ть? - возразил я. - Если уверены,  что  жертва  мертва,  они
могут все это проделать, чтобы отвести от себя  подозрения.  Именно  так
рассуждала полиция, увидев в моих действиях хитрую уловку...
   Я умолк. Гелдерфилд не пошевелился.
   - Чем все это кончится, трудно предугадать, - произнес я после паузы.
- Но сейчас я не могу допустить, чтобы меня взяла полиция.  Я  близок  к
тому, чтоб завершить дело. Ближайшие двадцать четыре часа покажут - прав
я или нет. Провести их в тюремной камере было  бы  безрассудством...  Вы
могли бы мне помочь?
   - Каким образом?
   -  Я  обращаюсь  к  вам   как   к   специалисту.   У   меня   нервное
перевозбуждение, болит сердце, скачет  давление.  Дайте  мне  что-нибудь
успокаивающее и положите в больницу, где меня никто не потревожит. Через
сутки я буду в порядке и встречусь с полицией. Пусть  допрашивает  меня,
сколько ей вздумается...
   Он затряс головой.
   - Ничего подобного  я  не  сделаю.  Из  соображений  профессиональной
этики.
   - При чем тут профессиональная этика? Вы меня даже не осмотрели.
   - Я не вижу у вас симптомов тех недомоганий, на которые вы сослались.
Допустим, я дал бы вам успокаивающее,  сделал  инъекцию.  После  нее  вы
заснете, проспите не менее суток и, значит, ни на что не  будете  годны.
Произойдет как раз то, чего  вы  опасаетесь,  -  вас  выведут  из  игры,
вернее, вы сами выведете себя из нее.
   - Рассмотрим эту проблему более основательно, - предложил я.
   - Как бы ее ни рассматривать, это не изменит моего решения, - отрезал
Гелдерфилд. - Я не могу сделать то, что вы требуете.
   - Убийца использовал картофелемялку  и  шнурок  от  корсета,  -  тихо
сказал я. - "Ищите женщину", а?
   Гелдерфилд сообразил, куда я нацелился.
   - Не обязательно. Мужчина, если он хитер, тоже мог употребить  эти...
э-э-э... предметы, чтобы подозрения пали на женщину.
   - Десять против одного, что убийца женщина.
   - Если и так, то...
   Гелдерфилд пожал плечами, намекая на бесплодность  гаданий,  подобных
гаданию на кофейной гуще.
   - В тот вечер, когда погиб доктор, я зашел в спальню миссис Деварест,
вы помните? На спинке стула висел корсет с розовыми шнурками.
   - Уверяю вас, молодой человек, множество женщин  в  возрасте  Колетты
носят такие корсеты со шнурками самых разных цветов.
   Я вспылил:
   - Расследованием  занимается  лейтенант  Лисман,  человек  упрямый  и
цепкий, как бульдог. Скоро он вцепится в миссис  Деварест.  А  вдруг  он
обнаружит, что корсета нет или из корсета выдернуты розовые шнурки? Или,
наконец, что в кухне не хватает картофелемялки?
   - Какая ерунда!
   - Пусть так. Но возможна и другая гипотеза. Конечно, миссис  Деварест
- ваша пациентка. Вы привязаны к ней...
   - Я бы не стал покрывать убийцу,  если  бы  оказалось,  что  это  мой
пациент. Но я хорошо знаю Колетту. Она  не  способна  проделывать  такие
трюки, о которых вы говорите. Убийство? Исключено!
   - Вы рассуждаете как врач.
   - Я вас не понимаю.
   - Ваша горячность выдает вашу необъективность.
   Гелдерфилд смутился.
   Я откинулся в кресле и прикрыл глаза, давая ему время подумать.
   - Что же нам делать? - взволнованно спросил он.
   - Давайте обсудим... Сам я не могу появиться у Деварестов.  За  домом
наблюдает полиция. Но даже если меня не схватят на улице,  едва  ли  мне
разрешат разгуливать по дому, проникать в кухню и спальню, проверять, на
месте ли корсет со шнурками или картофелемялка. Но  для  вас-то  сделать
это - пустяк. И предлога искать не надо.
   Предположим,  пациентке  необходима  инъекция.  Вы  отправляетесь  на
кухню, чтобы вскипятить воду,  и  заодно  удостоверитесь,  на  месте  ли
картофелемялка.
   - Даже если я и найду ее - это ничего не докажет.
   - А у вас дома кто готовит?
   - Обычно я дома не ем.  У  меня  есть  экономка,  которая  следит  за
порядком и кормит моего отца. Он тяжело болен, прикован к постели.
   - Такое блюдо, как картофельное пюре, она готовит?
   - Наверное... При чем здесь это?
   - В вашей кухне, вероятно, отыщется картофелемялка. Вы  бы  захватили
этот полезный предмет вместе с инструментами, привезли к Деварестам и...
подсунули бы туда, где полиция ее отыщет.
   - Вы сошли с ума! - вскрикнул  Гелдерфидд.  -  Я  врач,  я  хирург  с
безупречной репутацией. На какие поступки вы меня толкаете?
   - Миссис Деварест - ваш пациент и моя клиентка, - терпеливо убеждал я
его. - Наконец, она - ваш друг.
   Я пытаюсь добиться для нее двойной страховки. Вы не хотите, чтобы  ее
арестовали. Я тоже. Наши интересы совпадают. Я останусь здесь, у вас,  а
вы поезжайте к ней. Вернетесь - расскажете, что  там  происходит.  Потом
отправьте меня в больницу, где у меня будет  подходящая  обстановка  для
того, чтобы подвести итоги.
   - Из этических соображений... - все еще кипятился Гелдерфилд,  но  он
уже остывал.  -  Обстоятельства  бывают  выше  нас.  Иногда  и  целителю
приходится напоминать, что он не  только  врач,  но  и  человек.  Бывают
ситуации, когда правила хорошего  тона,  профессиональная  этика  и  все
такое - летят в окошко.
   Гелдерфилд  встал,  принялся  шагать   по   кабинету,   стараясь   не
встречаться со мной взглядом. Его беспокойство передалось  мне.  Я  тоже
покинул кресло, подошел к  окну.  Уже  стемнело,  и  увидеть  что-нибудь
снаружи было невозможно.
   Гелдерфилд, махнув рукой на  "этику",  решил,  что  выпить  в  данной
ситуации ему будет полезно, и налил себе виски.  Он  вышел  на  кухню  и
загремел там выдвижными ящиками в шкафах. Затем поднялся на второй  этаж
(я услышал его шаги наверху, в спальне). Оттуда доктор снова вернулся на
кухню, повозился там немного и очутился в кабинете с саквояжем,  набитым
хирургическими инструментами.
   - Нашли то, что хотели? - спросил я.
   - Я  не  собираюсь  связывать  себя  какими-либо  обязательствами,  -
порывисто заговорил он. - Но вы дали мне  понять,  что  полиция  устроит
обыск у Колетты...
   - Можете не сомневаться.
   - Господи! Если бы магазины были еще открыты, мы бы раздобыли  дюжину
этих проклятых картофелемялок!
   - Полиция тоже учтет такую возможность, - сказал я.
   Доктор  снова  потащился  на  кухню,  прихватив  с   собой   саквояж,
возвратился через несколько секунд с суровой  физиономией,  губы  плотно
сжаты.
   - Ладно, Лэм. Придется  пройти  через  это.  До  сих  пор  никому  не
удавалось заставить меня нарушить профессиональную этику. Первый  раз  в
жизни я...
   - Хорошо, хорошо, доктор, - перебил я. -  Отправляйтесь.  Буду  ждать
новостей. Мне разрешается подходить к телефону?
   - Конечно.
   - Разумно ли это?
   - А если мне потребуется срочно позвонить вам?
   - Поступим так: вы позвоните, положите трубку и  через  минуту  снова
наберете номер. Это будет сигнал.
   Я подойду после второго звонка.
   Он кивнул.
   - Хорошо.
   - Вы отправите меня в больницу?
   - Я должен сделать вам инъекцию.
   - Когда кто-нибудь сильно нервничает, беспокоится,  разве  не  бывает
так, что вы "угощаете"  пациента  дистиллированной  водой,  уверяя,  что
ввели ему морфий?
   Его лицо просветлело.
   - Да, конечно.
   - В моем случае, вероятно, диагноз  будет  следующий:  нервный  срыв,
вспышка истерии. Я обратился к вам, умолял  об  инъекции.  Вы  не  стали
применять сильнодействующего средства и ввели мне дистиллированную  воду
под видом морфия. Я успокаиваюсь, меня одолевает сонливость...
   - Ясно, - остановил меня Гелдерфилд. - Учитывая ситуацию, я уложу вас
в постель в моем доме и пришлю сиделку. Она проследит, чтобы вы заснули,
и покинет вас. И это все, что я могу сделать для вас, Лэм.
   - Сиделка будет посвящена в наши игры?
   - Конечно, нет. Она отнесется к вам как к обычному больному, которому
необходим полный покой. Которому только что ввели морфий.
   - Как скоро появится сиделка?
   - Минут через двадцать.
   - Опытная?
   - Да.
   - Идите, доктор, - сказал я. - Идея возникает не сразу, но когда  уже
существует, она должна приносить плоды незамедлительно.
   Гелдерфидд схватил свой саквояж и скрылся. Через несколько  секунд  я
услышал рокот мотора отъезжающей машины.
   Я снова плюхнулся в кресло,  налил  себе  виски,  добавил  содовой  и
закурил. Я неторопливо потягивал любимый моему сердцу напиток,  водрузив
ноги на стул и наслаждаясь абсолютной, фантастической тишиной.
   В доме ни шороха, ни скрипа; снаружи тоже не доносилось ни звука.
   Однако меня мучила мысль: а ну как Гелдерфидд передумает  по  дороге,
расколется, донесет в полицию про "нашу идею" или  выболтает  ее  миссис
Деварест?
   Я прогнал эти мысли. Потянулся и зевнул. Приятное тепло  от  выпитого
виски разливалось по всему  телу.  Меня  клонило  ко  сну.  Я  с  трудом
сосредоточился и посмотрел  на  часы.  Цифры  расплылись  у  меня  перед
глазами.
   Нет, что-то внутри моего сознания не давало мне покоя. Какая-то новая
мысль билась в голове, требовала  выхода.  Внезапно  она  прояснилась  и
встряхнула меня с такой силой, что я выпал из кресла.
   - Я ударился о скамеечку для  ног,  поднялся  с  пола,  едва  удержав
равновесие, и, пошатываясь, побрел на кухню, оттуда прошел в холл, потом
поднялся по лестнице на второй этаж.
   Я обнаружил спальню доктора Гелдерфилда, примыкающую ванную  комнату,
комнаты для гостей. Заглядывая поочередно  во  все  двери,  я,  в  конце
концов, натолкнулся на того, кого искал.
   На кровати лежал истощенный старик. Ему  было  далеко  за  семьдесят.
Запавшие щеки, восковая кожа, закрытые глаза. Старик не двигался,  да  и
дыхания я не услышал.
   Прошло не меньше  минуты.  Человек  на  кровати  вздохнул,  тяжело  и
неровно, хватая воздух полуоткрытым ртом.
   Затем снова затих - будто провалился в летаргический сон. Я склонился
над постелью, боясь, как бы старик не отдал Богу душу и на самом деле.
   Старик лежал по-прежнему неподвижно, но дыхание возобновилось,  такое
же мучительное, прерывистое, с длительными интервалами. Я дотронулся  до
его плеча и... качнувшись, свалился на кровать.
   Старик дернулся. Я с трудом поднялся и легонько потряс его,  а  потом
похлопал по щекам, пытаясь пробудить к жизни.
   Он открыл глаза.
   - Вы отец доктора Гелдерфилда? - Мой  голос  показался  мне  чужим  и
доносился как будто издалека.
   Он весь напрягся, устремив на меня глаза. Я увидел,  что  зрачки  его
закатываются.
   - Вы отец доктора Гелдерфилда?! - в ужасе крикнул я.
   - Да, - прошелестел ответ.
   Я собрал всю свою энергию в кулак. Надо  передать,  перелить  в  него
свою волю!
   - Кто вас лечит? Доктор Деварест?
   - Да, - прошептал старик.
   - Он давно не приходил?
   -  Давно...  Сын...  подумал...  что,  надо   выждать...   сделать...
перерыв... Кто вы такой?
   - Доктор Деварест умер, - сказал я.
   Он не пошевелился.
   - Вам известно, что он умер? - настаивал я.
   - Его уже неделю не было, - еле слышно  ответил  старик.  Зрачки  его
снова стали закатываться.
   Я потряс его за плечо.
   - Когда вы видели доктора в последний раз? В среду? После рыбалки?
   Старик вздрогнул. Глаза его приоткрылись.
   - Вы видели его после рыбалки? - повторил я.
   - Да. Он был на рыбалке. Мой сын... повздорил с ним.
   - Из-за чего?
   - Его лечение... не помогало.
   - Это сказал ваш сын?
   - Я слышал, как они... ссорились.
   - Ваш сын...
   Внизу  дважды  прозвонил  телефон  и  умолк.  Я  посмотрел  на  часы,
секундная  стрелка  исчезла.  Все  предметы   вокруг   утратили   четкие
очертания. Я устремился к лестнице, натолкнулся  на  дверь.  Ноги  стали
ватными,  не  держали  меня.  Пытаясь  быстро  сбежать  по  лестнице,  я
оступился и с грохотом покатился вниз. Из-за этого немного  встряхнулся.
Дотащился до телефона, который звонил второй раз.
   Я ухватился за трубку, но непослушный язык не повиновался мне. К тому
же я не мог вспомнить, с кем говорю.
   - Да? Ну?.. - промычал я.
   До меня донесся резкий голос Гелдерфилда:
   - Лэм, это я. Шнурок от корсета отсутствует. Вам ясно?
   - Да ну?
   - Не беспокойтесь. Корсет я забрал. Тот другой - кухонный  предмет  -
на месте. Вы меня понимаете?
   - Да. Но?
   Сомнение появилось в голосе собеседника:
   - С вами все в порядке, Лэм?
   - Д-да... Наверное...
   - Вы не перебрали... по части виски?
   - Н-не знаю... Нет.
   - У вас усталый голос.
   - Я х-хочу с-спать.
   - Лэм, не подведите  меня!  Слишком  много-поставлено  на  карту.  Вы
понимаете, чем я рискую?
   - Д-да.
   - Вы пьяны. Сколько вы выпили?
   - К-кажется, один... т-только один стакан.
   - Вы уверены?
   - Да.
   - Хороший был стаканчик? Безразмерный?
   - Д-да...
   Я недоумевал. О чем он говорит?!
   - Вы набрались, Лэм! - с раздражением кричал в трубке  Гелдерфилд.  -
Возьмите эту бутылку виски и вылейте в  раковину.  Больше  -  ни  капли!
Обещайте мне,
   Лэм!
   Я выдавил из себя: "Ол-райт", и повесил трубку.
   Мне пришлось подождать, пока освободится линия  связи.  Я  ничего  не
видел. Голова  казалась  мне  глобусом,  вращающимся  на  своей  оси,  и
скорость вращения все увеличивалась. В ушах стоял  грохот.  Все  куда-то
летело  кувырком.  Пытаясь  удержаться,  я  обеими  руками  уцепился  за
портьеру, потом оторвался от нее и  кое-как  набрал  номер  полицейского
управления.
   Прошла вечность.
   - Дежурный слушает, - прозвучал в трубке женский голос.
   Трубка лупила меня по лицу, в ушах грохотал водопад.
   - Главное полицейское управление... Вас слушают!
   Говорите!
   - Лисман... Лисман... - твердил я,  сопротивляясь  из  последних  сил
мгле, накатывающей на меня. - Мне нужен Лисман... Убийство...
   Эхом откликнулось в трубке:
   - Лисман... Лисман... Хэлло! Это Лисман. Что вам нужно?
   - Это Дональд Лэм... Я в доме доктора Гелдерфилда. Я  отравил  миссис
Деварест... Я отравил отца доктора Гелдерфилда... Я отравил всех...
   Я хотел сказать еще многое, но язык распух и  не  помещался  во  рту.
Глобус крутился и раскачивался, я крутился и раскачивался вместе с  ним.
Гул и грохот в голове становились непереносимыми.  Из  последних  сил  я
держался за портьеру. Хотел крикнуть, но из горла вырвался только жалкий
писк. Портьера оборвалась. Я рухнул вместе с ней и потерял сознание.
 
Глава 19 
 
   Барабанные перепонки дрожали от напора звуков,  голосов,  ничего  для
меня не означавших. На меня кричали, били по лицу. А тяжелые полицейские
ботинки лупили по ребрам...
   Потом все куда-то провалилось. Я погрузился во тьму.
   Затем выныривал, ощущая резиновый шланг в горле.
   Я засыпал, пробуждался и снова терял сознание. Волны  света  и  тьмы,
шума и безмолвия поочередно захлестывали меня и откатывали прочь, и этот
мучительный ритм не давал мне передышки.
   Но вот из неопределенных звуков вроде бы стали складываться слова:
   - Желудок очищен... Инъекция... Кофеин...  Сейчас,  сейчас...  Важно,
чтобы он заговорил...
   Прохладные полотенца... В меня входит  игла...  Аромат  кофе  щекочет
ноздри. Горячая жидкость обжигает горло. Чей-то взволнованный голос:
   - Он, кажется, открывает глаза!
   Лица... Лица нависают над кроватью и колышутся надо мной, как  флаги.
Я никак не мог их поймать и удержать в сознании,  установить,  кому  они
принадлежат. Загадка, которую  я  не  успел  разгадать:  меня  поглотила
очередная волна. Я опять куда-то провалился.
   Но все-таки что-то менялось к лучшему, и, когда сознание вернулось, я
более отчетливо стал различать слова стоявших возле меня  людей.  Понял,
что они спорили.
   - Оставьте его в покое. Вы ничего не добьетесь, пока  не  подействует
инъекция.
   Я  снова  впал  в  беспамятство,  но,  очнувшись,  почувствовал  себя
уверенней. Пустота и мрак отступили.
   Берта Кул сердито смотрела на меня.
   - Они прибыли вовремя? Спасли миссис Деварест? - спросил я.
   Ее губы дрогнули. Она кивнула.
   Я выждал, пока она соберется с силами.
   - Какого черта! Зачем ты признался? - не выдержала Берта.
   - Чтобы они побыстрей приехали...  туда,  к  Деварестам.  Если  бы  я
обвинил... другого, не себя... кого-нибудь  еще...  сначала  забрали  бы
меня... Время упущено... Тогда...
   Я прикрыл глаза, но силы уже возвращались ко мне.
   - А старый Гелдерфилд... жив?
   - Да. Но... Я бы с удовольствием отлупила тебя! - рявкнула Берта.
   - За что?
   - За все!
   - Что?
   - Ты лишил нас работы, хорошей работы...
   - Почему? Я довел его до конца... дело до конца...
   - Ну и что? У нас нет никаких шансов выжать что-нибудь  из  страховой
компании.   Версия   о   смерти   Девареста   по   неожиданной   причине
отбрасывается...
   - Нет! - крикнул я. От возмущения я даже немного привстал.  В  голове
вдруг прояснилось. - Доктор Деварест был убит! Убийство - это...  смерть
по неожиданной причине. Любой суд подтвердит это!
   - Дональд! - обрадовалась Берта. - Ты  пришел  в  себя?  Дональд!  Ты
уверен? А доказательства?
   - Я могу доказать это.
   Берта была в восхищении.
   - Дональд! Ты у меня... замечательный... чудотворец!
   Подожди...
   И побежала за врачом.
   Ко мне подошла сестра.
   - Как вы себя чувствуете?
   - Так, словно проглотил не меньше литра кофе...
   Она пощупала пульс, одобрительно кивнула, дала мне таблетку и  стакан
воды.
   - Выпейте.
   Я проглотил таблетку.
   - Вам ввели стимуляторы по распоряжению полиции, - сказала сестра.  -
Какие-то неприятные ощущения возникают неизбежно, но это пройдет.
   Она была права. Я просто физически  ощущал  -  силы  прибыли.  А  как
летело время и как возникала досада на то, что  здесь,  рядом  со  мной,
ничего не происходит.
   - Где же полиция?! - бушевал я. - Ведь она так хотела, чтобы я пришел
в себя и заговорил!
   - Не знаю. Доктор предупредил полицейских, что  с  вами  можно  будет
беседовать. Они были сначала так нетерпеливы...
   Дверь распахнулась. Влетела Берта Кул.
   - Им не до тебя, Дональд! Гелдерфилд сломался...
   Сидит в  соседней  комнате.  Они  пригласили  сестру,  которая  знает
стенографию и записывает его показания.
   - Тише, тише. Не бросайся на меня. Я еле живой.
   Так с Гелдерфилдом разобрались?
   Берта сделала выразительную гримасу.
   - Ты-то сам разобрался с ним уже давно.
   - Ты заблуждаешься. Я догадался недавно. Едва не угробил  себя  из-за
этого. - Я помолчал. - Не говори об этом никому...
   - Но почему?
   - Я был жалким ослом. Не хочу, чтобы об этом знали. Я подставился...
   - Каким образом?
   - Сообщил Гелдерфилду, что Деварест, по моим предположениям, навестил
пациента и не отметил визит в своем блокноте.
   - Ну и что, Дональд?
   - Деварест был убит не в гараже, в другом месте.
   - Как в другом месте?
   - Подумай сама. Изнутри он не мог закрыть дверь за собой  Эксперимент
показал, что и ветер  не  захлопнул  дверь.  Но  дверь-то  была  опущена
полностью! Это сделал убийца, когда Деварест был уже мертв.
   - Дональд, дорогой, тебе нельзя  так  много  разговаривать,  -  вдруг
забеспокоилась Берта. - В конце концов...
   - Но я хочу говорить! И чувствую себя прекрасно...
   Понимаешь, события развивались последовательно. Девареста одурманили,
накачали наркотиками, уморили  выхлопными  газами,  отвезли  в  гараж...
Перед тем его обманули, обратившись за срочной медицинской помощью.
   Но Деварест был педант. Он заносил в блокнот все свои  визиты,  чтобы
не запутаться в финансовых расчетах с пациентами. И я, глупец, проглядел
очевидный ответ!
   - Доктор Гелдерфилд? - уточнила Берта.
   - Конечно! Деварест навещал его отца и не отмечал своих посещений, он
лечил старика бесплатно. Гелдерфилд был коллегой...
   - Достаточно, дорогой, - уговаривала меня Берта. - Надо беречь  силы.
Ты ведь тоже под воздействием наркотика...
   - И тогда, - возбуждаясь, тараторил я, не обращая внимания на  Берту,
- я сам обратился к  Гелдерфилду,  попросил  его  помочь  разобраться  с
записями доктора Девареста. Н-не перебивай, Берта, я набит словами  выше
головы. Не успокоюсь, пока не выплесну их все. - Я откинулся на подушки.
- И я сказал ему, - с горечь