м образом с противником замириться и что конкретно за  этот
мир дать? "Ему нужен покой и гарантия безопасности, - рассуждал Гуров. -
Но ни того, ни другого я ему обещать не могу. Но если ничего  не  даешь,
ничего и не получаешь. А без его  помощи  мне  не  обойтись.  Лебедев  -
единственное слабое звено  в  руководстве  Корпорации.  Вербовать  можно
только его, я обязан подобрать к нему ключ".
   - Вы что, не слушаете?
   -  Виноват,  -  согласился  Гуров.  -  Но  могу  повторить  все  ваши
аргументы, я их слышал  несколько  раньше,  и  в  не  менее  талантливом
исполнении. Вернемся к сути проблемы. Вы  сообщили  в  прокуратуру,  что
подполковник Гуров причастен к убийству генерала Потапова.
   - Нет! Я ничего...
   - Ну хватит! - Гуров хлопнул ладонью по плюшевой скатерти. -  Времени
в обрез, я буду говорить, вы - слушать. Найдем решение,  приемлемое  для
обоих, - хорошо, не найдем - будем оба платить по счетам.
   - Вы вербуете меня?
   - Естественно. И выбора,  на  мой  взгляд,  у  вас  нет.  В  убийстве
принимали участие три человека, знали о нем еще  двое  -  организатор  и
финансист. Сообщить в прокуратуру могли только вы, и Патрон  это  поймет
мгновенно. Приговор будет объявлен, исполнение - отлажено.
   Гуров сделал паузу,  выждал,  пока  Лебедев  не  поднимет  взгляд,  и
уточнил:
   - Временно. Вам будет предложено перед уходом на пенсию  сдать  дела,
финансы требуют отчетности. Вас убьют через месяц,  через  два...  Но  я
могу и не сообщать Патрону...
   - Это шантаж? - Лебедев вновь достал валидол.
   - Оперативники говорят: "Применить силовое давление". Однако по сути,
конечно, шантаж.
   - Вы человек беспринципный. А как же с вашей хваленой моралью?
   - Я  принуждаю  вас  к  предательству,  вы  хотите  вынудить  меня  к
признанию, что мы одного поля ягоды.
   - Оба дерьмо.
   - Когда вы начинали воровать, а я работать в  "угро",  понимали,  что
будем обитать не в розарии, - Гуров чуть было  не  сорвался  и  не  взял
лежавший на столе валидол. - Мы попытаемся найти решение  или  продолжим
словоблудие?
   - Я никакого решения не вижу. Вы угрожаете мне расправой.  -  Лебедев
поперхнулся. - Может, рюмку коньяку?
   - Пейте.
   - А! Вы на работе, - Лебедев хмыкнул, вышел из-за стола, открыл бар.
   Гуров быстро взял таблетку валидола, сунул под язык.
   - Умный человек, могли бы жить, как человек, - Лебедев  налил  в  два
бокала, пригубил, взглянул на Гурова осуждающе. - Мне жить  не  даете  и
сами не живете. Какой же смысл? Ладно, вернемся к нашим баранам... Как я
понимаю,  вы  предлагаете  сделку,  принципиально  новую,  доселе  людям
неизвестную. Ты - мне, я - тебе.
   Коньяк приятно согрел, да и в заключении  сделок  Лебедев  был  дока,
настроение у него поднялось.
   - Константин Васильевич не узнает,  -  Лебедев  замолчал,  смотрел  в
пустой бокал и думал... Собственно, ни о чем связном он не думал. О  чем
может думать  человек,  только  что  назвавший  сыщику  имя  и  отчество
руководителя Корпорации?..
   - Тоже мне, секрет полишинеля! - Гуров улыбнулся. - Продолжайте, Юрий
Петрович. Если желаете, я продолжу. Значит, Патрон  не  узнает  о  вашем
проступке.  Как  я  мягко  заменил  слово   "предательство"!   И   жизнь
продолжается. Референт, то есть Руслан Алексеевич Волин,  плетет  против
меня интриги, Эффенди ждет команды, вы занимаетесь сбором средств...
   "Я не проговорился, сыщик знает Патрона, - успокаивал себя Лебедев. -
Однако зачем он явился, чего добивается?"
   - Патрон, как и полагается, руководит, - продолжал Гуров.
   - Всех и все вы знаете, - сказал Лебедев. - Взятки не берете. - Зачем
же пришли?
   - Знание - вещь хорошая, но не всегда достаточная, -  ответил  Гуров,
кивнул хозяину и пригубил из рюмки. - Каждому овощу свое  время,  и  кто
вам сказал, что я взяток  не  беру?  Я  нормальный  человек,  во  многом
нуждаюсь.
   - Это в чем же? - Лебедев подался вперед. - Назовите сумму!..
 
*** 
 
   Гуров опустился на  переднее  сиденье  "вольво",  откинулся,  вытянул
ноги, погладил мягкую кожу и взглянул на сидевшего за рулем Дениса.
   - Мы удивляемся женщинам, когда они сходят с ума, примеривая норковую
шубку, - сказал Денис и погладил руль. - Мужик тоже человек, - он поднял
указательный палец, затем повернул ключ зажигания.
   Машина покатилась, довольно урча от сознания собственной силы.
   - Да, она получше "Жигулей" и даже, кажется, "Волги", - сказал Гуров.
   Они рассмеялись, некоторое время  молчали,  получая  удовольствие  от
плавного бесшумного скольжения.
   - Ну, рассказывай, - Гуров проверил,  как  опускаются  и  поднимаются
стекла, вздохнул... - Как тебе понравился новый хозяин?
   - У меня отродясь хозяина не  было,  -  ответил  Сергачев.  -  Руслан
нормальный, современный мужик, умный...
   - Уже не совсем нормальный, - перебил Гуров. - Эти характеристики мне
известны. Ты понял, зачем конкретно ему понадобился?
   - Ничего странного, - Сергачев пожал широкими  плечами.  -  Я  парень
видный, хоть и в прошлом,  а  с  именем,  знаю  по  сотне  английских  и
немецких слов. Оклад мне идет от фирмы.
   - Не будь наивным, Денис, - сказал раздраженно Гуров. - Ты  знаком  с
подполковником Гуровым. Ни один нормальный человек, тем более фирмач, не
посадит за руль своей машины приятеля своего врага.
   - Лев Иванович, а ты уверен, что Волин видит в тебе врага? Он сегодня
обмолвился о тебе, мол, крутой, упрямый,  с  идеологическим  сдвигом  по
фазе, но работать с тобой можно...
 
*** 
 
   В гостиной Референта в низком  кресле  полулежал  Патрон  и,  прикрыв
тяжелые веки, слушал беседу Сергачева и Гурова,  которая  доносилась  из
стоявшего на тумбочке изящного приемника.
   - Не знаю, какие у него планы, но работать я с  ним  буду  только  до
того момента, пока не смогу оторвать ему башку.
   - А ты,  Лев  Иванович,  действительно  двинутый,  извини,  -  сказал
Сергачев. - Ну чего он тебе? Ну фирмач, ну тащит. А кто сейчас не тащит?
Когда твоих девочек тронули, и ты на стенку  полез,  тут  я  понимаю.  А
сейчас, извини...
   - Слушай, ты, кажется, за эту тачку готов ему действительно служить.
   - А тысяча в месяц  плюс  представительские?  -  В  голосе  Сергачева
звучала насмешка. - А  в  журнальчике  своем  я  не  служу,  творчеством
занимаюсь? А ты не служишь? Если есть возможность работать за деньги, то
не стоит выпендриваться.  Я  вчера  этой  колбасой,  что  мы  в  вонючем
магазине получили, чуть не отравился. А  сегодня  на  рынок  заскочил  и
такую телятину купил... И пиво в багажнике, сейчас поедим, как люди.
   Референт выключил приемник и сказал:
   - Я позже все это внимательно прослушаю и обдумаю...
   - Этот Гуров не так  уж  умен,  -  Патрон  выпрямился,  усаживаясь  в
кресле, сел удобнее. - В чужой машине болтает, как у себя дома.
   - Патрон, только Вселенная бесконечна, - сказал  Референт.  -  А  мой
друг пока ничего еще лишнего не сказал. В принципе, он мне и нравится, и
не нравится.
   - Ты девок себе подбирай по симпатии, - Патрон налил вина,  выпил.  -
Он будет работать?
   - Сегодня не будет. А завтра наступит только завтра.
   - Хватит философствовать,  давай  о  неотложном.  В  каком  состоянии
Лебедев? Ты ему веришь? Продать он не может. А испугаться?
   - Да ему и не следует знать все в полном объеме, - ответил  Референт.
- Пусть соберет в кулак всю наличность, обрежет лишние ниточки и  уходит
на покой.
   - Всю наличность не собрать,  слишком  широко  разбросано,  -  Патрон
поднялся и стал расхаживать по кабинету. - Бумажные деньги оставь  людям
и никогда не отбирай последнего. Собрать надо золото, камни...
   Неожиданно гигант остановился и занес кулак над телевизором...
   - Таможня! Чтоб она...
   - Каждый работает,  как  умеет,  -  спокойно  сказал  Референт.  -  Я
убежден, что мы через таможню ни  золото,  ни  камни  везти  не  должны.
Только порошок и только один раз.
   - Но требуется постоянный канал...
   - Это им требуется! -  крикнул  Референт.  Патрон  взглянул  на  него
недоуменно:
   - Не понял. Им требуется, а нам - нет?
   - Нам требуются валюта и свобода!  -  Референт  говорил  резко,  даже
грубо. - Ты такой большой, сядь, пожалуйста. Патрон опустился в кресло.
   -  Наши   зарубежные   партнеры   желают   иметь   постоянный   канал
транспортировки через нашу западную границу всего, чего они пожелают. Но
мы такой канал создать с тобой не можем. Ясно? Иначе этот канал приведет
нас прямо в тайгу.
   - Ты, Руслан, много на себя берешь, -  в  тоне  Рогового  не  звучало
угрозы, была лишь констатация факта.
   И Референту стало зябко, неуютно, он знал:  если  Патрон  угрожает  -
непосредственной  опасности  нет,  когда  говорит  мягко  -  жди   беды.
Царствовать желает, не хочет или не может смотреть на ситуацию  реально.
Эти шестидесятилетние считают, что они в расцвете сил, на самом же  деле
силы-то еще есть, а разум в шорах, в позавчерашнем дне.
   Референт молчал, понимал, что  это  опасно,  но  молчал.  От  данного
разговора зависит  слишком  много,  возможно,  судьба  и  жизнь  Руслана
Алексеевича Волина.
   - Подыскиваешь слова, как ловчее обмануть?.. Шутка. - Патрон наполнил
бокал, но не выпил.
   - Мы не на базаре и торгуем не семечками, - ответил  Референт.  -  Ты
либо примешь мое предложение, либо я выхожу из игры.
   - Ультиматум, - Патрон согласно  кивнул,  осушил  бокал,  и  Референт
понял, что его судьба повисла, держится в воздухе ни на чем.
   Он разозлился, матерно  выругался,  чем  ошарашил  Патрона,  так  как
никогда подобных слов не употреблял.
   - Какой бы правитель ни был умный,  а  правду  в  полном  объеме  ему
говорить нельзя. Царь считает, что у него полная  монополия  на  правду,
только его правда истинна, а  все  остальные  от  лукавого,  от  желания
обмануть, выгадать, погубить его величество, продать, - все это Референт
сказал тихо, устало.
   - Ты на меня не кричи,  щенок!  -  рявкнул  Патрон,  занес  руку  над
столиком, но вовремя понял, что может остаться без выпивки, и сдержался.
- Вываливай свою вонючую правду, я потерплю.
   Референт старался курить как можно меньше, но  сейчас,  когда  понял,
что опасность миновала, набил трубку, неторопливо раскуривал.
   -  Наши  западные  партнеры  меряют  нас  на  свой   аршин,   короче,
переоценивают наши возможности. Они читают нашу  прессу,  где  ежедневно
пишется о коррупции, мафии, о волне  преступности,  которая  захлестнула
страну. Они установили с нами контакт, предлагают сотрудничать.  Но  они
не  понимают  простой  вещи,  что  коррупция  наша,   преступность   при
действительной  массовости  разобщена,   необразованна,   алчна,   живет
сегодняшним днем. Наша публика во всем одинакова, у нас пахотной земли и
тракторов больше всех в мире, а жрать нечего. Никто не считает, может, у
нас  и  преступников  больше,  чем  у  других,  но   создать   настоящую
организацию мы не в силах. И так называемые "деловые люди" вместо  того,
чтобы объединиться, помогать друг другу, терпеть сегодня  и  обогатиться
завтра, стремятся лишь сию секунду урвать кусок пожирнее. И в результате
зачастую воры воруют у воров, расхитители тянут у себе подобных,  убийцы
убивают убийц, все наше общество  -  сплошное  буйство,  стихия.  Минуту
назад ты решил, что  твой  ближайший  помощник  зарвался,  вышел  из-под
контроля и его пора ликвидировать. Так? Можешь не отвечать. Я знаю,  что
так. А почему? Ты родился при этом режиме, тебя не интересует дело, лишь
положение собственной персоны, комфортность и покой.
   - Ты слишком умен...
   - Все! - перебил Референт. - На этом мы и закончим. Я слишком умен  -
это  наше,  родное.  Там,  где  мерилом  является   ум   первого   лица,
превосходящий его  по  разуму  -  лишний,  опасный.  Американец  за  мой
"излишек" миллион бы отвалил, а ты... пей и закончим на этом.
   Молчали долго, Патрон недовольно поглядел  на  помощника,  пил  вино,
фыркал. Референт раскурил вторую трубку и пожалел, что  был  откровенен.
Переоценил мамонта этого, посчитал, что тот  оценит  правильно  все,  по
достоинству.
   - А ты при каком режиме  родился?  -  спросил  неожиданно  Патрон.  -
Хорошо, я согласен, ты прав, давай все с самого начала...
 
*** 
 
   - Денис, уступи руль,  -  сказал  Гуров,  -  когда  еще  будет  такая
возможность?
   Сергачев припарковался, приятели поменялись  местами.  Гуров  включил
мотор, выжал сцепление, прибавил обороты,  проверил,  как  переключаются
скорости, и мягко выехал на трассу. Гурову не столько хотелось  посидеть
за рулем роскошной машины, сколько было необходимо проверить, ведется за
ними наблюдение или нет, а для этого надо было  самому  вести  машину  и
иметь перед глазами зеркало заднего вида.
   В субботний день Ленинский проспект не был перегружен, основной поток
шел,  не  превышая  семидесяти,   проскакивали   и   шустрые   частники,
торопились,  как  обычно,  таксисты.  Гуров  изучил  следовавшие  позади
машины, выждал немного, занял левый ряд, прибавил  газ,  легко  вырвался
вперед, через несколько минут быстро перестроился направо, потащился  за
троллейбусом. Даже столь нехитрого маневра оказалось  достаточно,  чтобы
определить, что светло-серая "Волга", в которой находились двое мужчин и
женщина, сидит у них на хвосте. "Волга" преследовала  "вольво"  неумело,
но упрямо.
   Сергачев наблюдал за Гуровым, понял цель его маневра и оглянулся.
   - Не крутись, я их засек,  -  сказал  Гуров.  -  Любое  дело  требует
сноровки, а фрайера, как ты выражаешься, на любом стадионе  фрайерами  и
останутся.
   Сергачев взглянул удивленно,  так  как  Гуров,  прежде  чем  сесть  в
машину,  категорически  предупреждал,  мол,  ни  одного  лишнего  слова,
возможно прослушивание. И даже обговорил,  как  себя  вести,  каких  тем
коснуться. Спортсмен не понимал, что в случае, если их разговор в машине
записывается, недостаточно только не болтать лишнего. Желательно убедить
слухачей,  что  их  маневр  проходит,  и  люди  в  машине  разговаривают
свободно.
   - Девочку в  машину  взяли,  полагают,  что  она  крашеной  мордашкой
прикроет ослиные уши, - Гуров подмигнул, взглянул в  зеркало,  убедился,
что "Волга" не отстала. - Сейчас я им нарисую что-нибудь простенькое, но
со вкусом.
   Он включил правый поворот, у светофора свернул и тут же  остановился,
"Волга" встала неподалеку.
   - Выйдем, я хочу эскимо, - сказал  Гуров,  выключил  мотор,  вышел  и
запер машину.
   - Лев Иванович, ты же сам предупреждал, - возмущенно сказал Сергачев.
- Я каждое слово обдумываю, а ты шпаришь...
   - Что позволено Юпитеру! - Гуров поднял  указательный  палец,  озорно
подмигнул и оглянулся, но на "Волгу" не посмотрел, спросил:
   - Из машины кто-нибудь вышел?
   - Парень и девушка.
   - Водитель?
   - Нет, пассажиры.
   - Хуже, - поморщился Гуров. - А может, и лучше. Ты сходи за  газетами
и возвращайся к машине.
   Сергачев  направился  искать  газетный  киоск,  а  Гуров  подошел   к
стоявшему на углу инспектору ГАИ, сказал несколько слов и  направился  к
"Волге". Неподалеку от машины он увидел парня и девушку -  "пассажиров",
которые старательно изображали, что заняты лишь друг другом, и  на  весь
белый свет им плевать. Парень обнимал девушку, пытался  поцеловать,  она
отворачивалась, отпихивала его могучую накачанную грудь.
   - Ну и здоров ты, парень! - сказал  восхищенно  Гуров,  взял  его  за
бицепс. - Где качаешься? - И внимательно посмотрел в глаза.
   Герой напряг мышцы, легко отбросил руку Гурова, хотел что-то сказать,
не сумел, так и застыл с открытым ртом, из которого  пахнуло  перегаром.
Гуров  прекрасно  знал  это   состояние,   когда   ты,   стараясь   быть
незамеченным, сталкиваешься взглядом с  объектом  наблюдения.  Возникает
ощущение, что ты совершенно голый, смешной и беспомощный.
   - Слова забыл? - Гуров говорил непринужденно, смотрел жестко.
   - Ты чего? Я вот с девушкой...
   - Ты в нетрезвом состоянии за рулем вот этой "Волги", - Гуров  указал
на машину, - меня на Октябрьской подрезал...
   - За каким рулем?
   - Мы не за рулем, - вмешалась девица. - Мы сзади.
   - А, так за рулем другой, - бутафорил Гуров.  -  Тогда  извини,  -  и
повернулся  к  подошедшему  инспектору   ГАИ.   -   Товарищ   лейтенант,
оказывается, за рулем другой сидел.
   Разберемся, - инспектор подошел к  "Волге",  козырнул,  представился,
попросил водителя выйти из машины и, когда тот начал возмущаться, открыл
дверцу, ловко выдернул ключи из замка зажигания.
   - Нарушаете? Попрошу документы,  -  инспектор  был  в  своей  стихии,
держался равнодушно. - У гражданина к вам претензии.
   Гуров бесстрастно, но  с  иронией  изложил  историю  о  том,  как  на
Октябрьской площади его обогнала "Волга", подрезала и создала  аварийную
ситуацию. Водитель предъявил документы, все порывался  перебить  наглого
лжеца, но взял себя в руки и спокойно сказал:
   - Товарищ инспектор, все это не правда, я ехал позади "вольво".
   - Откуда вы знаете, что я на "вольво"? - быстро спросил Гуров.
   - Машина приметная...
   - Но если вы ехали следом, то  лица  моего  видеть  не  могли.  Когда
подрезали, тогда и увидели, - перебил Гуров.
   Инспектор переводил взгляд с одного спорящего на  другого  и  поводил
чутким носом.
   - Вот что, инспектор, - вспылил водитель "Волги". - Вы стоите здесь и
не можете знать, что было на Октябрьской.
   Аргумент инспектора оказался весомее, он заглянул в права и спросил:
   - А что вы пили, Сергей Владимирович? Несет, как из пивной!
   - Я? - Сергей Владимирович схватил инспектора за портупею,  дыхнул  в
лицо. - Это Лешка, падла, в тачке надышал!
   Человек, в принципе, не любит, когда его хватают за грудки, а если он
в мундире и при исполнении,  то  обижается  совсем  серьезно.  Инспектор
стоял неподвижно, словно памятник, выждал, когда  нарушитель  опомнится,
убрал документы в карман:
   - Садитесь в машину, если у вас есть свидетели, возьмите их с  собой,
- и сел за руль.
   - Ну,  падла!  -  Сергей  Владимирович,  которому  было  чуть  больше
двадцати, повернулся к Гурову:
   - Мы еще встретимся!
   - Сережа, тебе лучше меня никогда в жизни больше не видеть, - ответил
Гуров. - Дон Жуана забери, а то без прав останешься.
   Парень хотел было ответить достойно, но лишь махнул  рукой,  и  Гуров
увидел, что "наблюдатель" только сейчас сообразил, как провалил  задание
и что ему теперь за это будет.
   "Волга" укатила, подошел Денис и сказал:
   - Лев Иванович, признаю, ты ас.
   - Издеваешься? - Гуров отдал ключи от  машины.  -  А  если  бы  ты  в
расцвете сил и славы слез с олимпийского пьедестала и обыграл  значкиста
ГТО, мне что прикажешь, тоже тебе аплодировать? Поехали к тебе,  дорогой
помолчи, мне надо подумать.
   Сергачев вел машину. Гуров полулежал на заднем сиденье.
   "Надо поговорить с женой и Орловым. А что  я  ему  скажу?  Кто  такой
Константин  Васильевич  по  кличке  Патрон?  И  где  его  искать?   Чего
предпримет Референт и как перехватить инициативу?  Необходимо  захватить
пистолет с моими отпечатками. Где спрятали Эффенди?  Будет  ли  послушен
Лебедев?
   Чтобы ответить  на  вопросы  и  решить  их,  мне  необходима  бригада
квалифицированных  оперативников,   транспорт,   техника   и,   главное,
спокойствие. У меня нет  ничего.  Плюс  дефицит  времени.  Значит,  всех
проблем  мне  не  решить,  от  чего-то   придется   отказаться,   чем-то
пожертвовать... Чем?.."
 
Глава восьмая 
 
   Денис познакомил Гурова  с  двумя  своими  друзьями.  Гуров  не  имел
возможности проверить будущих помощников, оставалось полагаться на выбор
Сергачева.
   Ветераны-спортсмены были ровесниками - лет этак  под  сорок.  И  хотя
один был худ и высок, а второй  кряжист  и  роста  среднего,  их  делала
похожими  одинаковая  уверенность  и  мягкость  движений,  за   которыми
угадывалась реальная сила.
   После взаимных приветствий  Гуров,  не  вдаваясь  в  подробности,  не
называя имен, объяснил, что требуется захватить  одного  очен