ый порыв прошел, и оно вновь погрузилось в дремоту.
   Откуда-то набежал ветерок, вроде бы слабый,  но  он  принес  с  собой
холод. И ветер, и холод постепенно нарастали.  Хелен  прижалась  ко  мне
теснее. Она поджала ступни, уперлась коленями в мою  ногу.  На  какое-то
мгновение тепло возвратилось, потом снова налетел порыв ветра, и  Хелен,
непроизвольно дрожа, выпрямилась.
   - Становится холодно, - заметил Луи.
   - Пора спать, - объявила Хелен. - Моя постель  с  краю,  Дональд,  ты
спишь посередине.
   Она пересела на свои одеяла и выскользнула из  верхней  одежды.  Было
слишком темно, чтобы увидеть в свете звезд что-либо, кроме  контуров  ее
фигуры. Я смотрел на Хелен без любопытства и без застенчивости.  Как  на
прекрасную статуэтку. Она скользнула  под  одеяла,  повертелась,  видно,
освобождаясь от чего-то ненужного из нижнего белья, потом  спокойно,  не
стесняясь меня, села в постель, натянула пижаму и застегнулась.
   - Спокойной ночи, Дональд.
   - Спокойной ночи, Хелен.
   Луи, слегка смущенный, молчал. Она приподнялась на локте:
   - Эй, Луи!
   - Что?
   - Спокойной ночи, Луи.
   - Спокойной ночи, Хелен, - пробормотал он застенчиво.
   Мы подождали несколько минут, пока она устроится как следует, потом и
мы с Луи разделись и в одном нижнем белье завернулись в свои одеяла.
   Мне стало интересно, до какой  же  степени  здесь  будет  холодно.  Я
поймал момент: начинал замерзать кончик носа...  Звезды  висели  в  небе
прямо у меня над головой. Я начал  размышлять,  может  ли  одна  из  них
упасть, а если это произойдет, то заденет ли она  меня;  потом  я  вдруг
широко раскрыл глаза, и в небе  получилось  совсем  другое  расположение
звезд. Земля подо мной была твердой, мышцы немного  сводило,  но  чистый
свежий воздух, полный жалящего холода, очистил кровь,  выгнал  из  нутра
все яды, и я почувствовал себя таким свежим, будто проспал целый месяц.
   Я закрыл глаза.
   Один раз я пробудился - как раз перед рассветом.
   Там, где небо только-только начало  окрашиваться  в  бледно-оранжевый
цвет, я поймал голубовато-зеленый морозный отблеск; потом оранжевый цвет
становился все ярче, как далекое маленькое облачко, погружающееся в алый
протуберанец...  Я  прислушался  к  спокойному  дыханию  лежащей   рядом
девушки, похрапыванию Луи и подумал, не встать ли мне с восходом солнца,
чтобы не пропустить эту красоту, и снова закутался в теплые одеяла.
   Когда я проснулся, солнце еще высоко стояло над горизонтом, кустарник
отбрасывал длинные тени. Одеяла рядом со  мной  шевелились  вовсю:  мисс
Хелен Фрамли одевалась под ними. А где Луи?.. Луи склонился над  печкой,
стоявшей  на  подножке  автомобиля,  и  запах  кофе  уже  несся   оттуда
возбуждающей приятной волной.
   Нет ничего более умиротворяющего, более  жизнеобещающего,  чем  запах
свежего кофе, да еще тогда, когда чистый воздух проделал свою  работу  и
вы осознаете, что зверски голодны.
   Хелен Фрамли  выпуталась  из-под  одеял  и  выпрямилась,  стройная  и
прекрасная. В золотых лучах раннего солнца -  вся  красновато-оранжевая.
Она  посмотрела  на  меня,  не  без  удовольствия  отметила,  что  я  ее
рассматриваю, внимательно и жадно, и спокойно произнесла:
   - Доброе утро, Дональд.
   - Доброе утро.
   Луи обернулся к нам, потом опять склонился над печкой.
   В глазах Хелен читались и мир и веселье.
   - Привет, Луи! - негромко крикнула она.
   - Привет, - отозвался он, взглянув на нас через плечо.
   Хелен закончила одеваться. Помолчала. Задумчиво сказала:
   - Я могла бы здесь остаться... Интересно, - почему никто не подумал о
такой поездке раньше?
   Она стояла лицом к востоку,  и  солнце  ярко  освещало  ее.  Внезапно
импульсивным  движением  она  выбросила  руки  навстречу  солнцу,  затем
смахнула слезинку, та упала на песок, а девушка села  и  стала  надевать
туфли.
   Организатор быта, Луи сказал:
   - Каждому будет по полчашки воды, и не больше.
   - А завтрак? - спросил я.
   - Будет готов через пять минут.
   Мы умылись, почистили зубы и расселись на одеялах.
   Луи подал  золотистый  кофе,  умело  поджаренный,  хрустящий,  но  не
пересушенный бекон с привкусом ореха,  как  мне  показалось.  Он  развел
небольшой костерок, дождался, когда от него  остались  одни  алые  угли,
окружил их камнями, установил на них сетку, и на этой  импровизированной
решетке превратил тонкие ломтики французской булочки в золотистые тосты,
блестящие намазанным на них маслом.
   Каждая новая порция тостов удивительным образом прибавляла мне  силы.
Я чувствовал себя так, что и без уроков  бокса  готов  был  сразиться  с
любым мужчиной - за эту землю, за небо, за девушку, сразиться и победить
его.
   После  завтрака  посидели,  покуривая  сигареты  и   впитывая   тепло
солнечных лучей. Я посмотрел на Луи. Оба перевели взгляд на  Хелен.  Она
кивнула нам, мы принялись скатывать одеяла и запихивать их в  наш  милый
старый драндулет. Все - молча. В словах не было нужды.
   Полчаса спустя двинулись, громыхая, в путь  -  через  пустыню.  Мотор
непрерывно чихал, но непостижимым образом держал свои тридцать семь миль
в час.
   Солнце поднималось все выше, а тень  от  автомобиля  становилась  все
короче. Мягкое тепло сменилось жарой. В правом заднем колесе обнаружился
прокол.  Мы  с  Луи  поменяли  шину.  И  дело  это  не  показалось   нам
обременительным. Мы не нервничали и к  тому  же  никуда  не  торопились.
Жизнь шла как часы, - совсем не похожая на времена, когда  я  носился  в
машине агентства Берты Кул как угорелый, стремясь куда-то успеть в срок,
а как ни крути, то колесо  спускало,  то  машина  агентства  переставала
работать. Домкрата под рукой не находилось, и  гайки  разбалтывались,  а
руль был всегда насажен криво.
   Теперь я не спешил - нам принадлежало все время.
   Иногда мы останавливались полюбоваться пейзажем.
   Мы ехали весь день, а ночью снова разбили лагерь в пустыне и  прибыли
в Рино на следующий день около полудня. ***
   - Вот мы и  на  месте,  -  сказал  Луи,  -  какие  будут  приказания,
капитан?
   Наш рыдван был весь покрыт пылью.  Мне  предстояло  побриться,  да  и
подбородок Луи густо зарос темной щетиной. Наша троица  прокоптилась  на
ветру и солнце, но никогда я не чувствовал себя таким бодрым.
   - Поехали в какой-нибудь кемпинг, - сказал  я,  -  там  почистимся  и
прикинем, что делать дальше.
   Мы быстро нашли пристанище. Хозяйка предоставила нам  домик  с  двумя
комнатами и тремя кроватями.
   Соскребли  под  душем  дорожную  грязь.  Мы  с  Луи  побрились,  и  я
отправился на разведку.
   Позвонил в город, в  телефонную  компанию.  Поинтересовался,  нет  ли
телефона у миссис Дженникс. Такого абонента у них не  было.  Я  обзвонил
все отели, спрашивая, не проживает ли  там  некая  миссис  Дженникс.  Не
проживает. Тогда я начал обзванивать коммунальные дома.  Там  отказались
предоставить какую-либо информацию на сей счет.
   Я вернулся в кемпинг, и все мы отправились искать  новое  пристанище.
Уже в сумерках мне кое-что подвернулось,  подходящее  для  наших  целей:
маленькая заправочная станция примерно в семи милях от города.  Владелец
хотел соорудить настоящую доходную автостоянку, но ему не хватило денег,
и все, что он успел сделать - это заполучить один большой  дом  рядом  с
заправочными аппаратами, примерно в ста ярдах от автострады.
   Туда мы и переехали в ту же ночь, предварительно  накупив  продуктов.
Луи поиграл на своей гармошке вальсы, а мы с Хелен немного  потанцевали.
Нашлась печурка, топившаяся  дровами,  и  домик  вскоре  наполнился  тем
изумительным теплом, которое может исходить только от  настоящей  печки,
когда в ней потрескивают дрова.
   Из-под одеял Луи  вытащил  меня  ранним  утром.  Пора,  объяснил  он,
начинать тренировки.
   Хелен сонно улыбнулась мне и пробормотала:  "Развлекайтесь",  а  сама
повернулась на другой бок. Я  напялил  кроссовки,  затянул  пояс,  выпил
глоток горячей воды, добавив в нее немного лимонного сока, и  последовал
за Луи на холод.
   Солнце только поднималось.
   Луи обратил внимание на мою дрожь.
   - Через минуту будешь в полном порядке. Ты слишком легкий, поэтому не
будешь много потеть. А теперь пошли. Вперед!
   Он начал бег медленной трусцой. Я за  ним.  Пробежали  сто  пятьдесят
ярдов, и холод сменился возбуждающим теплом.
   Начинался подъем. Мои легкие  требовали  все  больше  кислорода.  Луи
спокойно  продолжал  трусить   рядом   с   ритмичным   "хлоп-хлоп-хлоп",
испускаемым его обувью, тоже на резине.
   - Сколько еще? - спросил я.
   - Не разговаривай, - отозвался он.
   Я продолжал бег. Ноги, казалось, налились свинцом.
   Мы бежали  медленно,  я  не  задыхался,  но...  очень  устал,  просто
вымотался. Мне казалось, мы пробежали сотни миль до того момента,  когда
обогнавший   меня   Луи   резко   повернулся,   окинул   меня   взглядом
профессионального  тренера  и  произнес:  "Ладно,  хватит  бега.  Теперь
немного пройдемся".
   Мы перешли  на  быструю  ходьбу,  глубоко  вдыхая  прохладный  чистый
воздух. Ноги тяжелы, но смена в формах  мускульной  активности  принесла
облегчение.
   Но чертов Луи снова перешел на бег. Я последовал за ним.  Впереди  на
расстоянии в четверть мили показался наш  домик.  Казалось,  потребуются
часы, чтобы добраться до него.
   А Луи не запыхался. Дышал глубоко, и, черт побери, ровно!
   - Попробуй использовать самое дно своих легких, - посоветовал  он.  -
Засасывай воздух до самого низа. Сейчас мы немного побоксируем, так, для
разминки.
   Он вытащил пару заскорузлых боксерских перчаток и  надел  их  на  мои
руки.
   - Итак, - начал Луи, - самый обманный и самый трудный по исполнению -
это абсолютно прямой удар.
   Давай посмотрим, бей прямой левой.
   Я сделал выпад левой.
   Он покачал головой.
   - Это не прямой, дружище.
   - Почему?
   - Потому что вместе с ударом пошел твой локоть.
   В сторону от корпуса. Держи локоть тесно прижатым к  корпусу  и  бей.
Сначала левой, потом правой.
   Я начал по новой. Луи опять расстроился. Но проявлял терпение.
   - Сними на минутку правую перчатку. Я хочу кое-что показать.
   И показал. И рассказал мне, как держать корпус, прижимать  локоть.  А
потом заставил меня выстреливать вперед левой,  левой,  опять  и  опять,
пока у меня были силы поднимать ее.
   - Не так уж хорошо, - приговаривал он при этом, -  но  и  не  так  уж
плохо. Со временем будет совсем неплохо.
   Из окна донесся сонный голос:
   - Луи, может, проще смириться,  если  тебе  дадут  взбучку,  чем  так
надрываться?
   Я скосил глаза на окно спальни. В окне явилась миру  Хелен  Фрамли  в
распахнутом на горле кимоно, оперлась локтями на подоконник и с  веселым
огоньком в глазах стала смотреть на учителя, но больше, я  надеялся,  на
ученика.
   Луи ответил на полном серьезе:
   - Бывают случаи, когда мужчина не может позволить себе  смириться  со
взбучкой, он должен сам дать взбучку другому. Мисс Хелен, если он  будет
драться за вас, тогда как?
   - Ладно, ладно, согласна.  Мне  нравятся  мужчины  с  "фонарями",  но
сейчас мне надо почистить зубы.
   И исчезла в окне. Луи повернулся ко мне и улыбнулся по-своему,  смело
растягивая губы до черных провалов на месте отсутствующих зубов.
   - Вот, дружище, девушка для тебя. Я хочу тебе сказать: это настоящая!
   Я кивнул: согласен!
   Луи смотрел на меня задумчиво,  будто  хотел  что-то  добавить,  -  а
может, размышлял, не потренировать ли меня в чем-нибудь,  помимо  бокса.
Но ему трудно было подыскать слова. В конце концов он сказал:
   - Послушай, дружище, ты знаешь мою позицию.
   Я твой друг, понимаешь?
   Я кивнул: согласен, мол.
   - Я стою за тебя. Не важно, в какую игру ты играешь, я все равно стою
за тебя.
   Я опять кивнул.
   Он смущенно выпалил:
   - Так что, так что... Пошли, надевай перчатки и продолжим.
   - Раз-два-раз-два-раз-два-раз-два.
   Когда мы закончили, я был вымотан так, что  с  трудом  двигался.  Пот
начал высыхать по всему телу.
   - Тебе не следует принимать холодный душ, приятель, - заметил тренер,
- возня с холодным душем хороша для парней, у которых под кожей  толстый
слой жира. И даже в таком случае он приносит гораздо меньше пользы,  чем
обычно думают. Сейчас прими теплый душ, не горячий, чуть  потеплей,  чем
температура тела.
   Попробуй струю рукой, потом залезай под нее.  Она  сначала  покажется
тебе холодной, и тебе захочется добавить горячей воды, но  делать  этого
не  стоит.  Все,  что  тебе  надо:  стой,  намыливайся  и  как   следует
растирайся.
   Потом сделай воду попрохладней, но не  настолько,  чтобы  перехватило
дыхание, и продолжай охлаждать, пока не почувствуешь, что  тебе  хочется
выскочить. И тогда моментально выскакивай! Разотрись  полотенцем,  потом
ложись в кровать и... ну, тогда я остальное беру на себя.
   Я принял душ.
   Луи в комнате ждал меня, и я распростер свое влажное ослабевшее  тело
на кровати. У него в руках была бутылка, и когда он плеснул себе из  нее
немного на ладонь, мне почудился запах  спирта,  ореха  и  лавровишневой
воды. Луи месил, толок, шлепал, растирал  меня  и  повторял  все  снова.
Восхитительное чувство,  особое  расслабление  -  не  вялость,  а  новое
рождение, будто бежит очищенная кровь по жилам, кожа горит и светится.
   С кухни донесся грохот кастрюль.  Луи  тихо  ругнулся,  оторвался  от
меня, рывком открыл дверь и крикнул туда, где раздался кухонный шум:
   - Эй, кто здесь повар, если не я?
   Хелен низким голосом, в своей тягучей манере, ответила:
   - Ты был им, Луи, теперь  повышен  до  тренера.  Теперь  я  организую
завтрак.
   Луи возвратился к кровати.
   - Замечательная девушка,  -  заметил  он,  жесткими  своими  пальцами
впиваясь в мои мышцы вдоль позвоночника.
   Полчаса усиленного массажа минули. Наконец Луи посчитал, что  с  меня
достаточно.  Я  оделся,  чувствуя  себя  немного   утомленным,   но   не
вымотанным.   Хелен   уже   накрыла   на   стол:    грейпфруты,    кофе,
золотисто-коричневые тосты, толстые ломтики ветчины и яичница.
   Мы приступили к еде; Хелен еще поставила жариться в большой сковороде
оладьи.
   Я чувствовал голод, правда, не волчий, а вполне человеческий... Я  ел
и ел, а мой желудок все не угомонялся. Луи с одобрением смотрел,  как  я
мету все подряд.
   Хелен с деланным испугом упрекнула Луи Хейзена:
   - Он у тебя так растолстеет, что и ходить не сможет.
   - Не наберет больше трех фунтов, - успокоил Луи. -  Боксер  расходует
энергию, и чтобы ее восполнить, должен есть.  У  Дональда  не  будет  ни
унции жира, и, братцы, каким же крепким парнишкой он станет!
   Взгляд Хелен столкнулся с моим.
   -  Откуда  такое  внезапное  желание  овладеть   мужским   искусством
самозащиты? - спросила она.
   - Я устал служить для других живой боксерской грушей.
   - И поэтому ты бросил работу, нанял инструктора по  боксу  и  с  ходу
приступил к бегу,  массажу,  урокам  бокса  и  регулярным  тренировочным
боям?
   - Совершенно верно, Хелен.
   - А когда ты чего-то  хочешь  добиться,  ты  не  останавливаешься  на
полдороге, не так ли?
   - Так.
   - По крайней мере, в некоторых делах... - Хелен отвернулась.
   Луи продолжал свой инструктаж:
   -  А  теперь,  дружище,  после  завтрака  ты  ничем  не  занимаешься.
Понимаешь? Спокойно  сидишь  час,  пусть  пища  переваривается,  почитай
газету и постарайся не двигаться.  Не  занимайся  ничем,  что  расходует
энергию.
   Ничто в жизни не доставляло мне такого  удовольствия,  как  этот  час
полного отдыха, после которого я бодро объявил, что  мне  еще  предстоит
работа. Луи хотел, чтобы я проделал  несколько  дыхательных  упражнений,
немного "поработал головой",  но  я  настоял  на  том,  что  сделаю  это
попозже, а сейчас с новыми силами рвану  в  город.  Хелен  заказала  мне
купить продукты и вручила список.  А  сама  она  останется  в  домике  и
займется уборкой. Луи я взял с собой.
   До самого Рино Луи говорил только о замечательной мисс Фрамли. "У нее
есть все, что нужно, - твердил он. - Высший класс! Ударь ее в челюсть, у
нее коленки, может, и подогнуться, но и только, да и то незаметно".
   Я поставил машину на стоянку и велел Луи,  чтобы  тот  через  полчаса
вернулся сюда с продуктами, список которых вместе с двадцатью  долларами
ему передал.
   "Деньги на расходы, - объяснил я Хейзену. - Если кончатся,  скажи,  я
тебе дам еще".
   В глазах Луи читалась преданность, как в глазах большого  пса,  когда
он смотрит на любимого им хозяина.
   "Все будет в порядке, дружище", -  сказал  Луи  и  засунул  деньги  в
карман.
   Я зашел в отель. Достал список номеров, закрылся в телефонной будке и
принялся за работу. Обзвонил организации розничной торговли  бакалейными
товарами, кредитные бюро, молочные фермы и даже  фирму  по  производству
мороженого.  Я  объяснял,  что  представляю  бюро  льготного  кредита  в
Сан-Франциско и пытаюсь раздобыть хоть какую-нибудь информацию о  миссис
Элве Дженникс. Да, да, я знаю, что нет заявок о предоставлении  кредита,
но, пожалуйста, проконтролируйте доставку товаров в  течение  нескольких
дней и, если  выплывет  заявка  от  миссис  Дженникс  либо  иная  о  ней
информация, соблаговолите мне сообщить - я еще позвоню.
   Странная вещь: не важно, какую легенду вы сочинили, но выудить что-то
из фирмы можно, только представившись агентом по кредитованию. Тогда они
вывернутся  перед  вами  наизнанку.  И  почти  никогда   не   спрашивают
соответствующего удостоверения.
   Я прошелся по банкам, рассказывая, что пытаюсь  разыскать  украденный
чек, спрашивал, не имеют ли они каких-либо деловых  контактов  с  миссис
Дженникс, либо по имени-фамилии мужа - с миссис  Сидней  Дженникс,  либо
просто с миссис Элвой Дженникс. Большинство  попадалось  на  удочку.  Но
один не клюнул. Управляющий банком пожелал разузнать побольше обо мне.
   Что-то в его тоне подсказало мне, что миссис Дженникс могла числиться
среди клиенток этого банка. Да, вам могут сообщить, не  нарушая  деловой
этики, что не обладают нужной вам информацией, но если вдруг информация,
которую вы  стремитесь  получить,  у  них  есть,  начинаются  увертки  и
осложнения в процедуре ее выдачи.
   Я вернулся к машине. Прошел  уже  час  плюс  десять  минут.  Рядом  с
картонной коробкой,  набитой  консервами,  и  двумя  тяжелыми  бумажными
хозяйственными   сумками,   нагруженными   различными    товарами,    не
обнаруживалось никаких следов Луи Хейзена. Я подождал пятнадцать  минут.
Солнце переползло через крыши магазинов и обрушилось на улицы.  На  меня
напала сонливость. Нервы и мускулы расслабились. Мне было  наплевать  на
Берту Кул и ее агентство. Прикрыл  глаза,  чтобы  их  не  утомлял  блеск
солнечного света - и вдруг резко  пробудился,  как  вынырнул  с  большой
глубины. Все это заняло у  меня  несколько  секунд  -  осознать,  где  я
нахожусь и как сюда попал.
   Я взглянул на часы.
   Прошло больше двух часов с тех пор, как мы с Луи расстались.
   Я прикрепил записку к рулевому колесу: "Вернусь через  десять  минут.
Не уходи". И пошел сделать еще несколько телефонных звонков.
   Совершенно нерезультативных.
   Вернувшись, я обнаружил, что записка так  и  осталась  нетронутой.  Я
завел машину и поехал обратно, к нашему домику.
   Хелен подметала пол. Голова повязана носовым платком,  чтобы  уберечь
волосы от пыли.
   - Привет, - сказала Хелен,  когда  я  внес  в  домик  купленные  моим
тренером продукты. - Что ты сделал с Луи?
   - Не знаю, что случилось. Он ушел за  покупками.  Я  велел  подождать
меня в машине, когда вернется. Сроку дал  ему  полчаса.  Я  ждал  больше
часа, а потом без Луи прикатил к тебе.
   Она сняла платок, поставила метлу в угол, зашла в ванную, вымыла руки
и вышла оттуда, втирая в кожу какой-то приятно пахший крем.
   - Ну, что ж, Дональд, у нас появился неплохой момент для разговора.
   - О чем?
   - О многом.
   Я присел рядом с Хелен на маленькую кушетку. Она поднялась  с  нее  и
пересела на стул, лицом