водят к осложнениям. Уверяю вас, миссис Кул, ничего необычного в том,
что он заранее подписал документ, нет. Скажу больше, я и сам это сделал.
   - Берта, выпиши чек на имя Джона  Карвера  Мисгарта,  адвоката  Эстер
Уитсон, и на адвокатскую контору "Косгейт и Глимсон", адвокатов  мистера
и миссис Ролланд Лидфилд, на общую сумму в пять сотен долларов.
   - О чем это ты, черт возьми, говоришь? Я выпишу чек Лидфилдам и Эстер
Уитсон, но передам его только после того, как  получу  документы,  и  ни
минутой раньше!
   Мисгарт кашлянул.
   - Берта, здесь нет никакого обмана. Ты имеешь дело  со  специалистами
по дорожному праву.
   - Что, черт возьми, ты хочешь сказать?
   - Это  дело  профессиональной  этики  выписать  чек  адвокату,  а  не
клиенту.
   - В таком случае что защитит мои права?
   - Отказ, подписанный клиентом, - ответил Мисгарт, благодарно улыбаясь
мне. - У вас будет подписанный клиентом документ, вполне достаточный  по
форме, который оградит вас от любого рода притязаний от сотворения  мира
и до настоящего момента.
   - От сотворения мира? - удивилась  Берта.  Лысина  Мисгарта  отразила
яркий свет, когда он наклонил голову в знак согласия:
   - Юридическая формулировка, миссис Кул, мера предосторожности.
   - Вы так добры, - не удержалась от сарказма Берта. - Пятьдесят  тысяч
лет было бы вполне достаточно.
   - "От сотворения мира" - это просто юридическая формулировка,  миссис
Кул. Очевидно, мистер Лэм знаком с этой процедурой, и  мне  кажется,  он
мог бы убедить вас в том, что это обычная форма, и для вас будет  только
лучше, если вы будете находиться под ее защитой.
   - О Боже, - сказала Берта с отвращением, - я что, должна вписать  все
это в чек?
   - Элси может напечатать, - вмешался я. - Дай мне чек, и я попрошу  ее
его заполнить.
   - Я не дам чека, пока не получу документов. Мисгарт опять кашлянул.
   Я пояснил:
   - Банк расположен на первом этаже нашего здания. Время его работы уже
кончилось, но мы можем войти через заднюю дверь, и они выдадут наличными
по чеку, и  выданному  по  такому  соглашению.  Вы  с  Глимсоном  можете
спуститься в банк вместе со мной.  Как  только  кассир  передаст  деньги
через окошечко, вы и Глимсон передадите мне  прямо  в  руки  подписанные
документы. Мисгарт энергично затряс головой:
   - Мы с вами деловые люди, мистер Лэм. Это просто прекрасно.
   Выдернув ящик стола, Берта вынула из него  чековую  книжку,  оторвала
чек и сунула мне в руку.
   - Дональд, - сказала она, - если ты меня любишь, забери этих чертовых
адвокатов из моего кабинета.
   Повернувшись, Мисгарт начал говорить что-то примирительное, но я взял
его под  руку  и  осторожно  вывел  из  кабинета.  Элси  Бранд  пришлось
напечатать на чеке весь текст очень убористо, но она с этим справилась.
   - Подождите здесь, я пойду подпишу у нее чек, потом спустимся  вместе
вниз, - сказал я Мисгарту. - Кроме того, есть кое-что еще, что мы  хотим
получить, заключая соглашение.
   - Что же еще?
   - Эстер Уитсон потрудилась записать имена и номера  машин  свидетелей
во время этого происшествия, и мне кажется, что  мистер  Лидфилд  провел
свое небольшое расследование. Мой партнер отнесся к этому с подозрением.
Она  хочет  иметь  все  данные,  которые  есть  у  обеих  сторон,  имена
свидетелей и номера их машин.
   - Да, конечно, - ответил Мисгарт, согласно кивая. - Я могу ее понять.
Она смешивает мое профессиональное отношение к делу и личное  отношение.
Она  получит  эту  информацию,  Лэм.  Мы  ничего  от  нее   не   скроем.
Действительно ничего!
   Взяв чек, я положил его на стол Берте. Она  подозрительно  посмотрела
на меня и сказала:
   -  Когда  все  эти  проклятые  адвокаты  начинают   тут   темнить   и
самодовольно улыбаться друг другу, ты, черт тебя возьми, присоединяешься
к их мнению и так же темнишь и ухмыляешься, как все они. Не знаю, в  чем
тут дело. Наверное, это твое юридическое образование.
   Схватив ручку, она поставила свою подпись с такой силой, что едва  не
порвала бумагу. Я вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь.
   Около лифта стояла небольшая группа людей. Ко мне подошел  Лидфилд  и
неуверенно протянул руку:
   - До сих пор у меня не было случая познакомиться с вами, мистер  Лэм.
Я рад, что мы утрясли это дело. Довольно противный случай...
   - Надеюсь, что  ваша  жена  поправится,  -  сказал  я.  На  его  лице
появилось выражение невыразимой печали.
   - Я тоже надеюсь. Бедная девочка!
   Все вместе мы спустились в банк, и тут я заявил:
   - Одну минутку, господа.  Если  вы  помните,  мы  договорились,  что,
прежде чем вам будут переданы деньги,  вы  должны  передать  мне  полный
список свидетелей.
   - Мисс Уитсон,  -  обратился  к  ней  Мисгарт,  -  такова  была  наша
договоренность. Надеюсь, ваша записная книжка у вас с собой?
   Вытащив из кармана свой блокнот, Эстер Уитсон сказала:
   - Вы можете переписать его или...
   - Лучше дайте  мне  странички  из  вашей  книжки  -  они  ведь  легко
вынимаются.
   Эстер Уитсон выдернула нужные страницы и передал их мне:
   - Это все?
   - Все.
   - А теперь, - сказал  Глимсон,  -  есть  еще  часть,  которую  должна
заплатить мисс Уитсон, и...
   - Мы уладим это между нами, - торопливо вмешался Мисгарт. -  Банк,  в
котором лежат деньги мисс Уитсон, находится в пяти кварталах  отсюда,  и
если мы поспешим, то успеем войти через заднюю дверь. Они  очень  хорошо
знают мисс Уитсон и...
   - Дайте мне список ваших свидетелей, - сказал  Глимсон,  обращаясь  к
Лидфилду.
   - Я записал только  номера  машин,  стоящих  вокруг,  которые  я  мог
разглядеть, - извиняющимся тоном сказал Лидфилд.
   - Конечно, когда ваш клиент передал  вам  список  номеров  машин,  вы
легко определили по ним фамилии владельцев, - сказал я Глимсону.
   С тяжелым вздохом он открыл свой портфель,  вытащил  напечатанный  на
машинке список и молча протянул его мне. Кассир вопросительно  посмотрел
на меня. Я кивнул. Они  схватили  деньги  и  бросились  к  двери  банка,
торопясь попасть в банк Эстер Уитсон.
 
Глава 16 
 
   Зайдя в телефонную будку, я позвонил в офис. Трубку сняла Элси Бранд.
   - Привет, Элси. Как там ее давление? спросил я.
   - Очень высокое.
   Хорошо.  Мне  тут  надо  немного  подумать.  Если  давление  в  офисе
поднимется еще выше, я лучше уйду  и  посижу  в  машине,  чтобы  кое-что
обдумать.
   - Лично я рекомендую машину, - сказала Элси. - Свежий  воздух  пойдет
тебе на пользу. Здесь все еще обсуждается вопрос,  где  ты  был  прошлой
ночью.
   - Спасибо, понял. Будь хорошей девочкой.
   - Это звучит почти как приказ,  -  сказала  она  и  повесила  трубку,
прежде чем я успел спросить ее, что это за нападки.
   Подойдя к стоянке, я залез в машину и стал перелистывать странички из
записной книжки Эстер Уитсон. Имени миссис Крейл там  не  оказалось.  Не
было и имен Руфуса Стенберри и Боскович.  Отсутствовала  целая  страница
записей,  хотя  там  были  записаны  имена  и  номера  машин  полудюжины
неизвестных лиц.
   Отложив странички в сторону, я начал просматривать список, полученный
от Лидфилда. В нем были  только  номера  машин,  однако  в  машинописной
страничке,  которую  дал  мне  Глимсон,  номера  машин  стояли  рядом  с
фамилиями владельцев. Здесь был номер машины Берты Кул, ее имя и  адрес;
номер машины, принадлежащей миссис Эллери Крейл, проживающей на бульваре
Скарабиа, 1013; "паккард" -  седан,  зарегистрированный  на  имя  Руфуса
Стенберри, Фулроз-авеню, 3271; там же были  записаны  три-четыре  номера
машин, которые совпадали  со  списком  Эстер  Уитсон,  и  пара  номеров,
которых не было в ее списке. И наконец, номер  машины  и  запись:  "мисс
Джорджия Раш, Вест-Орлеан-авеню, 207".
   Сложив лист, я сунул его в бумажник,  дошел  до  телефонной  будки  и
набрал номер компании "Жалюзи Крейла", попросив к телефону мисс Джорджию
Раш.
   - Кто ее спрашивает? Вы должны назвать себя.
   - Скажите ей, что с ней хочет поговорить Дональд. Одну минуту.
   Я услышал щелчок  соединения,  отдаленное  эхо  голосов,  после  чего
профессионально  вежливый  голос  телефонистки  ответил,  что  она  ушла
сегодня домой пораньше. Я взглянул на часы. Было четыре  тридцать  пять.
Поблагодарив, я повесил трубку.
   Я  попытался  дозвониться  Джорджии  Раш  по  телефону,  который  она
оставила, когда пришла нанимать нас на работу, но никто не отвечал.
   Я сел в машину и стал прогревать мотор, перебирая  в  уме  времена  и
места и выстраивая логическую цепочку  событий.  Потом  я  направился  в
компанию "Жалюзи Крейла".
   Это оказалось довольно большое трехэтажное кирпичное здание  в  конце
торгового квартала. Над  входом  висела  старая  закопченная  вывеска  с
позолоченными буквами: "Жалюзи Крейла".
   Машину я оставил недалеко от входа. Это было  время  конца  смены,  и
рабочие шли из проходной густым потоком:  пожилые  мужчины  в  возрасте,
несущие с собой коробки для завтрака, хорошенькие девушки,  спешившие  с
юношеской жизнерадостностью и весело щебетавшие, спускаясь по лестнице.
   Я вошел в здание и подергал внутреннюю дверь, но она была заперта  на
пружинный замок. Пришлось ждать, пока одна из девушек, торопясь  догнать
своих подруг, не оставила ее  открытой  нараспашку.  Она  едва  заметила
меня, а я перехватил дверь и не дал ей захлопнуться.
   Внутри была табличка: "Офисы  наверху".  Я  поднялся  по  лестнице  в
маленькую приемную, где  находилась  стойка  и  несколько  стульев.  Над
стеклянной дверью висела  надпись:  "Справочная".  Дверь  открывалась  и
закрывалась, так что человек, стоящий по другую сторону стойки,  не  мог
слышать конфиденциальных разговоров по внутреннему телефону. За  стойкой
никого не было. Поэтому я прошел за перегородку, нашел одну  из  штучек,
которые открываются при помощи электромагнита изнутри  или  нажатием  на
определенное место, нажал где следовало, открыл дверь и вошел.
   За дверью оказался длинный коридор с выходящими  в  него  стеклянными
дверями, на которых были  таблички  с  золотыми  буквами:  "Менеджер  по
продаже",  "Управляющий  по  кредитам.  "Бухгалтерия".  В  коридоре   не
раздавалось и звука, только отголоски  происходящего  на  нижнем  этаже:
шаги, хлопанье дверей, звук голосов. Второй этаж хранил тишину,  похожую
на ту, что наступает  в  зале  суда,  когда  обвиняемого  приговорили  к
смертной казни, а судья уже собрал свои бумаги  и  отправился  играть  в
гольф.
   Я открыл дверь с надписью: "Президент". За столом сидел Эллери Крейл,
опустив голову на грудь. Он так крепко сцепил  свои  большие  руки,  что
лучи  вечернего  солнца,  проникавшие  в  комнату  через  широкое  окно,
просвечивали насквозь кожу на костяшках пальцев.
   Он даже не услышал, как открылась дверь, и не поднял головы. Лицо его
потемнело от терзавших его мыслей. Он сидел неподвижно, будто его кто-то
загипнотизировал.
   Я прошел по толстому ковру к письменному столу, и только когда я  сел
в кресло, он увидел меня и поднял голову с выражением досады.  Потом  он
узнал меня и внезапно раздраженно произнес:
   - Вы?
   Я кивнул.
   - Как вы сюда попали?
   - Просто вошел.
   - Эта дверь должна была быть заперта.
   - Давайте попытаемся связаться с Джорджией Раш, - сказал я.
   - Ее здесь нет. Она сегодня ушла домой пораньше.
   - Она приняла порошок, - сказал я. Понадобилось несколько  мгновений,
прежде чем смысл моих слов дошел до него. Тогда он закричал:
   - Порошок! Боже мой, Лэм, только не это!
   - Извините, я использовал жаргонное выражение.
   - Боже мой, я думал, вы имеете в виду...
   - Что?
   - Я не понял, что вы имели в виду.
   - Яд?
   - Возможно.
   - Нам надо с ней поговорить. Если вы не знаете ее адреса,  то  я  вам
его дам: 207, Вест-Орлеан-авеню. Моя машина внизу.
   Секунду он продолжал рассматривать меня тяжелым, изучающим взглядом:
   - Как много вам известно?
   - Достаточно, так что вы можете  ничего  мне  не  говорить,  если  не
хотите.
   Не произнеся больше ни слова, он оттолкнул кресло.
   - Ну, ладно, поехали.
   Мы спустились по широкой  лестнице  и  вышли  через  запертую  дверь.
Ночной сторож уже приступил к работе и машинально попрощался:
   - Доброй ночи, мистер Крейл!
   - Доброй ночи, Том.
   Дверь за нами закрылась, и замок защелкнулся. Я ткнул большим пальцем
в сторону машины агентства. Я обошел машину и сел за руль. Крейл  уселся
впереди - рядом со  мной.  Хотя  в  это  время  дня  движение  уже  было
достаточно оживленным, мы  доехали  до  дома  207  по  Вест-Орлеан-авеню
меньше чем за десять минут. Это был старомодный  многоквартирный  дом  с
лепниной на фасаде. Узкие окна могли рассказать свою собственную историю
о недостатке света и воздуха в квартирах. Достаточно было одного взгляда
на этот дом, чтобы ощутить гнетущую атмосферу, запах застарелой  пищи  и
газовую вонь из-за утечек в обогревателях.
   Я пропустил Крейла вперед. Он вошел в подъезд, нашел  кнопку,  против
которой была приколота картонная карточка с надписью старинными буквами:
"Джорджия Раш". Он нажал несколько раз, но ничего не произошло.  У  меня
была отмычка, которая должна была подойти к двери, но я не хотел пока ею
действовать. Я нажал на  две-три  случайно  выбранные  кнопки,  и  через
минуту раздался отчетливый щелчок. Это означало, что  кто-то  у  себя  в
квартире нажал кнопку, которая  контролировала  электрический  замок.  Я
толкнул дверь, и мы вошли.
   На почтовом ящике Джорджии Раш стоял номер квартиры  243.  В  глубине
коридора мог быть лифт, но мы не стали его ждать. Я  перепрыгивал  через
две ступеньки, Крейл тяжело шел позади меня.
   Когда мы постучали в квартиру 243, никто  не  ответил.  Посмотрев  на
Крейла, я увидел, что лицо у него вытянулось и было измученным. Даже при
слабом освещении  душного,  непроветренного  коридора  мне  была  видна,
нездоровая бледность его лица, глубокие морщины, которые шли от  крыльев
носа к углам его рта.
   Я не видел причин слишком церемониться с ним. Вытащив кожаный  футляр
с ключами, я открыл "молнию" и вытащил связку отмычек. Первая  сразу  же
подошла, дверь распахнулась, и мы вошли.
   Квартира была  расположена  в  северной  части  здания.  В  маленькой
комнате было два узких окна, через которые почти не проникал воздух. Для
вентиляции служила только расположенная над входной  дверью  фрамуга.  В
квартире горел свет, и яркая лампа хорошо освещала все вокруг. Это  была
обычная однокомнатная квартира с убирающейся в стену  складной  кроватью
за серой дверью с непрозрачным стеклом. Большое  мягкое  кресло  знавало
лучшие времена, его  обивка  была  потерта.  Диван,  видимо,  перебивали
несколько раз, и было бы неплохо сделать это снова. Ковер  на  полу  был
истерт до такой степени, что  от  ножек  стола  остались  дырки,  а  две
глубокие вмятины указывали, куда приходились  ножки  кровати,  когда  ее
опускали  на  ночь.  Ящик  небольшого   письменного   столика,   который
оказывался ночью возле кровати, был выдвинут. В середине  комнаты  стоял
сосновый стол, выкрашенный морилкой под красное дерево.  На  нем  лежало
несколько журналов.
   На кресле лежали женская шляпка и пальто. Дверь  того,  что  когда-то
было  стенным  шкафом,  была  широко  распахнута,  и  за  ней  виднелась
раковина, двухконфорочная газовая плита, маленький холодильник и полка с
несколькими тарелками и стаканами.  Дверь,  на  которой  было  укреплено
большое зеркало, совершенно очевидно вела в ванную. На одном из  стульев
стоял наполовину уложенный чемодан. Крышка его была открыта; и виднелись
предметы женского туалета.
   - Она еще не уехала, - с облегчением выдохнул Крейл.
   Оглядев комнату, я выключил свет. Сразу все стало хмурым и  гнетущим.
Дневной свет, проходя через окно, рассеивался, придавая  всему  какой-то
нереальный вид. Я сразу заметил тонкую полоску  света,  падающую  из-под
двери ванной.
   - Господи Боже мой, Лэм, включите свет, - воскликнул Крейл. Я щелкнул
выключателем. - Она, наверное, ушла за покупками. Видите,  она  собирает
чемодан. Я думаю, мы...
   - Что же нам делать?
   - Ждать.
   - Хорошо, садитесь, - сказал я.
   Крейл сел в горбатое кресло и постарался устроиться поудобнее.  Я  же
подошел к столику, который должен был  стоять  в  изголовье  кровати,  и
заглянул в открытый ящик.
   В ящике лежала маленькая бутылочка с отвинченной  крышкой.  Она  была
пуста. На ярлычке было написано "люминал". Подумав немного, я  посмотрел
на свои часы и спросил Крейла, в котором часу точно она покинула офис.
   - Примерно в четыре десять. Она сказала, что плохо себя  чувствует  и
хочет уйти домой. Я ей разрешил.
   - Вы не заметили ничего странного?
   - В чем?
   - В том, как она с вами попрощалась.
   Он посмотрел на меня измученными глазами и медленно кивнул. Я не стал
спрашивать его, что это было, но он сам все выложил:
   - Да, было что-то необычное  в  том,  как  она  это  сказала.  Что-то
прощальное. Полагаю, она прочла мои мысли.
   Я посмотрел на часы. Было пять пятнадцать. Я сел  в  кресло  напротив
Крейла, вынул пачку сигарет и предложил ему. Он покачал головой.
   Я курил, а  Крейл  молча  наблюдал  за  мной.  Стоваттная  лампа  йод
потолком высветила мельчайшие капельки пота у него на лбу.
   - Откуда вы узнали, что она собирается уехать? - спросил Крейл.
   - А  как  вы  узнали,  что  ваша  жена  ехала  в  машине  за  Руфусом
Стенберри?
   - Она сказала мне сама, - ответил он после некоторого колебания.
   Я ухмыльнулся.
   - Вы мне не верите? - покраснел он.
   - Нет.
   Он сжал губы.
   - Я не привык к тому, чтобы мои слова подвергались сомнению.
   - Я знаю, - сказал я сочувственно. - Ложь вам дается  с  трудом.  Это
Джорджия ехала в своей машине или вы одолжили ее?
   Он не  мог  спрятать  испуг,  мелькнувший  в  его  глазах.  Я  уселся
поудобнее и продолжал курить.
   - Откуда вы взяли, что машина Джорджии была там?
   - Одна женщина из тех. кто попал в эту аварию, записала  номера  всех
машин.
   - Должно быть, она не правильно записала номер.
   Я улыбнулся и промолчал.
   - Хорошо, - выпалил Крейл, - я одолжил ее машину. Она ничего об  этом
не знала. Я хочу сказать, не знала о том, для чего она была  мне  нужна.
Черт бы все побрал, Лэм, я был  такой  скотиной,  что  следил  за  своей
женой. Я хотел знать... я думал, что у нее свидание с кем-то. И я  хотел
выяснить... вы знаете... насчет этого "Стенберри-Билдинг".
   - Я знаю. Он замолчал.
   - Когда вы поняли, что у вашей жены неприятности, го решили, что, как
бы там ни было, вы будете на ее стороне. Но вы узнали, что Эстер  Уитсон
записала ее имя и  адрес,  а  также  номер  ее  машины  в  связи  с  той
автомобильной аварией, и вы решили все утрясти.
   Он опять ничего мне не ответил.
   - Жизнь - это странная штука, в ней множество всяких  явлений.  Часто
бывает трудно что-то сделать, не обидев кого-нибудь.
   Я видел, что он пытается заглянуть мне  в  глаза,  но  специально  не
поворачивался к нему и говорил холод но, безучастно:
   - Почти всегда в сердечных делах получается  так,  что  мы  причиняем
кому-то боль, хотим мы того или нет. Часто мы раним нескольких людей. Но
когда вы выбираете того, кого не хотите обижать, вы иногда  как  бы  под
гипнозом выбираете того, кто не хочет быть обиженным. Вам понятно, о чем
я говорю?
   - Не вижу, какое отношение это имеет ко мне.
   - Часто женщина, по-настоящему любящая вас, остается  в  тени,  и  вы
порой не осознаете глубину причиненной ей обиды. С другой стороны,  есть
множество женщин, которые умеют прямо сказать: "Я не хочу, что  бы  меня
обижали".
   - О чем, черт возьми, вы говорите?
   - О вашей жене.
   Секунд десять мы молчали, потом он вскочил и вое кликнул:
   - Боже мой! Мне следовало вас ударить!
   - Не делайте этого. Лучше загляните в ванную.
   Он в три прыжка достиг двери ванной и  распахнул  ее.  Джорджия  Раш,
полностью одетая, лежала в ванне. Лицо ее  было  мертвенно-бледным,  рот
приоткрыт.
   Я бросился к телефону, набрал номе