иняемого  с
такой уликой разделают нас под орех.
   - Мне тогда и в голову не пришло, что  отпечатки  могут  принадлежать
Ронли Фишеру. Снимал я их так, на всякий случай - вдруг пригодятся.
   - Когда же ты обнаружил, что это отпечатки пальцев Фишера?
   - Когда раздобыл их образцы в офисе коронера.
   - Что тебя вынудило отправиться  к  коронеру  именно  за  отпечатками
пальцев Фишера?
   - Фишера убили в мотеле. На случай  объяснений  с  полицией  я  хотел
убедиться, что никакие  из  оставшихся  в  номере  отпечатков  никак  не
связаны с делом Фишера, а как я мог  это  доказать,  не  располагая  его
отпечатками для сверки? К моему удивлению, среди снятых  мною  пальчиков
оказались и его.
   - Врешь ты все, - объявил Селлерс.  -  У  тебя  уже  были  подозрения
насчет Фишера.
   - Ну хорошо, вру. Подозрения были.
   - Вот тогда и следовало обратиться ко мне.
   - И ты бы поднял меня на смех и потребовал доказательств.
   Селлерс вместо ответа вновь начал жевать сигару.
   В кабинет вошел  полицейский,  держа  в  руке  несколько  оттисков  с
отпечатками пальцев. Селлерс  взял  увеличительное  стекло  и  начал  их
сравнивать.
   Он пытался сохранить на лице безучастное выражение, но  все  яростнее
жевал свою сигару. Торчащий конец сигары  дергался  вверх  и  вниз,  как
маятник.
   Затем он выпрямился, отложил лупу, взглянул на меня и заявил:
   - Ну, маленький пройдоха, ты получил то, не знаю что.  Тут  сам  черт
ногу сломит! Отпечатки, которые ты пометил фамилией Фишер, действительно
принадлежат ему.
   - А я что говорил?
   - Помню, что говорил. Тебя только слушай! Кое-чему я  все-таки  верю.
Но далеко не всему. Прежде чем купиться на твой рассказ, я  намерен  все
проверить досконально.
   - Что же вы думаете, что я продаю вам кота в мешке? - спросил я.
   - Честно говоря, не знаю. Но Берта  столько  раз  повторяла,  что  ты
мозговитый, толковый маленький бестия, что эти слова надолго  отложились
у меня в извилинах.
   Боюсь, что она и тебя убедила в этом.  Ты  пытаешься  слишком  быстро
поддеть меня на крючок. Не знаю, какая наживка на  этот  раз,  но  я  не
клюну, пока не смогу убедиться, что проглочу не голую блесну, а  живого,
подлинного живца.
   Вошел  с  отпечатками  пальцев  тот  самый  коп,   заботам   которого
препоручили нашего клиента, Карлетона Аллена.
   Селлерс взял доставленные оттиски,  отобрал  некоторые  из  сделанных
мною, изучил с помощью лупы и нахмурился. Затем стал проверять по новой.
Потом, отложив в сторону лупу, посмотрел на меня, вынул изо  рта  сигару
и, взяв ее двумя пальцами, чтобы сделать жест более выразительным,  стал
покачивать ею в такт произносимым в мой адрес словам.
   - Так вот, маленький пройдоха, - выдал он, - нас ведь тоже на  мякине
не проведешь. Ты состряпал это дельце от начала до конца, пытаясь спасти
свою шкуру и выйти сухим из воды.
   - Что на этот-то раз?
   - Вот эти подлинные отпечатки Карлетона Аллена не соответствуют  тем,
которые у тебя значатся под инициалами "К. А.".
   - Не может быть! - воскликнул я.
   - Еще как может!
   - Я никак не мог допустить ошибку - все проверено тщательно.
   - Полностью с тобой согласен, - заявил Селлерс. -  Ты  и  не  ошибся.
Просто сам себя перехитрил. Нельзя же все  предусмотреть,  когда  наспех
сводишь концы с концами, лишь  бы  отвязаться  от  полиции...  Все  твои
доказательства... чистейший блеф, и...
   - Некоторые отпечатки, снятые мною в номере, остались непроверенными,
- сказал я. - Не знаю, кому они принадлежат. Попробуйте сверить с  ними.
Может  быть,  один  из  них  окажется  отпечатком  пальцев  Аллена.   Не
исключено, что я принял желаемое за действительное.
   Селлерс немного подумал, затем запихнул в  рот  изжеванную  сигару  и
снова взялся за работу.
   - Позволь помочь, - предложил я. - Мне...
   - Пошел к черту, - прервал Селлерс, не поднимая глаз. - Лучше держись
подальше от отпечатков. Даже не прикасайся к ним.
   Спустя десять минут Селлерс поднял глаза и покачал головой.
   - Дохлый номер, - сказал он, - ни один из них не принадлежит Аллену.
   Тут уж Берта не утерпела.
   - Но Аллен признает, что был там. Он...
   - Конечно, признает, - фыркнул Селлерс. - Все это, вместе взятое, еще
раз  доказывает,  что   эта   подборка   отпечатков   -   чистая   липа,
доказательство невесть чего, истории, взятой с потолка Дональдом,  чтобы
спасти свою лицензию.
   - Но послушай, - не унималась Берта. - Слишком уж много  ляпов  -  до
смешного. Дональд мог бы придумать и поумнее.
   - А я думал, что ты намерена расторгнуть с ним  партнерство  и  выйти
сухой из воды, - бросил Селлерс.
   - Я за честную игру, - окрысилась Берта, - и хочу, чтобы Дональду  не
перекрыли кислород за здорово живешь!
   - Могу сказать тебе, что ожидает Дональда. Знаешь ли  ты,  что  такое
вытрезвитель?
   По лицу Берты было видно, что она не уяснила, к чему клонит Селлерс.
   - Если не знаешь, то расскажу, - продолжил тот. - Пьяниц подбирают на
улицах и бросают в этот бункер.
   Ребят там выворачивает наизнанку. Они блюют на стены, на пол  и  друг
на друга. Они вопят и рычат или храпят, кто  в  отрубе.  Они  дерутся  и
изрыгают проклятия, теряют всякое самообладание.
   Теперь твоему дорогуше Дональду предстоит  оказаться  в  вытрезвителе
для пьяниц. Утром, возможно, ему удастся доказать, что был  трезвым,  но
сейчас у меня не  вызывает  сомнения,  что  он  пьян.  Иначе  зачем  ему
распинаться о том, что у него есть отпечатки пальцев  Карлетона  Аллена.
Будь он трезвый, разве стал бы доказывать, что снял все эти отпечатки  в
мотеле "Постоялый дворик".
   Может быть, Дональду придется пробыть в вытрезвителе два или три дня,
пока он не протрезвится. Только на трезвую голову он  сможет  рассказать
мне всю правду про эти отпечатки. И тогда я его выпущу.
   - Ты не посмеешь этого сделать, Фрэнк, - вырвалось у Берты.
   - Еще как посмею, черт меня подери. Сама увидишь.
   - Хорошо же, но тебе это даром не пройдет.
   - А кто сможет мне помешать? - спросил Селлерс, обдав  ее  негодующим
взглядом.
   - Хотя бы я, - ответила Берта, гневно глядя на него.
   - Раз так, то выслушай меня, Берта Кул. Ты спелась с  этим  маленьким
хитрецом, и он держит тебя в напряжении с того момента, как только  стал
твоим партнером. Тебе достаются все шишки, а с него -  все  как  с  гуся
вода. Он и сейчас тебя подставил - шансы у тебя сохранить лицензию такие
же, как уцелеть в аду у снежного кома. Это я  бросаю  тебе  спасательный
круг, да и то только в память старой дружбы. Надеюсь, у тебя хватит  ума
уцепиться за него, а я позабочусь вытащить тебя  на  берег.  Ты  сможешь
вернуться к прежней привычной жизни респектабельного детектива  и  спать
спокойно. Дела подобного рода, как это, чреваты серьезными последствиями
и явно тебе не по зубам.
   - Они и тебе не по зубам - иначе ты бы не гонялся за нами, - заметила
Берта. - Если бросишь Дональда в  вытрезвитель,  не  надо  мне  от  тебя
никакого спасательного круга.
   - Считай, что почти осталась без лицензии, миссис Берта Кул.
   - А ты знай, что я тебя послала ко всем чертям,  самодовольный  сукин
сын! - крикнула Берта. - Ты, может, и не поверишь,  но  можешь  считать,
что остался без работы - это я тебе говорю.
   Выведите  ее!  Отправьте  малыша   в   вытрезвитель!   Он   накачался
наркотиками, - распорядился Селлерс.
 
Глава 14 
 
   Вытрезвитель оказался именно таким, каким описал его сержант Селлерс.
   Вначале, когда меня бросили туда,  народу  там  было  немного,  да  и
сильно пьяных не было.
   Один был арестован за то, что находился за рулем в нетрезвом виде. Он
был весьма прилично одет и без конца сетовал на то, как это отразится на
его добром имени, на его жене и детях, и коротал время,  оплакивая  свою
горькую судьбину.
   Еще там был общительный алкаш, который непрестанно ко всем обращался,
вновь и вновь пытаясь пожать руки своим сокамерникам.
   Он все время рассказывал о том, что с ним случилось. Клялся в  вечной
дружбе. Пожимал руки. Для  верности,  что  никого  не  пропустил,  вновь
обменивался рукопожатиями с каждым по несколько раз, не забывая пои этом
говорить одно и то же.
   В нашей камере был и еще один, которого сначала тянуло на подвиги,  и
он лез с кулаками на каждого, но, к счастью, скоро вырубился и заснул.
   Около двух часов ночи стали поступать экземпляры хуже некуда.
   Вытрезвитель напоминал большую квадратную клетку с  цементным  полом,
посередине которого проходил желоб для стока нечистот,  и  утром,  когда
пьяниц выдворяли восвояси, его промывали  струей  воды  под  напором  из
шланга.
   Обычно нечистоты стекали к центру пола и дальше по желобу -  в  сток,
но около трех часов утра, когда в вытрезвиловке был полный кворум,  пара
"полутрупов" своими телами закрыли решетку стока и вся эта  дрянь  стала
накапливаться по всему полу. Запах блевотины стал невыносимым.
   Забившись в  угол,  я  пытался  избегать  как  затопляющих  помещение
нечистот, так и своих сокамерников.
   Раз или два мне даже удалось задремать.
   В шесть часов утра нам  принесли  горячую  бурду,  которая,  судя  по
всему, выдавалась за кофе. Бедолаги с мутными глазами тянули  к  кружкам
дрожащие руки.
   В половине девятого утра всю компанию  погнали  в  суд,  но  когда  я
попытался отправиться вместе с остальными, меня попросту оттолкнули.
   - Для суда вы еще слишком  пьяны,  -  заявил  мне  сопровождающий.  -
Оставайтесь здесь!
   Так меня и оставили вкупе  еще  с  четырьмя  насквозь  пропитавшимися
нечистотами сокамерниками, у которых видок был такой,  что  выводить  их
куда-либо явно не имело смысла.
   В девять часов выкрикнули мое имя.
   Я прошел к двери вытрезвителя.
   Какой-то человек сказал:
   - Сюда, - открыл мне дверь, и я вышел.
   Надзиратель вернул отобранные у меня вещи в присутствии полицейского,
и тот прошел со мной в лифт.
   Мы петляли, пока не добрались до кабинета Фрэнка Селлерса.
   Сержант восседал за своим письменным столом.
   Берта Кул с видом бульдожки, стерегущей  мозговую  кость,  находилась
здесь же, ближе к  стене,  с  каким-то  типом  с  серыми  пронизывающими
глазами на жестком, суровом лице.
   Берта представила его:
   - Доусон Кесил, наш адвокат.
   Он встал и пожал мне руку.
   - Выслушайте меня, - сказал Селлерс, - какой мне смысл темнить? Я  не
придирался к этому парню, просто мне  показалось,  что  он  пьян.  Иначе
ничем не объяснишь то, что  он  здесь  наплел.  Я  приказал,  чтобы  его
поместили в вытрезвитель с намерением перевести его в другое  место  или
даже выпустить  совсем,  как  только  найдем  кого-нибудь,  кто  бы  мог
освидетельствовать его состояние и подтвердить, что это вполне безопасно
как для него самого, так и для окружающих.
   - И конечно, забыли об этом? - спросил Кесил.
   - Не то чтобы забыл, в полном смысле этого слова, но  голова  у  меня
была забита до такой степени - дьявольщина! Я  ведь  расследую  дело  об
убийстве, работаю сутками напролет, выкраивая жалкие минуты для сна,  да
и то урывками. Разве здесь все упомнишь!
   Я обратился к Кесилу:
   - Но тем не менее он не забыл дать указание оставить меня  в  камере,
когда остальных выводили к судье.
   С его слов мне  сообщили,  что  я  все  еще  достаточно  пьян,  чтобы
предстать перед судом,  и  что  меня  следует  оставить  в  вытрезвителе
минимум на сутки.
   -  Это  не  по  моему  адресу  -  претензии  подобного  рода  следует
предъявлять старшему надзирателю, - поспешил отмежеваться Селлерс.  -  С
моей стороны никаких указаний не было, если не  считать  распоряжения  -
держать тебя там, пока не протрезвишься. - Повернувшись ко мне,  Селлерс
спросил:
   - Зачем ты опять лезешь в  бутылку,  Дональд?  Я  ведь  помогал  тебе
прежде и готов делать это и сейчас, всякий раз, как только смогу.
   - С чего бы это вдруг - такая готовность подружиться во что бы то  ни
стало?
   Берта Кул указала на несколько листков бумаги на столе Селлерса.
   - Да с того, что Элайн Пайсли полностью призналась  во  всем.  По  ее
словам, она была отправлена к нам в офис Карлотой  Шелтон  затем,  чтобы
раздобыть один из наших фирменных  бланков,  оторвать  от  него  верхнюю
часть с заголовком, да так, чтобы линия отрыва сразу бросалась в  глаза,
бросить ее в ящик твоего стола, а оставшуюся часть бланка передать ей.
   Элайн пришла к нам и вертелась возле твоего кабинета, пока не улучила
момент выполнить поручение. Она передала обрывок бланка  Карлоте.  Когда
она его вручала, на нем ничего не  было.  Это  уже  потом  сама  Карлота
наклеила на бланк слова, вырезанные из газет и журналов. Элайн Пайсли об
этом ничего не знала.
   - А что же говорит Карлота? - спросил я.
   - Карлота Шелтон и Гарден Мокрой вроде как в бегах, - ответил  Кесил.
- Их нигде не могут найти.
   - От нас никуда не денутся, - пообещал Селлерс.
   - Хватит о них! - заявил Кесил. - Речь сейчас идет о вас, мистер Лэм.
Существуют отделы по контролю за соблюдением гражданских  прав,  которые
занимаются сбором информации о жестоком обращении полиции с  гражданами.
Если вас  бросили  в  вытрезвитель  только  для  того,  чтобы  принудить
говорить,  то  этого  окажется  достаточно,  чтобы  заставить   Селлерса
вернуться к тому, с чего начинал - топать сапогами  по  участку  простым
патрульным.
   - Ну, не рвите на груди манишку, - ответил Селлерс адвокату. - Я знаю
Берту и знаю Дональда Лэма как облупленных. Они не станут портить  жизнь
бедному полицейскому. Им ли не знать, что раз на раз  не  приходится,  и
порой бывает, что и перегнешь палку.
   Дело не во мне. Окажись другой на моем месте, он повел  бы  себя  так
же. Надеюсь, я вас убедил?
   На это Кесил ответил:
   - Мы, возможно, возбудим гражданский иск  о  возмещении  причиненного
ущерба  на  сто  пятьдесят  тысяч  долларов   и   потребуем   проведения
расследования специальной комиссией.
   Селлерс взглянул на Берту.
   - Послушай, Берта. Ведь мы всегда были друзьями.
   - Были, - сказала Берта, - но в последнее время от  твоей  дружбы  не
знаешь - то ли смеяться, то ли выть на луну.
   - А ты что, забыла, что в нашем городе ни  одно  частное  детективное
агентство и дня не продержится, если наступит полиции на мозоль.
   - Запомните это заявление, - сказал Кесил. - Я рассматриваю  его  как
угрозу,  как  попытку  заставить  вас  поступиться  своими  гражданскими
правами в угоду его необоснованным амбициям.
   - Это вовсе не угроза, - спохватился Селлерс, - а просто  констатация
факта.
   - Разве признание Элайн Пайсли не говорит  о  том,  что  мы  добились
того, чего не удалось добиться полиции? - спросил я у Берты Кул.
   - Оно, скорей всего, не  стоит  и  бумаги,  на  которой  написано,  -
ответил за  нее  Селлерс.  -  Ее,  возможно,  принудили  под  нажимом  и
угрозами.
   - Каким же образом могла я оказать на нее давление или принудить ее к
этому? - возразила Берта. - Я, какой-то частный детектив?
   - Не было никакого ни давления, ни принуждения, - вмешался Кесил. - В
моем распоряжении имеется подлинное признание, подписанное Элайн  Пайсли
и заверенное нотариусом в  восемь  часов  сегодня  утром.  Я  специально
уточнил у нее  насчет  того,  было  ли  ее  признание  добровольным  или
появилось  на  свет  в   результате   угроз   или   обещания   выплатить
вознаграждение. Моя секретарша была свидетелем и застенографировала  мою
беседу с Элайн Пайсли.
   На это Селлерс угрюмо возразил:
   - Конечно, такое  признание  позволяет  Л  эму  предпринять  ответные
действия в отношении Карлоты Шелтон, но оно не имеет  никакого  значения
для полиции.
   Нет никакого состава преступления в краже пустого бланка.
   -  Шантаж,  вымогательство,  попытка   к   изнасилованию,   -   начал
перечислять Кесил. - До всего оказалось дело у  полиции,  если  помните,
когда мисс Шелтон пожаловалась на  Лэма.  А  теперь  вы  самым  странным
образом утверждаете, что ваша хата с краю.
   - Ладно, хватит, - промолвил Селлерс. - Зачем переливать из пустого в
порожнее? Не проще ли спуститься с небес на землю и сказать мне, чего вы
хотите.
   Я перехватил взгляд Кесила.
   - В данный момент, - сказал я, - вряд ли есть  смысл  препираться  по
этому поводу с  сержантом  Селлерсом.  В  конце  концов,  ему  предстоит
выступить в роли ответчика,  а  раз  вы  наш  адвокат,  то  вам  следует
обсуждать это дело с адвокатом Селлерса, а не с ним самим.  Кроме  того,
думается, нам всем следует немного поостыть, прежде чем начнем  что-либо
обсуждать.
   Я незаметно подмигнул Кесилу.
   Тот немедленно поднялся со стула.
   - Если вы придерживаетесь такого мнения, Лэм, - заявил он, -  то  так
тому и быть. Мы заявили  протест  сержанту  Селлерсу  против  превышения
власти и продолжаем настаивать на  нарушении  им  ваших  законных  прав.
По-моему,  вам  следует  пройти  медицинское   освидетельствование.   Не
исключена возможность, что  в  царапины  на  вашем  лице  могла  попасть
инфекция.
   Благодаря заявлению Элайн Пайсли теперь вполне очевидно, что  Карлота
Шелтон сфабриковала все от начала до конца с целью дискредитировать  вас
и воспрепятствовать расследованию, которым вы занимались.
   - Послушайте, - сказал Селлерс. - Вы же не  можете  выжать  кровь  из
репы. Я простой коп. У меня  ничего  нет.  Карлота  Шелтон  -  известная
личность.
   Почему бы вам не заняться ею на полном  серьезе  и  оставить  меня  в
покое?
   - Мы намерены заняться всеми, - заметил Кесил, - и вовсе не исключаем
возможности существования некоего сговора между вами и Карлотой  Шелтон.
Так это или не так - решит суд, впрочем, как и во всех остальных  исках,
в которых вам придется выступать в роли ответчика, как-то: о  незаконном
аресте, о допросах с пристрастием и о превышении власти.
   Сказав это, Кесил торжественно прошел к двери и распахнул ее для нас.
   Берта Кул величественно прошествовала из кабинета, а я последовал  за
ней.
   Селлерс остался сидеть за своим  письменным  столом,  держа  в  руках
копию заявления Элайн Пайсли с видом побитой дворняжки.
   В коридоре Берта взглянула на меня и сказала:
   - Боже мой, на кого ты похож?
   - Не знаю, мне себя  не  видно,  -  ответил  я.  -  Отправлюсь  домой
отмываться.
   - Никому ни слова! - предостерег меня Кесил.  -  Репортеры  наверняка
доберутся до вас и станут расспрашивать об иске, который  мы  собираемся
вчинить.
   Отсылайте их всех ко мне.
   - По правде говоря, - пояснила Берта, - мы не  собираемся  возбуждать
дела, если нас к этому не принудят. Все, что нам нужно, -  это  сбросить
со своей холки Селлерса и накрутить ему хвост.
   - С Селлерсом проблем не будет, - заверил Кесил, - но вот  отцепиться
от Шелтон - задачка посложнее.
   - Что до меня - так я отправляюсь домой, - отозвался я, -  сниму  эту
одежду, приму ванну и приведу себя в порядок.
   - Видит Бог, тебе это просто необходимо.
   - Было бы неплохо, - сказал Кесил, - если бы вы сегодня не совались в
офис, Лэм, и желательно держаться подальше от репортеров.
   - Никто до меня не доберется, - пообещал я.
   Мы спустились к главному входу. Кесил пожал нам руки и ушел.
   Я обратился к Берте:
   - Буду прятаться от всех. Стану названивать  каждый  час  и  узнавать
новости, но никто не будет знать, где я скрываюсь или как  связаться  со
мной.
   - Держи хвост пистолетом, - предостерегла Берта. - Доусон Кесил вроде
бы знает что говорит, но мы еще на линии огня.
   - Что же заставило расколоться Элайн Пайсли? - поинтересовался я.
   - Я многое усекла из того, что ты объяснял в кабинете Селлерса, чтобы
сделать для себя выводы. Отправилась к ней на квартиру, прождала  ее  до
часу ночи.
   Как только та заявилась, взяла ее в обработку. Уже к двум  часам  она
выложила мне все как на блюдечке. Затем отвезла ее  в  один  отель,  где
продержала без сна всю ночь, и  рано  утром  первым  делом  связалась  с
Доусоном и заставила его получить от Элайн письменные  показания  за  ее
подписью. Затем мы добрались до Селле