ечами.  -  Лишь
спросил, могу ли я рассчитывать...
   - Можете! - перебил Крупин. - Ставлю десять  против  одного,  что  вы
заговорите об убийстве.
   - Выкладывайте вашу ставку, Егор, - Гуров постучал по столу. - Я хочу
вас спросить о событиях, которые произошли накануне убийства.
   - Нет, это вы  выкладывайте!  Накануне  или  на  следующий  день,  но
убийство присутствует!
   - Не мелочись, Егор, - усмехнулся Гуров. - Мы с тобой уже  беседовали
о том, что накануне убийства бухгалтера ты столкнулся с  ним  на  складе
готовой продукции.
   - Чушь, не было такого разговора!
   - Возможно, - легко согласился Гуров. - Значит, такой разговор у меня
состоялся с кем-то другим, я ведь не веду протокол, живой человек, мог и
спутать. Суть в другом. Насколько мне известно, склад готовой  продукции
соседствует с производственными мастерскими. Так?
   - Ну.
   - Ты не видел в тот день Заграняна?
   - Не помню, возможно. Почему бы вам не спросить у самого Гарика,  где
он находился в тот день?
   - Спросить можно, но не хочется. - Гуров посмотрел в  глаза  Крупину,
выдержал паузу. - И я тебя убедительно прошу не говорить Заграняну,  что
я задавал тебе данный вопрос.
   - Если бы вы сами не обратили  мое  внимание,  я  бы  забыл  о  вашем
вопросе через пять минут.
   - Возможно. Только я сейчас беседовал с Заграняном, и он видел, что я
прошел к тебе, может поинтересоваться, о чем мент  спрашивал.  В  общем,
договорились, о моем вопросе ты забыл.
   -  Договорились.  Однако  странно,  Лев  Иванович,   прошло   столько
времени...
   - Всего десять дней.
   - Более чем достаточно, чтобы выяснить, кто и  где  находился  в  тот
день.
   - Выясняли, - значительно  произнес  Гуров.  -  Получаются  некоторые
противоречия.
   - А что говорит сам Загранян?
   - Следователя интересует лишь день убийства, о предыдущем дне  он  не
интересовался. А я Заграняна не спрашивал.
   - Почему?
   - Не хочу, - Гуров докурил сигарету, раздавил ее в пепельнице.  -  Не
хочу, чтобы он знал, что меня интересуют события, происшедшие накануне.
   - А чего вы ждали больше недели?
   - Человек задним умом крепок, - отшутился Гуров. - Значит,  Заграняна
не  помнишь?  Один  человек  утверждает,   что   Загранян   примерно   в
восемнадцать часов что-то выносил  из  помещения  мастерских.  Вот  я  и
решил, может, ты тоже видел?
   - Нет. И что можно тащить со склада? Плетеную мебель? Даже армянин на
такое не способен.
   -  Не  мебель,  какой-то  тючок,  рюкзак  или  чемодан,  человек   не
разглядел, - Гуров поднялся и указал пальцем на Крупина, как указывают с
экрана телевизора, интересуясь, приобрели ли вы  акции  "Олби".  -  Люди
странно устроены, Егор.  Они  хотят  покоя  и  порядка,  но  пальцем  не
пошевельнут, чтобы помочь человеку, который пытается найти  виновных.  Я
тебя уже спрашивал. Спрошу еще раз! Скажи, у  кого  убили  сослуживца  и
друга? У тебя или у Васи Пупкина? Помнится, после убийства бухгалтера ты
чуть не в драку лез, а сейчас равнодушный. Странно.
   - Не странно,  а  подло,  -  возразил  Крупин  и  смутился.  -  Ивана
Сидоровича застрелил наемник, и я  испугался.  Если  некто  принялся  за
"Стоик",  убил  главного  бухгалтера,  то   не   обойдет   вниманием   и
коммерческого директора. Я испугался, - повторил он. -  Мне  стыдно,  но
признаюсь, что Гришу мне жалко и не более того.  Человек  смертей,  один
попадает под машину, другого убивают  молотком.  Это  ужасно,  но  меня,
коммерческого директора, не касается.
   - Вы считаете, что убили Григория Байкова, а не юриста "Стоика"?
   - Дураку ясно: убийца был из  своих,  не  профессионал,  из  Гришиных
приятелей, точнее, знакомых.
   - Так вы ошибаетесь, убили юриста  "Стоика",  -  Гуров  замолчал,  но
никакой реакции со стороны Крупина не последовало, и сыщик продолжал:
   - Хорошо,  оставим  мотив  убийства.  Погиб  человек,  ваш  приятель,
сослуживец. Вас это не касается?
   - Не читайте мне мораль! - вспылил  Крупин.  -  Касается!  Вам  нужна
помощь, пожалуйста, только чем я могу...
   - Очень даже можешь! - перебил Гуров. - Мне  одному  не  разобраться,
убийцу не разыскать, так как я  в  вашем  деле  -  вот!  -  он  постучал
костяшками пальцев по дверному косяку. - У меня  очень  интересная  идея
появилась! Очень интересная! - сыщик поднял указательный палец, вышел из
кабинета и направился в приемную.
   Впервые за последние дни Гуров сел напротив  Елены,  посмотрел  в  ее
прозрачные  глаза,  вдохнул  аромат   знакомых   духов,   хотел   начать
оригинально и спросил:
   - Ну, как жизнь, Елена Владимировна? Она на мгновение опешила, тут же
взяла себя в руки, ответила спокойно, без юмора:
   - Великолепно, Лев Иванович. А как у вас?
   - У меня так просто здорово! Живу по принципу: день прошел, значит, я
победитель. Сожалею, но должен сообщить вам пренеприятнейшее известие.
   - Такова ваша профессия.
   Гуров на колкость не ответил,  лишь  вздохнул.  Разговор  складывался
совсем иначе, чем он планировал, и  виноват  в  этом  только  он,  никто
другой. И тон выбран неверный, а уж о смысле и говорить  не  приходится.
Сыщик умел  владеть  собой,  полагал,  что  внешне  никак  не  проявляет
недовольства и сомнений, и мужчина ничего бы не заметил,  но  по  другую
сторону стола и баррикады находилась женщина.
   - Дорогой Лев Иванович, - мягко произнесла Елена, - вы подошли, желая
восстановить  дружеские  отношения.  Я  согласна,  предлагаю  забыть   о
недоразумениях, начать сначала.
   - Вы очаровательны,  Леночка,  -  Гуров  благодарно  улыбнулся.  -  Я
приглашаю вас на ужин. Завтра, сразу после рабочего дня, - и  он  назвал
ресторан,  расположенный  в  тихом  переулке.  -  Я  человек   несколько
старомодный и консервативный. Ресторанчик скромный, без громкой  музыки.
Кормят вполне прилично.
   - Принято, - Елена протянула руку для поцелуя, покраснела и добавила:
   - Оденьтесь, пожалуйста, так же, - она запнулась. - Ну, как в прошлый
раз, который не  состоялся.  Я  плохо  помню,  но  вы  были  удивительно
элегантны. Женщине всегда мало, потому  еще  одна  просьба.  Попытайтесь
настроиться таким образом, чтобы я видела  перед  собой  мужчину,  а  не
воина.  Посвятите  завтрашний  вечер  женщине,  а  криминальные   заботы
оставьте в сейфе. Дорогой Лев Иванович, - она  вздохнула  и  пожала  ему
руку, - двум богам не служат.
 
Глава двенадцатая 
ЛОВУШКА 
 
   Ровно в одиннадцать киллер зашел в телефонную  будку,  набрал  номер,
произнес пароль, услышал сообщение, вышел и остановил  проезжавшую  мимо
"волгу". Услышав адрес, водитель присвистнул и спросил:
   - Как платишь?
   - Сколько выговоришь, - ответил убийца, усаживаясь на заднее сиденье.
   Можно было не торопиться и не лететь в ночь через всю Москву, поехать
завтра с утречка и осмотреться. Но он слишком долго ждал, и пусть  врачи
утверждают, что антисоциальный психопат, - а  именно  к  этой  категории
принадлежал Федор Ивлев, - человек иной психологической конструкции,  но
ему  не  терпелось  взглянуть,  убедиться,  что  место  ему   определили
подходящее.
   Отпустив машину, он не спеша прошел по  переулку,  выяснил,  куда  он
выходит, вернулся,  взглянул  на  неоновую,  довольно  скромную  рекламу
ресторана, двинулся дальше. Метрах в пятидесяти от дверей  ресторана  на
противоположной стороне стояла покосившаяся бытовка, окна  которой  были
то  ли  залеплены  грязью,  то  ли  забиты  фанерой.  Рядом  с  бытовкой
громоздился застывший цемент, валялись куски  ржавой  проволоки,  бывшей
некогда ограждением. Киллер дернул  хлипкую  дверь,  убедился,  что  она
заперта, и достал из кармана обычный перочинный нож. Осложнения с замком
вызвала   лишь   ржавчина,   которая   въелась   в   металл.   Преодолев
сопротивление, Федор открыл дверь, которая болезненно заскрипела, влез в
бытовку, в лицо пахнуло мочой, пылью и прочей  мерзостью.  Он  вынул  из
кармана фонарик, который, как и нож, постоянно таскал с  собой,  осветил
грязный пол, пустые ящики, служившие бывшим владельцам столом, стульями,
возможно, кроватями, сел на один из них, погасил  фонарь,  выждал,  пока
глаза привыкнут, приник к  окну  с  осколком  стекла.  Вход  в  ресторан
просматривался отлично. А машину можно  приткнуть  вплотную  к  бытовке,
носом в сторону проспекта, рассудил киллер, несколько секунд, и в потоке
машин самого черта не разыщешь, тем более что никто и искать  не  будет.
Он запер бытовку, вновь прошел переулком, прикидывая, во сколько  завтра
сюда приехать, что взять с собой,  не  забыть  масленку,  чтобы  смазать
ржавый замок, а то в нужный момент он как раз и не откроется.
 
*** 
 
   Гуров ночевал не дома, - чем черт не шутит, пока бог спит, -  приехал
на работу позже обычного и не в  параде,  даже  небритый,  здороваясь  с
Еленой, в ответ на ее недоуменный взгляд подмигнул, постучал пальцами по
часам, сказал:
   - Все на контроле, - и прошел в кабинет, где уже кофейничал Крячко.
   - Какой-то ты не такой, - сказал он, глянув на друга. - Словно бывший
в употреблении.
   - Станислав, ты  работаешь  в  солидной  организации,  пора  забывать
уголовные шуточки, покрываться хотя бы тонким слоем цивилизации. - Гуров
обошел стол, опустился в кресло, крутанулся.
   - Я  покрываюсь,  а  она,  твоя  цивилизация,  ко  мне  не  пристает,
отколупливается, - ответил Крячко и без всякого перехода продолжал:
   - Я не говорю, платят тут, как мне и не  снилось,  однако  отсутствие
премиальных обескураживает, стимула не вижу.
   - Ты все премиальные, работая в розыске, на сто лет вперед получил, -
поддерживая пустую болтовню, заметил Гуров.
   Они оба любили немного потрепаться, как бы разминаясь  перед  началом
серьезных разговоров.
   - Ты запрещаешь слова употреблять,  а  то  бы  я  сказал...  А  какие
премиальные в МУРе были? Мечта! Троих разбойников задержал, четвертого -
тебе.
   - Умолкни, - Гуров снял трубку, набрал номер Орлова, услышав знакомое
бурчание, быстро заговорил:
   -  Здравия  желаю,  господин  генерал!  Надеюсь,  я  не  ворвался  на
совещание?
   - Надейся, - ответил Орлов довольным тоном.
   - Ваше хорошее настроение - залог нашего успеха, господин генерал.  У
меня тут вчера объявился один человечек, неплохо бы его допросить.
   - Молодой человек, если каждый начнет беспокоить начальника главка по
поводу допроса человечков, я сойду с ума, - Орлов  после  длинной  фразы
тяжело вздохнул. - Фамилия.
   - Гуров.
   - Не твоя, нахал! Фамилия человечка!
   - Загранян Георгий Ованесович, - продиктовал Гуров, зная,  что  Орлов
записывает.
   - Который работает в вашей шарашке в мастерских?  Его  допрашивали  и
оперативники, и следователь.
   - А если еще разок? И  не  опера,  не  холодная  прокуратура,  а  вы,
господин генерал, лично?
   - Глупости, прекрасно знаешь, что я не допрашиваю.
   - Знаю, - Гуров кивнул. - Тогда пригласите и побеседуйте.
   - Делать мне нечего! Приглашу! Услышав отбой, Гуров положил трубку.
   - Чего, тебе шлея под хвост попала? - удивился Крячко.
   - Станислав, просьба, свози меня домой, ужасно хочется прокатиться на
"мерседесе". Я тебе дорогой расскажу, какая шлея куда попала. А  ты  мне
поведаешь, какого ты золотого свидетеля разыскал.
   - Какого свидетеля? - начал было удивляться Крячко, увидев, что Гуров
уже натягивает плащ, взял свою куртку, пошел следом.
   - Того свидетеля, который  натолкнул  тебя  на  рваческие  помыслы  о
премиальных.
   Они вышли на улицу, привычно огляделись.
   - Лучше иметь кровавую мозоль и  геморрой  одновременно,  чем  одного
друга - гения! - Крячко  открыл  машину.  -  Вы  как  большой  начальник
предпочитаете сидеть сзади?
   - Обязательно, - Гуров устроился на заднем сиденье.  -  Так  какой  у
тебя свидетель?
   Крячко повернулся, беспечно сказал:
   - Я нашел человека, который видел, как некто вошел в квартиру  юриста
Байкова около семнадцати часов, то есть непосредственно перед убийством.
   - И ты молчишь о главном, несешь ахинею о премиальных?  -  возмутился
Гуров.
   - Беру пример с  тебя,  -  Крячко  изо  всех  сил  старался  казаться
равнодушным и спокойным. - Ты же рассказываешь о том, что  расстреливали
из автомата, с таким видом, словно...
   - Ну, извини! - перебил Гуров. - Не томи, я прав или нет?
   - Ладно уж, скажу, - смилостивился Крячко. - Ты абсолютно прав. Мария
Ивановна видела, как он вошел.
   - Значит, докажем, - Гуров откинулся на сиденье, после паузы спросил:
   - А что на вокзале?
   - О вокзале ты лучше молчи. Молчи, и я не трону тебя.
   - Хорошо, я молчу, а ты продолжаешь работать. Поехали  ко  мне,  надо
побриться, переодеться, намарафетиться.
   Крячко тронул машину, насупился. Гуров потрепал его по плечу.
   - Смешной ты, Станислав, сил нет. Неужели  я  не  понимаю,  что  лишь
профессионал высшего класса способен  получить  показания  от  человека,
который уже и  оперативникам,  и  следователю  прокуратуры  заявил,  что
ничего не слышал и не видел.
   - Ну и похвалил бы, язык не отсохнет.
   - Похвала, Станислав, это всегда сверху вниз, а  мы  с  тобой  равные
партнеры и цену себе  отлично  знаем.  Ты  большой  молодец,  только  не
расслабляйся. Слыхал,  на  олимпиаде  люди  за  шаг  до  золотой  медали
падали?
   - Мы не на олимпиаде, - философски ответил Крячко.
   - Но нам и не один шаг остался. Мы с тобой только к  финишной  прямой
подбираемся.
   - Плюнь через плечо.
   - Не могу, здесь обшивка слишком дорогая.
 
*** 
 
   Он приехал к ресторанчику загодя, машину не приткнул к  бытовке,  как
собирался, а оставил в самом конце переулка. Если Гуров  такой  опытный,
то никакой машины неподалеку находиться не должно. Март перевалил  через
середину, снег сменялся дождем,  зима  была  снежной,  тротуар  бугрился
толстенным слоем льда. Люди передвигались осторожно, так ходят в  первые
дни  после  инфаркта.  В  переулке  было  малолюдно.  Гуров,   если   не
передумает,  приедет  примерно  в  половине   седьмого,   когда   начнет
смеркаться, люди появятся, дождь, буран, под  ногами  лед  или  топь,  а
домой с работы большинство возвращается именно в это время.
   Еще не было пяти, убийца подошел к бытовке, смазал  замок  и  дверные
петли, вернулся на людный проспект, перешел на другую  сторону,  пытался
наблюдать за въездом в переулок, но мешал поток машин, и киллер заскочил
в маленькое уютное кафе. Он съел салат и тушеное мясо, пил  кофе,  вновь
проверял последовательность своих действий.
   Лучше всего снять мента сразу по его прибытии. Гололед, он  не  может
оставить машину в стороне от  входа.  Значит,  он  подъезжает,  выходит,
чтобы обойти машину и помочь женщине, тут самый подходящий  момент.  Оно
так, да не совсем, не ясно, как уходить  самому.  Рискнуть  и  подогнать
свою машину? Нельзя, решено  и  подписано,  он  настоящий  профессионал,
увидит одиноко стоящую  машину,  насторожится,  может  и  уехать.  Самое
скверное, что тачка мента неизвестна, ближе к вечеру начнут  подъезжать,
кто есть кто - непонятно. Узнать Гурова можно, только когда он выйдет из
машины, и то не наверняка. Мало ли высоких и статных мужиков,  только  и
не хватает, как шлепнуть постороннего, тогда полный  провал.  Необходимо
увидеть лицо, выждать, пока выйдет из машины, приглядеться.  Около  семи
становится темно, точно его определить можно только в хорошо  освещенных
дверях. Тогда получается две фазы. Дождаться его приезда,  определить  и
ждать, когда он вернется к машине. Пока он будет последний раз  в  жизни
развлекаться, забивать  баки  мадам  и  думать,  как  он  ее  позднее...
перегнать машину, обустроиться. Он выйдет  из  дверей,  откроет  машину,
поможет женщине сесть, выпрямится в полный рост... Даже если в это время
кто-то подъедет или также будет  садиться  в  машину  либо  выходить  из
кабака, то на упавшего человека внимание обратят не сразу -  сейчас  все
падают.
 
*** 
 
   Ресторанчик Елене понравился с первого взгляда.  Маленький,  -  позже
она поняла, что  такое  впечатление  обманчиво,  -  облицованный  темным
деревом, верхний свет приглушенный, на  каждом  столе  изящная  лампа  и
свежая роза в бокале, оркестр в глубине  эстрады,  тоже  в  полумраке  и
почти не слышен.
   Елена и Гуров составляли великолепную пару. Оба высокие,  женщина  за
счет каблуков, мужчина благодаря выправке казались выше  действительного
и без того немалого роста. Они, как говорят в народе,  смотрелись,  хотя
на современный вкус, возможно, были несколько старомодны. Она в  строгом
костюме, светлой блузке, воротник стоечкой, волосы  подняты  и  заколоты
массивным гребнем. Он в тройке, казалось, что в кармане  жилета  у  него
золотой хронометр с крышкой и мелодичным  боем.  Никакого  хронометра  у
Гурова, конечно, не было,  а  левую  руку  он  держал  в  кармане  брюк,
открывая жилет не для того, чтобы продемонстрировать златую цепь, а лишь
с целью притянуть полой пиджака пистолет, который у сыщика был.
   Люди, сидевшие за столиками, в  основном  пары  среднего  возраста  и
старше, не желая того, оценили прибывшую пару,  шелест  голосов  при  их
появлении стих и, пока они не заняла свой столик,  не  возобновлялся.  А
когда разговор вновь возник,  то  оказался  нарочито  беспечным,  оттого
громким и походил на аплодисменты.
   Елена опустилась в отодвинутое Гуровым кресло, благосклонно  кивнула,
включила настольную лампу, взяла из  бокала  розу,  поднесла  к  лицу  и
взглянула на сыщика с благодарностью, словно получила цветок из его рук,
сказала:
   - Спасибо огромное, - она вернула розу на место. - Есть предложение.
   - Согласен! - Гуров  наклонил  голову,  демонстрируя  безукоризненный
пробор.
   - Давайте напьемся! Не надо шампанского, закажите водку.
   - Две двойные водки, - сказал Гуров подошедшему официанту. - И тоник.
Мы выпьем, потом начнем изучать ваше меню.
   Официант принес водку и тоник, принял заказ и удалился.
   Гуров поднял рюмку.
   - За любовь!  Можете  считать  меня  пошляком,  но  что  выросло,  то
выросло! И перейдем на ты!
   Они выпили одновременно. Елена опрокинула рюмку по-мужски,  поставила
на стол, смахнула мизинцем слезинку и сказала:
   - Дурак!
   - Согласен, - Гуров кивнул.
   - А целоваться?
   - Обязательно! - Гуров рассмеялся. -  Я  зацелую  тебя,  девочка!  Не
сомневайся!
 
*** 
 
   Киллер подцепил ножом уцелевший в одном из  оконцев  кусочек  стекла,
выбросил, протер раму ветошью. Из  пустых  ящиков  он  сложил  баррикаду
высотой по грудь, сверху набросил подобранный с пола разорванный ватник,
покачал сооружение и остался доволен. Затем он взял стоявшую в углу  уже
собранную  винтовку,  огладил,  положил  перед  собой,  изготовился  для
стрельбы, приник к оптическому прицелу. Дверь ресторана буквально висела
в перекрестье. Киллер осторожно повел стволом, "подцепил"  "жигули",  на
которых приехал сыщик, сел на ящик, вынул из кармана термос с кофе.
   Мент с бабой приехали сорок минут назад, убийца приготовился ждать не
меньше часов двух, но сидеть и не видеть заветные  "жигули"  не  хватало
нервов. Могут поругаться, всякое бывает, и мент  выйдет  раньше.  Убийца
поднялся, облокотился на свою баррикаду,  позиция  была  очень  удобная.
Света от уличных  фонарей  и  неоновой  рекламы  вполне  хватало,  чтобы
отлично видеть и вход в ресторан, и машину Гурова, но было недостаточно,
чтобы осветить нутро бытовки. Убийца находился в идеальных условиях.
   Он услышал  шум  приближающихся  машин  и  насторожился.  Подлетевшая
"волга" резко затормозила, ее прижал "жигуленок" ГАИ. Началась  знакомая
любому  автомобилисту  свара,  или  разбор   полетов.   Сначала   убийца
облегченно вздохнул, но сразу же подумал, что  именно  этого  ему  и  не
хватает.  Если  мент  выйдет  сейчас,  то  все  сорвется.  Но   разборка
закончилась мгновенно, гаишник махнул жезлом, видно,  ребята  в  "волге"
оказались при деньгах и  жадностью  не  страдали,  обе  машины  взревели
движками, умчались, наступила тишина, и убийца почувствовал,  что  он  в
бытовк