ительно,
так как людям импонировало, что человек пригласил их  в  парадную  залу,
держался спокойно, пил с ними на равных, держался  уважительно,  называл
по имени-отчеству. Люди были взрослые, понимали, что  пригласили  их  не
просто так, предстоит разговор, потому  пили  со  вкусом,  но  умеренно.
Обслуживали обедающих охранники Олег и Виталий, которые своей работой не
гнушались, и им было очень интересно, как полковник от цемента,  кирпича
и штукатурки повернет разговор в нужное русло.
   Сделал это сыщик неожиданно и, как обычно, резко:
   - Перекусили, голодных нет, давайте покурим, я несколько слов  скажу,
- и первым зажег сигарету.
   Двое тоже задымили, остальными оказались некурящими.
   - Ну как, мужики, разбойное наше время нравится? Я имею в виду не кто
и чем торгует, а что сегодня убить человека, что два пальца обоссать?
   - Дурной вопрос. Лев Иванович, - сразу ответил Иван Максимович, мужик
лет сорока, полноватый, но крепко сбитый. - Кому же такая жизнь по душе?
   - Говорят, ментов купили, иные в коммерческие структуры ушли. - Гуров
выпустил изо рта колечко дыма, оно начало оседать на горлышке бутылки. -
Верно говорят, однако  имеются  и  такие,  что  остались,  по  мере  сил
сражаются.
   И тут  Гуров  совершил  поступок,  который  ни  один  офицер  милиции
совершить не решился бы. Он вынул свое служебное удостоверение, протянул
соседу:
   - Взгляни, Илья Петрович, передай соседу, пусть все ознакомятся.
   Бригадиры вытирали руки, брали  документ  осторожно,  словно  боялась
уронить и разбить.
   Полковник... Старший оперуполномоченный уголовного розыска  по  особо
важным делам.
   Наконец удостоверение вернулось к Гурову, он сунул его в карман.
   - Вы люди взрослые, вас нечего предупреждать, что  сведения  обо  мне
совершенно секретные. Так что, как видите, не  всех  купили  и  сманили,
есть которые и остались. - Гуров погасил сигарету,  наполнил  стопку.  -
Ну, вздрогнем.
   Когда  выпили,  один  из  бригадиров,  огладив  пышные  усы  и  хитро
прищурившись, спросил:
   - Господин полковник, как понять, что вы, человек  в  больших  чинах,
секретных, открылись людям, которых в первый раз видите?
   -  Ох,  Семен  Сидорович,  считаешь  себя  сильно  хитрым?  -   Гуров
заразительно рассмеялся. - Я за вами неделю внимательно наблюдаю,  вижу,
как вы в жару и дождь вкалываете. На стройках ваших ни  одного  пьяного.
Ставлю сто  против  рубля,  что  сейчас  вы  за  работу  ни  копейки  не
получаете. - Он выложил на стол сто долларов. - Кто ответит? Хозяева  до
конца выборов деньги придерживают. Ну, валюты  у  вас  нет,  кладите  по
пятьдесят тысяч, я на слово поверю.
   Никто не шелохнулся, смотрели с уважением, даже восхищением.
   - Вот так-то, Семен Сидорович, а ты говоришь, что я вас в первый  раз
вижу. Я мамонт, и вы мамонты, сохранились, для нас честь и  дело  дороже
денег. Так что знаю я вас прекрасно, иначе бы не позвал, хлеб с вами  не
разделил. А позвал не без корысти, каюсь, мне помощь  ваша  нужна.  Я  в
Москве войну начал, противники у меня не пьяные мальчики с пушками, люди
серьезные и профессиональные. Я от них до поры здесь спрятался,  но  они
меня отыщут обязательно. Сюда они не сунутся: три ствола. - Он указал на
стоявших у дверей охранников, достал из кармана "вальтер". - Им  нас  не
взять, они люди опытные. Значит, посадят они снайпера в  этих  кирпичных
коробках. Гуров указал на окно.
   - Но снайпер человек, он не может пробраться ночью, сутками не  есть,
не пить. Он придумает для себя прикрытие. Придет  открыто,  землемер,  к
примеру, электрик либо еще чего. У него должна  быть  винтовка,  мужики,
пистолет тут не годится. Я могу из дома вообще не выходить, но мне  надо
не только живым остаться, а этого стрелка взять.
   - Смелый ты мужик, смотрю, - сказал один из бригадиров. -  Только  не
пойму, мы здесь с какого краю?
   - Кирилл Евгеньевич, вы на стройке всех людей знаете,  каждый  новый,
да еще городской, уверен, убийца в рабочую униформу рядиться не  станет,
светится. Он, конечно, винтовку держать не  будет,  прежде,  чем  к  вам
прийти, а ему необходимо при дневном свете свою позицию  определил",  он
оружие может припрятать либо  закамуфлировать.  Допустим,  под  треногу,
если он землемером прикинется, как-нибудь еще, у них опыт богатый.
   - Значит, наша задача бандита выявить, а вы его поймаете.
   - Ловят, приятель, бабочек, а преступников задерживают.
   - А коли мы его сами возьмем...
   - Стоп-стоп! - перебил Гуров. - Я к вам не лезу печную трубу  класть.
А от моей работы беда случится небольшая - печка не  будет  гореть  либо
дым не на улицу, а в дом потянет. Разломал, переложил, и всех  делов.  А
вы на моем  месте  угробитесь,  детей  сиротами  оставите.  Приказ.  Все
служили и знаете, приказ обсуждению не подлежит. Увидели  неладное  либо
пахнет нехорошо - дорогу перешел,  стакан  кваса  выпил,  у  нас  всегда
имеется. Ну и хватит о  кладбище.  Чем  там,  на  первенстве  Европы  по
футболу, светит нам или как?
   - Нам всегда светит, только в нужный момент фонарь гаснет,  -  сказал
кто-то, и все рассмеялись.
 
*** 
 
   Некоронованный генсек КПРФ Иван Иванович Корзинкин  не  очень  внешне
соответствовал  своему  популярному  имени-отчеству  и  довольно  пошлой
фамилии. Лицо действительно простое, русское, чуть курносое,  скуластый,
блондинистый, а вот одет он был вполне цивилизованно,  и  от  сверкающих
ботинок до  галстука  под  белоснежной  рубашкой  на  генсеке  ни  одной
совковой вещи не проглядывало.
   На служебном столе  компьютер  и  факс,  другое  дело,  умел  он  ими
пользоваться или нет. Усаживаясь в кресло напротив, Фокин сразу отметил,
что руки у хозяина ухоженные и вчера лопату не держали.
   - Здравствуйте, Семен Петрович, рад познакомиться, -  сказал  хозяин,
но из-за стола не вышел и руки не протянул.
   - Здравствуйте, Иван Иванович, - ответил Фокин, - у меня  разговор  к
вам серьезный, лучше, если вы свою телефонную артиллерию переключите  на
секретаря.
   Хозяин не шелохнулся, сухо произнес:
   - Я вас слушаю.
   - Зря вы так. Пока ваш лидер не Президент, на сегодняшний момент вами
детей пугают, а шансы ваши, прямо скажем, так себе. Честно, нечестно, но
Борис вас придавил. Вот с Чечней замирится, и вы со сцены уйдете.
   - Мне говорили, что вы человек серьезный, а  что  наглый,  утаили,  -
спокойно ответил Корзинкин, но руки его выдали,  начали  без  надобности
листать лежавшие на столе бумаги.
   - В России человек коли честный, прямой, неприятное говорит, то сразу
наглый.
   - Честный, прямой, наверное, вы еще что-то собираетесь сказать?
   - Ваши телефоны не прослушиваются? Не  знаете?  Вы  их  отключите  от
греха,  -  Фокин  поднялся,  достал  из  кармана  сканер,   прибор   для
обнаружения скрытых  микрофонов,  прошелся  по  кабинету,  задержался  у
телефонных аппаратов.
   - Хорошо, - вздохнул он, -  если  нас  слушают,  вы,  Иван  Иванович,
пострадаете значительно больше, чем я, персона скромная.
   Хозяин взглянул на Фокина,  и  вся  галстучно-рубашечная  оболочка  с
Корзинкина слетела. На  подполковника  смотрел  умный  и  хитрый  мужик,
вчерашний партаппаратчик среднего звена, человек, никому  и  никогда  не
верящий, постоянно ищущий собственную  выгоду.  Он  вышел  из-за  стола,
сказал:
   - Голова разболелась, пройдемся по воздуху.
   Неподалеку был небольшой парк. Они сели  на  скамейку.  Партайгеноссе
неожиданно достал из кармана кусок хлеба, стал кормить голубей.
   - Вы не выиграете выборы, сегодня это понятно умным, через две недели
станет ясно последнему дураку, который всегда голосует за сильнейшего, -
сказал Фокин. - Проиграв в июне, вы проиграете навсегда, через некоторое
время  последние  сумасшедшие  умрут.  Вы   станете   маленькой   кликой
оппозиции, будете смешить народ, хотя вас просто перестанут слушать, как
перестали ходить  на  партсобрания  и  в  Мавзолей.  Сейчас  перед  вами
последний вагон уходящего поезда, а я тот человек,  который  протягивает
вам руку и говорит: "Садитесь и рулите".
   - Пока вы нам ничего не протягиваете, а говорите о наших похоронах, -
возразил  Корзинкин,  под  натиском  Фокина   партийный   босс   потерял
уверенность, голос его звучал совсем не так, как в роскошном кабинете.
   - Допустим, по некоторым  причинам  нынешний  Президент  снимет  свою
кандидатуру и не будет участвовать в выборах.
   - Полная чушь!
   - Я сказал - допустим. В такой ситуации вы придете к власти?
   - Если Марс не столкнется с Землей.
   - Прекрасно. Если вы придете к власти, вам придется восстановить КГБ.
Выборы выборами, но опираться на кого-то необходимо.
   - Наверное, восстановим, я так далеко не заглядывал.
   - Но для того  чтобы  восстановить  КГБ,  не  надо  смотреть  далеко,
достаточно видеть, куда ногу ставишь, чтобы  не  сломать  себе  шею  при
первом шаге.
   - Ваша фантазия неудержима. Хорошо, я восстановлю КГБ.
   - Тем более что это  очень  просто,  достаточно  громко  свистнуть  и
крикнуть: "Все по местам". Короче, если вы приходите к  власти,  я  хочу
быть председателем КГБ.
   - У тебя губа не дура, - не сдержался Корзинкин, а опомнившись,  лишь
тихо рассмеялся. - Не будем делить шкуру неубитого медведя, я тебе  дарю
медведя живьем.
   - А не пожалеешь? - Фокин тоже перешел на "ты". Неожиданно  партийный
функционер  осознал,  что  с  ним  ведут  предметный,  очень   серьезный
разговор, все происходящее не  фикция,  не  бред  больного  воображения.
Сидящий рядом человек знает нечто,  чего  он,  фактический  руководитель
КПРФ, не знает. Конечно, пост председателя  КГБ  -  не  шутка,  огромная
сила, но ведь взамен предлагают трон. Если он, Иван Иванович  Корзинкин,
не согласится, этот таинственный  человек  подойдет  в  другой  кабинет,
врагов хватает, и тогда он, которому предложение было  сделано  первому,
останется у разбитого корыта.
   Все мысли партийного руководителя настолько  легко  читались  на  его
лице, что Фокин чуть не сплюнул под ноги и подумал, вот  такую  гниду  я
уговариваю, а умного и порядочного Гурова приказал убить. Нет,  все-таки
на нашем шарике что-то не ладится или он не в ту сторону вертится.
   - Допустим, я согласен, - стараясь  произнести  слова  веско,  сказал
Корзинкин.
   - Тогда допустим, что вы уже генеральный секретарь правящей партии, -
ответил Фокин.
   - Не понимаю, вы хотите гарантий? Но  никаких  гарантий  я  в  данной
ситуации дать физически не могу.
   - Так лишь кажется. Вы можете  на  своем  фирменном  бланке  написать
собственноручно  обязательство  примерно  такого   содержания.   Что   я
такой-то, сего числа, сего года, обещаю господину имярек, что в  случае,
если нынешний Президент по каким-либо причинам не  будет  участвовать  в
президентских выборах и на них победят коммунисты,  фракция  гарантирует
господину имярек должность  председателя  КГБ  во  вновь  сформированном
правительстве. Число. Подпись.
   - Я никогда  подобного  обязательства  не  напишу,  -  повысил  голос
Корзинкин.
   Терпение Фокина кончилось, он крепко обнял сильной рукой рыхлые плечи
партийного босса, сказал:
   - Зачем кричать?  Голубей  распугал.  А  обязательство  ты  напишешь,
деваться тебе некуда.
 
Глава 12 
 
   Шестнадцатого мая,  в  четверг,  оперативники  собрались  в  кабинете
Крячко. Обычно они  парами  с  раннего  утра  выезжали  на  объекты,  за
которыми вели наблюдение. Сегодня Станислав собрал ребят вместе.  Он  за
долгие годы так привык, что всем руководит Гуров,  что  не  очень  ловко
чувствовал себя  в  роли  начальника.  Необходимо  принимать  конкретные
решения, а не сидеть в стороне, отпуская ехидные реплики и  порой  служа
громоотводом.
   Работа велась нудная, однообразная, теоретически дать результатов  не
могла: как машины ни меняй, а противник  знал,  что  за  ним  наблюдают,
практически всех ребят знал в лицо. Когда человек не верит в  успех,  он
расслабляется, теряет внимание, становится неосторожным - это  закон.  А
Гуров вчера сказал, мол, вы там рты  не  открывайте,  до  выборов  ровно
месяц, их время поджимает, они должны активизироваться.
   Визит Фокина к Ждану засекли, встречу подполковника  с  руководителем
КПРФ  Корзинкиным  отследили,  но  о  чем   они   беседовали,   осталось
неизвестным. Направленных микрофонов подслушивания у  милиции  не  было,
как повелось исстари, что гэбэшники имеют современную технику,  а  менты
работают на "телефункенах", так оно и  осталось.  Министры  меняются,  а
оборудование оперсостава  остается  на  доисторическом  уровне.  Правда,
благодаря мэру автопарк сильно  подновили,  теперь  колеса  на  ходу  не
отваливаются, и на том спасибо.
   - Гурову не звонить, только в случае  крайнего  ЧП,  один  звонит  из
автомата, другой стой на улице и гони всех к чертовой матери, вплоть  до
драки.
   - Надоело, Станислав, зря хлеб жуем, нет ничего и не будет, -  сказал
Геннадий Веткин, который после ранения чувствовал себя  отчасти  героем,
позволял себе высказаться.
   - Когда часовой стоит на посту, так по полгода ничего не  происходит,
в один  погожий  день  его  находят  с  отрезанной  головой,  -  ответил
Станислав. - Чья бы корова мычала, ты подставился, как последний  фраер.
Игорь Смирнов живет нормально?
   - Ничего нормального, - ответил Григорий  Котов,  его  длинная  худая
фигура еще больше ссутулилась, и без того неулыбчивое лицо  нахмурилось.
- Молодой парень, хорош собой, с девками не встречается,  дружки  ходить
перестали, сидит в четырех стенах, изредка выберется в сквер неподалеку,
с ребятишками несколько минут  поиграет,  голубей  покормит  и  назад  в
камеру.
   - Ну, насчет девочек ты, Гриша, знаешь,  парню  мошонку  оторвало,  -
сказал Крячко.
   - Ну и что? Несчастье, конечно, но женщины не только для  этого  дела
существуют, -  несогласно  пробурчал  Котов.  -  У  меня  порой  соблазн
познакомиться с какой-нибудь дивчиной, объяснить,  что  с  парнем  такое
несчастье произошло, пусть сама пойдет, в гости напросится,  чаю  вместе
попьют,  она  ему  сготовит  чего,  обогреет.  Любому   мужику   женщина
необходима.
   - Гриша, если ты такой умный, чего ты  столько  молчал?  Найди  парню
девчонку, может, он оттаивать начнет. А Фокин бывает?
   - Как часы, через день, сумки  таскает,  такой  палаша,  в  жизни  не
найти. Не к добру это.
   - Вот и Гуров считает, что не к добру, только  понять  Фокина  мы  не
можем. К чему-то он парня готовит, как-то хочет использовать.
   - Ладно, а что Батулин?
   - А ничего, - ответил Илья Карцев. - Живет, служит, иногда приводит к
себе женщин, не проституток, по-моему, у него страсть  к  провинциалкам.
Молоденькие, с чемоданами и баулами, но внешность  специфическая.  Такие
из Урюпинска приезжают Москву покорять, вскоре на Тверской стоят, а то и
у трех вокзалов шастают. Батулин, пока они в Москве не обвыклись,  через
свою койку пропускает, день-два, не больше.  Имеется  у  него  серьезная
дама, но та при деньгах и муже, нашего клиента держит для развлечений. Я
их разговоры по телефону пару  раз  слышал,  полагаю,  она  ему  деньжат
подбрасывает, но держит строго, он там права голоса не  имеет.  Скукота,
Станислав.
   - То не нам с тобой решать, Илья, - резко сказал Крячко. - Ты  мне  в
последнее время не нравишься. Я тебя как-то у дома объекта видел одного,
типичный филер, таких в плохом кино показывают.  Ты  запомни,  коли  Лев
Иванович сказал, что горячо, значит, горячо, вот-вот вспыхнет. И не твое
свинячье дело данный вопрос обсуждать. Не нравится - иди на  все  четыре
стороны, я на твое место вмиг оперативника найду.
   - Да ты что, Станислав? Да я за  такие  деньга  висеть  сутками  вниз
головой согласен, - быстро сказал Карцев, а  сам  подумал,  вот  тебе  и
капитализм, платят, и рот не открывай. Раньше хоть на  оперативке,  даже
на партсобрании можно было вякнуть. Толку,  конечно,  никакого,  но  все
душу отвести, теперь молчи, иначе выгоним, другого найдем. Наемная  сила
и ни черта больше.
   Станислав скрытое недовольство  Карцева  заметил,  решил  при  случае
Гурову сказать, что хоть и молодой опер - Илье было лишь тридцать  пять,
а уже изъездился.
   - Чапаев, - обратился Станислав к  своему  старому  приятелю  Василию
Ивановичу Светлову, с которым отпахал не один десяток лет в МУРе,  -  ты
шофер, улицу видишь лучше этих пацанов. То, что  нас  "водят",  сомнения
нет, но по твоей прикидке, сколько машин задействовано?
   - Шесть точно, - ответил Светлев. - Но уверен, что больше.
   - Понятно? - Станислав оглядел собравшихся. - Если бы  мы  занимались
пустым делом, кто бы бросил против нас такие силы? Или  вы  считаете,  в
других службах автопарк и оперативники не считаны?
   - А чего они ждут? Если шестнадцатое число, то рано  начали.  А  чего
еще? - больше себя, чем кого другого, спросил Нестеренко.
   - Валентин, если бы знали, то были бы умными, - ответил Станислав.
   - А что Лев Иванович по этому поводу?
   - Либо сам не знает, либо говорить не хочет. - Станислав поднялся.  -
С завтрашнего дня переходим на круглосуточное дежурство.
   - Станислав, побойся Бога, - пробормотал Веткин.
   - Это вы побойтесь Бога, за ничегонеделание, считай, каждый на машину
заработал. Я добавлю один  экипаж,  сутки  работаешь,  сутки  отдыхаешь.
Пошли, пошли, менты поганые.
 
*** 
 
   Генерал  Орлов  получил  указание  выделить  двадцать  офицеров   для
руководства охраны силами МВД первого оцепления, сопровождающего  кортеж
Президента. Он собирается выйти  в  народ  в  том  самом  месте,  где  в
девяносто третьем поднимался на танк. Дата выхода не называлась.
   Орлов понял, этого и ждут, это и чует  Гуров,  удивительное  чутье  у
этого мальчишки. Генерал никак не  мог  привыкнуть,  что  Леве,  по  его
представлению голубоглазому, наивному мальчику, давно пятый  десяток,  и
он  полковник-важняк,  имеет  огромный  авторитет  среди   старослужащих
милиционеров, определенный вес среди  солидных  авторитетов  и  воров  в
законе.
   Никто среди ментов не знал, хотя агентура и  шептала,  как  на  одной
очень серьезной сходке, где авторитеты и воры в  законе  делили  власть,
один старый, но крепкий вор сказал:
   - Льва Ивановича бы сюда, он бы нас быстро рассудил.
   На сходке прошел шепоток,  кому-то  объяснили,  кто  такой  этот  Лев
Иванович. Неожиданно молодой голос крикнул:
   - Я вашего мента при первой встрече порешу.
   Седой сплюнул под ноги, ответил:
   - Мне лично он жизнь спас, на меня уже сто вторую повесили  со  всеми
отягчающими, а Гуров вмешался, исполнителя отыскал, мне  пятерик  общего
режима, через три я на воле.
   - Ну и целуй его в задницу, а для меня мент, он и есть мент.
   Мнения тогда разделились, чем закончилась  сходка  -  неизвестно,  но
через месяц группу воров у  рынка  из  автомата  расстреляли,  а  спустя
немного времени кафешка, в которой  собрались  авторитеты,  взлетела  на
воздух.
   Все бы ничего, пусть бьют друг дружку, но сколько мирных граждан  при
этих разборках погибло, никто не считал. А кто знает, не говорит.
   Орлов по ВЧ позвонил Гурову, сообщил новость.
   - Ты генерал, ты и решай, -  сказал  Гуров.  -  За  жизнь  Президента
отвечает Коржанов. Ты  можешь  ему  сообщить,  что  имеются  оперативные
данные и прочее. Лично я уверен, что мы Президента потеряем. Я  от  него
далеко не в восторге, но он Президент России. И потом, Петр, я сто лет в
сыске проработал, однако, когда убивают людей, не люблю. Извини.
   - Бог простит, Левушка. Что ты предлагаешь?
   - Оставить как есть, я Фокина сам перехвачу.
   - Если нет, полковника Гурова убьют, а генерал Орлов знать ничего  не
знает. Виновата охрана, их, лбов, больше, чем фонарных  столбов.  Может,
скажешь чего?
   - Не знаю я! - Гуров сорвался, повысил голос. - Они только в тот день
и проявятся. Ты мне только сообщи, в какой день Царь в народ пойдет.
   Последние дни Гуров на веранде не показывался и к окнам не  подходил,
настроение было мерзейшее, словно паралич охв