В усадьбу - так полковник называл центральное здание -  он
не  заходил,   иногда   прогуливался   по   внутреннему   двору,   молча
раскланивался с прислугой. В первый день люди сторонились, увидев, порой
вздрагивали, но незнакомец с вопросами не  приставал,  хотя  и  выглядел
иностранцем, держался по-свойски: то вовремя зажигалкой чиркнет,  другой
раз о погоде выскажется. А в основном сидит на скамеечке,  закинув  ногу
за ногу, покачивает сверкающим ботинком и облаками любуется либо веточку
возьмет и чертит на земле.
   Люди понимали, появился человек из-за  кошмарного  убийства,  значит,
сыскной. Только ведет  себя  непонятно,  ничего  не  ищет,  в  служебные
помещения даже не заходит, - ничего не  выведывает,  похож  на  дачника.
Хотя чушь полная, -  дачник  должен  быть  в  пижаме  или  тренировочном
костюме, обязательно с пузом и  в  тапочках.  А  этот  словно  на  прием
официальный приехал, с парадного  крыльца  вошел,  а  через  черный  ход
покурить вышел, только уж больно  долго  он  покуривает  и  все  молчит,
молчит, смотрит доброжелательно, совсем иначе, чем начальник охраны  или
седой кэгэбэшник. И  простой  мужик,  и  совсем  не  простой,  по  всему
чувствуется - большой начальник, такой он уверенный и спокойный.
   По мнению сыщика, убийца обойти двор стороной никак не  мог,  значит,
преступник здесь прошел, а около восемнадцати часов во дворе обязательно
кто-нибудь находился. А если несколько секунд никого  не  было,  значит,
кто-то стоял у окон кухни, либо в дверях подсобки, или в воротах. Как ни
крути, а пройти через двор чужаку незамеченным практически невозможно.
   Следователь  прокуратуры,  дотошный  профессионал,   допросил   всех,
установил, кто  где  находился  во  время  убийства,  кто  что  говорил,
спрашивал, отвечал, все показания сверил, разночтений, даже в  пустяках,
не обнаружил. Единственным слабым местом были  водители  "волг".  Машины
находились на главной стоянке, чуть в стороне от  парадной  лестницы,  и
водители приходили во двор, обедали в  служебном  помещении,  уходили  к
машинам, один якобы за сигаретами, другой хотел подремать,  где  кто  из
них находился в момент убийства, установить  не  удавалось.  Всех  троих
допросили, они держались  уверенно,  отвечали  четко  и,  что  нравилось
Гурову в их показаниях, ни  один  не  мог  точно  указать  время  своего
пребывания в том или ином месте.
   Гуров  сидел  в  своей  квартирке  за  столом   и   занимался   делом
непривычным:  рисовал  схемы,  составлял  графики.  Обычно   сыщик   всю
информацию  держал  в  голове,  писать,  чего  он  терпеть  не  мог,  не
требовалось. Сегодня он запутался - уж слишком много действующих  лиц  -
и, посмеиваясь, взял в руки фломастер. Начеркав несколько страниц, сыщик
просмотрел  результаты  своей  работы  с  изрядной   долей   отвращения,
откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
   Петр Юсов знаком с водителем Танаевым и провел с  ним  конспиративную
встречу. Танаев - единственная реальная зацепка  в  деле.  Он  находился
здесь в момент убийства, он  опередил  Илью  Егорова  в  гараже.  Танаев
баловался бензином - затирал несуществующие следы  в  салонах  служебных
машин? Не факт. А вот встреча Танаева с Юсовым  и  что  последний  после
встречи проверялся - факт. И факт  интересный.  Только  не  следует  его
переоценивать. Возможно, случайное совпадение, людей связывает дело,  не
имеющее никакого отношения к убийству. Здесь Гуров  начинал  путаться  и
рассуждать противоречиво. С одной стороны, опыт доказывал, что случайные
совпадения  лишь  следствие  слабости  розыскника,  не  сумевшего  найти
логическую связь между событиями. С другой стороны, тот же опыт убеждал,
что жизнь порой  состоит  из  самых  несуразных  совпадений,  похожа  на
бесконечную цепь, кольца которой сцеплял между собой не мудрец, а пьяный
шутник.
   Когда не удавалось решить задачу, Гуров всегда начинал пересматривать
ее условия, проверяя, не вкралась ли ошибка изначально.
   Итак. Оксана Строева была  убита  выстрелом  в  голову  с  расстояния
тридцать два метра. Оружие с глушителем, систему установить не  удалось,
калибр 7, 65. Можно практически  с  уверенностью  сказать,  что  стрелял
профессионал.  Таковы  факты,  далее  начинаются  предположения.  Убийца
проник на территорию вполне законным путем, вошел или въехал  через  КП,
после убийства не скрылся, то есть находился в поле зрения.
   Сыщик сложил исчерканные листки в аккуратную стопочку.
   Мотив преступления установить не удается. Классический вопрос:  "Кому
выгодно?" -  здесь  не  подходит.  Кому  убитая  мешала,  точнее,  могла
помешать, но не успела? Гуров чувствовал, вопрос не  имеет  ответа,  его
следует пока оставить в  стороне,  не  упираться,  не  тратить  время  и
энергию. Само преступление нестандартно и в его сыщицком опыте не  имеет
аналогов.
   Гуров достал бутылку коньяка, выпил рюмку и закурил. Он  точно  знал,
что ни алкоголь, ни табак никогда и никого не сделали  умнее,  но  сыщик
только человек и уж что иное, а найти  оправдание  для  своих  слабостей
способен мгновенно. Необходимо  снять  напряжение,  расслабиться,  затем
легче будет сосредоточиться. Гуров довольно пыхнул  сигаретой,  подобное
объяснение его вполне устраивало.
   Изучая потолок, он убедился, что все  трещинки  и  потеки  на  месте,
паутину в правом углу никто не тронул, и  действительно  успокоился.  Не
впервые  уперся  лбом  в  стенку,  случалось  неоднократно.  Не  удается
прошибить, попытаемся перелезть или обойти.
   Водители. Машины. Гараж. Бензин. Карим Танаев. Он на месте  убийства,
позже в гараже, еще позже у "России".  Здесь  конспиративная  встреча  с
Петром Юсовым. Танаев на месте убийства - факт,  и  встреча  водителя  с
Юсовым тоже факт. Гараж и  бензин  -  предположения,  которые  связывают
факты. Связка красивая, если она реальна, то Танаев  либо  убийца,  либо
прямой соучастник. Если связка  -  плод  воображения,  принята  лишь  за
красоту и простоту, то факты распадаются, существуют каждый  обособленно
и Танаев к преступлению отношения не имеет.
   Первая версия была бы вполне убедительна, кабы не одно недоразумение.
Забросить бы его куда подальше, сделать вид, что  нет  его,  и  начинать
строительство. Но если  в  фундаменте  гнилая  балка,  то  можно  здание
построить, а когда начнешь крышу красить, все рухнет к чертовой  матери.
И ты, хренов строитель, окажешься даже не на пустом месте, а под  грудой
обломков.
   Если Танаев убийца или соучастник, то знает,  что  никаких  следов  в
салоне машины обнаружить не могут, и пачкать руки в бензине не станет.
   Спас Гурова, выдернул его из тупика стук в дверь  и  появившийся  без
приглашения полковник Авдеев.
   - Я тебя просил, хочешь зайти - позвони, - Гуров сложил  лежавшие  на
столе бумаги, убрал в карман. В записях отсутствовали не только секреты,
но и элементарный смысл. Однако Гуров  упрятал  бумаги  аккуратно,  даже
провел ладонью по пиджаку, проверяя,  все  ли  на  месте.  Таким  жестом
фрайер указывает щипачу, где именно лежит бумажник.
   - Хозяина привезли, - сказал Авдеев, тяжело опускаясь в кресло, - так
что ты воздержись. - Он указал на коньяк.
   - Что значит - привезли? - несколько растерянно спросил Гуров. -  Сам
не ходит?
   - А вшивый о бане! - Авдеев махнул рукой,  улыбнулся  через  силу.  -
Целехонький, никто  на  него  не  покушался.  Давление.  Врач  сказал  -
перенапрягся. Так что ему не до нас, в постель уложили. Разреши?
   Гэбист взял бутылку, наполнил рюмку Гурова и выпил.
   - С тобой  все  в  порядке?  -  поинтересовался  Гуров,  наблюдая  за
бледным, осунувшимся Авдеевым. - Может, помощь требуется?
   Авдеев болезненно поморщился, не ответил. Выглядел он плохо,  смотрел
не обычно задиристо, а тускло, словно превозмогал боль. Сыщик  почему-то
подумал, что неприятности у коллеги  не  служебные,  а  домашние,  решил
увести разговор в сторону.
   - Вроде бы Гораев мужик крепкий, терпеливый, чего  вдруг  расклеился?
Или в верхах штормит, Россию поделить не могут?
   - Не слышал, - Авдеев вновь наполнил рюмку, -  а  тебе  все  шуточки.
Россия не девка, чтобы из-за нее драться.
   - Я так сказал, - Гуров поднялся, достал вторую рюмку, - и на  Россию
они плевать хотели, их место у камелька волнует.  Так  ведь  Гораев  так
близко устроился, аж дымится.
   - Последний шаг - он трудный самый.
   - У поэта подворовываешь. Для меня спикер человек чужой, а ты хоть  и
не родной, однако и не посторонний. Колись, может, помогу?
   - У меня не служебное, оставим, - Авдеев выпил и  заговорил  нарочито
бодро:
   - Я думаю, у хозяина очко заиграло. Он после  выстрела  себя  в  руки
взял, мол, несчастный случай и все такое, главное в моей жизни -  забота
о благе Отечества. Трое суток на нервах  продержался,  они  и  сдали,  -
Авдеев поднялся, зашагал по комнатенке, коньяк достал  гэбиста,  лицо  у
него порозовело, глаза ожили:
   - Ты, Лев Иванович, сам понимаешь, о хозяине разное сказать можно, но
не дурак он точно. И просто умнющий мужик. И коли под  окнами  в  кустах
пистолет с глушителем, то цель у того пистолета лишь одна. А девку  так,
для страху пристрелили. Мол, ты, спикер, полагаешь, что  ты  бог?  А  мы
тебе  указываем  -  ты  лишь  человек  и  похоронить  тебя,  как  любого
смертного, несложно. Вот Имран трое суток держался, а сегодня его  страх
и достал. Чего молчишь, или я не прав?
   - Возможно, вполне  возможно,  -  согласился  Гуров,  и  если  бы  не
разучился краснеть, то стал бы от стыда пунцовым. Такой кукиш под  носом
не увидел! Не сыщик, а дерьмо на палочке!  Мотив!  Мотив!  Пугают,  силу
выказывают, демонстрируют беспредел! А Оксану  Строеву  выбрали  потому,
что спикер девушку лично знал.
   - Чего задумался? - спросил Авдеев.
   - Понял, что ты умный, а я наоборот,  и  грустно  стало,  завидно,  -
признался Гуров. - Может, тебе и  рука,  державшая  пистолет,  известна?
Тогда чего я тут делаю? Заберу бритву и  зубную  щетку  и  на  Тишинский
рынок карманников выявлять да задерживать.
   Авдеев снова погрустнел, криво улыбнулся:
   - Много чего бы отдал, лишь бы убраться к чертовой матери!  Но  сюда,
Лев Иванович, без приглашения не пускают и без приказа не выпустят.
   - Трусоват ты, Никола! Дисциплина, служба - все верно, однако причину
найти всегда можно, известно, у нас нет незаменимых.
   - Ты сам за себя, а надо мной господь и долги, я рисковать  права  не
имею. И хватит об этом! Чего  делать-то  будем?  Ты  бумажки  припрятал,
версию имеешь?
   Гуров собрался ответить, мол, самое простое дело - строить  версии  и
воздушные замки, но зазвонил телефон.
   - Полковник Гуров, - сказал он, сняв трубку.
   - Лев Иванович, вас просят к Имрану  Руслановичу,  -  произнес  тихий
мужской голос.
   Услышав частые гудки, Гуров положил трубку и сказал:
   - Ни здравствуйте, ни кто говорит, просят зайти, и  конец  связи.  Ты
меня, Николай, знаешь, они достукаются, я действительно уеду. За  охрану
спикера несет ответственность ваша служба. У вас работы  меньше,  оклады
больше, вот и колупайтесь.
   - Не распускай хвост, иди, коли зовут, - Авдеев убрал со стола коньяк
и рюмки, - оружие оставь, после выстрела  охрана  во  всех  дверях,  все
равно пушку отберут.
   Гуров достал пистолет, осмотрел, положил в карман, понял,  что  ведет
себя по-мальчишески, рассмеялся, сунул пистолет в стол и вышел следом за
Авдеевым.
   На заднем дворе Авдеев  придержал  Гурова  за  локоть,  хотел  что-то
сказать, то ли предостеречь, возможно, просто пожелать удачи, но, глянув
в отчужденное лицо сыщика, промолчал. Гуров обогнул особняк, взбежал  по
мраморным ступеням, массивная дверь открылась, полковника встречал Эрик.
Гуров не любил прислуживающих, Эрик был ярким  представителем  холуйской
породы, но  полковник  был  вынужден  признать,  что  парень  элегантен.
Среднего роста,  тонкий  в  талии,  в  безукоризненном  черном  костюме,
сверкающих туфлях, белоснежной рубашке, лицо чистое, с легким  румянцем,
волосы почти льняные, гладко зачесаны назад. Все у парня было как  надо,
глаза подводили. Размером и  цветом  совсем  недурны,  они  суетились  и
надменно щурились, выдавая суть Эрика с потрохами.
   Вот  и  сейчас,  встречая   Гурова,   парень   достойно   поклонился,
укоризненно взглянул на часы, - мол, могли бы  прибыть  и  быстрее.  Все
получилось недурственно, но  в  решающий  момент  глаза  Эрика  подвели,
взгляд метнулся в сторону, и парень  стал  похож  на  человека,  который
что-то потерял и не знает, где утерянное искать.
   Спикер не лежал  в  постели,  сидел  в  кабинете  за  столом,  увидев
вошедшего Гурова, поднялся, указал на кресло:
   - Здравствуйте, полковник, прошу садиться. Гуров терпеть не  мог  это
обращение, всех осаживал, - мол, не можете произнести слово  "господин",
называйте по имени-отчеству. Хозяина сыщик  учить  вежливости  не  стал,
ответил коротко:
   - Здравствуйте,  спикер,  -  и  занял  предложенное  место.  Подобное
обращение для Имрана Руслановича Гораева  звучало  непривычно,  он  чуть
заметно вздрогнул, быстро взглянул, улыбка скользнула по губам, исчезла.
   - У вас есть новости? -  спросил  Гораев,  снял  трубку  зазвонившего
телефона, несколько секунд слушал, молча положил на место.
   - Ничего серьезного.
   - Убили человека... В моем доме! Прошло трое  суток,  а  у  следствия
никаких результатов.
   Гуров молчал, а мог  бы  сказать  многое.  Например,  что  сейчас,  к
великому сожалению, в России постреливают  и  убивают  в  разных  домах.
Следствие ведет  прокуратура,  а  он,  сыщик,  занимается  розыском.  Он
промолчал не из уважения или страха перед хозяином, подобных  разговоров
Гуров не вел ни с кем, считая их бессмысленными.
   - Лев  Иванович,  убежден,  чего-то  вы  добились,  имеете  некоторые
результаты, версии.
   - Уважаемый  Имран  Русланович,  как  только  я  добьюсь  конкретного
результата,  доложу.  А  сейчас  водить  вас  по   темному   лесу   моих
предположений, говорить, что вот тут, может, чего-то есть,  а  может,  и
нет ничего... Извините.
   - Вы мою заинтересованность понимаете, -  спикер  снял  очки,  сдавил
пальцами переносицу. - Я могу помочь в работе? Гуров пожал плечами и  не
ответил.
   - Вы, полковник, ведете себя неприлично! Ваша  позиция,  -  мол,  вы,
сильные мира, всевластны, но перед лицом смерти просто люди, человеки  -
безнравственна!
   - Я делаю что могу, Имран Русланович, - тихо ответил Гуров и скучающе
посмотрел в окно.
   - Я могу помочь?
   - Теоретически - да, практически - нет.
   - Что  именно  я  могу  лишь  теоретически  и  не  могу  практически?
Поясните.
   - Вы обидитесь.
   - Не бойтесь, обещаю,  наш  разговор  никак  не  отразится  на  вашей
карьере.
   Разговор, совершенно бессмысленный,  Гурову  изрядно  надоел.  Хозяин
зациклился на своем могуществе,  убежден,  что  управляет  человеческими
судьбами  и  все  должны  его  бояться.  Совершенно  не  кстати   Гурову
вспомнился телевизионный ведущий,  давно  примелькавшийся  и  надоевший,
который был искренне убежден, что  каждый  человек  мечтает  попасть  на
телевизионный экран.
   - Желаете помочь? Извольте. Мне нужно допросить вас и  ваших  гостей,
которые находились здесь  в  день  убийства,  -  равнодушно,  бесцветным
голосом произнес Гуров.
   - Допросить? Меня? - ошарашенно спросил  Гораев.  -  Зачем?  С  какой
целью? - И решительно закончил:
   - Совершенно бессмысленно! Да и следователь прокуратуры  беседовал  с
нами.
   - Беседуют за чашкой чаю. Свидетелей по  уголовному  делу,  тем  паче
убийству, допрашивают.  Извините,  Имран  Русланович,  вы  неважно  себя
чувствуете,  прекратим  бессмысленное  препирательство.  Я,   с   вашего
разрешения, пойду. - Гуров встал и поклонился.
   - С моего разрешения, сядьте, - Гораев  устало  откинулся  на  спинку
кресла. - Что конкретно вас интересует?
   - Вам угрожали?
   - Постоянно, только не в том смысле, который  вы  вкладываете  в  это
слово.
   - Анонимные звонки? Сомнительные  предложения?  Спикер  навалился  на
стул,  усмехнулся,  пытался  придать  усмешке   чувство   превосходства,
получилась лишь жалкая гримаса. Гуров распахнул дверь и сказал:
   - Врача!
   Колыхнулась портьера, пробежал Эрик, в глубине дома прозвучал звонок,
мужчина с саквояжем проскользнул в кабинет.
   Гуров  вышел  в  парк,  закурил.  Из  подкатившей  машины   выпрыгнул
начальник охраны, со стоявшей  неподалеку  скамейки  поднялся  полковник
Авдеев, по ступенькам слетел элегантный Эрик, натужно выдохнул:
   - Вас приглашает мадам!
   - Меня? - Гуров взглянул на прислужника  и  отвернулся.  -  Я  занят,
передайте, позвоню позже.
   - Вы не поняли? - Эрик прижал руки к груди, вздохнул.
   - Это вы не поняли. - Гуров не повернулся, обронил через плечо:
   - Я обязательно позвоню позже.
   - Что? Что ты натворил? - бормотал Авдеев.
   - Сначала отвечал на дурацкие вопросы, затем задал  один,  признаюсь,
далеко не оригинальный, - Гуров взял коллегу под руку, пошел по аллее. -
У него скакнуло давление. Несчастный, замордованный человек.
   - Несчастный? - лицо Авдеева перекосила злая гримаса. -  Что  вы  все
знаете о несчастье? Есть такая болезнь  -  полиомиелит,  это  несчастье.
Замордованный! Умереть и не встать! - Он смачно сплюнул под ноги.
   Гуров  не  подозревал,  что  спокойный,  циничный  гэбэшник  способен
говорить столь яростно, ненавидяще. Гуров якобы не обратил  внимания  на
вспышку Авдеева, уклончиво ответил:
   - В мире много страшных болезней, Николай. Известно, сытый  голодного
не разумеет.
   Из дома выскочил охранник Илья, подбежал, схватил Гурова за плечо:
   - Что вы с ним сделали?
   Гуров не двигался, уперся взглядом в лоб охранника, молчал, пока  тот
не убрал руку, затем взглянул на Авдеева и сказал:
   - Вы тут от безделья осатанели. Вас на земляные работы пристроить,  а
вашему хозяину дать самую большую лопату. И чтобы неделю вы  телефон  не
только не видели, звонка не слышали. Неврастеники.
 
*** 
 
   В  гостиной  мадам  Гораевой  было  уютно,   тихо.   Строгий   костюм
английского покроя подчеркивал  пышные  формы  зрелой  женщины,  стоячий
воротничок блузки  подпирал  широковатые  скулы,  в  общем.  Лиана  была
элегантна,  даже  красива.  Гуров  отметил  искусно  наложенный  макияж,
скромные серьги, отсутствие других украшений,  лишь  обручальное  кольцо
врезалось в полный палец, - видимо, оно не снималось.
   - Чай, кофе? -  спросила  мадам,  указывая  на  столик  с  чашками  и
фарфоровым чайником. - Не стесняйтесь, обслужите себя сами.
   - Спасибо. - Гуров сыпанул  в  чашку  четыре  ложки  гранулированного
кофе, добавил чуть-чуть сахара, залил кипятком.
   - Лошадиная доза, значит, и здоровье  лошадиное,  -  мадам  пригубила
жиденький чай. - Вы не знакомы с гипертоническим кризом?
   - Сожалею, у меня плохо со временем, -  Гуров  решил  дипломатические
уловки отбросить. Или он заставит себя  уважать  и  получит  возможность
работать, или уедет, пусть нанимают другого.
   - Имран работает по шестнадцать  часов  в  сутки,  -  мадам  смотрела
недобро.
   - Сочувствую. Лично я обожаю поспать.
   - Вы человек жестокий, - женщина не спрашивала, утверждала.
   - Кофе великолепен, мадам. У вас ко мне дело, вопросы,  или  вы  меня
пригласили для светской беседы?
   Лиане стало дурно. Она, супруга  второго,  пока  лишь  второго,  лица
великой державы, должна терпеть  издевательства  какого-то  ничтожества.
Арестовать! Без  суда  и  следствия  в  подвал!  Отец  рассказывал,  как
боялись! Боже мой, какое было время!
   Гуров смотрел на хозяйку с плохо  скрываемым  любопытством,  хотелось
сказать, мол, мадам, вы поздно родились, но не сожалейте. В те  годы,  о
которых вы вспомнили, профессор находился во власти полковника МВД.
   - Муж неважно себя чувствует, вы переживаете, предлагаю  нашу  беседу
отложить. Тем более что новостей у меня, к сожалению, нет.  Извините,  -
Гуров встал, поклонился, - спасибо за