ка  каменная.  Решив  хоть  как-то  оттянуть
момент объяснения, женщина  заходит  в  ванную,  где  в  шкафчике  стоит
бутылка коньяка. Как он там оказался? А почему на все жизненные ситуации
должен быть логичный ответ? Вот есть в ванной  бутылка  коньяка,  и  все
тут, без логики, без объяснений!
   В цивилизованном обществе у цивилизованного  человека  имеется  врач,
кажется, он называется психотерапевт. Добравшись до этого  места,  Гуров
взял бутылку коньяка, хлебнул из горлышка. Чертова жизнь!  Он  посмотрел
на бутылку в руке. Чертова жизнь! Именно такие слова  произнесла  Елена,
засыпая.
 
*** 
 
   Около семи утра сыщик вошел  в  недостроенный  дом,  расположенный  в
жилом массиве позади офиса СП "Стоик". Гуров был  в  затертом  джинсовом
костюме, кедах, потрепанной куртке. На площадке пятого  этажа  он  сразу
обнаружил следы недавно побывавшего здесь  человека.  Пол  покрыт  слоем
пыли  и  штукатурки,  не  наследить  никакой  возможности,  если  только
проложить  доски,  которых  видно  не  было.  Сыщик  осмотрел  площадку,
взглянул на окна своего кабинета. Ни черта не видно, но  в  бинокль  или
через оптический прицел кабинет наверняка просматривается. В общем место
подходящее, хотя и не очень удобное, придется выждать,  пока  солнце  не
переместится за спину. Но тогда стекла начнут отсвечивать,  -  рассуждал
Гуров. Вот и кирпичики у стенки громоздятся, сложить -  можно  в  уголке
отсидеться.
   И человек тут был, точно, вот полосы на полу. Сыщик затер собственные
следы, получились такие же полосы. Похоже, очень похоже, однако не факт.
Почему не факт? Кто сюда станет  забираться  и  следы  затирать?  Только
убийца да сыщик, больше и некому.
   Ступая по битому кирпичу, он прошел с площадки в боковой проем, нашел
тряпку, поволок за собой, поднимая клубы пыли.
   Он спустился, вышел в  переулок,  где  почти  столкнулся  с  мужчиной
маленького роста, коротко стриженным.  "Пацан",  -  понял  Гуров  достал
сигареты, молча протянул, щелкнул  зажигалкой,  дал  прикурить,  закурил
сам, спросил:
   - Еще не торгуют?
   "Пацан" смотрел равнодушно, лицо у него  было  детское  и  старческое
одновременно, короткие волосы топорщились кустиками.
   - Ну, извини, - Гуров пожал плечами.
   - Да уж, - парень длинно сплюнул.  -  С  такой  гладкой  мордой.  Лев
Иванович, ханкой по утру не интересуются.
   - Коли знаешь меня, слушай, - Гуров сильно затянулся, оглядел  пустой
переулок. - Ты  вблизи  этого  места  не  шастай,  молодой  еще.  Понял?
Знакомого увидишь, подай маяк, и твоя миссия закончена. Понял?
   - Не, какого знакомого? - начал  придуриваться  "пацан".  Гуров  лишь
кивнул и пошел к своей машине.
 
*** 
 
   Киллер посмотрел на почти безоблачное небо, удовлетворенно улыбнулся:
погода  благоприятствовала,  можно  взглянуть  на  объект  в  оптический
прицел, а при удаче и нажать  на  спусковой  крючок.  Федор  никогда  не
стрелял дважды с одной позиции. Если по какой-либо  причине  выстрел  не
удавался, - такое редко, но случалось, - он не  возвращался  на  прежнее
место, искал новое.
   Сегодня он решил подняться в "гнездо"  после  трех.  Судя  по  всему,
солнце ляжет правильно, кабинет осветит, а бликов не будет. Он  еще  раз
осмотрел винтовку,  разобрал,  каждую  часть  обернул  чистой  тряпицей.
Оптический  прицел,  затвор  и  спусковой  крючок  положил  в   карманы,
остальное - в обычную хозяйственную сумку, укрыл вафельным полотенчиком,
пристроил сверху пакет с едой, две бутылки минеральной и бутылку  водки.
Сам Федор в рот спиртного не брал,  но,  как  любой  россиянин,  отлично
знал, что бутылка на родной земле - самая твердая валюта.
   Он запер машину, двинул проходным двором, который разыскал  накануне,
оказался неподалеку от строящегося  дома.  Убийца  внимательно  осмотрел
переулок, увидел три мужские фигуры, маячившие рядом с тем  местом,  где
следовало свернуть на стройку, отступил в подворотню,  решил  переждать.
Мужики были явно местные алкаши, одного, самого маленького, Федор узнал,
тот стрельнул у него  закурить.  Пока  стояли  вместе,  абориген  убийцу
внимательно разглядывал. Позавчера Федор  встрече  значения  не  придал,
хотя взгляд алкаша был колючий  и  цепкий.  Сегодня  иное  дело,  киллер
почувствовал тревогу, продолжал наблюдать за троицей. Переулок  заливало
солнце,  подворотня  была  в  тени,  он  знал,  что  невидим  и  пока  в
безопасности.
   Наконец троица  разошлась,  двое  направились  в  глубь  переулка,  а
маленький затрусил  в  обратную  сторону,  проскочил  мимо  новостройки,
неожиданно  остановился,  воровато  оглянулся,   задрал   голову,   стал
разглядывать недостроенный дом, словно только что его увидел, а не ходил
здесь годами по десять раз на дню.
   Федор не стал ожидать  продолжения,  развернулся  и  быстро  пошел  к
машине. Ясно, "гнездо" сгорело. Сыскарь ждет меня, я же предупредил, что
явился.  Дурное  дело  -  нехитрое,  сопляку   ясно:   если   необходимо
ликвидировать двоих, один из которых профи,  а  другой  фрайер,  следует
начинать с профессионала, а не наоборот.
   У киллера не было прямой связи с хозяином. Федор по  каналу  передал,
что возникли трудности и либо сами готовьте дело, либо дайте  мне  срок,
возможно, неделю, а то и две. Поздним  вечером  он  получил  ответ,  что
подготовка будет осуществлена, пусть ждет, скоро  ему  сообщат  время  и
место.
 
*** 
 
   Солидный коммерсант, недавно встречавшийся  с  Еланчуком,  занимал  в
наркобизнесе не последнее место. Его  отец  был  русским,  коммерсант  с
детства  говорил  по-русски.  Когда  в   руководстве   приняли   решение
прокладывать новые пути  транспортировки  товара  через  Россию,  его  и
назначили ответственным. Ознакомившись с состоянием дел,  он  ужаснулся:
предстояло повторить подвиг Геракла и очистить  авгиевы  конюшни.  Когда
ему передали просьбу киллера, коммерсант легко согласился.  Он  уже  сам
понял, что поторопился с ликвидацией Валентино,  хотел  быстротой  своих
действий пустить пыль в глаза боссам, а фактически предупредил следующую
жертву об опасности. Дела  с  транспортировкой  налаживались,  можно  не
торопиться, пусть легендарный сыщик подождет, перегорит или  успокоится,
он обречен. А когда исполнят приговор, сегодня или через неделю, не суть
важно.
 
Глава одиннадцатая 
ДВУМ БОГАМ НЕ СЛУЖАТ 
 
   Генерал Орлов пригласил Гурова и Крячко к себе домой  на  чашку  чая.
Бывший начальник и друг  позвонил  утром,  разговаривал  коротко.  Гуров
ничего  не  спросил,  ответил,  мол,  живы  будем,  явимся  обязательно.
Присутствовавший в кабине Крячко саркастически замечал:
   - Отличный получится вечерок.  Ты  чернее  тучи,  у  меня  настроение
дерьмовое, и, судя по всему, Петр Николаевич  приглашает  не  для  того,
чтобы сообщить нам приятное известие. Ты будешь молчать или поделишься?
   - Делиться надо радостью, а неприятностей у каждого своих хватает,  -
ответил Гуров. - Но так как мои дела и тебя касаются, слушай.
   После чего он долго молчал, вспоминая, как утром встретился с Еленой,
беспечно поклонился, поцеловал ледяную руку и вернулся в  свой  кабинет.
Гуров так и не переоделся, не побрился, как был в  джинсовом  стареньком
костюме и стоптанных кедах, так и остался, вздремнул час с  небольшим  в
кресле, вышел поздороваться с Еленой, выпил кофе, сидел  в  одиночестве,
пока не появился Крячко. Теперь следовало ему рассказывать  о  вчерашних
подвигах, не хотелось ужасно, и сыщик тяжело вздохнул.
   - Может, тебе стопочку принять? - поинтересовался Крячко. -  Видок  у
тебя для пития спозаранку самый подходящий.
   - Заткнись!
   - Как скажешь, хотел помочь.
   Гуров пересказал сюжет вчерашнего вечера. Говорил  сыщик  односложно:
"позвонил", "узнал",  "вызвал",  "поехал",  "уехал",  "увидел".  История
получилась куцая, какая-то несерьезная.  Станислав  Крячко  был  человек
опытный, сыщик настоящий, без комментариев понял, что друг пережил вечер
не из приятных. Крячко подмывало сказать в ответ, мол, ты  бы,  дружище,
держался попроще, не  являлся  пред  людьми  непобедимым  суперменом,  и
женщины бы с тобой были откровеннее и прочая, и прочая. Но Крячко  знал:
Гуров такой, как есть. Сам мучается,  но  иным  быть  не  может,  потому
промолчал и лишь после длинной паузы произнес:
   - Дерьмо, конечно, но случалось и хуже. Я полагаю,  следует  выждать.
Ежели мадам использовали, склонили, называй, как хочешь,  и  ты  миновал
западню, со временем прояснится, и мы с девушкой  разберемся.  Ежели  ты
оказался толстокожим, напуганным и грубым мужиком, то ты такой  и  есть,
не бери к сердцу, пускай любят тебя вместе с недостатками.
   - Спасибо за помощь, Станислав, - усмехнулся Гуров. - А твое мнение?
   - Я лишь сыщик, Лев Иванович, потому у меня  одни  сомнения.  Выждем.
Теперь изложи, почему ты в таком виде?
   Гуров рассказал уже нормальным языком, с оценками и комментариями,  о
Емельяне Пугачеве, "пацане", утреннем осмотре недостроенного дома.
   - Это уже серьезно, не дамочек разгадывать,  тут  дело  конкретное  и
опасное, - сказал Крячко. - Необходимо стрелка  отловить.  День  сегодня
ясный, после трех солнышко сюда заявится, а стрелок  поднимется  в  свои
апартаменты. Полагаю, мне требуется часиков с двенадцати, - он  взглянул
на часы, - на  том  этаже  устроиться.  Когда  он  прибудет,  оглядится,
принюхается, разложит свои инструменты, я его спеленаю. Как?
   Гуров находился не в форме, принял  неверное  решение,  чем  усложнил
свою жизнь, и не просто усложнил, а подвесил на ниточку.
   - Не стоит, Станислав, - ответил он небрежно. - Я скажу майору, пусть
"пацан" к стройке не подходит, приглядывает издалека. У меня  чутье,  не
явится сегодня киллер.
   Как известно, чутье в этот нескладный  день  подвело  сыщика,  убийца
пришел, "пацана" "срисовал" и  убыл  в  неизвестном  направлении,  чтобы
появиться неизвестно где и когда, но обязательно на пути сыщика Гурова.
 
*** 
 
   Вечером они пили чай на квартире генерала,  настроение  у  всех  было
такое, что даже Крячко не заикнулся о том, что если трое  старых  друзей
собираются вместе и, кроме чая,  ничего  не  пьют,  значит,  они  больны
неизлечимо.
   Хозяйка, как  обычно,  поцеловала  "мальчиков"  и  бесшумно  исчезла.
Орлов, не любивший откладывать неприятный разговор, привычно сложил губы
дудочкой, скосил глаза на собственный нос, огладил уже морщинистое  лицо
пятерней и сказал:
   -  Вот  так,  парни,  двум  богам  не  служат.  Я  к  вам   собирался
пристегнуться, потому сначала помогал, даже прикрывал, но  раз  в  рядах
краснознаменной остался, значит, будем жить по протоколу. Генерал  Орлов
- начальник главка, вы - бывшие  менты,  а  ныне  служащие  коммерческих
структур. Ясно?
   Гуров пожал плечами, а Крячко с невинным выражением лица сказал:
   - Господин генерал, вразумите, не пойму.
   - Станислав! - оборвал Орлов. - Тебе в актеры следовало определиться.
   - Я абсолютно серьезно, Петр Николаевич, - Крячко  набычился,  глядел
упрямо. - То вас под микитки и на пенсию спроваживают, теперь  к  сердцу
прижимают. Не пойму, к чему бы такой маневр?
   - Некоторых высокопоставленных господ интересуют ваши изыскания. Пока
Орлов служит, ему можно приказать, станет пенсионером  -  какой  с  него
спрос? - Орлов сложил фигу. -  Только  мне  на  ихние  фортели  плевать.
России, людям нужны честные, хорошо обученные менты, а их мало осталось.
Я уйду, станет еще меньше. Пока дают служить, я буду служить. Ясно?
   Гуров снова промолчал, а Крячко опять не выдержал:
   - Значит, мы вроде как дезертиры?
   - Каждый живет своим умом. И ты, Станислав, мне не ровня. Ты молодой,
жизнь впереди, еще набьешь и настреляешься всласть, а я колею сменить не
могу. - Орлов взглянул на Гурова настороженно,  упорное  молчание  друга
беспокоило генерала. - Чего молчишь, Лев Иванович?
   - Сказать нечего. - Гуров пожал плечами. - Если господин  генерал  ко
мне по имени-отчеству обращается, значит, дело мое труба.
   - Ну, хватит словоблудия, - Орлов хлопнул по столу ладонью. -  Довожу
до вашего  сведения,  что  контейнеры  с  мебелью,  отправленные  фирмой
"Стоик",  были  таможенной  службой   тщательно   досмотрены,   никакого
наркотика либо иного криминала не обнаружено.
   - Мы солидная фирма,  -  пробормотал  Крячко,  повернулся  к  Гурову,
который  на  сообщение  никак  не  реагировал,  смотрел  невозмутимо  на
хозяина. - Неужели ты угадал, чертов гений? -  возмутился  Станислав.  -
Так радуйся, улыбнись пренебрежительно.
   - Чему? - Гуров привычно пожал плечами. - Теперь это не наша  работа.
Хорошо, конечно, чужой груз не давит. Существует управление по борьбе  с
коррупцией и масса иных подразделений и служб, которые  должны  работать
по данному делу.
   - По какому делу? - спросил устало Орлов. - Нет никакого  дела,  есть
твои предположения, высказанные в частном разговоре.
   - Верно, Петр Николаевич, - Гуров кивнул. -  Нам  больше  всех  надо?
Везут через Россию наркотики, ну и пусть везут. Известно, не пойман - не
вор. А предположения частного сыщика к делу не  подошьешь,  ходу  им  не
дашь, и я говорю не с издевкой, а  с  полным  пониманием  профессионала.
Если даже я изложу свои соображения на бумаге, а ты положишь эти  бумаги
на  стол  министра,  результата  не  будет.  В  лучшем  случае  создадут
очередную  комиссию,  которая   ознакомится,   растреплется,   результат
нетрудно предсказать. Никого не выявят, не изобличат, не  осудят,  мафия
"красную дорогу белой смерти" временно перекроет,  проложит  новую.  Тем
более что мы столкнулись не с дорогой, а лишь с тропиночкой.
   - Все верно, - согласился Орлов. - И ты держи  свои  соображения  при
себе, потому как пользы от них никакой, а неприятностей не оберешься.  И
я это говорю  не  как  генерал,  чиновник  и  службист,  а  как  человек
немолодой, повидавший и твой друг. Могу пояснить.
   - Извини, Петр, нет смысла, - перебил Гуров.
   - Нет уж, парень, это ты меня извини и наберись терпения. Сегодня  мы
должны сказать друг другу все открытым текстом. Завтра у  нас  не  будет
времени,  дела  придавят,  жизнь  завертит,  от  недоговоренности  червь
сомнения останется. Через несколько дней нас на откровенный разговор  на
аркане не вытащишь.
   -  Ты  старший,  -  Гуров  отодвинулся  от   стола,   вытянул   ноги,
расслабился, всем видом демонстрируя покорность и терпение.
   Крячко, наоборот, уперся локтями в стол, подпер ладонями голову.
   - Гуров высказал предположение, что наркотик не идет  через  "Стоик",
лишь поступает туда из Вьетнама, затем изымается и далее  следует  путем
нам неизвестным. На сегодня мы получили подтверждение, что в контейнерах
с мебелью наркотик отсутствует.
   - Значит, Гуров прав, наркотик в Москве изымается, - сказал Крячко.
   - Ничего не значит, так как не  доказано,  что  он  в  Москву  вообще
поступает, - возразил Орлов. -  Как  сыщик,  я  на  девяносто  процентов
убежден, что поступает. Иначе не объяснить убийств  и  всего  прессинга,
который оказывают на вас неведомые силы.
   - Непонятен интерес больших людей к нашей скромной персоне, - добавил
Крячко.
   - Тут не твой стадион и не лезь. - Орлов начинал раздражаться.  -  Ты
мыслишь, как обыкновенный мент: коли человек  лезет,  значит,  либо  его
подталкивают, либо он сам замазан. Я не большой знаток ихней психологии,
но давно понял - людьми наверху руководят подчас самые неожиданные вещи.
Элементарное любопытство, которое можно  удовлетворить,  используя  свое
высокое положение, - он загнул палец, - Стремление  оказаться  на  виду,
если история получит резонанс, - генерал загнул второй палец. - Наконец,
искреннее желание помочь.
   - А скальпель у хирурга не отнимают? - вновь не удержался  Крячко.  -
Хирургу во время операции тоже помощь требуется.
   - Гуров, приведи своего малого в порядок! - рявкнул Орлов.
   - Петр, за круглым столом нет крайних, - улыбнулся Гуров. - Ты  вроде
как оправдываешься, пытаешься объяснить, что не каждый министр -  дурак.
Мы тебе верим, хотя ты и малоубедителен.
   - Потому что меня сбивают.
   - Извини, - Гуров развел руками и "строго" взглянул на Крячко.
   - Можно говорить до утра, ясно одно: реальных шансов вытянуть цепочку
наркомафии  сейчас  нет.  Цепочку  можно  обрубить  в  двух  местах,  на
восточной таможне и выявить убийцу, который наверняка связан  с  мафией.
Перекрыть дорогу с Востока распоряжусь я, а  убийцу  Байкова  установите
вы, господа сыщики.
   - Ты серьезно? - поинтересовался Гуров.  -  Я  тебя,  Петр,  люблю  и
абсолютно тебе верю. Будь на твоем месте другой,  я  бы  не  сомневался:
пообещали вторую генеральскую звезду, иные блага, лишь бы  замять  дело.
Таможня обнаруживает наркотик? Его изымают постоянно.  В  следующий  раз
его пошлют не в мебели, а в куклах или велосипедных шинах, и  все  дела.
Допустим, мы установим убийцу, найдем доказательства,  человека  осудят.
Но мы отсечем его от наркотиков, главное, от  высокопоставленного  лица,
который переправляет наркотик в Европу. Через месяц или два другая пешка
передаст товар, и все встанет на свои места.
   - А почему обязательно высокопоставленный чиновник?  -  тихо  спросил
Орлов. - Может, из Москвы в Европу наркотик путешествует в матрешках или
клизмах.
   - Потому что шило на мыло не меняют, - ответил Гуров.  -  Вытаскивать
дорогостоящий товар из одной полости, чтобы спрятать в  другую?  Нет,  у
мафии из Москвы есть безопасный канал, который любой дотошный таможенник
тронуть  не  может.  А  такой  канал,  кроме  диппочты,  только  человек
соответствующего положения. И этого человека мафия бережет,  как  зеницу
ока. И  путь  к  данному  человеку  только  через  убийцу,  которого  ты
предлагаешь выявить и взять лишь за убийство. На  месте  министра  я  бы
такому генералу не одну звезду подбросил, а сразу две!
   - Вот и молодец! - Орлов рассмеялся, ткнул пальцем Гурова в грудь.  -
А ты, парень, говорил, нечего слова тратить, мы умные, и  так  понимаем.
Вот так бы вы и ушли, без сказанного вслух. Прошло бы время, все дерьмо,
что ты сейчас  на  стол  вывалил,  всплыло  бы  в  твоем  нутре.  И  вы,
молокососы, подумали был мол, был сыщик Орлов, жил  честно,  а  в  конце
пути устал и скурвился. Ну?
   Гуров смутился, заглянул в пустую чашку, достал из кармана  сигареты.
Крячко заерзал, открыл было рот. Орлов махнул рукой.
   - Заткнись, Станислав! Хорошо, мы это говно со стола убрали,  комнату
проветрили! Теперь ты, гений, скажи, как в подобной  ситуации  поступают
принципиальные, неподкупные мужчины?
   - Не знаю, - Гуров подошел к окну, открыл форточку и закурил.
   - Не знаешь? Так чего ты мне мозги полощешь? Критиков у нас  дополна,
фракции, партии, Дума! Ты  мне  конкретный,  главное,  реализуемый  план
предлагай!
   -  Можно?  -  Крячко,  словно  школьник,  поднял  руку.  Орлов   было
отмахнулся, затем кивнул:
   - Валяй.
   - Петр Николаевич, сейчас не время  мыслить  вселенскими  масштабами.
Гуров молчит, гордыня заела, а ему персонального киллера выслали.  И  он
уже под нашими окнами разгуливает.
   - Как? - Орлов поморщился, пытаясь переключиться на  другую  тему.  -
Труп в машине... Жмых Иван Прокофьевич  по  кличке  Валентино,  сквозное
ранение головы...
   - Не отвлекайся, Петр Николаевич, - сухо  произнес  Гуров.  -  А  ты,
Станислав, - настоящий друг. Я испугался, занервничал, ты торопишься  об
этом сообщить.
   Орлов  смотрел  на  его  беспристрастное  лицо  и  думал,  какой   же
смелостью,  уверенностью  в  себе  обладает  Лева,  если  не  стесняется
признать, что струсил и растерялся.
   - Петр, я попытаюсь сделать конкретное,  реализуемое  предложение,  -
продолжал Гуров. -  Надо  жить,  работать,  решая  вопросы  по  мере  их
выявления, ничего заранее предсказать нельзя. Может повернуться  в  одну
сторону, может в другую. Знаете, почему покойного Валентино  торопили  с
отправкой груза "Стоика"? Порошка в нем  уже  не  было,  кому-то  стулья
срочно понадобились? Глупости. Им