Можно заложить взрывчатку в  машину.  Неплохо,  только  не  в  машину
опытного  сыщика.  Существует  масса  меток,  которые  со   стороны   не
обнаружишь, а хозяин только глянул - уже знает, что машину открывали.
   Дорожная авария тоже требует подготовки. А Гуров не  сомневался,  что
решение о его ликвидации, если он не дует на воду и  само  покушение  не
плод перенапряжения и припадка трусости, было принято спонтанно. Сегодня
решили, нашли исполнителя, придумали, как именно убить, дали команду.
   Способ должен быть простой, не  требующий  интеллекта  и  специальной
выучки. Ударить ножом под ребро, в печень? Если в  толпе,  то  никто  не
заметит, убийца отходит на два-три шага, пока жертва  еще  на  ногах.  А
когда человек упадет, никто и понять  ничего  не  может,  а  убийца  уже
далеко. Исполнитель  должен  хорошо  владеть  ножом,  успех  зависит  от
точности удара... Проще, еще проще... Нож, удар в печень - это  удар  из
зоны, а постановщик дела там  не  бывал.  Что-то  более  современное,  с
использованием науки, возможно, заимствованное у Запада.
   Гуров искал способ, как именно его будут  убивать,  рассуждал  вслух,
поглядывая на сидевшего рядом  Станислава  Крячко,  следил  за  реакцией
оперативника.
   - Ты не кроссворд разгадываешь. Лев Иванович, - не выдержал  в  конце
концов Крячко. - Мне  думается,  стрелять  не  станут,  при  любом  ином
решении требуется личный контакт. Ты должен не дать к себе приблизиться,
мы  должны  обнаружить  человека,  который  пытается  это  незаметно   и
естественно сделать.
   - Верно, - согласился Гуров, - простенько и со вкусом.
   Местом охоты Гуров выбрал Тверскую. А то, что полковник  милиции  без
дела расхаживает, объяснил просто. Полковник должен с кем-то встретиться
у Центрального телеграфа. Встреча должна состояться  не  в  определенный
час, а каждые "ровно", то есть в двенадцать, тринадцать и так далее. Без
минуты "ровно" Гуров подходит к ступенькам телеграфа, две  минуты  ждет,
уходит, через час возвращается.
   У  дверей  телеграфа  в  форме  постового  милиционера   прогуливался
подполковник  Светлов.  Милиционер  у  телеграфа  не  обращал  на   себя
внимания, как статуя вождя в центре  площади,  -  стоит  и  стоит,  дело
естественное. Василий Иванович наблюдал людей, которые появлялись  после
прихода Гурова.  А  после  второго  визита  полковника  Светлов  обращал
внимание и на пришедших перед появлением  сыщика.  Хотя  Гуров  исключал
возможность минирования своих "Жигулей", Светлов приглядывал за машиной,
припаркованной у телеграфа.
   Станислав Крячко и Борис Вакуров водили  своего  шефа,  на  зоркость,
памятливость оперативников и рассчитывал сыщик. Он гулял по стороне,  на
которой  расположен  телеграф  и  Моссовет,  где  меньше   магазинов   и
ресторанов, соответственно меньше людей, разобраться с ними легче.
   Тверская, хоть улицей Горького ее назови, днем всегда многолюдна.  Не
только оперативник, любой  сообразительный  человек  при  желании  может
приблизительно, грубо рассортировать людской поток улицы.
   Провинциалы отличаются и одеждой, и тем, что постоянно попадают не  в
темп движения, внезапно останавливаются и  оглядываются  либо  бегут  и,
естественно, перегружены различной поклажей.
   Коренные москвичи, которые здесь работают,  живут  или  оказались  по
делу, - известно, ни один москвич без крайней необходимости на  Тверской
никогда не появится, - москвичи передвигаются быстро,  ловко,  чувствуют
ритм потока, головой не крутят, лица у них равнодушные и терпеливые.
   Отдельная, наиболее узнаваемая категория на Тверской б дневное  время
- деловая, б основном молодые люди со своими  и  чужими  девицами.  Они,
представители мелкого, частично  криминального,  бизнеса,  редко  бывают
вдвоем-втроем, чаще держатся группой. Они либо жуют,  либо  курят,  всех
презирают, громко разговаривают, таскают с  собой  визжащую  аппаратуру,
одеты как им удобно, то есть не в цвет, не в масть, не в стиль, так же и
прически. Среди этой  категории  много  лиц  кавказской  национальности,
которых отличить уж совсем просто.
   На Тверской много иностранцев. Это другие люди, отличающиеся  от  нас
одеждой,  походкой,  улыбкой,  добро  желательностью  и   здоровой,   не
прикрытой цинизмом любознательностью. Ну, естественно,  они  говорят  на
непонятном языке, постоянно фотографируют и, повторяю, часто  улыбаются.
Девяносто  с  лишним  процентов  людей,  которые  идут  по  Тверской   и
улыбаются, иностранцы.
   В таком пестром двигающемся аритмично  людском  потоке  оперативникам
было необходимо обнаружить  одного  человека,  которого  послали  убить.
Вполне возможно,  что  полковник  Гуров  ошибся  и  никакого  убийцы  на
Тверской нет и не будет. Любой оперативник, тем более такие  вояки,  как
Гуров  и  давние  приятели  его,  отлично  знает:  думать  о  том,   что
разыскиваемого нет, возможно, он и не существует, запрещено.  Человек  с
такими мыслями  -  потенциальный  покойник  либо  пособник  готовящемуся
убийству.
   Полковник Гуров. Он давно не работал на улице и, как водитель,  после
длительного отпуска севший за руль, более часа  восстанавливал  частично
утерянный автоматизм движений и остроту ощущений.
   Припарковав машину, он двинулся в  сторону  Пушкинской  площади,  шел
медленно, по краю тротуара. Он знал - убийце тоже необходимо  время  для
акклиматизации и в ближайший час-два нападение маловероятно. Если,  ведя
розыск, разглядывать каждого встречного, очень быстро устанешь,  главное
- именно  нужного  человека  и  прозеваешь.  Необходимо  настроиться  на
определенный человеческий тип,  как  приемник  настраивается  на  волну,
диапазон которой, с одной стороны, достаточно широк, дабы не  пропустить
искомый сигнал, но и конкретно направлен, чтобы отсечь посторонние шумы,
оберегать зрение, главное, нервы.  У  сыщика  было  достаточно  времени,
чтобы  подготовиться,  он  включил  защитные  фильтры,  отсекая  лишнее,
оставив широкий зазор, как бы смотровую щель.
   Мужчина, от двадцати до шестидесяти. Можно свободно  понизить  планку
до  сорока,  но,  когда  вопрос  касается  жизни,  лучше  не  рисковать.
Комплекция, окрас, социальная принадлежность - любые. Очень широко, зато
известно, какими внешними признаками он не должен обладать.  Ни  бороды,
ни усов, ничего яркого, броского в одежде. Что в  руках?  Скорее  всего,
руки у него свободны, но возможен пустой кейс, спортивная сумка блеклого
цвета.
   Сыщик вышел на Тверской бульвар,  опустился  на  свободную  скамейку,
включил рацию, сказал:
   - Перекур с дремотой. Как настроение?
   - Нормально, - ответил Вакуров.
   - Красиво гуляете, - проворчал Крячко. - У красного "вольвешника"  ты
лопухнулся. Чечмек в темных очках и замшевой коричневой куртке прошел  в
метре, ты больно храбр, Лев Иванович.
   - Спасибо, Станислав, учту, -  миролюбиво  ответил  Гуров,  -  такому
умному и опытному нервничать не положено.
   - Пацаны, - подключился Светлов, - день только начинается.
   Если я прав и  решили  меня  устранить,  рассуждал  Гуров,  то  умный
человек сразу сообразит, что лучшей ситуации  он  не  получит.  А  знает
организатор, что я сегодня с фазенды выехал? Обязательно,  иначе  он  не
умный и не организатор. Меня взяли уже на трассе, либо приняли где-то от
кольцевой и довели до дома. Оттуда передали непосредственно исполнителю.
Он должен, должен быть где-то неподалеку.
   - Отдыхаем? - На скамейку  села  девушка,  открыла  сумочку,  достала
пачку "Мальборо" и зажигалку. - Одному не скучно?
   -  Скучно.  -  Гуров  отобрал  у   девицы   зажигалку,   осмотрел   с
любопытством, щелкнул, дал профессионалке прикурить, бросил зажигалку  в
сумочку.
   Крячко, увидев, как Гуров отнял у проститутки  зажигалку,  улыбнулся.
Да, на  такой  номер  Леву  не  взять.  Девица  неопасна,  но  полковник
перестраховался  и  правильно  делает.  В  таком  деле  лучше  сто   раз
перебдеть, чем раз недобдеть.
   А что это за парень шмурыгает по аллее? Неуверенно шмурыгает,  видно,
со вчерашнего. А чего он тут делает, как сюда попал, куда направляется?
   Крячко парня запомнил, проводил взглядом и пошел за Гуровым,  который
распрощался с дневной бабочкой и вернулся на Тверскую.
   На углу группа молодежи... Обойди, Лева, выйди на  проезжую  часть...
Убийца может присоединиться к людям незнакомым... Молодец,  встал  между
машинами, достал сигареты... Кто рядом? Мужик... Потный.  Чего  вспотел,
ведь не жарко? Чего стоит? Ага, узлы, чемоданы... Молодой, долговязый, с
детской коляской. Коляски мы проходили. Зачем на  Тверскую  с  ребенком?
Здесь живет? Почему не в переулке? Крячко быстро преобразился. Так, Лева
папашу видит и приотстал...  Проехала...  Мент,  капитан...  Возможно...
Лева, ты куда смотришь?  Раз  милицейский,  значит,  родной?  А  мент-то
пьяненький. Или играет?
   Лева  его  видит,   развернулся,   смотрит   в   ноги,   остановился,
пропустил... Мимо. Кто следующий?
   Вакуров. Если подполковник Крячко держался у Гурова в кильватере,  то
капитан  Вакуров  двигался  почти  параллельным  курсом,  прижимаясь   к
зданиям. Шел четвертый  час  операции,  Вакуров  подустал.  Он  в  успех
операции не верил, но  свято  верил  Гурову,  и,  раз  полковник  сказал
"надо", Вакуров не  рассуждал,  работал  внимательно,  фиксируя  каждого
мужчину, оказавшегося неподалеку от любимого начальника.
   Ни один здравомыслящий "авторитет" иметь полковника в противниках  не
пожелает. И если  Лев  Иванович  наступает  кому  на  горло,  то  могут,
отчаявшись, решиться на убийство. Так ведь не в центре города средь бела
дня?
   Полковник убыстрил шаг, почти бежал, время от времени он делал  такие
рывки, давая возможность оперативникам понаблюдать за окружающими.
   Вакуров смотрел  на  людской  поток,  -  никто  не  дернулся,  каждый
следовал в своем темпе.
   Здоровый  мужик  тащит  на  плечах  "Панасоник",  шагнул  в   сторону
полковника. Тяжесть повела, или коробка пустая и лишь прикрытие? Вакуров
приблизился. Мужик опустил коробку на колени, поставил на асфальт,  утер
пот.
   Вакуров хотел вернуться на свою позицию и толкнул какого-то  парня  с
девушкой.
   - Чего рот раззявил? -  Парень  хотел  схватить  Вакурова  за  плечо,
оперативник увернулся.
   - Извините. - Он улыбнулся и получил удар в ухо. Парень  оказался  не
один, двое дружков схватили Вакурова сзади. Он ударил  одного  ногой  по
голени и отскочил:
   - Бросьте, парни, я извиняюсь!
   Получивший удар присел, двое других, громко  матерясь,  бросились  на
Вакурова. Кляня себя за ротозейство, старший опер МУРа бросился  наутек.
Один из преследователей сразу упал, виной тому была  нога  подполковника
Крячко, который, сделав вид, что оступился, поспешно затерялся в людском
потоке.
   Гуров вышел на проезжую часть, из-за  припаркованных  вдоль  тротуара
машин понаблюдал за происходящим, затем направился к телеграфу.
   Светлов. Он не надевал форму много лет, а уж когда последний раз  был
в милицейском на улице, и не помнит.  И  на  первое  обращение  "товарищ
милиционер"  просто  не  реагировал.  Вскоре  привык,  начал   щегольски
козырять и с удовольствием отвечал на вопросы, как куда проехать  и  где
чего в огромном городе находится. Он был коренным москвичом, город  знал
отлично,  но  выяснилось,  что  по  части  новых  магазинов  оперативник
слабоват.
   На пятом часу топтания на одном месте он изрядно устал.
   Заболели ноги, лица прохожих перестали мелькать, начали  сливаться  в
однообразную ленту, которая тянулась перед глазами,  и  не  было  у  нее
конца.
   Неизвестно в какой раз он взглянул на "Жигули"  Гурова  и  вздрогнул.
Рядом  с  "жигуленком"  стоял  серый   "мерседес-190",   ухоженная,   но
старенькая машина, которую Светлов уже видел. Но тогда "мерседес"  стоял
в  другом  месте,  кстати,  более  удобном,  у   строительного   забора,
перегораживающего въезд на улицу Огарева.
   Мгновенно прошла боль в ногах и вернулась ясность в зрении. Если бы у
Светлова была шерсть, она бы встала дыбом,  оперативник,  словно  зверь,
почуял опасность. Он взглянул на часы - без десяти три,  значит,  сейчас
появится Гуров. Светлов отошел в сторону, включил рацию, сказал:
   - Всем подтянуться ко мне. - Он соединился с Орловым:
   - Петр, ты меня слышишь?
   - Слушаю, Василий.
   - Светло-серый "мерседес-190", -  Оперативник  продиктовал  номер.  -
Прикажи проверить.
   - Момент, - ответил Орлов. - А может, наружка?
   - Отпадает. Он встал рядом с "Жигулями" Гурова.
   - Кто в машине?
   - Сейчас никого. "Мерс" стоял в стороне и  переставился.  Я,  старый,
зевнул.
   Светлов слышал, как Орлов говорит по телефону, слов разобрать не мог.
   - Товарищ капитан, как пройти к ГУМу?
   - Направо до перехода и вниз до упора, - ответил Светлов, не взглянув
на приезжего.
   - Зарежут тебя либо пистоль умыкнут, - сказал из-за спины  Крячко.  -
Чем тебе авто не нравится?
   - Долго объяснять?
   Стороной прошел Гуров, обратился к Светлову по рации:
   - Василий Иванович, если мы схватим пустышку,  а  нас  наблюдают,  то
сожжем все дотла.
   - А ты на меня не вали, решай сам, - ответил Светлов.  К  "мерседесу"
подошел худой, сутулый  мужчина  лет  сорока,  одетый  в  серый  ношеный
костюм, он сел за руль, повернул ключ  зажигания,  мотор  не  заводился.
Мужчина вылез из машины, поднял капот.
   - Приемчику сто лет в обед, - сказал Крячко. - А  господин  полковник
утверждает, что имеем мы дело с...
   - Помолчи, - перебил Гуров. - Борис подойди к  нему.  Ты  любопытный,
тебе интересно. Взгляни на него...
   - Понял, - ответил Вакуров.
   Он подошел  к  "мерседесу",  пнул  ногой  колесо  и  развязным  тоном
произнес:
   - А говорят, немцы - мастера. А тачка барахлит.
   - Возраст, - ответил мужчина, на Вакурова  не  взглянув.  Оперативник
отметил, что висок у мужчины влажный от пота, руки не дрожат, но  ничего
конкретного не делают - один проводок тронет, другой подергает.
   - Свечи проверь, - посоветовал Вакуров.
   - Шел бы  ты,  парень,  -  мужчина  разогнулся,  но  на  Вакурова  не
взглянул, достал из кармана мятый платок, вытер лицо.
   - Давай, мастер-фломастер, - оперативник отошел, включил рацию:
   - Конечно, он "мерседесу" не  в  масть,  и  нервничает,  и  не  хочет
вытаскивать свечи.
   - Станислав, подтянись, а я подойду к своей машине, - сказал Гуров. -
Может, он проявится.
   - Никуда не пойдешь, - резко ответил Крячко. - Старший группы сегодня
я, а вы, полковник, лишь подсадная утка. Я его сам посмотрю.
   - Хозяин - барин, - миролюбиво согласился Гуров. -  Посмотри,  только
не надоедай. А то, не дай бог, это он, ты его напугаешь, и он уедет.
   - Учи, учи, - пробормотал Крячко и, предусмотрительно отключив рацию,
направился к "мерседесу".
   -  Гуров,  машина  в  Москве  не  зарегистрирована,   похоже,   номер
фальшивый, - сказал Орлов. - Василий в форме, пусть  подойдет,  проверит
документы.
   - Извини, Петр Николаевич, но ты  от  сидения  в  кабинете  устал,  -
сказал резко Гуров, подошел к Светлову:
   - Я не люблю подставляться, но мы должны выявить его суть, иначе  нам
и предъявить будет нечего.
   - Успеешь, подождем Станислава, - сказал Светлов. - Охолонись.
   Помахивая бутылкой, которую подобрал около  урны,  Крячко  подошел  к
"мерседесу", схватил мужчину за плечо, сунул бутылку под нос.
   - Дай пятнашку, позвонить требуется!
   Водитель замахнулся было гаечным  ключом,  но,  увидев  лицо  Крячко,
опустил руку. Подполковник пустил слюну, смотрел на кончик  собственного
носа - прием, неоднократно проверенный и действующий безотказно.
   Мужчина перевел дух, мягко отстранил "алкоголика" и сказал:
   -  Иди,  приятель,  проспись,  иначе  в  околоток  заберут,  а  нынче
удовольствие это дорогое.
   - И пойду! -  воинственно  объявил  Крячко  и  твердо,  преувеличенно
твердо зашагал к телеграфу, включил на ходу рацию:
   - У него на аккумуляторе лежит шариковая ручка.  Господин  полковник,
вы когда-нибудь видели, чтобы машину починяли авторучкой?
   - Ты молодец,  Станислав,  -  сказал  Гуров.  -  Ты  старший  группы,
командуй!
   Крячко пошептался с товарищами и направился к "мерседесу".
   - Иди домой... Иди домой... - сказал оперативник уныло. -  Полагаешь,
меня дома чего хорошее ждет?
   Когда с другой стороны к подозреваемому приблизился  Вакуров,  Крячко
накрыл носовым платком аккумулятор, на котором лежала шариковая ручка, и
оперативники одновременно схватили  мужчину  под  руки.  Он  на  секунду
вздыбился, дернулся и обмяк.
   - Вижу, все у вас мирно, вот и молодца! - сказал подошедший  Светлов.
- Прошу в машину, поехали до хаты.
   Задержанный покосился на милицейский погон, сплюнул:
   - Чаем напоите?
   - Обязательно, - усаживаясь в "мерседес", ответил Крячко. -  Прямо  с
чая и начнем. Светлов сел за руль, сказал:
   - Ключики, пожалуйста! - Он нагнулся  под  приборный  щиток,  вставил
выдернутый провод. - Вот и я на старости лет на "мерсе" прокачусь.
   - Знал ведь, не надо брать эту тачку! - Задержанный длинно выругался.
   Стало ясно, что преступник признается в угоне, скорее  даже  покупке,
ворованной машины, все остальное будет категорически отрицать.
   Гуров включил рацию, сказал:
   - Мы закончили, направляемся домой.
   - На нары бы тебя. Лева, определить, -  ответил  Орлов.  -  Не  хотел
мешать, третий час меня расстреливают из главного калибра, требуют  твой
скальп. Наш министр, ихний, из аппарата ВС и госсекретарь - лично.
   - Ну у меня башка хоть здоровая, но на  всех  скальпа  не  хватит,  -
философски ответил Гуров. - Конечно, мне следует с задержанным работать,
но, раз тебе так плохо, а я твой друг, спешу на помощь!
   - Нет слов! Тебя у министерства могут перехватить.
   - И куда поволокут?
   - Думаю, к госсекретарю.
   - Ничего, прорвусь,  -  усмехнулся  Гуров.  -  Нам  надо  парой  слов
перекинуться. Значит, пресса заговорила об убийстве Ильи Егорова?
   - Заговорила? Они орут в матюгальники, и начали западники. Час  назад
включились наши, - Орлов неожиданно рассмеялся:
   - В передаче о приватизации упомянули твою фамилию.
   - Хотят меня на ваучеры разменять? - поинтересовался  Гуров,  оставил
машину за квартал до министерства и вошел  в  здание  не  через  главный
вход, а через бюро пропусков.
 
Глава восьмая 
НАШИ ИЗБРАННИКИ И ПРАВИТЕЛИ 
 
   Когда Гуров вошел в кабинет Орлова, тот вызвал секретаря и сказал:
   - Меня нет, я ушел обедать, - но этим не удовлетворился, запер  дверь
на ключ, указал другу на телевизор.
   Следователь прокуратуры Гойда давал интервью,  точнее,  отбивался  от
стаи журналистов.
   - Господа, я сообщил вам заключение экспертов, начальник  охраны  был
отравлен, самоубийство инсценировано, больше мне вам сообщить нечего.
   - Но на территорию проникнуть извне невозможно:  электронная  защита,
охрана... Следовательно, убийца разгуливает у вас под носом! Сколько там
всего работает человек?
   - Не много.
   - И вы не можете его обнаружить? Проверьте всех на детекторе лжи.
   - Господа,  -  Гойда  сцепил  пальцы,  -  мне  известны  две  области
человеческой деятельности, в которых разбирается каждый.  Это  футбол  и
расследование убийств.
   Журналисты засмеялись, кто-то захлопал.
   - Убита горничная, затем  начальник  охраны,  какую  цель  преследует
убийца?
   - Считаю вопрос неэтичным.
   - Это почему же?
   - Потому что  вы  меня,  рядового  следователя,  заставляете  сказать
миллионам людей то, о чем каждый думает. И вы, господин журналист, в том
числе. Вот вы и скажите.
   - Вы считаете, что охотятся за спикером парламента?
   - Я оперирую фактами, - ответил спокойно Гойда. - А факты таковы, что
нагнетается  обстановка  истерии.  Мол,  ежели  в   резиденции   спикера
парламента убивают безнаказанно, то как жить остальным людям?  И  данная
передача, организованная по инициативе Верховного Совета,  кроме  вреда,
ничего не принесет. И я  хочу  сказать  землякам:  дорогие  друзья,  как
челов