ики,  начали
сигналить  машины,  два  "жигуленка"  сцепились  в  железных   объятиях,
образовалась "пробка".
   Гуров, не вынимая  "вальтера"  из  кармана,  прострелил  "лейтенанту"
ногу. С непривычки пьяный Иван остановился, улыбаясь; Крячко ударил  его
рукояткой  пистолета  по  шее,  стараясь  не  вырубить  сознание,  иначе
придется тащить на руках. Гуров защелкнул на убийце  наручники,  швырнул
его в "Пежо", сам сел  за  руль  и  сумел  в  создавшейся  автомобильной
сумятице развернуться в обратную сторону.
   Первые секунды схватки нападавшие выиграли, но шок миновал,  и  джип,
сигналя, тоже двинулся поперек дороги. Как  назло,  грузовиков,  которые
обычно забивают Беговую, рядом не оказалось, а  легковушки,  испугавшись
мощной машины, тормозили, пытаясь увернуться от столкновения  с  джипом.
Он задел какой-то "жигуль",  выбросил  его  на  тротуар,  развернулся  и
бросился вдогонку за "Пежо".
   На свободной трассе  джип  не  мог  достать  "Пежо",  но  на  забитой
машинами улице, он, несмотря на  свои  габариты,  получил  преимущество.
Легковушки шарахались от мощной машины, освобождали дорогу, в тот момент
когда легкий изящный "Пежо" пытался лавировать в плотном потоке.
   "Москвич" Светлова безнадежно застрял в  "пробке",  нервно  сигналили
водители, бестолково свистел инспектор ГАИ.
   Крячко сидел рядом с Нестеренко на заднем сиденье "Москвича", неумело
перевязывал руку оперативника и, словно заклинание, повторял:
   - Он уйдет! Я знаю, он уйдет! Откуда бандиты? Это же не оперативники,
Валентин!
   Нестеренко, сжав зубы, матерился и на глупые вопросы не отвечал.
   - Тулин! - Крячко, помогая себе  зубами,  разорвал  рукав  и  наконец
обнажил раненую руку Нестеренко. - Сквозная! Тебе повезло, парень! -  Он
начал мастерить жгут, чтобы перетянуть руку выше  ранения  и  остановить
кровь.
   - Тулин! Сука! Я никогда ему не верил! Мудак, я был  обязан  доказать
Гурову!
   - Стасик, ты еще соплив, чтобы доказывать Гурову, - неожиданно сказал
сидевший за рулем Светлов. - Не  знаю,  кто  вызвал  сюда  боевиков,  но
придумал это не Тулин. - Он открыл "бардачок", достал  бутылку  коньяка,
протянул Нестеренко. - Хлебни как следует, во все времена помогало.
   Гуров  в  зеркало  заднего  вида   наблюдал,   как   джип   неумолимо
приближается, как опустилось одно  стекло,  мелькнул  автоматный  ствол.
Сыщик хотел обмануть преследователей, перестроился на ряд  левее,  будто
собирается уйти в тоннель  под  Ленинградским  шоссе,  тут  же  вернулся
вправо,  имея  впереди   метров   пятьдесят   свободного   пространства,
оторвался, но ненадолго, впереди поворачивал грузовик с  прицепом.  Джип
попросту снес какую-то легковушку, перестроился  и  рванулся  следом  за
Гуровым к Ленинградке.
   Здесь, на Ленинградском шоссе, обычно стояла машина ГАИ, порой и две,
но так случается,  если  вы  превысили  скорость.  Сейчас,  когда  Гуров
собирался совершить грубейшее нарушение  и  пересечь  шоссе,  выехав  на
противоположную сторону, милицейских экипажей  не  было,  лишь  напротив
маячил одинокий инспектор. Ничего не сообразит и не успеет, если его  не
срежут из автомата.
   На заднем сиденье Иван сначала забился в угол, не мог сообразить, что
происходит.  Машина  незнакомая,  мужик  за  рулем  чужой,  решительный.
Свобода, казалось, он уже ощущает ее вкус, сменилась наручниками.  Гуров
был живой человек, в горячке задержания не успел подумать и сковал  руки
Ивана спереди. Он смотрел на браслеты,  на  голову  незнакомца,  который
явно от кого-то удирал. Водила был враг, ясно без слов. Иван  выполз  из
угла, примерился и ударил Гурова наручниками. Иван не учел, что водитель
непрерывно смотрит в зеркало заднего вида, маневры Ивана видит прекрасно
и от удара легко уклонился.
   - Они гонятся не за  мной,  а  за  тобой!  -  сказал  Гуров.  -  Тебя
приговорили, Иван.
   Гуров увернулся от хлынувшего слева потока  машин,  начал  пересекать
шоссе, когда стоявший впереди инспектор ГАИ, находившийся точно напротив
нарушителя, засвистел что было мочи и замахал полосатым жезлом.
   - Ты бы лучше спрятался, дружище, - пробормотал Гуров, видя, как джип
вылетает следом на площадь.
   Пока он оценивал ситуацию с  джипом  и  гаишником,  потерял  из  виду
Ивана,  который,  изловчившись,  накинул   на   горло   Гурову   цепочку
наручников. Сыщика  спас  валик-"подзатыльник",  голова  не  откинулась,
сознание он не  потерял,  ударил  правой  рукой  сидевшего  сзади  Ивана
вслепую и вывернулся из-под ослабшей металлической петли. Все это заняло
пару секунд, но ногу с педали газа  он  сбросил,  что  дало  возможность
бандитам приблизиться вплотную. Он  ударил  по  педали  тормоза,  машина
жалобно взвизгнула. Джип пролетел мимо,  из  окна  выпустили  автоматную
очередь, Гуров выскочил на асфальт, схватил инспектора за  жезл,  дернул
на себя и крикнул:
   - За машину, служба! Ложись!
   Сержант поскользнулся, упал и спас свою жизнь. Из джипа дали  длинную
очередь, стреляли неумело, женский крик  донесся  аж  с  бульвара.  И  в
унисон автоматной очереди и женскому крику  взвыла  милицейская  сирена.
"Канарейка" приближалась со стороны Белорусского вокзала, и  ни  разу  в
жизни полковник Гуров не любил милицию так крепко.
   Джип умчался в сторону "Сокола". "Канарейка" встала, из нее выскочили
два  омоновца  и  сержант  милиции.  Гуров  благоразумно  положил   свой
"вальтер" на багажник "Пежо" и поднял руки. Ему очень хотелось заглянуть
в машину, убедиться, что Иван на месте, жив и здоров.
   - Опустите руки, предъявите документы, - сказал прибывший сержант.
   По манере держаться и говорить  Гуров  сразу  понял,  что  перед  ним
офицер. Гуров протянул  свое  удостоверение,  неспешно  взял  "вальтер",
аккуратно вытер носовым платком. Сыщик  знал,  что  в  подобных  случаях
главное - сохранять спокойствие и не допускать резких движений.
   Подъехал "Москвич", выскочил из машины Крячко, рванул дверцу  "Пежо",
сунул туда голову и отпрянул.
   - Ну и вонища! Они, кажется, обосрамшись.
 
*** 
 
   Вердин услышал стрельбу, когда прощался с хозяином  заведения,  рядом
переминался невзрачный худой парень лет двадцати  с  небольшим,  который
проводил съемку. Он все хотел Вердину что-то сказать, но, услышав пальбу
на улице, подхватил кейс и шмыгнул служебным ходом во двор. Вердин  тоже
не задержался, хлопнул хозяина по плечу, сказал:
   - Позвоню, - и тоже ушел черным ходом. Был  велик  соблазн  выйти  на
улицу и выяснить, что там  произошло.  Но  Вердин  уже  давно  вырос  из
коротких штанишек, когда поддаются соблазну. Он вышел во двор, прошел  и
следующий двор, оказался в незнакомом  переулке,  где  увидел  высокого,
коротко стриженного парня  с  кожаной  сумочкой  под  мышкой,  в  общем,
типичного молодого бизнесмена, который отпирал дверцу сверкающего "БМВ".
   - Не делайте резких движений, молодой человек!  -  Вердин  подошел  к
бизнесмену вплотную, прижал его правую руку в кармане длинного пальто. -
Я офицер госбезопасности и не собираюсь вас  грабить.  За  домами  снова
раздалась стрельба.
   - Это мои люди, - Вердин старался говорить спокойно, но понять, что у
парня в кармане, подполковник не мог, а чтобы достать оружие, необходимо
руку бизнесмена отпустить.
   Тот  также  просек  ситуацию,  оценил  физическую  кондицию  Вердина,
который был на голову ниже и килограммов на двадцать легче.
   - Твои люди стреляют, а ты сматываешься. - Парень ухмыльнулся. - Я не
хочу гадать, кто кого гоняет, мне не нужны неприятности, предъяви ксиву,
и я подброшу тебя.
   Вскоре Вердин вошел в свой кабинет. Телефон звонил  так,  что  грозил
взорваться.
   - Слушаю! - сорвав трубку, крикнул Вердин.
   - Слушать  следовало  раньше,  малыш!  Гуров  взял  твоего  парня.  Я
попытаюсь его нейтрализовать... Пошел  бы  ты...  -  дальше  последовала
знакомая всему миру русская  матерная  ругань.  -  Перестань  психовать,
найди мне Тулина. Гуров доверяет ему, Георгий уберет Ивана.  Мы  сделаем
вид, что ничего и не происходило.
   - А деньги?
   - Если бы у меня на погонах было столько  звезд,  Я  бы  не  думал  о
деньгах, беспокоился о душе.
   Вердин откинулся в кресле, долго молчал и наконец сказал:
   - С ним не следует воевать, его необходимо убить. Давно.
 
*** 
 
   Мария выбежала  из  подъезда,  дверца  стоявшей  у  тротуара  "Волги"
предупредительно открылась, и актриса уселась на переднее сиденье.
   - Привет, мальчики!  У  вас  новая  машина...  Да  и  сами  вы  вовсе
незнакомые. Если я опоздаю на пробы, то  виноваты  будете  только  вы...
Хотя режиссер...
   "Волга" тронулась, сидевший на заднем сиденье мужчина обхватил  левой
рукой Марию за горло, а правой прижал к ее губам марлевый тампон.
   - Тебе спешить некуда, у нас с тобой уйма времени.
   - Ты бы ее перетащил на заднее сиденье, - сказал  водитель.  -  И  не
держи в голове глупости, мы с тобой офицеры.
   - Вспомнила бандерша,  как  девицей  была,  -  сидевший  позади  взял
безвольное тело актрисы под мышки, с большим трудом перетащил к себе.  -
Вроде тоненькая, а в теле. А в  отношении  нашего  офицерства  ты  лучше
помалкивай, не береди раны. Я, когда вечерами душу водкой  глушу,  одним
успокаиваюсь: если наши правители такое  блядство  творят,  то  уж  наши
грехи Бог и не примечает.
   - Я на правителей облокотился, - ответил водитель. - У меня дед  жив,
полный Георгиевский кавалер, так я с  ним  за  один  стол  боюсь  сесть.
Чувство такое, словно в церкви помочиться собрался.
 
*** 
 
   Гуров припарковался у подъезда, сразу  узнал  американскую  длиннющую
неизвестной марки машину Шалвы. Парадоксально,  сыщик  собирался  прийти
домой и позвонить Князю, столкнувшись с ним у дома,  видеть  грузина  не
хотелось. Главное - Гуров не  желал  ничего  говорить,  объяснять,  даже
хвалебные слова ему были сегодня отвратительны.
   Он хотел тишины и покоя, хотел сидеть у себя дома на диване, обнимать
Марию и смотреть телевизор, в котором выключен звук.
   Гуров представил могучие объятия Шалвы, бурный  восторг,  бесконечные
поздравления и обязательное приглашение к столу. Не хотелось ему  сейчас
слушать  чужие  тосты,  шумные  непонятные  разговоры.  Ему  было   лишь
необходимо увидеть деда Тимура Яндиева, его задубленное солнцем и годами
лицо, объяснить, что все в порядке,  и  пусть  он  поймет,  что  русские
совсем неплохие парни.
   Он вышел из машины, и синхронно открылась  дверца  впереди  стоявшего
лимузина, из которого поднялась  богатырская  фигура  Князя.  Они  пошли
навстречу друг другу, Гуров протянул руку, но Шалва обнял его за плечи и
сказал:
   - Любой богатырь может терпеть поражение. Ты бился как лев...
   -  Шалва,  я  когда-нибудь  утону  прямо  посередине  твоей  речи,  -
раздраженно перебил Гуров, неожиданно понял, что Князь ничего не знает и
пытается успокоить мента, который не сумел сдержать своего слова.
   - Стоп, Князь! Я слова не давал, лишь сказал, что попробую.  -  Гуров
поднял голову и увидел, как из тоннеля вылетела машина.
   Сыщик не любил машины, которые едут слишком быстро  и  прижимаются  к
тротуару. Гуров подсек ногу Князя, и в обнимку  они  упали  на  асфальт.
Окно проносившегося "Ниссана"  приспустилось,  но  из  него  не  ударила
автоматная очередь, а вылетело письмо.  Гуров  вскочил  на  ноги  легко,
помог встать Шалве, который  тряс  огромной  головой  и  очумело  вращал
глазами. Гуров не стал объясняться, поднял плотный конверт без адреса  и
какой-либо надписи, достал лист белоснежной бумаги с  водяными  знаками,
прочитал: "Меняем твою девчонку на нашего парня и забудем",  был  указан
номер телефона.
   - Ты чуть не убил меня. - Князь ощупывал себя, желая  убедиться,  что
все составляющие на месте. - Что за письмо?
   - Так, - Гуров убрал конверт в  карман,  ладонью  ощупал  собственное
лицо, как это делают люди незрячие, желая познакомиться с  человеком.  -
Поедем к деду Яндиева, садись в машину, я сейчас вернусь.
   Он поднялся  на  свой  этаж,  осмотрел  замки,  прошел  по  квартире.
Постороннего человека Мария никогда бы не впустила. Судя  по  всему,  ее
взяли на улице.
   Гуров присел на диван, набрал указанный в  записке  номер,  включился
ответчик:
   - Сейчас дома никого нет. Если вы желаете...
   Он дослушал до конца, выждал гудок и сказал:
   - Я получил ваше письмо. Понял и согласен. Технику обмена  обсудим  в
шестнадцать часов.
 
*** 
 
   Дед Яндиева жил на даче, но не в каменном гробу, изображающем дворец,
а  в  обычном  деревянном  доме  с  мансардой,   огороженном   кособоким
штакетником. Калитка цеплялась верхней петлей за столбик,  почему-то  не
падала.
   Когда Шалва и Гуров вышли из машин  и  ступили  через  несуществующий
порог, дача ожила. Навстречу гостям вышли два молодых чеченца. Гуров мог
поклясться, что автоматы парни оставили за дверью,  но  оружие  при  них
имелось. Сыщик невольно, чисто профессионально, отметил,  что  у  одного
пистолет, у второго граната, и сказал:
   -  Здравствуйте.  Хозяева,  тем  более  молодые,  должны  здороваться
первыми.
   - Гость не  приходит  учить,  -  ответил  парень,  который  был  явно
постарше. - Зачем вы пришли?
   - Я хочу видеть  деда  Тимура  Яндиева,  -  сказал  Гуров;  прекрасно
понимая, что ведет себя совершенно неприлично, но все не мог  оправиться
от нокдауна, который ему нанесло известие, что Мария захвачена.
   Князь оттеснил Гурова,  быстро  заговорил,  и,  хотя  сыщик  не  знал
чеченского и никакого другого, понял:
   Шалва объясняется на двух, возможно трех, языках.
   - Я говорил со старшим рода, хочу говорить с  ним,  -  грубо  перебил
Гуров.
   Дверь в дом открылась, на пороге стоял дед  Яндиев.  Гуров  отстранил
опешившую  охрану,  подошел,  поклонился  и  сухим  деревянным   голосом
произнес:
   - Я обещал помочь. Ваш  внук  жив,  его  будут  снова  судить.  -  Он
запнулся под горящим взглядом старика, тяжело вздохнул и уже  нормальным
тоном добавил:
   - Я уверен, Тимура оправдают.
   Наступила пауза, тут же заговорили все разом, только дед  молчал,  но
прислонился костлявым плечом к косяку.
   - Ты почему молчал? - Шалва пытался схватить Гурова за плечи, но  тот
увернулся, шагнул на порог, обнял деда за плечи, ввел в комнату,  усадил
в кресло.
   - Газеты писали...
   - Мы узнали через своих людей...
   Дальше речь велась на незнакомом языке.  Гуров  опустился  на  шаткий
табурет, стоявший рядом с креслом  деда,  почувствовал  на  своем  плече
легкую руку,  в  ответ  лишь  кивнул.  Он  не  слышал  незнакомую  речь,
перемежавшуюся русскими словами, думал, что террориста придется отдать и
оправдание Тимура будет затруднено. Но  ему,  Гурову,  плевать  на  всех
чеченских пацанов, ему нужна Мария. И нет такой цены, которую он за  нее
не заплатит. Он выпил рюмку какой-то крепкой вонючей жидкости, увидел на
тумбочке телефонный аппарат, поставил перед собой, набрал номер.
   - Полковник Огарков, - ответил начальник тюрьмы.
   - Говорит Гуров. Здравствуй, Игорь Семенович, извини, но мне нужен  к
телефону Тимур Яндиев.
   - Умом тронулся? Преступник в камере, ты много на  себя  берешь,  Лев
Иванович.
   - Много, - согласился Гуров. - Но, если бы я брал на себя меньше,  ты
бы уже имел на своей совести еще одного  невинно  убиенного.  Я  доказал
невиновность парня.
   - Доказывают прокуратура и суд.
   - Ты бы остаток жизни доказывал людям, что парня  расстреляли,  когда
ты находился в командировке. Подведи его к телефону, с  мальчиком  хочет
поговорить его дед.
   - Но я не могу, он содержится...
   - Мне плевать, где он содержится. Игорь Семенович, ты начальник и все
можешь.
   - Дай твой номер, я перезвоню, - сдался Огарков.
   - Люди видели, что Тимура взял конвой и погрузил в труповозку, - тихо
сказал один из охранников.
   - Его лишь перевезли в другой корпус, - ответил Гуров, прислонился  к
теплой печке и задремал.
   Способность Гурова засыпать в самые неподходящие  для  этого  моменты
жизни поражала окружающих. Однажды на очередном медосмотре он сказал  об
этом врачу. Тот выслушал его внимательно и ответил:
   - Не считайте себя загадкой природы, дружочек. У вас  просто  хороший
предохранитель, когда нервы оказываются на пределе,  предохранитель  вас
отключает. Такое устройство, к сожалению, имеется не  у  каждого,  но  я
таких людей встречал. Сходите в церковь, поставьте свечку!
   Гуров очнулся от топота и  громкого  крика,  открыл  глаза  и  увидел
Тулина, который стоял в центре комнаты, криво  улыбался  и  стряхивал  с
руки одного из молодых охранников. У их ног лежал Вердин.
   Старик что-то сказал, парень отцепился от Тулина, отошел в угол.
   - Я считал, Тулин, тебя уже нет в Москве, - сказал Гуров.
   - Ты знаешь, как я тебя ненавижу? - вопросом ответил ему Тулин. -  Но
еще больше тебя я ненавижу этого. - Он пнул пытавшегося встать  Берлина.
- Из Георгия Тулина решили агента сделать! Падлы!
   Что с Тулиным неблагополучно, Гуров догадывался, понял  окончательно,
когда Станислав доложил,  что  Георгий  провожал  машину  вице-премьера,
которая довезла подполковника Уткина до дома. Но Гуров не  боялся  иметь
дела с двойным агентом, главное, что  человек  не  знал  лишнего.  Гуров
лишил Тулина  свежей  информации,  понимал,  что  он  -  человек  вконец
запутавшийся и неуправляемый.  Почему-то,  чисто  интуитивно,  Гуров  не
сомневался, что стрелять в него Георгий не станет. Такая  возможность  у
Георгия была, он ею не воспользовался, а кто не выстрелил в первый  раз,
не выстрелит и во  второй.  Гуров  полагал,  что  вот-вот  Тулин  просто
исчезнет. Появление его здесь, сейчас, да еще с  Вердиным,  было  полной
неожиданностью, которые сыщик не любил.
   - Ты зачем явился? - спросил Гуров.
   - Расплатиться, не люблю оставаться должным. - Тулин стоял  в  центре
комнаты, широко расставив ноги, держал правую руку в кармане кожанки.  -
Я хотел вас оставить один на один! Бодайтесь! Ты зря взял женщину,  твоя
жизнь сразу подешевела. - Он  нагнулся,  схватил  Вердина  за  воротник,
легко поставил на ноги, хлопнул по спине. - Это тебе, полковник,  теперь
мы в расчете. - Вынул из кармана телевизионную кассету, положил на стол.
   - Думаешь, мне дерьма не хватает? - Гуров все еще, не мог врубиться в
ситуацию.
   - Ты обменяешь его на свою мадам, -  в  голосе  Тулина  чувствовалась
растерянность, он не ожидал от Гурова подобной реакции.
   Гуров качнулся, у него страшно заболела голова, перед глазами поплыла
зелень, он вцепился ногтями в печку, стараясь не упасть.
   И совершенно неожиданно рассмеялся Вердин.
   - Господин полковник не способен убить пленного офицера, -  продолжая
смеяться, сказал он. - А значит, и обмен невозможен.
   - Человек! - Голос деда Яндиева не шелестел, звучал ясно. - Подойди и
опустись на колени, чтобы ты мог видеть мои глаза.
   Молодые охранники мгновенно поставили Вердина на колени перед креслом
Яндиева. Несколько секунд  они  смотрели  друг  другу  в  глаза.  Вердин
опустил голову, дед спросил:
   - Что ты увидел?
   - Вы можете убить человека, - еле выговорил Вердин.
   - Ты плохо смотрел. Ты будешь умирать  очень  долго,  станешь  лизать
угли, чтобы тебя убили.
   Зрение вернулось к Гурову, он впервые увидел, что лицо человека может
быть действительно белым как бумага.
   - Уведите его, - сказал дед.
   Охранники накинули на голову Вердина петлю, вывели из комнаты.
   - Прощай, полковник, - Тулин шагнул к двери.
   - Обожди, Георгий, - Гуров заставил себя выпрямиться. - Ты  живешь  в
перевернутом мире. Если ты сумеешь встать на ноги и  на  тебе  не  будет
крови, найди меня.
   Тулин молча вышел, дед Яндиев спросил:
   - У тебя украли жену? - Не дождавшись ответа, он продолжал:
   - Украли за то, что ты защитил чеченца.
   - Человека защитил, человека, - сказал Гуров. Зазвонил телефон. Гуров
снял трубку.
   - Слушаю.
   - Бывший начальник тюрьмы, - невесело пошутил Огарков. - Я не  сильно
побеспокоил тебя? Говори.
   И в трубке зазвучал молодой г