имеете, так Бог в помощь, только добра желаю. Вас ведь служба  в  разные
концы необъятной кидала, многому научила.
   Генерал достал газеты, кисет.
   - Сядь, перекурим. - И крикнул:
   - Хозяйка, принеси чего!
   Пацан принес ловко рубленный стол и  стул,  даже  креслице,  девчонка
махнула рукой, хрустнула скатерка на столе.
   Игорь неумело, но старательно слепил самокрутку, задымили.
   - Так что тебя в наши края занесло? - уже без злобы спросил генерал.
   - Забота, можно сказать.
   - Уж не обо мне ли? - с некоторой злостью полюбопытствовал генерал.
   - О вас, Петр Васильевич,  детишек  много,  жить  надобно  аккуратно.
Небось, на Востоке служили, - не давая хозяину вставить слово, продолжал
Игорь. - Там и зелье обучились делать. Так для  себя,  для  развлечения,
там многие балуются.
   - Это доказать требуется, - зло отрезал генерал.
   - Докажут - тогда срок, Петр Васильевич. А у  вас  хозяйство  ладное,
живи да живи, - и погладил внучонка  по  русой  голове.  -  Я  бы  жизнь
дьяволу не подписал, умей по-вашему жить.
   - Не пойму тебя!
   К бревну подошел рослый мужик лет сорока, играя  топором,  воткнул  в
землю. Игорь встал,  поклонился,  назвал  себя.  Подошедший  зыркнул  на
тестя, представился Степаном.  Стол  уже  был  накрыт.  Генерал  глянул,
сказал:
   - Витку кликни, сам к столу не лезь.
   - А прошлым разом, деда...
   - А прошлый раз снег шел. Быстро!  Тут  же  пришел  второй  богатырь,
только не русый, а смоляной. Игорь рассмеялся и сказал:
   - Русь велика, но татарва тоже не маленький народец.
   - Иван, - представился пришедший, глянул на стол, спросил:
   - По какому случаю, отец?
   - Видишь, гость явился! Его никто не звал, Так он сам тропинку нашел.
   - Незваный гость - хуже татарина, - сказал  Игорь,  поднял  стакан  с
вином. - Дому вашему, людям хорошим, что здесь  живут,  многие  лета!  -
Выпил залпом, покачнулся, но устоял, сел аккуратно. - Сильна мать-земля!
   - Многие! - повторил генерал, и молодые выпили.
   Игорь взял ломоть сала, закусил, произнес в лоб:
   - Гоните вы, люди, зелье страшное. Не Божье это дело, и я не монах, и
я гоню. Учуял вас недельки две тому, в городе. Сначала по товару,  вижу,
не мой товар, затем по людям - не мои хлопцы, по рынкам сбыта, ну, много
чего. Я так полагаю, недельки через две к вам заявятся. Ну, может, через
три, но найдут. Я один нашел. Тут властям либо на лапу  давать,  вязнуть
долго,  по  самую  крышечку.  Мой  совет  -  ваше  производство   срочно
ликвидировать.
   - И ты один останешься! - Степан привстал.
   - А твой товар мне не помеха. - Игорь достал из карманов  куртки  две
бумажки, положил на стол.
   Отец не дернулся, а молодые стали разворачивать, пробовать.
   - Так по цвету видно, - усмехнулся генерал.  -  У  него,  как  зубной
порошок, а у нас, словно ряженка. А на язык я в жизни не брал.
   - Тебе, Петр Васильевич, не сберечься. Во-первых, добрые люди  уже  в
районку  капнули.  Район  промолчит,  а  город  молчать  не  будет.  Уже
результат, медики зашевелились. Через неделю я свою контору закрою, хотя
она и не висит, словно ваша. На ноги встали, распрямились, так  и  живи.
Не наше это дело, Петр Васильевич. Да и всех  денег  не  заработаешь.  А
меня так стыд берет!
   - А где же ты раньше был?
   - В говне! Кабаки люблю! Баб красивых!
   - А теперь нас совестишь? - сказал Степан.
   - Дело ваше. Лучше поздно, чем никогда.
   - А если мы тебя тут закопаем? - спросил Степан, глянув на стоявшее у
крыльца ружье.
   - Совсем дурак, - сказал Игорь. А генерал отвесил зятю оплеуху.
   - Вас найдут без меня, другие. И, дай Бог, чтобы это были менты. И на
хер я связался с вами? Вы же большие малолетки и в жутко кровавом  деле!
Петр Васильевич, проводи, разговор небольшой есть.
   Генерал посмотрел на сыновей, зятя, молвил:
   - Не баловать! - и пошел следом за Игорем.
   Когда они отошли достаточно, Игорь сказал:
   - Коноплю придется уничтожить.  Жаль  труд  человеческий.  Вам,  Петр
Васильевич, одному такое хозяйство не потянуть.
   - Участковый говорил, что большое начальство  глаза  прикроет,  если,
конечно...
   - Удавится пусть...
   - Маленькая, но власть, - генерал начал крутить  цигарку.  -  Ко  мне
полкаш из центра приезжал. Много хотят... Так цену знают...
   - Полковник свою цену знает, генерал свою, и так до Северного полюса.
Скоси  коноплю,  и  вся  цена...  А  я  вас  поддержу.  -  Игорь  открыл
хозяйственную сумку, которую держал в руке, показал пачки долларов. - На
хозяйство хватит, техники прикупи, пару телок  молочных.  В  округе  как
узнают, что вы коноплю свели, так и остальные враз сведут. Подумают, раз
генерал не устоял, куда нам...
   - На какой срок, какой процент?
   - Договоримся. Мне в октябре надо будет  товар  укрыть,  ты  мне  два
подвала отдай. Сложности у вас, господин генерал-полковник.
   - И я не ведаю? - возмутился генерал.
   - Недооцениваете. Семья большая, а человек, он разный.
   - Да я за каждого из них... - генерал даже поперхнулся.
   - Убежден, - перебил Игорь. - А вот, что каждый из них за вас, так не
уверен. Подумайте,  до  октября  время  есть.  Деньги  я  вам  оставляю.
Думайте, мой генерал. Это очень непростая  задача.  Семья.  Один  знает,
считай, все в курсе.
   Как-то в июне Софья Владимировна была приглашена в гости  к  Чекиным.
Анна Павловна устроила небольшой  обед.  Сонечка  взяла  с  собой  Игоря
Волка, зная, что старшая дочь Чекиных  хоть  и  замужняя,  а  отнюдь  не
строгих правил.  Чем  черт  не  шутит,  вдруг  Игорь  понравится  Елене,
близость с вельможной семьей лишней не окажется.
   В тот день было не ясно, какое впечатление произвел Игорь  на  Елену,
но он лишь взглянул на молодую женщину и пропал, как говорится,  "стрела
любви пронзила". Елена, как большинство женщин, ощутила произведенный ею
эффект мгновенно и, шутки ради, начала кокетничать с молодым ученым.  За
обедом они сидели рядом. Игорь, в принципе ухажер скверный, был в ударе,
а Сонечка его заранее предупредила, что  с  мужем  Елена  официально  не
развелась, но взаимоотношения в семье разладились, и  дело  остается  за
малым. Игорь сыпал комплиментами, Елена посмеивалась и крутила на пальце
кольцо с бриллиантиком.
   - Вы любите бриллианты? - удивился Игорь. - Но у вас  зеленые  глаза,
надобно носить изумруды. А вы примете?
   Елена осмотрела его костюм, галстук  с  дешевой  булавкой  и  холодно
ответила:
   - От вас приму, - и вопросительно взглянула:
   - Когда ждать?
   Игорь покраснел, совсем тихо спросил:
   - Вы подскажите размер, и  какой  камень,  чтобы  не  мал  был  и  не
вульгарно велик.
   Тут  Елена  взглянула  на  незатейливого  ухажера  с  раздражением  и
одновременно с любопытством, спросила:
   - Вы знаете, сколько подобное кольцо может стоить?
   - Чего не сделаешь ради красивой женщины? - отшутился Игорь.  Не  мог
он при первом знакомстве заявить, что миллионер и  подобный  расход  для
него пустяк. -  Давайте  договоримся,  вы  выбираете  кольцо,  а  я  его
покупаю.
   - Моя визитная карточка, - Елена достала из сумочки карточку,  сунула
небрежно Игорю в руку.
   - Спасибо, - он убрал визитку.  -  Я  взгляну,  что  сегодня  есть  в
продаже, и позвоню.
   - Звоните, - Елена поощрительно улыбнулась.
   На следующий день Игорь проехал по  ювелирным  магазинам,  присмотрел
несколько  вариантов,  совершенно  случайно  попал  на  глаза   молодому
оперативнику.
   Да, опер  был  молод,  может,  именно  поэтому  обратил  внимание  на
человека, который выбирал  самое  дорогое  кольцо.  Вроде  и  не  "новый
русский", а сорит деньгами, подумал оперативник, вышел  из  магазина  на
улицу и записал номер машины Волка.
   Опер, как уже  сказано,  был  молодой,  дотошный,  желал  отличиться.
Вернувшись в свою "контору", он установил владельца машины, не поленился
сделать на него установку и написать рапорт.
   Так Игорь впервые попал  в  поле  зрения  розыска  и  отнюдь  не  как
человек, причастный к наркоте.

Глава 8

   Прошла неделя. Валеты пропали в  муравейнике  Москвы.  А  может,  они
оставили столицу и выехали из России?
   В  кабинете  Гурова  повисло  молчание,  оперативники  отписали  свои
задолженности  по  бумажному  хозяйству,  сидели  друг   против   друга,
изображали большую озабоченность и  занятость.  И  если  Станислав  лишь
делал вид, что напряженно о чем-то думает, то Гуров как  старший  группы
действительно пытался сосредоточиться. На чистом  листе  написал:  "План
дополнительных оперативных мероприятий", жирно подчеркнул,  третий  день
открывал лежавшую перед  ним  папку,  часами  смотрел  на  чистый  лист.
Кое-какие идеи возникали, но сыщик их даже не записывал.
   Один день Гуров истратил на безрезультатный разговор с  Региной.  Она
пришла по вызову, одетая строго, почти без косметики,  сидела  напротив,
смотрела светлыми прозрачными глазами и  упрямо  повторяла  свою  версию
происшедшего, в день убийства Виталия Волоха.
   Да, накануне убийства  Виталий  познакомил  ее  с  двумя  приятелями,
кажется,  они  назвались  Иваном  и  Кириллом.  Молодые  мужики,  видно,
крепкие, внешне ничего особенного, характерных  примет  она  не  помнит.
Разговоры велись нейтральные, кажется, говорили о  какой-то  сорвавшейся
сделке. Она,  Регина,  не  любит,  когда  посторонние  ночуют  у  нее  в
квартире, но Виталий настоял. А клиенты? Так то не посторонние  люди,  а
работа. Да и ночевать остаются редко. Ужин, койка,  через  два-три  часа
финиш.
   Приятели Виталия ели умеренно, пили мало, не приставали, даже намеков
не было. Спокойно переночевали, выпили кофе и сели играть в карты.
   Виталий попросил ее найти голубоглазого мента, устроить  им  встречу.
Что Виталия убьют, даже не подозревала.
   Гуров вел многочасовую беседу в несвойственной ему пассивной  манере.
Психологически давил провал с возможным задержанием валетов. А  разговор
с Региной не складывался, так как сыщик не сомневался, что  она  говорит
правду. Девушка не знала  и  не  могла  знать  больше,  и  самым  верным
доказательством тому являлся факт, что она осталась жива.  Волох  что-то
знал, так его и застрелили.
   Гуров в который раз пережевывал ситуацию заново, ничего нового выжать
из нее не мог; И снова сидел в кресле, смотрел в окно,  на  чистый  лист
перед собой, не мог себя заставить начать  составлять  показушный  план,
загружать людей никчемной работой.  Естественно,  что  безынициативность
лидера вскоре  сказалась  на  работе  группы.  Она  попросту  распалась.
Опытные сыщики поняли, что, вожак уперся в  стенку,  а  у  них  в  своих
подразделениях "висели" нераскрытые дела. Разговор с  каждым  из  старых
коллег заканчивался стереотипной фразой: "Я пойду на свой  огород,  а  у
тебя будут новости, звони".
   Если в ситуации с убийством Волоха Гуров разобрался и  все  возможное
сделано, то точно так же он был  уверен  в  том,  что  в  работе  группы
недорабатывает, его заклинило, телега встала из-за того, что коренник не
тянет. Сыщик все отлично понимал, но не мог с собой ничего  поделать.  В
оперативной работе не  требуется  поэтического  вдохновения,  необходима
лишь нормальная человеческая злость. Да, двух  офицеров  милиции  убили,
да, он,  полковник  Гуров,  обязан...  Дальше  риторических  рассуждений
продвинуться не удавалось.
   Убили молоденького лейтенанта  из  группы  захвата,  здесь  Гуров  не
виноват. Сыщик не хотел задумываться, виноват или нет Петр.  Задумывайся
-  не  задумывайся,  а  многолетняя  дружба  дала  трещину.  Внешне  все
оставалось по-старому, встречались, чего-то обсуждали, обращались друг к
другу на "ты", но душевная теплота пропала.
   Генерал Орлов  вошел  в  кабинет  неожиданно,  без  звонка.  Гуров  и
Станислав встали, Орлов  махнул  рукой,  пробурчал  приветствие,  согнал
Станислава с его места, уселся напротив Гурова и решительно сказал:
   - Если бы мне второй раз пришлось принимать  аналогичное  решение,  я
поступил бы так же. И ты, - генерал ткнул пальцем в Гурова,  -  на  моем
месте тоже. Ты не  пустил  бы  меня  с  бухты-барахты  хватать  козырных
валетов. Ты, Лева, убежден, что сработал бы лучше, чем молодые бойцы. Не
спорю! Но факт остается фактом - киллеры вызывали тебя, и без тщательной
подготовки взять их было невозможно.  Они  знали,  что  ты  окажешься  в
цейтноте, на то  и  рассчитывали.  Убежден,  они  за  улицей  наблюдали,
видели, кто подъехал, принимали решение. Ситуация складывалась  для  нас
тупиковая. Они тебя убить могли, а ты их взять в ту ночь возможности  не
имел. И я прав, я сказал все, и пошли вы оба к чертовой матери!
   - Я знаю, Петр, - Гуров обошел столы, обнял друга.
   - К черту! - Орлов вырвался. - Что за телячьи нежности, мы сыщики, не
курсистки. Надо было сказать - я сказал.
   - Жизнь достаточно мерзопакостна. - Гуров вернулся на свое  место.  -
Идти самому и пустить под пулю друга - вещи разные. Я  хотел  сказать  -
забудем. Мы не забудем, мы должны помнить и жить дальше.
   - Можно вякнуть младшему? - Станислав сел на ничейный стол. - Решение
в ту ночь было, только мы оказались к  нему  не  готовы.  Генерал  прав,
цейтнот давил,  требовал  действия.  А  правильное  решение  состояло  в
бездействии. Надо было тихо подойти и  обложить  дом.  И  ждать.  Хорошо
рассуждать сегодня, а ночью, получив горячую информацию, не зная, в доме
валеты или нет, все чесалось, пистолет рвался в ладонь. На данной дороге
нам не светило. Два высоко классных стрелка  в  квартире.  Если  бы  они
пошли на огневой контакт, то двух, а то и  трех  человек  уложили  бы  в
первую же минуту.
   - Легко быть сильным задним умом, - голос Гурова дрогнул.
   - Петр Николаевич не мог, находясь в стороне, принять верное решение!
- Станислав повысил голос. - Я не мог потому, что мне не дано.  А  тебе,
Лев Иванович, извини, дано, и ты мог, но не сделал.  А  мы  тебя,  между
прочим, любим не за голубые глаза. За то, что тебе Бог дал, нас обделив.
Так что, если по-честному, то я сказал. И если валеты из России не ушли,
они за тобой, Лев Иванович.
   - Суров ты,  Станислав,  сил  нет,  -  Гуров  криво  улыбнулся.  -  Я
согласный.
   - А куда ты денешься? - Станислав тон сбавил, но хватку не ослабил. -
Грузят на того, кто тащит в дождь и в темень, а  не  на  того,  кто  под
солнышком и посуху враскоряк стоит.
   - Не повторяйся, я с первого раза понимаю! - огрызнулся Гуров. -  Мне
нужен сыщик, а не проповедник.
   - А мне нужны друзья! - Станислав соскочил со стола, шагнул к  своему
месту. - Иди, генерал, работай.
   - Спасибо, что разрешил. - Орлов поднялся, вытащил грузное тело из-за
стола. - Лева, пригласи в гости, хочу у тебя на  кухне  посидеть,  рюмку
выпить, - и, скрипнув половицами, Орлов вышел из кабинета.
   - Извини, Лев Иванович, - сказал
   Станислав. - Петра требовалось разгрузить.
   Гуров посмотрел в простоватое лицо друга и в который раз подумал, что
пуд соли с человеком  съесть  можно,  а  понять  его  до  конца  -  дело
посложнее.

   Гуров сидел на скамеечке,  осматривал  прохожих,  которые  в  погожий
августовский вечер шли неторопливо. Сыщик видел свое парадное и  машину,
стоявшую чуть в стороне. Приятно жить и осознавать, что в данный  момент
пуля не шлепнет - так мало человеку нужно. Ушли валеты или они все еще в
Москве? Искать их - дело совершенно бесперспективное.  У  них  не  может
существовать в Москве сообщников, и коли киллеры имеют  задание,  должны
самостоятельно выйти на жертву.
   Сыщик в который раз перебрал возможные варианты, ничего нового  найти
не удавалось. А может, они убрались из Москвы, из России, и он  напрасно
ломает голову?
   Гуров поднялся со  скамейки,  поддал  ногой  мяч,  отлетевший  в  его
сторону,  махнул  игравшим  неподалеку  ребятишкам   и,   не   торопясь,
отправился домой.
   Мария лежала в гостиной  на  диване,  увидев  мужа,  сладко  зевнула,
пробормотала:
   - Привет. Извини, - и повернулась на другой бок.
   Гуров отправился на кухню к холодильнику, начал готовить себе ужин.
   Сыщик был женат второй  раз.  Первая  его  жена  осталась  в  далекой
молодости, позже вышла  замуж  и  уехала  в  Америку.  Они  обменивались
редкими ленивыми  письмами.  Гуров  всегда  нравился  женщинам,  но  был
человеком в совместной жизни нелегким, к тому  же  эта  чертова  работа.
Порой  он  увлекался,  даже  собирался  жениться,  хотя  дальше   благих
намерений дело не шло. Мария появилась в его жизни три года назад. Гуров
поначалу не  принимал  красавицу  актрису  всерьез.  А  как  можно  было
отнестись иначе, когда он со своим укладом и работой, и она - с афишами,
цветами, поклонниками? Но актриса,  несмотря  на  звездность,  оказалась
женщиной  проницательной,  последовательной.  Она  задержалась   в   его
квартире, долго к крутому мужику присматривалась, притиралась, как умная
женщина,  никогда  с  любовником  не  спорила,  соглашалась  во  всем  и
поступала по-своему.
   Он  нехитрый  маневр  оценил,  отнесся  к  нему  положительно.  Гуров
понимал, Мария незаурядно умна, однако признать, что красивая, несколько
взбалмошная женщина умнее его,  мужика  и  битого  сыщика,  не  пожелал.
Очнулся он только после загса и обеда с друзьями.
   - Ты это сделала нарочно? - спросил он тогда.
   - Обязательно, - Мария уже прекрасно знала любимое слово опергруппы.
   - Тебе это нужно?  -  глупо  поинтересовался  он  и  закончил  другой
прибауткой Станислава:
   - Тогда ныряй, здесь неглубоко.
   Порой, устав от замкнутого мужика, актриса съезжала на свою квартиру.
Звезду возвращали по-разному: похищали после спектакля, однажды привезли
в наручниках.
   Они, безусловно, любили друг друга, но никогда о  своих  чувствах  не
говорили, о будущем не загадывали. Взрослые люди, они  прекрасно  знали,
как трудно прожить сегодняшний день и о завтрашнем рассуждать  не  имеет
смысла. Гуров относился к  Марии  не  только  как  к  любимой,  красивой
женщине, скорее как к надежному боевому партнеру, с которым  трудно,  но
интересно идти по жизни. У каждого работа занимала большую часть  жизни,
они в эту жизнь не лезли, рассказывая о ней лишь то, что хотелось.
   Гуров отварил пельмени,  бросил  на  раскаленную  сковородку,  слегка
обжарил; достал из холодильника кетчуп.
   - Ты нарочно готовишь еду, которая мне противопоказана? - Мария вошла
на кухню в халате, в туфлях на высоких каблуках, пояс туго  перехватывал
тонкую талию, волосы забраны в пучок, подняты  над  стройной  шеей.  Она
никак не походила на женщину, минуту назад дремавшую на диване.
   Он окинул взглядом ее стройную фигуру, в очередной раз  это  отметил,
согласно кивнул.
   -  Я  вынужден  защищаться,  да  и  наше  материальное  положение  не
позволяет кормиться только овощами, фруктами да сыром. Пельмени куплены,
значит, должны быть съедены.
   - Завидую, ешь, что хочешь, а фигура, как у двадцатилетнего гимнаста.
-
   Мария провела  сильными  ладонями  по  своему  подтянутому  животу  и
стройным бедрам. Она напрашивалась на комплимент,  прекрасно  зная,  что
его не получит.
   - Помыть редиску? - Гуров открыл холодильник.
   - Только если это тебе доставит удовольствие. -  Мария  опустилась  в
плетеное кресло, закинула ногу на ногу, взяла со стола пачку сигарет.
   - Не кури перед едой, - наставительно произнес Гуров, зная,  что  его
не послушают, а может, даже не услышат.
   - У меня новости. - Мария закурила, посмотрела мимо Гурова, словно за
его спиной видела что-то интересное. - Я уезжаю с концертами в народ.  В
театре ставят новый спектакль; я не занята. Семен отпустил меня  на  три
недели. Вот я и решила прокатиться с сольниками по матушке России.
   - Удовольствие не из приятных, однако развеешься и поймешь, что  жить
в этом бандитском городе совсем не плохо. - Гуров поставил перед  Марией
тарелку, положил пучок мокрой редиски.
   - Злой. Даже не спрашиваешь, почему я не занята в новом спектакле.  -
Мария хрупнула редиской.
   - Я знаю. - Гуров тоже сел за стол. - Тебе в новой пьесе