ял мундир и галстук, бросил их на кресло.
   - Я никогда не поднимусь, - ответил я. -  Стараюсь  выгнать  боль  из
своих мышц и не собираюсь выходить на холод, чтобы разговаривать с вами.
Так что вы хотели узнать?
   - Слушай, Поллитровочка, -  сказал  Селлерс,  -  ты  должен  вскочить
молниеносно. Я, черт побери, не знаю, как ты это сделаешь, и меня это не
интересует. Мы крепко засели. Мы открыли этот самый  сейф,  мы  получили
показания Фергюсона и Джимми Ленокса. Мортимер Джеспер  -  крупнейший  в
стране торговец краденым, имевший дело с  отборными  клиентами,  бравший
только  вещи,  о  которых  заранее   договорился   с   покупателями,   и
оперировавший прямо под нашим носом,  а  мы  даже  не  подозревали,  что
делается. Я тебе много  чего  обещал.  Уверен,  ты  раньше  нас  сумеешь
поставить точку в деле об убийстве. Но это входит в мои обязанности, и я
не могу позволить себе  быть  в  доле.  Я  хочу  узнать  все,  что  тебе
известно, а потом действуй как знаешь.
   Я сказал:
   - Вы слишком самоуверенны и упрямы, чтобы рассуждать об убийстве.
   - Нет, я не таков, - не согласился  он.  -  Но  я  убежден  в  одном.
Единственное место, откуда могла быть  выпущена  стрела,  -  это  студия
Филлис Крокетт.
   Единственное время, когда она могла выть выпущена, - это когда Филлис
Крокетт и Сильвия Хэдли находились там. А Сильвия видела конец  духового
ружья и то, как Филлис  Крокетт  прицеливалась  из  ванной  комнаты.  На
основании свидетельских показаний такого рода можно добиться обвинения в
убийстве первой степени.
   - Вы уверены, что сможете этого добиться? - спросил я.
   Селлерс сильно вспотел. Он вытащил носовой платок из заднего  кармана
и вытер лоб.
   - Черт побери! - воскликнул он. - Не спорь со  мной!  Скажи,  что  ты
знаешь, и дай мне уйти к чертям отсюда.
   - Ваши предпосылки и  ваш  взгляд  на  происшествие  односторонни,  -
произнес я.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Вы сказали, что единственное  место,  откуда  могла  быть  выпущена
стрела, - это студия Филлис Крокетт.
   - Ну? Разве это не так?
   - Стрела не могла быть выпущена из студии.
   - Ты чокнулся, Дональд, - рассердился Селлерс.  -  Мы  притащили  это
чертово духовое ружье в тамбур и проверили:  нет  ни  одного  проклятого
места, где можно было бы поместиться, даже высунувшись, насколько можно,
из окна, так, чтобы  выстрелить  из  этого  духового  ружья  стрелой.  Я
согласен с тобой, стрела могла быть выпущена кем-то стоявшим возле  окна
в тамбуре. Но этим ружьем  трудно  манипулировать,  оно  длиной  полтора
метра и диаметром десять сантиметров...
   - Что можно сказать о следах выстрела? - спросил я.
   - Каких следах выстрела? - спросил Селлерс.
   - Это термин, бытующий в отделе баллистической экспертизы, - объяснил
я. - Вы же знаете,  как  идентифицируют  оружие.  Сравнивают  нарезку  и
царапины на выпущенной из пистолета пуле с полем  нареза  в  канале  его
ствола и...
   - Ты совсем спятил, - перебил Селлерс. -  В  духовом  ружье  никакого
поля нареза нет.
   - Дослушайте до конца хоть раз, Фрэнк Селлерс, -  попросил  я.  -  Вы
действительно считаете, что на стреле, выпущенной из духового ружья,  не
найти никаких отметин?
   - Конечно нет.
   - Тогда, - продолжил я, - от какого черта вам  известно,  что  стрелы
были выпущены именно из крокеттовского духового ружья?
   Селлерс посмотрел на меня, хотел что-то сказать,  передумал,  схватил
свой носовой платок, вытер лоб, обернул носовой платок вокруг  воротника
рубашки, снова посмотрел на меня и произнес:
   - Сукин сын!
   - Откуда вам известно, что она  вылетела  из  этого  самого  духового
ружья? - повторил я свой вопрос.
   - Мы этого не знаем, - вымолвил Селлерс.
   - Хорошо, - сказал я. - Это открывает интересные возможности.
   - Но, Дональд! Согласно  простому  здравому  смыслу  получается,  что
стрелы были выпущены из этого духового ружья.
   - Что значит "согласно здравому смыслу"?
   - Ну, духовое ружье не предмет массового изготовления. Каждое из  них
уникально. Стрелы изготовлены так,  чтобы  подходили  именно  к  данному
ружью. Таковы стрелы, которые вместе с ружьем Крокетт привез  с  Борнео.
Их видели в его коллекции. Вряд ли можно спутать эти стрелы с другими.
   - Таким образом, вы уверены, что  они  непременно  должны  были  быть
выпущены из этого духового ружья?
   - Конечно.
   - Почему?
   - Потому что они изготовлены именно к этому духовому ружью.
   - Тогда, - рассуждал  я,  -  если  стрелы  изготовлены  специально  к
духовому ружью, значит, и духовое ружье можно изготовить специально  для
стрел.
   Селлерс вытер руки носовым платком, провел им по  лбу,  вытер  шею  и
сказал:
   - Черт побери, я готов выскочить отсюда!
   - Что вас удерживает? - поинтересовался я.
   - Ты.
   - Это каким же образом?
   - Не говоришь мне всего, что знаешь.
   - Я просто задал несколько вопросов относительно духового ружья.
   - Ладно, - сдался он, - пойдем дальше. Задавай мне еще вопросы. Но  я
уверен: эти стрелы были выпущены  из  этого  духового  ружья.  Все  твои
разглагольствования - ерунда.
   - Вы уверены?
   - Конечно уверен.
   - Та стрела, - сказал я, - вошла в дерево довольно глубоко.
   - Это верно. Довольно глубоко.
   - Вы думаете, миссис Крокетт выдула ее через световой колодец в  окно
студии?
   - Должна была выдуть. Это единственное место, откуда могла  прилететь
стрела. Угол, под которым она воткнулась, указывает прямо на окно ванной
комнаты.
   - Ну, - возразил я, - следует рассмотреть и другую возможность. Вы не
пытались выдуть из этого духового ружья одну из стрел, чтобы посмотреть,
как глубоко она может вонзиться в дерево?
   - С какой стати я стал бы это делать?
   - Это могло бы быть надежной проверкой.
   -  Стрела  воткнулась  в  дерево.  Этого  ты  оспорить   не   можешь,
Поллитровочка.
   - Я не пытаюсь это оспорить, - возразил я. - Я только говорю, что  не
думаю, будто Филлис Крокетт  в  состоянии  выдохом  легких  послать  эту
стрелу на такое расстояние и вонзить ее в древесину так  глубоко.  Я  не
думаю, что и вам удалось бы это сделать, даже с расстояния метр или метр
двадцать.
   - К чему ты клонишь? - спросил он, все больше раздражаясь.
   - Я клоню к тому, что вы пошли по самому легкому, очевидному пути. Вы
видели духовое ружье, которое сделано, чтобы стрелять  стрелами;  видели
стрелу, которая сделана, чтобы ею выстрелили из духового ружья; и пришли
к очевидному выводу, что эта стрела вылетела из этого ружья. Я не думаю,
что она вообще вылетела из какого-нибудь ружья.
   - Так откуда же, по твоему мнению, она прилетела?
   Скажи-ка, если ты такой умный! - спросил Селлерс, вытирая пот с  лица
и шеи. - И хватит водить меня за ил  нос.  Больше  всего  на  свете  мне
хочется уйти отсюда к чертовой матери!
   - Можете убираться к чертовой матери, как  только  вам  захочется,  -
разрешил я. -  А  моя  гипотеза  состоит  в  том,  что  некто  изготовил
короткоствольное духовое ружье, приводимое в действие сжатым воздухом, и
что этот некто стоял в  тамбуре,  совсем  рядом  с  Дином  Крокеттом,  и
выстрелил стрелой ему в грудь. Затем, после того как Дин  Крокетт  упал,
этот некто вставил в ружье вторую стрелу и разрядил его так,  чтобы  она
вошла в дерево под таким углом, словно  была  выпущена  из  окна  ванной
комнаты.  Но  я  думаю,  что  этот  некто  допустил  роковую  ошибку   в
превосходно задуманном преступлении, не приняв во внимание тот факт, что
сжатый воздух в его ружье создает гораздо  большую  выталкивающую  силу,
чем может создать пара человеческих легких.
   Я оценил ситуацию, когда понял, что стрела в древесине была  выпущена
второй, а не первой. Вы можете прийти к такому же выводу, - пояснил я. -
Поставьте себя на место Дина Крокетта. Если он  стоял  тут,  у  окна,  и
кто-либо пустил в него стрелу и промахнулся - стрела вонзилась в дерево,
- он вряд ли повернулся бы лицом к окну, положив руки  на  подоконник  и
поставив себя в положение превосходной мишени для второго выстрела. Этот
тип объездил все джунгли и не вчера родился. Когда я увидел, что  стрела
до оперения вошла в твердую древесину, я чертовски хорошо понял, что она
не могла быть выпущена из обычного духового ружья.
   Я откинулся назад и закрыл глаза. Селлерс подошел к двери и промычал,
обращаясь к банщику (в его голосе звучала неподдельная мука):
   - Эй, ради Бога, принесите мне полотенце!
   Широко раздвинув  ноги,  он  глядел  на  меня  сверху  вниз,  вытирая
полотенцем вспотевшие лицо, шею и руки. Затем вдруг  скомкал  полотенце,
швырнул изо всей силы на пол, надел мундир, повернулся и молча  пошел  к
выходу. Возле самой двери он повернулся на каблуках и спросил:
   - Хорошо, кто сделал это?
   - Обратите внимание на того, кто последним видел  Крокетта  живым,  -
сказал я и опять закрыл глаза.
   Селлерс постоял с минуту, потом я услышал, как он выходит  за  дверь.
Затем он вернулся и сказал:
   -  Если  бы  здесь  не  было  жарко  настолько,  что  трудно  пальцем
пошевелить,  я  бы  пнул  тебя  прямо  в  твою  задницу.  Благодарю   за
информацию.
 
Глава 23 
 
   Я вошел в контору агентства около половины одиннадцатого. Выглядел  я
немного лучше, но мое лицо украшал  хороший  синяк  под  правым  глазом;
кроме того, я не мог глубоко вдохнуть без боли  и  на  ходу  берег  одну
сторону. Элси Бранд выбежала ко мне.
   - Берта желала увидеть тебя, как только появишься, - выдохнула она. -
Чуть на уши не встала, пытаясь тебя разыскать.
   - Скажи ей, что я пришел, - распорядился я.
   Я осторожно опустился во вращающееся кресло, и прежде чем я устроился
поудобнее, тяжело ступая примчалась Берта.
   - Фрэнк Селлерс в моем кабинете, - сообщила она. - Ты можешь прийти?
   - Скажи ему, чтоб пришел сюда.
   - Ему это не понравится.
   - Скажи ему, чтоб пришел сюда.
   Берта взвилась:
   - Мы не можем себе позволить так  вести  себя  с  копами.  Мы  должны
сохранять с ними хорошие отношения...
   Я поудобнее устроил свое больное тело во вращающемся кресле и  закрыл
глаза.
   - Правильно, - сказал я. - Если он захочет  меня  видеть,  он  придет
сюда. Если не захочет, это не имеет значения. Скажи ему, что я  расскажу
все, что знаю.
   Берта, крупно шагая, выскочила из  кабинета.  Примерно  через  десять
секунд она вернулась с Фрэнком Селлерсом.
   - Как ты себя чувствуешь, Поллитровочка? - спросил Селлерс. Голос был
дружелюбным, почтительным.
   - Неважно.
   - Тебя и вправду здорово побили.
   - Не стоит говорить об этом.
   Селлерс выглядел слегка смущенным.
   - Дональд, - сказал он, - нынешним утром я раскрыл это убийство.
   - Крокетта?
   - Крокетта.
   - И кто же сделал это?
   - Олни, - ответил Селлерс. - Он был чертовски ловок.  Подготовил  все
так, чтобы иметь возможность приносить свое духовое ружье, и никто этого
не замечал. Он осторожно удалил сердцевину в  древке  клубного  знамени,
затем украл стрелы. Намеревался подложить духовое ружье в студию  миссис
Крокетт, но ты опередил его, избавил от части хлопот.
   Я слегка изменил положение, пытаясь уменьшить боль в боку.
   - Он сам изготовил маленькое духовое ружье? - спросил я.
   - Этого я не знаю, - ответил Селлерс. -  Труба  не  длиннее  двадцати
пяти сантиметров; он привинтил к ее концу баллончик со сжатым  воздухом,
точнее, со сжатым углекислым газом и  разработал  спусковое  устройство,
посылающее стрелы так быстро и так сильно, что они летели как пули.
   - Гм...
   - Он  управлял  делами  Крокетта  и  уплатой  налогов  и  мало-помалу
облегчил Крокетта примерно на шестьдесят  тысяч  баксов.  Крокетт  начал
что-то подозревать и намеревался в ближайшее время провести ревизию;  по
крайней мере, Олни так думал.
   Я сказал:
   - Это еще ничего. Я побаивался, не положил ли он глаз на Филлис и  не
потому ли хотел устранить Крокетта.
   - Ну, здесь все одно к одному, - сказал Селлерс. - Раз  мы  пошли  по
правильному пути, до конца дошли без труда.  Мы  обыскали  его  комнату.
Чертов дурак даже не избавился от духового ружья, которое изготовил.
   Я зевнул:
   - Зачем вы сюда пришли, Фрэнк?
   - Хотел поговорить с тобой, прежде чем все это попадет  в  газеты,  -
признался Селлерс смущенно.
   - Зачем?
   - Ну, - замялся он, - они, вероятно, будут брать у  нас  интервью,  и
хотелось бы знать, что ты собираешься рассказать газетчикам.
   - Я? - произнес я, удивленно подняв брови. - Но, черт  побери,  я  не
собираюсь рассказывать ничего особенного. Только то, что  прошлой  ночью
мне  посчастливилось  работать  с  сержантом  Селлерсом  из  отдела   по
расследованию убийств, когда  он  раскрывал  кражу  нефритовых  Будд  из
квартиры Крокетта. Что после того, как он  раскрыл  эту  кражу,  Селлерс
пошел дальше и закончил расследование убийства Крокетта.
   - А о нашем совещании в турецкой бане? - спросил Селлерс.
   - Какая еще турецкая баня? - спросил я.
   Через мгновение Селлерс оказался около меня, схватил мою руку и начал
ее трясти.
   - Ты благородный маленький  шельмец,  -  сказал  он,  -  и  чертовски
хороший друг! Я готов тебя расцеловать, хотя хорошо знаю, какую кашу  ты
заварил с этими двумя идолами. И я, слава Богу, не так умен.
   Мне не понять, что это было.
   - Тогда зачем пытаться?
   Селлерс опять потряс мою руку, затем вдруг схватил и поцеловал Берту.
   - Вот такие частные детективы нужны городу! - сказал он и вышел.
   Берта  Кул  застыла  как  вкопанная,  буравя  меня   своими   жадными
маленькими глазками.
   - В чем дело? - спросил я.
   Я подумал, она хочет узнать о гонораре  за  дело  Крокетта  и  как  я
договорился с Филлис. Но вместо этого Берта зашлепала губами.
   - Сукин сын меня поцеловал, - проникновенно вымолвила она.
   Все-таки женщины непредсказуемы!



   Эрл Стенли ГАРДНЕР
   СОДЕРЖАНКИ ПО СВОЕЙ ВОЛЕ НЕ УХОДЯТ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


ПРЕДИСЛОВИЕ

   Как нам следует поступать с преступниками?
   Мы обязаны наказывать тех, кто нарушает  закон.  Наказание  должно  стать
инструментом,  сдерживающим  рост  преступности.   Но   что   происходит   с
преступниками после того, как они были осуждены?
   Что нам следует делать с нашими тюрьмами? Будем  ли  мы  сохранять  их  в
качестве криминальных фабрик, которые  воспроизводят  преступников,  или  мы
намерены  преобразовать  тюрьмы  таким  образом,  чтобы  заключаемые  в  них
нарушители закона становились полезными гражданами общества?
   От  ответов  на  эти  вопросы  зависит  гораздо  больше,  чем   мы   себе
представляем.
   Чем займется нарушитель  закона  после  своего  освобождения,  зависит  в
огромной степени от того, как именно  общество  поступало  с  ним,  пока  он
находился в тюрьме.
   Если общество рассматривает наказание как средство  "сведения  счетов"  с
преступником, то этот преступник будет весьма склонен к  сведению  счетов  с
обществом после того, как будет освобожден из заключения.
   На эти вопросы очень трудно ответить,  но  под  руководством  Джеймса  В.
Беннета, директора Бюро  по  содержанию  тюрем,  федеральные  тюрьмы  делают
впечатляющие успехи.
   Последние несколько лет я  поддерживал  тесный  контакт  с  Престоном  Г.
Смитом, начальником федеральной исправительной колонии на острове  Терминал,
в Сан-Педро, штат Калифорния. Время от времени я беседовал с ним о проблемах
пенологии, науки о тюрьмах, и он в недавно полученном  мною  письме  изложил
мне свою точку зрения по этому вопросу  настолько  квалифицированно,  что  я
попросил его разрешения процитировать следующие места из его письма:
   "Я полностью отдаю себе отчет в том, что наша основная обязанность  перед
лицом общественности и тех, кто вверяется нам, в исправительную  колонию  на
наше попечение, заключается в том, чтобы обеспечить их безопасное пребывание
у  нас  на  период,  предусмотренный  судами.  Но   гораздо   более   важная
обязанность, по моему мнению, заключается в том,  чтобы  помочь  этим  людям
что-то сделать для себя в течение срока их заключения, что позволило  бы  им
после  освобождения  стать  законопослушными  и  уважаемыми  членами  нашего
свободного общества.
   Мы не берем на себя обязательств по обеспечению  чьей-либо  реабилитации.
Самое большое, на что можно  рассчитывать,  имея  дело  с  ними,  это  -  на
предоставление необходимых средств ручного труда, на моральную  поддержку  и
на руководство нашими подопечными в их стремлении помочь самим себе. В какой
степени они способны откликнуться  на  предлагаемые  нами  возможности,  это
вопрос строго личного порядка. Каждый мужчина  или  женщина,  сам  или  сама
выбирает для себя судьбу. Мы можем только  постучать  пальцем  по  дереву  и
надеяться на лучшее.
   Вам, конечно, понятно, что я имею в  виду  под  "необходимыми  средствами
ручного труда". Но сначала мы стараемся привить  нашим  подопечным  основные
правила общественного поведения - уход за  собственной  персоной,  отказ  от
сквернословия, важность поддержания в чистоте рабочих зон и зон  проживания,
удовлетворение от честной ежедневной работы и так далее. Затем мы  переходим
к профессиональному и академическому"  обучению,  религиозному  образованию,
индивидуальному  и  групповому  собеседованию,  специальной  деятельности  -
участие в работе общества "Анонимных алкоголиков", общества Дейла Карнеги  и
т.д. Таковы некоторые возможности, которые наши "клиенты"  получают  в  свое
распоряжение. Степень, в какой  они  пользуются  ими,  как  уже  ранее  было
сказано, определяется ими самими.  К  счастью,  довольно  много  заключенных
используют тюремный срок во благо  себе  и  покидают  тюрьму  намного  лучше
подготовленными к роли уважаемого члена общества.
   Мне очень повезло, что в течение большей части  моей  служебной  карьеры,
связанной с тюрьмами, я близко общался с  мистером  Беннетом,  вашим  добрым
другом  и  нашим  компетентным  директором.  Выдающаяся  организаторская   и
руководящая роль мистера Беннета, его неутомимое стремление как-то  улучшить
долю  этого  злополучного  сектора  нашего  общества,   были   неисчерпаемым
источником вдохновения для всех нас, имевших возможность лично знать  его  и
состоять членом его команды. Мы с полным пониманием и  сожалением  предвидим
тот день, когда он примет решение использовать  свои  права  на  заслуженный
отдых. Его уход со своего поста создаст вакуум, который будет весьма  трудно
заполнить".
   Полагаю, что приведенные мною  выдержки  из  письма  мистера  Смита,  как
нельзя лучше отражают существующую проблему. Заключенные являются людьми. Вы
не можете  просто  изолировать  их  от  общества  и  затем  ожидать  от  них
исправления.  Человеком  нельзя  манипулировать,  его  нельзя   включать   и
выключать, как электрическую лампочку или водопроводный кран.
   Идея возмездия является наихудшей из того, что могло придумать  общество.
Отдельным  личностями   она   может   доставить   краткосрочное   садистское
удовлетворение. Однако  следует  помнить,  что  основная  масса  заключенных
хотела бы выйти из тюрьмы честными людьми.  И,  как  бы  это  ни  показалось
странным, мало кто из них помнит,  что  именно  привело  их  к  психическому
состоянию, заставившему их стать нарушителями закона.
   Обычный заключенный не хочет более становиться преступником, так  же  как
обычный выпивший мужчина не хочет превратиться в алкоголика.
   Наступило время, когда общество обязано признать этот факт  и  принять  в
связи с этим какие-то меры.
   Попытка  помочь  заключенным  реабилитировать   себя,   предоставляя   им
необходимые средства для  этого,  ничего  общего  не  имеет  со  стремлением
понянчиться с преступниками; такая попытка имеет перед собой  цель  защитить
общество.
   Именно поэтому я посвящаю эту книгу моему другу:
   Престону Г.  Смиту,  начальнику  федеральной  исправительной  колонии  на
острове Терминал, в штате Калифорния.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

   Дональд Лэм - он уже держал в руках пятьдесят тысяч, но нед