ала,  что  выделю
ему один из ящиков стола. Я знала, что у него там пистолет. Когда у него
участились припадки ревности, я пистолет вытащила и спрятала его в  тазу
под ворохом белья на кухне. Я знала, что он туда никогда не  заглянет...
После  того  как  Кулак  застал  нас  вдвоем  на  улице  и  подрался   с
полицейским, он направился  прямо  в  квартиру.  Хитрости  ему  было  не
занимать. Он выключил свет и спрятался в стенном шкафу. Я вошла в начале
десятого, включила свет, и тут Кулак выскочил из  шкафа.  Он  совершенно
обезумел. Я ничего с ним не могла поделать. Он  клялся,  что  убьет  нас
обоих. Он кричал, что я сдала его  полиции.  Он  ударил  меня,  а  потом
бросился к ящику стола за пистолетом. Я помчалась к выходу.  Он  помешал
мне убежать. Тогда я ворвалась в кухню и захлопнула  дверь.  У  меня  не
было времени, чтобы ее запереть. Какое-то время мы боролись  около  нее,
потом он шибанул ее так, что я  отлетела  к  раковине.  Тогда  я  рывком
открыла нижнюю дверцу кухонного шкафа, где стоял таз с бельем.
   Я ни капельки не сожалею. Мне пришлось так поступить. Если  держаться
твоих принципов, следовало известить полицию, все рассказать,  позволить
"быкам" копаться в моем прошлом, спрашивать о средствах к существованию,
посадить меня как важного свидетеля и прочее и прочее.  Но  это  не  мой
стиль... Я подошла к соседней квартире и  забарабанила  в  дверь,  якобы
вызывая миссис Клатмер - просто, чтобы удостовериться, что ее нет  дома.
На мой стук никто не отозвался, и я ушла, оставив свою  дверь  открытой.
Пистолет я похоронила в таком месте, где никто никогда его не найдет.
   Я поклялась, что никогда не расколюсь, но  от  тебя  скрыть  то,  что
случилось, не могу. Есть еще некоторые вещи, которые тебе следует знать.
Фамилия девушки с "кроличьим"  носом  -  Дирборн.  Она  сильно  увлечена
Филиппом Уайтвеллом.  Кому-то  в  фирме  Уайтвеллов  было  нужно,  чтобы
свадьба не состоялась, и он пустил детективов по следу Корлы  Бурк.  Они
раскопали ее прошлое и извлекли наружу Сида Дженникса. Я  не  знала  его
под этим именем. Мне он был известен как Гарри  Биган,  а  я  звала  его
Кулак, потому что он выступал на ринге.
   Я думаю, это он написал письмо Корле Бурк и подписался  моим  именем.
Он хорошо умел подделывать почерки. Он  хотел  поставить  Корлу  Бурк  в
такое положение, чтобы потом выжимать из нее сколько надо.
   Но ему она оказалась не по зубам. Поэтому не  Гарри  разработал  план
шантажа. Это был кто-то другой, кто-то, кому было нужно,  чтобы  свадьба
не состоялась.
   Отцу Филиппа было известно о письме, которое я получила.  Он  написал
Дирборнам и попросил, чтобы мне нанесли визит. Парень пытался  что-то  у
меня выведать,  а  его  сестра  принялась  добиваться  дружбы  со  мной,
пытаться использовать меня. Она не доверяла Кулаку. Не знаю  откуда,  но
ей точно было известно, что он был связан с Корлой Бурк. Она тоже хотела
все у меня выведать, но  была  так  глупа,  что  я  ее  легко  обманула.
Квартиру, где ты меня нашел, я сняла неделю назад.  Я  чувствовала,  что
отношения с Кулаком близились к концу, и  хотела  отыскать  возможность,
чтобы уйти от него навсегда. Я знала, что ему никогда не придет в голову
искать меня в другой квартире в том же городе.
   Но после убийства я должна была держаться твердо.
   Я вышла купить чего-нибудь поесть, и, черт возьми, налетела на  улице
на эту девицу Дирборн. Она знала, что я  скрываюсь,  и  предложила  свою
помощь. Не могу понять почему. Гарри забрал  у  меня  пачку  денег,  как
только я вошла, и у меня с собой была не  больше  тридцати  центов.  Эта
Дирборн предложила купить продуктов. Ну, я ей и позволила.
   Мы забираем твою машину на несколько дней. Я  полагаю,  она  тебе  не
понадобится. Когда она перестанет быть нам нужна, я пошлю тебе  весточку
в твою контору и сообщу, где ты сможешь ее найти.
   Я люблю тебя больше, чем кого бы то ни было в жизни, а сбегаю потому,
что хочу, чтобы ничто не вклинивалось в воспоминания о том времени,  что
мы провели вместе. Я знаю,  что  все  кончено.  Я  знаю,  мы  не  сможем
продолжать.  Я  чувствую,  что,  если  попытаюсь  продолжить,   случится
что-нибудь, что лишит наши отношения всей их прелести.
   Луи не знает всех подробностей, но  ему  известно  достаточно,  чтобы
уловить суть. Он говорит: если тебе когда-нибудь кого-нибудь понадобится
убить,   тебе   достаточно   только   в   разделе   частных   объявлений
лос-анджелесских газет напечатать слова:  "Луи,  парня  зовут  так-то  и
так-то". Луи жизнь  свою  отдаст  за  тебя.  Луи  утверждает,  что  люди
испытывают подобные чувства по отношению к тебе, потому что ты настоящий
чемпион.
   Я думаю, это потому, что ты так чертовски чист и порядочен. Как бы то
ни было, мы оба с тобой и оба говорим: "Прощай".
   Я дрожал от холода и нервного возбуждения. Рука моя тряслась так, что
я с трудом удерживал в ней письмо. Я включил душ - горячую воду, сильную
горячую струю, разделся и встал под струю. Я сделал  ее  такой  горячей,
какую только мог выдержать.
   Когда вышел  из  душа,  почувствовал  себя  немного  лучше.  Растерся
полотенцем, зашел на кухню и заглянул в печку. Только Луи мог подумать о
подобной мелочи: он приготовил растопку и сухие дрова,  и  все,  что  от
меня требовалось, это поднести спичку.
   Когда пламя с ревом разгорелось, я  снял  крышку  и  уронил  в  огонь
письмо Хелен. Поставил кофе, надеясь на чудо, пошарил в буфете в поисках
виски. Не смог найти ни капли. Тепло от горячего душа выветрилось.
   Но восток полыхнул ярким пурпуром, взошло  солнце,  и  печка  сделала
свое дело - мои кости и жилы начали оттаивать. Закипел кофе, и  я  выпил
две большие чашки.  К  тому  времени  я  осознал,  что  голоден.  Разбил
несколько яиц на сковородку, перемешал их, поджарил несколько  тостов  в
духовке и выпил еще чашку кофе с яичницей и тостами.
   Тепло? Нет.
   Меня бросало в дрожь. Каждый предмет в доме напоминал  о  Хелен.  Все
вокруг было наполнено воспоминаниями - и в то же время было пусто, как в
склепе.
   Я упаковал свою сумку и вышел наружу - постоять на солнце.
   Появился хозяин дома и  заправочной  станции.  Я  подошел  к  нему  и
сказал:
   - Лечу самолетом. А те сели  в  машину  и  уехали.  В  доме  остались
продукты, если хотите, можете взять их себе.
   Он поблагодарил меня, с любопытством на меня посмотрел и сказал:
   - Я слышал, как ночью уезжали ваша жена и тот, другой мужчина.
   Я направился к шоссе.
   Выйдя на него, увидел подъезжающую из Рино машину. Она  остановилась.
Я поднял глаза. В горле у меня стоял комок.  Какая-то  женщина  опускала
стекло, рука закрывала ее лицо.
   Стекло опустилось. Женщина убрала руку.
   Берта, конечно, Берта.
   - Где ты был?
   Приводил здесь все в порядок.
   - Никого там не было, не так ли?
   - Никого.
   - Я была уверена, что никого и не будет...  Любовь,  вытаскивание  из
трясины - глупости, вздор! Поехали,
   Дональд. Нам предстоит работа.
   - Где и какая?
   - Для начала мы вернемся в Лас-Вегас. Этот тип Клейншмидт из  полиции
рвет и мечет, и только ты можешь его хоть как-то успокоить.
   - Как прошла встреча Филиппа с девушкой?
   Берта фыркнула.
   - Потеря памяти, как же! Что ж, может, и к лучшему, если  он  на  это
клюнет.
   - Они помирились? - спросил я.
   - Помирились! Ты бы их видел... со всем их вздором!
   - Где они сейчас?
   - Улетели в Лос-Анджелес. Мы же должны  вернуться  и  все  уладить  с
Клейншмидтом. Залезай, поехали.
   Я забрался в машину, и она сказала водителю:
   - Отлично, теперь в аэропорт.
   Самолет ждал нас. ***
   В Лас-Вегасе нас встретила машина.
   - Отель "Сал-Сагев", - распорядилась Берта и обратилась ко мне:
   - Ты плохо выглядишь. Прими ванну, побрейся и приходи ко мне в номер.
Мы подготовим Клейншмидта.
   - Что его гложет? - спросил я.
   - Он думает, ты увез свидетеля. И еще ему не  нравится,  как  мы  все
уехали из города прошедшей ночью, ничего ему не сообщив. Еще он  думает,
что ему следовало бы  допросить  Корлу  Бурк...  Ты  должен  с  ним  все
уладить. Это будет не так просто.
   - Я знаю.
   Мы пришли в отель. Я сказал Берте, что  у  меня  на  рубашке  ослабла
пуговица,  и  попросил  у  нее  иголку  с  ниткой.   Вдруг   она   стала
по-матерински заботливой, сказала, что готова  пришить  пуговицу,  но  я
повторил свою просьбу.
   И как только закрылась дверь ее номера, рванулся к лифту. Вниз, вниз!
Иголку я воткнул в лацкан пиджака.
   До места, где жила Хелен Фрамли, было недалеко. Я постоял у  подножья
лестницы, чтобы удостовериться, что поблизости никого нет, резко воткнул
иголку в палец, выдавил кровь. На цыпочках поднялся вверх и на  цыпочках
сошел вниз.
   Когда я вернулся к Берте Кул, она разговаривала по  телефону.  "Вы  в
этом уверены?.. Да, ну и дела...  Вы  наводили  справки  в  аэропорту?..
Совершенно верно. Мы вылетим  дневным  рейсом.  Я  встречусь  с  вами  в
Лос-Анджелесе   сегодня   вечером...   Прекрасно.   Передайте   им   мои
поздравления. До свидания".
   Она повесила трубку. Пробормотала:
   - Очень странно.
   - Ты хочешь сказать, что Эндикотт так и не объявился.
   Она впилась в меня яростным взглядом своих глазок.
   - Дональд, у тебя обыкновение  изрекать  ужасные  вещи.  Откуда  тебе
известно, что он не прибыл на место?
   - Я не знаю. Что-то домыслил, может быть, по твоему разговору.
   - Вздор! Ты знал заранее, что он и не собирается прибывать на  место.
Куда он отправился?
   - Не знаю.
   - Он не улетел  из  Рино  тем  рейсом  на  Сан-Франциско.  Он  просто
растворился в воздухе.
   Про себя улыбнувшись, я спросил:
   - Когда мы начнем развлекать лейтенанта Клейншмидта?
   - Он как раз поднимается ко мне.
   И тут же в  дверь  постучали  костяшками  пальцев,  я  открыл,  вошел
Клейншмидт.
   - Вы? - изумился он.
   - Верно, я.
   - Ну и подлым же ты оказался человеком, Лэм.
   - А что такое, лейтенант?
   - После всего, что я для тебя сделал, - сбежать  и  посадить  меня  в
лужу.
   - Но, но, но... Я работал на тебя.
   - Благодарю! - произнес я саркастическим тоном.
   - Как я понимаю, все, что тебя интересует, - это убийство Дженникса.
   - Да, да, это все.  Просто  небольшое  дельце.  Но  у  шефа  странные
комплексы. Он вроде как подгоняет  меня,  время  от  времени  критикует,
несколько раз намекал, что  твой  отъезд  был  неожиданным,  и  я  лучше
охранял  бы  интересы  налогоплательщиков,  если  бы  отправил  тебя  за
решетку... Где эта Фрамли?
   - Не имею ни малейшего понятия.
   - Ты уехал вместе с ней.
   - Угу.
   - Где же ты ее оставил?
   - В Рино.
   - А потом?
   Я пожал плечами. Нахмурился.
   - Давай не будем говорить о моих делах... Другой парень  перешел  мне
дорогу, и все.
   Берта Кул уставилась на меня. Клейншмидт - тоже.
   - Кто же это? .
   - Мужчина. Хейзен.
   - Тот, кто опознал труп?
   - Он.
   - Вот уж кто не показался мне дамским угодником.
   - Я совершил ту же ошибку, лейтенант.
   - Мне придется провести собственное небольшое расследование, Лэм.
   -  Валяйте!  Я  даже  сообщу  вам  имя  человека,   который   владеет
заправочной станцией. Там мы у него  снимали  домик...  Он  сообщил  мне
сегодня утром, что слышал, как моя жена уехала ночью с другим мужчиной.
   Клейншмидт не мог меня не пожалеть.
   - Мне кажется, ты не  очень  хорошо  выглядишь.  Тебе  нужен  хороший
отдых. У нас в Лас-Вегасе самый лучший климат на Западе...  Мистер  Лэм!
Мы будем весьма огорчены, если вы снова неожиданно  покинете  нас,  и  я
приму меры, чтобы этого не случилось!
   - Ну, не надо так торопиться со мной, лейтенант.
   Есть кое-что для вас более оперативное.
   - Что? - насторожился страж порядка.
   - Помните Пола Эндикотта? Он - правая рука Уайтвелла...
   - Конечно, помню.
   - Не знаю, слышал ли ты, как Уайтвелл говорил, что собирается сделать
своего сына партнером, когда тот женится.  Но  у  налоговых  инспекторов
возникают странные мысли на этот счет, и, когда будет организовано новое
партнерство, они захотят провести ревизию.
   Даже если Уайтвелл будет против него.
   В глазах Клейншмидта вспыхнул интерес.
   - Готов поспорить, что ревизия отчетности Уайтвелла откроет настоящую
причину, почему Эндикотт не хотел, чтобы свадьба состоялась,  почему  он
заставил Хелен Фрамли написать  письмо  Корле  Бурк,  то  самое  письмо,
которое разрушило самую возможность свадьбы.
   - Что было в том письме?
   - Я точно не знаю, но кажется, отец Корлы Бурк оставил  семью,  когда
ей было около пятнадцати. Я бы не хотел, чтобы на меня ссылались,  но  я
думаю, в письме говорилось, что ее отец  арестован  и  отбывает  срок  в
тюрьме. Естественно, при таких обстоятельствах Корла Бурк не  собирается
выходить замуж. Она решила,  что  это  будет  нечестно  по  отношению  к
Филиппу.
   - Это ты так  фантазируешь,  -  заметил  Клейншмидт,  -  но...  но...
послушаем следующую главу.
   - Корла принялась размышлять над ситуацией. Она  уже  была  на  грани
нервного срыва от переутомления,  но  нашла  в  себе  силы  начать  свое
расследование. Естественно, в этом деле она никому не могла довериться и
была вынуждена изобрести предлог, чтобы уехать и отложить свадьбу,  пока
все сама не выяснит.
   - Вряд ли это заняло у нее много времени.
   - Не заняло, - согласился я, - если бы шок не свалил ее с катушек. Ее
нашли вечером блуждающей по Рино без малейшего представления о том,  кто
она такая и как случилось, что она оказалась там, где оказалась.
   Глаза Клейншмидта сузились. От недоверия?..
   - Запомни, Лэм, я с тобой однажды поступил честно и  при  этом  обжег
себе пальцы. Твоя басня полна  нелепостей.  На  сей  раз  тебе  придется
предложить что-то, что сгодится для шефа.
   - Как ты думаешь, чем я сейчас занимаюсь?
   - Будь я проклят, если знаю. И не очень-то поверю тому, что скажешь.
   Так вот Эндикотт боролся за любую отсрочку свадьбы, чем  бы  отсрочка
не вызывалась. Дженникс должен был поддержать его игру.  Он  должен  был
засвидетельствовать, что отец Корлы находится в тюрьме.
   Эндикотт должен был ему за это заплатить. Ты знаешь Дженникса. Он был
вспыльчив и недоверчив. Эндикотт  совершил  ошибку,  придя  к  Дженниксу
домой. Тот уже был полон подозрений... Когда Эндикотт  ушел  -  Дженникс
оказался убитым.
   - Очень, очень занимательно, - произнес Клейншмидт. -  Только  версия
никуда не годится, сплошь дыры: у тебя случайно нет фактов  в  поддержку
этой сказки?
   - Сколько хочешь!
   - Ну так расскажи, как Эндикотт смог все это проделать  в  тот  самый
момент, когда сидел в кинотеатре.
   Шефу будет интересно. Он странный человек, наш шеф.
   - Стоп! Не иронизируй. Подумай. Если Дженникса убила женщина, значит,
это произошло в интервале от восьми пятидесяти до девяти  пятидесяти.  А
если его убил мужчина, это могло произойти в любом ином интервале.
   Беда с вами! - Я улыбнулся. -  Вы  придумали  себе  версию  и  теперь
пытаетесь под нее подогнать факты. Ваша идея покоится на том,  что  если
люди, проживающие в соседней  квартире,  не  слышали  выстрела,  значит,
выстрел должен был прозвучать, когда их не было дома...
   -  Попробуй-ка  выстрели,  чтобы  та  пожилая  дама  не  услышала.  -
Клейншмидт тоже усмехнулся.
   - А вдруг нет?
   - Конечно, да.
   - Но предположим, что нет... Если она не слышала, вы  бы  постарались
разузнать почему, правда?
   - Естественно.
   - Тело было обнаружено в  квартире.  Соседи  отсутствовали  с  восьми
пятидесяти до девяти двадцати.  Вам  это  показалось  очень  подходящим,
чтобы  сузить  временные   рамки   преступления   до   тридцатиминутного
интервала. И соответственно с этой версией вы и задавали вопросы. Что ж,
если Бигана, то есть Дженникса, убила женщина, получается все в ажуре.
   - Почему твоя версия с мужчиной убедительней?
   - Крепкий сильный мужчина мог застрелить его в переулке, в машине или
в кемпинге, потом погрузить тело в машину,  припарковаться  в  переулке,
перебросить труп через плечо, подняться вместе с ним  в  квартиру  Хелен
Фрамли и там его оставить. Затем он мог  отправиться  в  кино  и  начать
строить себе алиби. Не показалось ли  вам  хоть  немного  странным,  что
Эндикотт примчался в Лас-Вегас лишь для того, чтобы посмотреть кино? Он,
должно быть, настоящий киноман?
   Клейншмидт затряс головой.
   - Дыры, дыры. Из них несет. Просто воняет.
   - Ладно, ты же хотел, чтобы я предложил тебе что-нибудь, с чем ты мог
бы пойти к шефу. Не говори, что я не предлагал.
   - Это сказка, - сказал Клейншмидт. - Даже в твоем изложении она полна
дыр. Если бы я попытался в нее поверить, он  бы  упал  со  смеху,  потом
поднялся и врезал бы мне в подбородок.
   - Ну, что ж... тогда это твои похороны.
   -  Может,  это  и  мои  похороны,  но  тебе  предстоит  быть  главным
плакальщиком. Пошли.
   - Черта с два "пошли", - объявила Берта, вставая с кресла. - Я  долго
молчала... Но, черт возьми, кем  вы  себя  воображаете?  -  Она  свирепо
глядела на Клейншмидта. - Вам это так просто не пройдет, лейтенант.
   Надеюсь, в этом городе есть адвокаты?
   - Конечно, есть. Действуйте и пригласите их.  Мистер  Лэм  пойдет  со
мной.
   Клейншмидт взял меня за руку:
   - Давай уйдем спокойно.
   Мы ушли  спокойно.  Берта  Кул  стояла  в  дверях,  громко  произнося
всевозможные  филиппики  по  адресу  Клейншмидта  и  вообще  полиции   в
Лас-Вегасе.
   Мы проходили через вестибюль, на минуту задержались  там.  Клейншмидт
сказал:
   - Я сожалею, Лэм. Мне очень не хочется все это проделывать,  но  твоя
версия звучит просто неубедительно. Почему ты не выдумал получше?
   - Для меня и эта сгодится. И не вздумай недооценить Берту. Она  этого
так не оставит... Позже, когда предоставится возможность, лейтенант,  вы
ей еще напишете благодарственное письмо.
   Он повел меня в управление. Он не посадил меня в камеру, а оставил  в
кабинете со сторожем-полицейским.
   Около полудня появился начальник полицейского управления Ластер.
   - Билл Клейншмидт говорил со мной.
   - Это хорошо.
   - А миссис Кул ожидает в  соседней  комнате.  Вместе  с  адвокатом  и
выпиской из Конституции Штатов: пункт о неприкосновенности личности.
   - Берта Кул решительная личность. Она заставляет соглашаться с  собой
с помощью дубинки.
   Ластер заявил:
   - Ваша версия не кажется мне столь невероятной,  как  она  показалась
Биллу Клейншмидту.
   - Одна из возможных версий, не более, - признался я.
   - У вас, очевидно, имеются какие-то доказательства,  на  которых  она
построена.
   - Ничего такого, что стоило бы обсуждать специально.
   - Но что-то все-таки есть?
   - Нет. Просто идея пришла в голову.
   Он насупился.
   - Нет, у вас  что-то  на  этот  счет  есть  большее,  чем  идея.  Вам
что-нибудь рассказала девушка?
   Я поднял брови, с деланным удивлением спросил:
   - А что? Она знает что-нибудь?
   - Это не ответ на мой вопрос. Она вам что-нибудь рассказала?
   - Уверен, что не смогу  вспомнить.  Мы  о  многом  разговаривали.  Вы
знаете, как это бывает, когда вы остаетесь вдвоем с девушкой  в  течение
нескольких дней.
   - И ночей, - добавил он.
   Он сжал свою нижнюю губу большим и указательным пальцами, оттянул ее,
потом освободил. Немного погодя сказал:
   - Вы странный парень.
   - А сейчас в чем дело? В чем я опять промахнулся?
   Он сказал:
   - Как только Билл рассказал мне о вашей версии, я отправился  туда  и
обыскал помещение дюйм за дюймом.
   Мы облазили лестницу, ступенька за ступенькой. Мы обнаружили  на  них
кровь, капли крови.
   - Неужели?
   - Этот факт вдребезги разбивает алиби Эндикотта.
   - Вы его допросили?
   - Нет. Он сбежал.
   - В самом деле?
   - Да. Ночью он вместе с вами отправился в Рино, и  больше  его  никто
нигде не видел.
   - Разве он не улетел в Сан-Франциско?
   - Нет.
   - А что говорит А. Уайтвелл?
   - Уайтвелл... произносит речи. Я разговаривал с ним  по  телефону.  У
него сейчас... ревизоры.
   Я