ек", хотя бросил курить уже года два.
   "Не заметил! - ликовал Леня, глядя в затылок начальника. - А я уже  в
порядке, почти в порядке!" - и усиленно массировал кисть правой руки.
   Петренко бродил по пустынным переулкам, около часа сидел  на  лавочке
сквера, дважды выходил на людные улицы, стоял и возвращался в  переулок.
Он ничего не  искал,  никуда  не  стремился,  болтался  явно  без  дела.
Приблизиться к нему, не  рискуя  жизнью,  не  удавалось.  Поведение  его
объяснялось  просто:  Петренко  забыл  ключ  от   квартиры,   уходя   за
пропитанием, захлопнул дверь и теперь  ждал,  когда  сестра  вернется  с
работы.
   Гуров не понимал подозреваемого, нервничал, скрывал свое состояние от
подчиненных и от полковника и устал от постоянного напряжения. Главное -
не допустить контакта Петренко с посторонним, не дать ему совершить  еще
одно убийство.
   Нина Быстрова, которая поутру стояла  на  перекрестке  с  жезлом,  не
очень понимая серьезность происходящего, устала от безделья. Она  ходила
по треугольнику Прохоров Терентьев - Гуров, удивляясь серьезности майора
и насупленной молчаливости богатырей.
   Терентьев и Прохоров, которых Гуров  передвигал  с  места  на  место,
где-то к пяти стали равнодушными исполнителями. Встань  там,  стою.  Иди
туда, иду. Ближе к месту, дальше от него.  Перейди  на  другую  сторону,
обгони.  Пожалуйста,  как  прикажете.  Гуров   их   состояние   понимал,
чувствовал, что они с каждым часом теряют остроту восприятия и  ощущение
опасности, могут допустить глупейшую оплошность и тогда...
   Каждые тридцать - сорок минут Гуров звонил Орлову, говорить  им  было
не о чем, обменявшись короткими фразами, они опускали трубку, ждали.
   Леня Симоненко очухался,  нашел  себя,  главное,  он,  словно  актер,
определил для себя задачу и сверхзадачу.
   Он  придумал  такие  обстоятельства.  Я  нахожусь   за   рубежом   на
соревнованиях, приехали на стрельбище, не вызывают,  и,  когда  вызовут,
неизвестно. Необходимо находиться  в  кондиции,  не  дремать,  но  и  не
перегорать. Он то сидел в  машине,  то  выходил,  гулял,  приноровившись
видеть одновременно и Петренко и Гурова.
   Хорошее состояние  стрелка  действовало  на  Гурова  благотворно.  Но
старший группы не  может  расслабляться,  он  находится  под  постоянным
высоким напряжением, обязан учитывать одновременно  несколько  факторов.
Не выпуская  из  поля  зрения  объект,  оценивать  его  состояние  и  по
возможности предугадывать направление движения.  Видеть  всю  окружающую
объект среду, не допустить  неожиданного  быстрого  приближения  к  нему
какого-либо прохожего и любого постороннего человека.
   Для этого необходимо находиться самому  и  передвигать  оперативников
таким образом, чтобы, с одной стороны, в случае  чего,  не  опоздать,  с
другой - не находиться в поле зрения фигуранта, то  есть  не  светиться.
При этом стрелка надо держать не ближе сорока  и  не  дальше  пятидесяти
метров и чтобы между ним и объектом не сновали прохожие. Гуров не  терял
контроля над ситуацией даже во время коротких докладов начальству.
   Гуров отказался от  предложенного  им  горячего  обеда.  Нина  купила
десять бутылок минеральной, они пили воду, есть совершенно не хотелось.
   После  шести  Петренко  неожиданно  активизировался,  шаг  его   стал
увереннее, он будто увидел цель и уже не тащился, а шел по  переулку,  и
видно было, он знает, куда именно идет; через три квартала Гуров  увидел
магазин "Вино", обычную сутолоку знакомого контингента.
   Тут ему деваться некуда, понял Гуров. У нас  верный  шанс.  здесь  он
окажется в плотном окружении мужчин, здесь  ребята  и  возьмут  его  под
руки.  Все  произойдет  тихо-тихо,  ну  пискнет  он,  не   более   того.
Забинтованную руку его надо  опустить,  прижать  к  бедру,  если  он  от
судороги выстрелит, плохо конечно, но пуля уйдет в землю.
   Прохоров и Терентьев оценили  ситуацию  так  же,  не  убыстряя  шага,
двинулись по двум сторонам треугольника, в  вершине  которого  находился
Петренко, около него оперативники должны сомкнуться.
   Двери магазина узкие, толчея, невозможно распознать,  кто  есть  кто,
однородная, почти исключительно мужская среда.
   "Такси" передвинулось, остановилось рядом с другими машинами.
   - Как ни мучилась, а родила, - сказал водитель,  молчавший  несколько
часов подряд.
   Петренко оставалось пройти шагов тридцать,  расстояние  между  ним  и
оперативниками быстро сокращалось. Гуров находился на дальней позиции  и
тоже быстро шел к месту встречи.
   Когда Лева  был  еще  мальчишкой,  во  дворе  их  дома  проживал  пес
неопределенного цвета и неустановленной породы. Пес  был  ничейный,  жил
под домом, кормили его все, и он любил всех и  страдал  от  обжорства  и
добродушия. У него была  страсть  -  гонять  кошек.  Увидев  противника,
Дэвик, так  вычурно  звали  пса,  превращался  в  преследователя.  Никто
никогда не видел, чтобы Дэвик кошку поймал. Однажды Лева стал свидетелем
позора всеобщего любимца. Дэвик, по своему обычаю,  крутился  во  дворе,
когда из-за сарая вышел серый, обычной полосатой раскраски  кот  и  сел,
глядя на окружающий мир с равнодушным  презрением,  как  умеют  смотреть
только кошки да получившие  неожиданное  и  большое  наследство  мещане.
Дэвик увидел кота, рванулся, казалось, пес способен разорвать на  клочки
и тигра. Лева открыл было рот, чтобы крикнуть  неразумному  коту:  беги!
Кот жмурился, вылизывал лапу,  когда  до  его  смерти  оставалось  всего
несколько метров, кот открыл глаза,  поднял  лапу  и  замер.  Как  Дэвик
затормозил! Он выставил передние лапы,  сел  на  задние,  подняв  облако
пыли, сумел остановиться в метре от своей "жертвы".  Остановившись,  пес
встряхнулся,  с  лживой  безразличностью  зевнул  и  стороной,  стороной
затрусил к сараям по  своим  собачьим  надобностям.  Кот,  зажмурившись,
начал долизывать свою лапу.
   В отличие от беззаботного дворового пса. Лева понял,  что  торопиться
опасно. Петренко не на последнем метре - тогда бы он свернуть не  успел,
- а шагов за двадцать, резко свернул в сторону,  прошел  вдоль  витрины,
описав короткую дугу, остановился у  облезлого  заколоченного  ларька  и
уставился на магазин.
   Прохоров и Терентьев тоже изменили направление,  разошлись  в  разные
стороны. Гуров задержался на стоянке машин.
   Ситуация осложнялась, но за весь день  была  наиболее  благоприятной.
Нет худа без добра, размышлял Гуров. Чего-чего, а мужиков  тут  хватает.
Сзади подошел Прохоров, тихо заговорил:
   Майор, мне надо оказаться на расстоянии вытянутой руки. Я оторву  ему
клешню вместе с повязкой и со всем содержимым.
   Гуров знал, Саша не хвастает. Когда Гуров здоровается с  ним,  то  не
может  не  только  обхватить  протянутую  ладонь,  но  даже  не  достает
кончиками пальцев до ее края.  Если  Прохоров  положит  ладонь  на  руку
Петренко, операция закончена.
   Он хочет выпить, - настаивает оперативник. - Я беру бутылку, подхожу,
предлагаю. Он меня не видел...
   У Саши двойняшки или он только ждет? Гуров посмотрел в молодое,  чуть
влажное от пота лицо и сказал:
   - Действуй, Александр. Мы  тебя  страхуем,  -  и  направился  к  Лене
Симоненко.
   Что значит страхуем, когда их  выстрел  лишь  второй?  Если  Петренко
пальнет, то Саше будет достаточно. Гуров видел однажды  дырку  выходного
отверстия, которую оставляет в пробитом теле пуля такого калибра.
   - Леня, - сказал Гуров, садясь в машину, и позвонил Орлову.
   Симоненко выскользнул из машины и встал за  "жигуленком"  так,  чтобы
видеть Петренко.
   Гуров сообщил начальству место своего нахождения, коротко ситуацию  и
закончил:
   - Через несколько минут попробуем.
   - Что с тобой? Что значит попробуем? - сухо спросил полковник. - Тебе
крем-брюле в вазочке предлагают?
   - Хорошо, Петр Николаевич, мы пробовать  не  станем,  -  Гуров  хотел
сказать что-нибудь резкое, лишь вздохнул.
   - Только без этого, - без чего, полковник не пояснил. -  Удачи!  -  и
положил трубку.
   Петренко шептался со щупленьким пьянчужкой, дал ему деньги, кивнул на
двери магазина. Пьянчужка вошел в магазин позже  Прохорова,  а  вышел  с
двумя бутылками значительно раньше, прижимая их к груди,  будто  любимых
детей, засеменил к Петренко. Они пошли в глубь сквера  молча,  деловито,
как идут на работу.
   "Оперативник, называется, - зло подумал Гуров, - бутылку без  очереди
взять не может".
   - Жди этого чемпиона, - сказал Гуров водителю, вышел из машины, подал
знак Терентьеву следовать за собой.
   Они наблюдали, как Петренко с гонцом распили бутылку, когда  раздался
оклик:
   - Граждане! - молоденький сержант милиции направлялся к скамейке.
   Гуров метнулся ему наперерез и закричал дурным голосом:
   - Сержант, стакан есть?
   Милиционер остановился, повернулся, от возмущения лишь развел руками,
поманил покачивающегося Гурова:
   - Иди, я тебе налью.
   Скамейка за его спиной опустела. Гуров видел, как  Терентьев  и  Леня
скользнули за кусты, в сторону переулка, и повернулся к сержанту.
   -  Извини,  командир,  я  передумал.  Завязал,  -   Гуров   предъявил
удостоверение. - Выпей вечером за  свое  здоровье!  Я,  как  старший  по
званию, тебе сегодня разрешаю.
 
*** 
 
   Петренко вернулся в квартиру сестры, и потянулись минуты, неторопливо
превращаясь в часы. Группа захвата ждала.
   Теперь, когда напряжение спало, всем захотелось есть. Чувство  голода
проснулось сразу, в желудке защемило,  будто  оперативники  голодали  не
первые сутки. А всего лишь девять часов назад они плотно позавтракали.
   В двадцать два часа группу сменили.
   - Если появится, вызывайте! -  сказал  Гуров,  понимая,  что  коллеги
проинструктированы, говорит лишнее, оправдывается.
   Он был обязан Петренко захватить, истрепал  всем  нервы,  оставил  на
свободе вооруженного убийцу. Что Петренко убийца,  майор  Гуров  уже  не
сомневался.
   В столовой управления они молча поели. Щи, которые вчера глотались  с
трудом, сегодня, чуть теплые, вкусно пахли мясом.
   Собрались в кабинете Орлова, настроение похоронное,  полковник  и  не
пытался их приободрить, сидел за столом отчужденно,  кивнул  на  стулья,
сказал:
   -  Тимофей  Александрович  -  врач.  Выпейте,  что  вам  положено,  и
отправляйтесь.
   Только теперь Гуров обратил  внимание  на  толстенького  насупленного
человека, который сидел в уголке, держал на коленях чемодан.
   Врач быстро, но цепко и внимательно осмотрел  всех,  проверил  пульс,
давление, чего-то поискал в глазах, нашел или нет, не сказал, разлил  по
стаканам остро пахнущую жидкость.
   - Прошу, молодые люди, - старомодно выразился он, приглашая к столу.
   И Гуров почему-то вспомнил  о  крем-брюле,  о  котором  так  некстати
упомянул по телефону полковник, спохватился и сказал:
   - Минуточку, доктор, нам снотворное нельзя. Мы можем выехать...
   - Люди не глупее вас, Лев  Иванович,  -  перебил  Орлов.  -  Пейте  и
отдыхайте. А вы, майор, задержитесь.
   Когда оперативники вышли, после некоторого молчания врач сказал:
   - Советую девушку заменить.
   - Это совет или предписание врача? - спросил Гуров, и  голос  у  него
был такой же несмазанно-скрипучий, как у Орлова.
   Петр Николаевич неожиданно рассмеялся, врач пожал плечами, обронил:
   - Совет врача. - И удалился.
   - Тогда я Нину оставляю! - с вызовом произнес  Гуров,  хотя  оппонент
уже отсутствовал, продолжал:
   -  Она  устала,  но  уже  задействована  в  операции.   Мне   женщина
необходима, какой окажется  новенькая,  неизвестно!  Чего  вы  смеетесь,
товарищ полковник?
   - Над тобой. Лева! Над тобой! Какой же ты все-таки мальчишка! - Орлов
даже вытер сухие глаза, ему было  отнюдь  не  смешно.  -  Ребята  должны
видеть: только майор Гуров для них  отец  родной,  остальные  ничего  не
понимают. Потому я и придавил слегка, а ты на  моем  фоне  поднялся.  Ну
что? Полагаешь, он?
   - Полагаю, -  Гуров  сел,  потер  поясницу,  зевнул.  -  А  ты,  Петр
Николаевич, артист.
   -  Станешь  моим  замом,   научишься.   Начальник   обязан   добиться
результата, а не беречь свой авторитет. Если он есть, никуда не денется,
а нет, так и оберегать  нечего.  Значит,  полагаешь?  Великолепно!  И  я
полагаю...
   - Только к делу это никакого отношения не  имеет,  -  закончил  мысль
начальника Гуров. - Вы, голубчики, обязаны его взять интеллигентно,  без
членовредительства.
   - Начальники могут нравиться, нет, только не мы их назначаем,  так  и
заменить не можем. Время нам отмерили до завтрашнего полудня. После чего
нас  с  тобой  заменят,  и  делом  начнут  заниматься  другие.   Тактика
выжидания, подлавливания ситуации себя не оправдала.
   - Правильная тактика и единственная,  просто  у  начальства  терпения
мало.
   - И у меня кончается. Давай, майор, приказы не обсуждать.
   - Знаете, товарищ полковник, вы мне тоже... - Гуров не стал  уточнять
мысль и ее заканчивать. - Когда вам хочется,  мы  коллеги-друзья,  когда
неудобно, так я - майор, и смирно?  Вы  сами  говорили,  что  бесплатных
пирожных не бывает. Так что извольте выслушать...
   - Не изволю! - перебил Орлов. -  Лева,  ну  нету  времени  и  сил  на
словоблудие. Существует приказ. Мы с тобой в ихних креслах не сидели  и,
какие мягкие сиденья, не знаем. В  одном  начальство  право  безусловно:
взять Петренко наша с тобой работа. А  до  полудня,  после  полудня,  им
виднее, они на горке. Надо придумать комбинацию.
   - Я иду спать, - Гуров встал,  выпил  залпом  микстуру.  -  По  моему
пониманию, он раньше десяти-одиннадцати из дома  не  вылезет.  Прикажите
разбудить меня в шесть, начну думать.
   - Спокойной ночи, майор, - Орлов подмигнул.
   - Спокойной ночи, Петр Николаевич, - Гуров кивнул и вышел.
   Орлов знал, что в соседнем  кабинете  "прописался"  Боря  Вакуров,  и
позвонил ему.
   - Надо  из  твоего  бессмысленного  поведения  хоть  какую-то  пользу
извлечь, - сказал полковник сурово. - Свари  мне  крепчайшего  чая  либо
кофе!
   - Слушаюсь! - пробормотал Боря, испуганно соображая, кому  нести  чай
или кофе.
   Полковник понял растерянность молодого оперативника.
   - Начальника надо узнавать, неси в соседний кабинет, не ошибешься!
   Он не преследовал целый день вооруженного убийцу, но чувствовал  себя
отнюдь не бодрячком. Он  просидел  четырнадцать  часов  в  этом  кресле,
выслушивая короткие  сообщения  Гурова,  пытаясь  ему  помочь.  Конечно,
полковник занимался и другими делами, но любопытные посетители в МУР  не
забредают, а  свои  знали,  что  сегодня  лучше  кабинет  Орлова  обойти
стороной.
   Он выложил перед собой стопку бумаги,  подровнял,  в  правом  верхнем
углу  листа  написал:  "Сов.  секретно"  и  для  солидности  подчеркнул.
Необходимо в письменном виде зафиксировать работу Гурова и  его  группы,
так что, если завтра...  Не  дай  бог  чего...  Чтобы  никакая  проверка
недоработки или каких-либо упущений найти не смогла. Он отложил ручку  и
задумался.
   Загляни в себя, не лги, будь искренним! Ты  рвался  вести  группу?  А
сейчас ты хотел бы оказаться на месте Гурова? Только не лги,  полковник,
не загораживайся словами. Так, да? Или нет?
 
ЗДРАВСТВУЙТЕ, КТО ВЫ ТАКОЙ? 
 
   Гуров спал спокойно и крепко, открыл глаза ровно в шесть,  за  минуту
до звонка дежурного, с ясной  головой  и  в  хорошем  настроении.  Врач,
видно, свое дело  знал.  Гурову  хотелось  сразу  приняться  за  работу,
например, пилить или колоть дрова, помахать косой. Он удивился - человек
сугубо городской, Лева к природе относился спокойно.  Красиво,  конечно,
никто не спорит, и воздух другой,  и  птички...  Однако  через  день-два
среди ромашек-лютиков он начинал скучать, крик петуха утром  не  вызывал
умиления, а соловей вечером  не  настраивал  на  лирический  лад.  Гуров
стихов никогда не писал.
   Через два часа он обязан доложить четкий, конкретный, продуманный  во
всех деталях план захвата. Он сообщил дежурному,  что  будет  у  себя  в
кабинете, Боря уже варил кофе, делал бутерброды, и  Гуров  подумал,  что
быть даже небольшим начальником не так  уж  плохо.  В  благодарность  за
заботу он сообщил Боре, что пожарник поймает его с плиткой  и  снимет  с
него шкуру, как с перезрелого банана, и предложил из кабинета убраться.
   Свои размышления он начал, как обычно, с  определения  задачи.  Вчера
Гуров уверенно заявил, что Петренко - разыскиваемый убийца.  Утром  Лева
на себя вчерашнего глянул удивленно. Откуда  такая  уверенность?  Факты?
Тело участкового обнаружено неподалеку от Дома Петренко. Есть  основания
предполагать, что участковый шел именно к  Петренко,  у  которого  якобы
видели пистолет. Это не факты, а предположения. Приметы убийцы: высокий,
худой, сутулый - соответствуют облику  еще  нескольких,  проживающих  на
территории Москвы и области. Почему бы  убийце  не  приехать  из  других
краев, где тоже имеются высокие, худые  и  сутулые  мужчины  в  возрасте
тридцати  -  сорока  лет?  Таких  немного,  несколько   десятков   тысяч
наберется. У  Петренко  неумело  завязана  рука,  на  ее  конце  сильное
утолщение? Сестра вроде бы руку не завязывала, а пришел  он  к  ней  без
повязки. Он нервозен, оглядывается,  отходит  в  сторону,  если  к  нему
приближается  мужчина,  так,  между  прочим,  он  состоит  на  учете   в
психдиспансере. Данный факт можно расценивать двояко. С  одной  стороны,
его болезнь объясняет  немотивированные  убийства.  С  другой  -  та  же
болезнь оправдывает странность поведения.
   Все сложить и выбросить в мусорную корзину, решил  Гуров.  Информации
недостаточно, задача не решается. Я должен исходить из  двух  совершенно
противоположных условий. Мы ведем себя по отношению  к  Петренко  как  к
невинному,   больному   человеку.   Задержать   Петренко   следует   как
вооруженного убийцу, готового стрелять в любого приблизившегося  к  нему
мужчину.  Для  окружающих  риск  должен  быть  исключен  полностью,  для
сотрудников сведен до минимума.
   Человек  порой  не  способен  мыслить  последовательно.  Ток   бывает
постоянный и переменный, а мысли наши  то  ползут,  то  летят,  прыгают,
причем сразу в разные стороны.
   Гуров решения не нашел, начал думать о последствиях. Если  ошибусь  и
погибнет посторонний человек, у меня отберут партбилет и  уволят.  Убьют
Витю или Сашу, мне влепят, на работе оставят, я пойду к погибшему в  дом
и точно узнаю, у кого жена беременная, а у кого двойняшки.  Он  заставил
себя переключиться, начать поиски решения.  А  зачем,  собственно?  Тебе
русским языком сказано: время твое истекает в полдень. Ну  и  дотяни  до
полудня. Придут коллеги,  сменят  тебя,  начнут  решать,  рисковать.  Ты
сможешь ходить с обиженным видом, мол, торопили,  затуркали.  Скоро  все
забудется. Работа в розыске чем хороша? Хоть и не на конвейере стоишь, а
скучать и дремать не дают. Навалятся другие дела, сумасшедшего,  который
разгуливает с пистолетом, вскоре забудут. Ты, майор Гуров, в авторитете,
а кто ничего не сделал, тот и не ошибся.
   И думал Гуров, не рисуясь, не  вскользь,  а  очень  серьезно:  может,
выждать, допустить к делу  других,  более  способных  и  решительных?  А
почему бы и нет? Он скрупулезно проверял логические связки, нравственные
предпосылки. Ничего плохого нет, если честно перед собой признаться: да,
не по плечу, не поднял!  Мысли  эти  очень  Гурову  понравились,  он  их
аккуратненько  выстраивал,  подкраивал,  обосновывал.  Но  мысли  бывают
поведения своенравного - и подчиняются нам, и одновременно не очень.
   Кто они  -  те,  что  придут,  другие?  Кто?  Конкретно?  Пришлют  из
министерства? Кого? Лучше Прохорова, Терентьева, Симоненко  и  Быстровой
не найти,  они  в  абсолютном  соответствии.  Заменят  на  равнозначных.
Старшего  найдут  получше  меня.  Вполне  возможно,  без  реверансов   и
самоунижения,  есть  и  лучше.  А  уже  накопленные  нами  знания  места
действия, понимание, ощущение фигуранта? Мои коллеги, товарищи начнут  с
нуля.  Их  первый  день  будет  хуже  нашего  вчерашнего.  А