у обочины пикап с плавучим домом?
   - Ладно, - сказал он. - Я подумал... я не знал,  что  и  подумать.  Я
остановил машину, перешел на другую  сторону  дороги,  чтобы  попытаться
заглянуть в домик.
   - Что вы сделали?
   - Я постучал.
   - И оставили отпечатки пальцев.
   - От суставов не остается отпечатков.
   - Интересно, что бы вы делали, - продолжал я, - если бы хозяин открыл
дверь? Спросили бы его, не он  ли  тот  распространитель  наркотиков,  о
котором вам рассказывала ваша подружка Нэннси?
   - Нет, я собирался  кое-что  выведать  окольным  путем,  прикинувшись
яхтсменом, который интересуется возможностями причалов в Сан-Фелипе.
   - В три часа ночи? - спросил я.
   - Я же вам сказал, что ужасно переживал за Нэннси, - пояснил он. -  Я
был не в состоянии мыслить хладнокровно.
   - Сейчас вы тоже не в состоянии? - спросил я и резко переменил тему:
   - У вас есть оружие?
   Он смешался, затем кивнул.
   - Где оно?
   - Я... Дома, наверное.
   - Где дома? Там, где живет ваша жена, или в квартире в Мантелло?
   - Полагаю, что... дома.
   - Вы уверены?
   - Не на сто процентов. Я давно им не пользовался.
   - Что за оружие?
   - Револьвер 38-го калибра.
   - Вы точно не привезли его прошлой ночью?
   - Точно. Зачем мне было брать его с собой?
   - Иногда люди предпочитают иметь под рукой оружие, когда путешествуют
ночью по пустынным дорогам.
   - Я не вожу с собой оружия. Я законопослушный гражданин.
   - Хорошо, - сказал я. - Лучшее, что вы можете сейчас сделать,  -  это
вернуться в Лос-Анджелес.
   - Вы спятили? - спросил он. - Я останусь здесь, и  мы  вместе  поедем
искать Нэннси.
   - Не вместе.
   - Я хочу быть в курсе дела. Я хочу знать, чем вы занимаетесь. Я  хочу
работать с вами.
   - Вы только спутаете мне карты, - сказал я ему.
   - У меня есть причины считать, что она в опасности.
   - Если она в опасности, то я скорее помогу ей в одиночку, а не  гуляя
с вами в обнимку. Как вы относитесь к Колберну Хейлу? Говорите правду.
   - Я его ненавижу, - ответил он.
   - Ревнуете?
   - Я не ревнив. Я лишь говорю,  что  из-за  него  Нэннси  оказалась  в
опасности,  из-за  его  идиотского  проекта   написать   о   контрабанде
наркотиков, которым он заморочил ей голову.
   - Если вы не собираетесь возвращаться в Лос-Анджелес, - сказал  я,  -
тогда я хочу, чтобы вы сделали только одну вещь.
   - Что именно?
   - Садитесь в "кадиллак", езжайте в отель "Де Анза", запритесь в своей
комнате, сидите тихо и никуда не звоните.
   - Сколько мне ждать? Я же сойду с ума.
   - Пока я не дам вам знать, - ответил я.
   - А когда это случится?
   - Зависит от ряда причин.
   - От каких?
   - Например, от того, удастся ли мне разгадать некоторые загадки.
   - Какие загадки?
   Я посмотрел прямо ему в глаза и сказал:
   - Которые вы загадали мне своими действиями и нагромождениями лжи  по
поводу этих действий.
   - Что вы имеете в виду?
   - У меня веские причины полагать, что вы не были откровенны со мной.
   - Я заплатил вам согласно вашим требованиям. Вы пока еще работаете на
меня.
   - Это правда, - ответил я, - и бели  вы  хотите,  чтобы  я  бегал  на
привязи по кругу, как лошадь  на  тренировке,  я  буду  это  делать.  За
пятьдесят долларов в день плюс расходы я буду бегать по  кругу  столько,
сколько  вам  заблагорассудится,  и  с  такой  скоростью,  с  какой   вы
пожелаете. Если же вы  захотите  отвязать  веревку  и  пустите  меня  по
дороге, у которой есть конец, я попытаюсь добраться до этого конца.
   - А вдруг вы попадете в такое место, куда мне не хотелось  бы,  чтобы
вы попали?
   - Такой шанс нельзя исключать.
   - Я не могу на это пойти.
   - Тогда скажите мне, куда я не должен попасть и почему.
   Он отрицательно покачал головой.
   - А вам не приходила в  голову  мысль,  что  на  вас  могут  повесить
обвинение в убийстве?
   - В убийстве?
   - В убийстве, - сказал я.  -  Селлерс  как  раз  сейчас  прикидывает,
подходите ли вы на роль убийцы. Пара отпечатков  пальцев  или  несколько
других улик, и вы в дамках.
   - Почему, они не смогут... они не посмеют...
   - И, - продолжал я, - в газетах появятся красивые, сочные  заголовки:
миллионер из Лос-Анджелеса арестован по делу об убийстве  и  контрабанде
наркотиков.
   Он дернулся как от удара под ложечку.
   - Подумайте, - сказал я ему. - Я пытаюсь помочь вам, несмотря на  все
трудности, которые вы мне создаете, я все еще стараюсь помочь,  но  есть
вещи, которых я не могу сделать. Я не могу скрывать улики.  И  если  мне
заявлено о расследовании убийства, я не  могу  лгать  полиции.  В  конце
концов, я частный детектив, у меня есть  лицензия,  которую  я  не  хочу
потерять, и у меня есть  определенные  обязательства  перед  законом.  А
теперь уходите. Отправляйтесь в отель "Де Анза". Запритесь в  комнате  и
оставайтесь там.
   Он посмотрел на меня, как раненый олень смотрит  на  охотника.  Затем
встал и вышел.

Глава 7

   Найти место стоянки прицепа с плавучим домом было нетрудно. Я  просто
медленно ехал из города, наблюдая за дорогой.
   Добравшись, я увидел группу людей, окружавших район парковки прицепа,
поэтому смешно было говорить о следах ног или автомобильных шин. По всей
видимости, рано утром полиция обнесла территорию временным  ограждением,
но после осмотра и фотографирования пикап и  прицеп  увезли,  ограждения
сняли, а на территорию пустили людей.
   Я осмотрелся.
   Это была широкая площадка к западу от дороги,  то  есть  слева,  если
ехать на север. От  края  дорожного  покрытия  до  кювета  было  порядка
пятидесяти футов. По другую сторону кювета возвышался забор  из  колючей
проволоки, за которым раскинулось поле люцерны.
   Поле орошалось, и избыток воды стекал в кювет, из-за чего на его  дне
скопился толстый слой мокрой глины.
   Я  пошел  вдоль  канавы,  посматривая  вниз,  в  надежде   обнаружить
какие-нибудь следы.
   На дне канавы следов не было, но зато по бокам ее их было в  избытке.
По-видимому, и полиции,  и  многочисленным  зевакам  тоже  пришла  мысль
проверить, не переходил ли кто-нибудь через канаву.  Этого  нельзя  было
сделать, не оставив отпечатков на мягком грунте.
   Разувшись, я перебрался по скользкой глине на другую сторону  канавы,
вскарабкался на насыпь и пролез через колючую проволоку, держа  в  левой
руке туфли и носки. При этом я  всячески  демонстрировал  равнодушие  ко
всему происходящему - просто свихнувшийся америкашка занимается  сам  не
знает чем.
   Я прошел вдоль края кювета примерно пятьдесят  ярдов,  поглядывая  на
люцерновое поле, потом вернулся  обратно  и  прошел  пятьдесят  ярдов  в
другом направлении.
   Я уже  повернул  было  обратно,  когда  перед  моими  глазами  что-то
металлически блеснуло.
   Я оглянулся. Похоже, никто не обращал на меня внимания.
   Я углубился в поле примерно на двадцать футов.
   Пистолет лежал в люцерне.
   Я внимательно осмотрел его. Это был короткоствольный, вороненой стали
револьвер 38-го калибра.
   Я повернулся и пошел прочь от своей находки.
   Не успел я сделать нескольких шагов, как увидел, что по грязному  дну
водосточной канавы перебрался маленький босоногий мальчишка лет  десяти,
с черными глазами.
   - Что вы там нашли, мистер? - спросил он.
   - Нашел? - эхом отозвался я, выражая полное недоумение.
   - Вы что-то нашли. Вы туда подошли. Вы... Я сейчас посмотрю.
   И он бросился было бежать к злополучному месту.
   - Постой! - крикнул я ему.
   Он остановился.
   - Я в самом деле кое-что нашел,  -  сказал  я.  -  Это  очень  важная
штуковина.
   На его лице появилось выражение сильного волнения.
   - Конечно, - сказал он. - А что вы будете делать?
   - Я буду ждать здесь, - ответил я, - и охранять эту  вещь,  чтобы  ее
никто не взял. Я сам хотел позвонить в полицию,  но  лучше  мы  поступим
по-другому.
   Твои мать или отец тоже где-то здесь?
   - Мы живем вон в том доме, - сказал он, указывая пальцем. -  В  белом
таком.
   - У вас есть телефон?
   - Да.
   - Я буду ждать здесь, - сказал я. - Ничего никому не  говори.  Иди  к
себе домой. Скажи отцу, а если  его  нет  дома,  то  матери,  чтобы  они
позвонили в полицию Калексико. Пусть немедленно  выезжают  сюда.  Скажи,
что Дональд Лэм обнаружил важную улику.
   - Какой Лэм? - спросил он.
   - Дональд Лэм, - повторил я. - Л-э-м. Справишься с заданием?
   - Конечно.
   - И не рассказывай об этом никому, кроме своих родителей.
   - Я скажу матери, - сказал он. - Отец сейчас на работе.
   - Ну, беги, - велел я.
   Я сел у края кювета, глядя, как  мальчишка  продрался  через  колючую
проволоку, прошлепал по грязному дну и помчался по тропинке,  ведущей  к
большому белому дому, отбивая босыми пятками лихой ритм.
   Фрэнку  Селлерсу  и  местному  полицейскому  понадобилось  пятнадцать
минут, чтобы прибыть на место.
   Мальчик ждал их у дороги. Он нетерпеливо помахал им и повел за  собой
к канаве.
   Селлерс и его напарник поначалу не решались лезть в грязь, но в конце
концов перебрались на эту сторону.
   Стоявшие у дороги кучки зевак оживились, заметив полицейскую машину и
десятилетнего мальчика, переводившего через кювет двух мужчин. Потом они
заметили  меня,  и  несколько  человек   попытались   приблизиться,   но
полицейский жестами приказал им отойти назад.
   Селлерс и другой полицейский, тяжело ступая, подошли ко мне.
   Чем порадуешь, Шустрик? - спросил Селлерс.
   - Хотите взглянуть?
   Я пошел вперед и остановился в том месте, откуда был виден пистолет.
   - Черт меня побери! - воскликнул Селлерс.
   Они переглянулись, а потом посмотрели на меня.
   - Все уже здесь облазил? - спросил Селлерс.
   - Я не подходил ближе, чем сейчас.
   - Надеюсь, что так, -  заметил  Селлерс.  -  Ты  знал,  что  пистолет
здесь?
   - Нет. Я приехал просто осмотреть место.
   - Это место осматривали многие, - сказал Селлерс.
   - Я предположил, что человек, который захочет избавиться  от  оружия,
не будет переходить через канаву, а, встав у ее края, швырнет его в поле
как можно дальше.
   - Почему он не взял пистолет с собой  и  не  выбросил  где-нибудь  по
дороге, где его наверняка не найти?
   - Возможно, у него не  было  для  этого  времени.  Оружие  -  слишком
серьезная улика. Он хотел избавиться от него немедленно.
   - Ладно, Шустрик,  -  сказал  Селлерс,  -  ты  меня  убедил,  но  что
заставило тебя лезть через канаву?
   - Но ведь до меня этого никто не сделал, - ответил я.
   - Откуда ты знаешь?
   - Никто не перейдет на эту сторону, не оставив следов.
   - Ну и что? - спросил Селлерс.
   - А то, что никто не заглядывал на люцерновое поле.
   - А как ты догадался, что пистолет бросили в поле?
   - Я следовал элементарным  правилам  техники  розыска.  Согласно  им,
нужно обследовать всю территорию вокруг места преступления, в  частности
те места, куда могло быть выброшено оружие.
   Селлерс взглянул на полицейского  из  Калексико,  достал  из  кармана
сигару и сунул ее в рот. Потом он подошел поближе и  осторожно  согнулся
над пистолетом. Вытащив из кармана авторучку, он вставил  ее  в  дуло  и
поднял пистолет.
   - Маловероятно, что на нем остались отпечатки пальцев, но чем черт не
шутит - отдадим его на экспертизу.
   - Держу пари, - сказал полицейский  из  Калексико,  -  вы  обнаружите
отпечатки пальцев этого пройдохи сыщика.
   Селлерс покачал головой:
   - Только не его - этот парень на такую дешевку не купится.
   Мы пошли назад вдоль канавы. Селлерс держал револьвер на весу,  следя
за тем, чтобы он не свалился с авторучки.
   Он остановился перед забором, не зная, как перелезть через него и  не
уронить пистолет. Сейчас он напоминал  японского  жонглера,  пытающегося
удержать шар на острие бильярдного кия.
   Подошедшие зеваки образовали большой полукруг и  с  интересом  пялили
глаза на полицейских и оружие.
   Те наконец перебрались по грязному дну канавы на  другую  сторону.  Я
босиком пошел к своей машине.
   -  Не  вздумай  улизнуть,  -  предупредил  Селлерс.   -   Ты   можешь
понадобиться.
   - Вы всегда можете найти меня, - сказал  я,  -  в  окрестностях  7-го
номера мотеля "Мэйпл Лиф".
   - Действительно, - сказал Селлерс, - куда ты от нас денешься!
   Я сел в машину и попытался вести ее босиком.  Это  не  доставило  мне
удовольствия. Остановившись у первой же бензозаправки, я вышел из машины
и обмыл ноги из шланга. Служащий смотрел на меня в изумлении.
   - Испачкал ноги, - объяснил я.
   - Чего только не увидишь? - пожал он плечами.
   Я не стал пытаться надеть носки и,  натянув  на  босу  ногу  ботинки,
поехал в отель "Де Анза". Выяснив, что Мильтон Карлинг Колхаун  занимает
номер 38-В, я поднялся и постучал.
   Колхаун живо отпер дверь.
   Его лицо сразу вытянулось.
   - Снова вы!
   - Снова я.
   Я вошел в комнату, сел на стул  и  вытащил  из  кармана  носки.  Сняв
туфли, я надел носки на уже обсохнувшие ноги.
   Колхаун спросил:
   - С чем вы ко мне на сей раз?
   - Я ездил на место преступления, - сказал я.
   - Вы имеете в виду убийство?
   - А какое преступление вы имеете в виду?
   - Контрабанду наркотиков.
   - Это одно и то же место, - сказал я.
   - Что случилось? - поинтересовался он.
   - Полиция дала маху.
   - О чем вы?
   Я усмехнулся и пояснил:
   -  Сержант  Селлерс  прибыл  сюда  из  Лос-Анджелеса.  Он   считается
корифеем, ему поручают сложнейшие дела, а  он  так  опростоволосился  на
виду у всей местной полиции. Могу поспорить, ему сейчас очень кисло.
   - Что произошло?
   - Он не осмотрел как следует место  преступления  на  предмет  оружия
убийства.
   - Вы имеете в виду, они не?..
   - О, они обыскали прицеп и осмотрели все вокруг, - сказал я. - Но там
есть люцерновое поле, а между полем и краем шоссе  проходит  канава.  Ее
дно покрывает грязь, так что любой, кто попытается ее  перейти,  оставит
четкие следы. Поскольку полицейские  таких  следов  не  обнаружили,  они
решили, что никто к полю люцерны не подходил и его можно  вычеркнуть  из
списка перспективных объектов.
   - Ну и?.. - спросил Колхаун.
   - Сыщика должно интересовать, - продолжал я, - не только  само  место
преступления, но и район вокруг.
   Нужно представить себе, где мог стоять  человек,  решивший  выбросить
опасную улику, например оружие.
   - Значит, оружие было там? - спросил Колхаун.
   - Да, оно было там, - ответил я. - Вороненой  стали  револьвер  38-го
калибра с коротким стволом. Мне он показался дорогой игрушкой. Теперь он
в  полиции,  и,  конечно,  они  обзванивают  округу,  выясняя,  кому  он
принадлежит.  Чтобы  по  номеру  определить  владельца,  им  потребуется
несколько  минут.  Затем  они  попытаются  установить,  нет  ли  на  нем
отпечатков пальцев. Вероятно, с этим им не повезет. В таких  случаях  на
оружии не остается отпечатков.
   - Но по номеру они смогут установить, чей это револьвер?
   - Безусловно, - ответил я. - Любое оружие регистрируется при продаже.
Не может ли этот револьвер оказаться вашим?
   Он энергично покачал головой:
   - Нет и одного шанса на тысячу. Я знаю, где мой револьвер.
   - Где?
   Он заколебался, потом ответил:
   - Дома.
   - Я предлагаю вам пойти другим путем, - сказал я. - Возможно,  вы  не
знаете, но у вас не получается врать.
   Он тяжело вздохнул:
   - Хорошо, я скажу: револьвер у Нэннси.
   - Откуда вам это известно?
   - Я сам дал ей  револьвер.  Бедняжка  была  возбуждена  и  до  смерти
напугана. Я не думал, что  она  попытается  бежать.  Мне  казалось,  она
выдержит... Я сказал ей: "Нэннси, когда  будешь  ложиться  спать,  запри
дверь и никому не открывай, пока будут хоть  малейшие  сомнения.  Положи
этот пистолет под подушку и,  если  тебе  придется  воспользоваться  им,
стреляй без колебаний".
   - Что потом? - спросил я.
   - Потом я показал  ей,  как  спускать  курок,  -  сказал  он.  -  Вам
известно, что это револьвер-самовзвод.
   Его совсем просто освоить, даже без практики.
   - И вы думаете, Нэннси искала защиту в пистолете?
   - Несомненно.
   - А есть вероятность, - спросил я, - что Нэннси, оказавшись  втянутой
в это дело, в прицепе спустила курок?
   - Я полностью отбрасываю даже малейшую возможность  этого,  -  горячо
сказал он. - Ни одного шанса из миллиона.
   - Ладно, возможно, вы правы.  Я  строю  свои  суждения  на  известном
факте, что у нее не было машины. Она также вряд ли  могла  взять  такси,
чтобы следовать  за  машиной  с  наркотиками  к  тому  месту,  где  было
совершено преступление. Ей пришлось  бы  попросить  таксиста  подождать,
пока она зайдет  в  прицеп,  достанет  револьвер  и  избавится  от  Эдди
Саттона.
   В этот момент кто-то уверенно постучал. Я сказал усталым голосом:
   - Пойдите и откройте дверь сержанту Селлерсу.
   Колхаун открыл дверь. Селлерс бросил на меня взгляд и сказал:
   - Так, так, Шустрик, я вижу, ты первым  делом  бросился  сюда,  чтобы
познакомить своего клиента с последними новостями.
   - Я сообщил ему новости, - подтвердил я.
   Селлерс обратился к Колхауну:
   - Вам принадлежит револьвер 38-го  калибра  марки  "смит-и-вессон"  с
дулом длиной 178 дюйма, номер 133347?
   - Скорее отвечайте на вопрос, - посоветовал я Колхауну. -  Сейчас  вы
находитесь под  подозрением  в  совершении  преступления,  и  вам  задан
уличающий  вас  вопрос.  Но  сержант  не   предупредил   вас   о   ваших
конституционных правах, так что все,  что  вы  скажете,  не  может  быть
использовано против вас...
   Сержант Селлерс грязно ругнулся и вытащил из кармана  так  называемый
перечень Мириады.
   Он представляет собой карточку, которую полицейские обязаны иметь при
себе. Это стало  правилом  после  решения  Верховного  суда  Соединенных
Штатов Америки по делу, расследование которого перестает  быть  общим  и
переходит на этап, где подозреваемому  задаются  конкретные  вопросы  по
конкретному преступлению.
   Селлерс начал читать, монотонно перечисляя пункты перечня:
   - Вы подозреваетесь в убийстве Эдварда Саттона.
   Вы предупреждаетесь о том,  что  все,  что  вы  скажете,  может  быть
использовано против вас. В противном случае вам рекомендуется не  делать
никаких заявлений вообще. У вас есть право советоваться с  адвокатом  по
вашему выбору и иметь адвоката, который будет представлять ваши интересы
на всех этапах расследования.
   Если вы  не  в  состоянии  оплачивать  услуги  адвоката,  государство
предоставит вам адвоката, который будет  представлять  ваш  интересы.  -
Селлерс спрятал карточку в карман. - А теперь, - сказал он, - когда вы в
последний раз видели упомянутый револьвер?
   - У вас есть право, - напомнил я Колхауну,  -  пользоваться  услугами
адвоката во время следствия. У вас есть адвокат?
   - Здесь нет, - ответил Колхаун.
   - Лучше будет, если ты заткнешься, - посоветовал мне Селлерс.
   - Вы хотите сказать, что у него нет права иметь адвоката?  -  спросил
я.
   - Я уже сказал ему, - ответил Селлерс. - У него есть это право.
   Я поймал взгляд Колхауна и незаметно для Селлерса  приложил  палец  к
сжатым губам.
   Колхаун сказал:
   - Я не стану делать никаких заявлений. Я хочу посоветоваться со своим
адвокатом.
   - Вы можете позвонить ему, - предложил Селлерс.
   Колхаун судорожно сглотнул, помолчал и вдруг повернулся ко мне:
   - Лэм, мне нужен адвокат.
   - Разве у вас нет адвоката?
   - Он не подходит в этой ситуации, - сказал он. -  Мне  нужен  местный
адвокат, и я хочу, чтобы это был лучший адвокат округа,  лучший  адвокат
по уголовным делам.
   Колхаун полез за бумажником и начал отсчитывать  пятидесятидолларовые
купюры; потом он  передумал,  заглянул  в  другое  отделение  бумажника,
достал оттуда пять стодолларовых банкнотов. И протянул их мне.
   - Три сотни вам, - сказал он. - Две сотни - задаток  адвокату.  Пусть
он придет ко мне в тюрьму. Тогда мы договоримся о  его  гонораре.  Я  не
снимаю с вас полномочий вести это дело, - продолжал он. - Суммы,  размер
которых мы согласовали, будут выплачены.
   - Предстоят расходы, - ск