете! - бушевала она.
   - Да как он напал бы на этого громилу?
   Ударь он офицера кулаком, руку бы сломал. И не выдумывайте ничего,  я
сама все видела. Я плачу налоги и имею право осуждать не правых.
   - Ладно, - уступил сержант Рэнсом, - сожалею, что так вышло.  Селлерс
малость поторопился. Он не спал целую ночь из-за этого дела.
   - Да уж, задал мне Лэм работенку, - сказал Селлерс. - Он  припрятывал
улики,  он  темнил,  выворачивал  факты  наизнанку.  И  не