ния  в
чистом поле расстреливают! - начал было Гуров.
   -  Молчать!  -  Орлов  шарахнул  кулаком  по  столу.  -  Вы  офицеры,
существует субординация! - Он передохнул, потер ладонями  лицо.  -  Черт
меня дернул дружить с вами!
   - Черт тебя дернул двадцать лет назад, - спокойно ответил Гуров. - Ты
тогда не был большим генералом. А  приказать  ты  тогда  мог  и  сегодня
можешь. Ты прикажешь, мы будем выполнять согласно субординации. Это дело
личное? - Он указал на конверт, кивнул Крячко. - Прочти, хотя там ничего
нет нового.  Если  бы  такую  бумажку  получил  зачуханный  инженер,  то
дежурный по отделению милиции выбросил бы ее в мусорную корзину.
   - Юрий Карлович Горстков финансирует предвыборную кампанию одного  из
кандидатов на пост Президента...
   - Я понял, Петр Николаевич, - перебил Гуров, - но должен  соблюдаться
хотя бы элементарный порядок. С подобными угрозами  обязана  разбираться
служба безопасности, а не милиция. Петр Николаевич, дорогой  мой,  я  не
характер выказываю, а чертовски не хочу лезть в политическую драку.
   Гуров смотрел на друга проникновенно,  старался  говорить  как  можно
мягче, но фразы получились у него рубленые, резкие.
   - Я тебя прошу, объясни Бардину, что это  не  наше  дело,  по-доброму
объясни, ты умеешь. Мы же к этой среде и агентурных подходов не имеем, и
подвести некого.
   - Понимаю, ты прав, - тихо ответил Орлов. - Но Николай  Ильич  не  от
хорошей жизни сюда пришел. И  дело  не  в  том,  что  он  наш  шеф,  мне
выслуживаться поздно. Так что, мальчики, прекратим дискуссию,  забирайте
конверт, занимайтесь. Ты, Лева,  навести  Горсткова,  потолкуй,  как  ты
умеешь, а Станислав займется  дочкой,  где  она  учится,  круг  общения,
прочее. Удачи, вы свободны.
 
*** 
 
   Гуров созвонился с финансистом, который пригласил сыщика в  офис,  но
полковник предпочитал разговаривать  в  домашней  обстановке,  о  чем  и
заявил со свойственной ему прямотой.
   - Вообще-то я дома не принимаю, -  ответил  Горстков.  Гуров  молчал,
рассчитывая, что человек сам сообразит, что слово "принимаю"  к  данному
случаю не подходит. И Горстков опомнился, быстро заговорил:
   - Извините, заработался, давайте пообедаем где-нибудь.
   - Спасибо, я предпочитал бы разговаривать  в  вашем  доме,  -  сказал
Гуров. - Желательно, чтобы и дочка ваша присутствовала.
   - Юлия? Сожалею, но ее нет в Москве. Я отправил ее за пределы, думаю,
так будет разумнее.
   - Возможно, - согласился Гуров, которому нравился  мягкий,  уверенный
голос собеседника. - Диктуйте адрес, назовите удобный  для  вас  день  и
час.
   - Сегодня, - не задумываясь, ответил финансист. - Сейчас взгляну, что
у меня на вечер... Так,  это  можно  отменить.  Девятнадцать  часов  вас
устроит? - и назвал адрес.
   - Договорились.
   - Прислать машину?
   -  Можно,  -  согласился  Гуров,  не  любивший  ездить   вечером   по
незнакомому маршруту. - К министерству, в восемнадцать тридцать.
   Он положил трубку, взглянул на садящего напротив Крячко, сказал:
   - Твоя пассия где-то загорает,  папаша  упрятал  подальше  от  греха.
Голос у мужика хороший, но видится  мне,  что  он  маленький,  в  очках,
подкаблучник,  нашего  возраста.   Вторая   жена,   высокая,   надменная
красавица, капризная дочь, которая не работает, не учится, ищет  себя  в
этой жизни, пока бездумно тратит папины деньги.
   - Чего  злишься?  -  удивился  Станислав.  -  Девицы  в  Москве  нет?
Прекрасно. Я наше бумажное хозяйство пока разберу, все руки не доходят.
   - Писать никто не любит, а я так терпеть  не  могу.  -  Гуров  открыл
сейф, бросил на  стол  папку,  на  которой  было  написано  "Разное".  -
Поработаем до шести, потом ты отправишься домой, а я неизвестно  куда  и
зачем.
 
*** 
 
   Даже талантливый сыщик - лишь человек, порой  тоже  ошибается.  Гуров
описал Горсткова, жену, их дом с точностью  до  наоборот.  Единственное,
что  он  угадал,  так  это  шикарную  иномарку  -  просторный  "БМВ",  и
охранника, молчаливого жилистого парня лет тридцати. Жил миллионер не  в
пригороде в шикарной вилле, а в переулке у проспекта  Мира,  в  довольно
затрапезном доме, подъезд которого не только не охранялся, но и одна  из
дверных створок просела, скособочившись.
   Гуров обил с ботинок  снег  о  щербатую  ступеньку  крыльца,  спросил
стоявшего за спиной охранника:
   - А новые петли поставить сил нет?
   - У меня  другая  профессия.  -  Парень  потянул  скрипнувшую  дверь,
пропуская Гурова на плохо освещенную лестницу.
   Рядом с лестницей имелся узкий проход, упирающийся в облезлую  дверь,
видимо, дворницкую либо подсобку, где хранились лопаты, метла  и  прочая
хозяйственная утварь. Гуров отшвырнул ногой  пустую  бутылку,  шагнул  к
двери, она оказалась запертой, но замок  был  несерьезный  -  защита  от
пацанов младших классов. Гуров осмотрел грязный пол,  пыльную  лампочку,
молча прошел к лифту.
   Охранник  позвонил  явно  условным  образом,  Гуров  прикрыл  ладонью
дверной глазок, но открыли сразу и ничего не спрашивая.
   - Здравствуйте, проходите, пожалуйста, - хозяин скупо улыбнулся.
   Он был выше Гурова, тяжелее килограммов на десять, может, и более,  в
костюме, белой рубашке и галстуке.
   - Добрый вечер, Юрий Карлович. - Гуров пожал широкую  мощную  ладонь,
взглянул хозяину в лицо, решил, что ему около пятидесяти и  в  молодости
он увлекался спортом, возможно, борьбой, и прошел в квартиру.
   В прихожую вошла крупная, еще красивая  женщина,  примерно  ровесница
мужа.
   - Здравствуйте, здравствуйте. - Она радушно улыбалась, одета была  со
вкусом, но просто, по-домашнему. - Очень  приятно,  я  Нина  Дмитриевна,
знаю, что вас зовут Лев Иванович, проходите в кабинет, я пока накрою. Вы
борщ любите?
   - Спасибо, Нина Дмитриевна. - Гуров прошел за хозяином довольно узким
коридором в просторную комнату, обставленную добротной, отнюдь не модной
и не шикарной мебелью.
   - Располагайтесь, курите. - Хозяин подвинул к  краю  стола  массивную
пепельницу, открыл встроенный в книжные полки бар. - Что  предпочитаете?
Хотя выбор у меня не шибко богатый.
   - Я пока воздержусь, - Гуров сел на стул с обтянутым кожей сиденьем и
высокой прямой спинкой. Этот  стул  и  остальная  обстановка  напоминали
сыщику кабинет отца - все основательно, прочно. Ничего лишнего. Огромный
письменный стол, два кресла и диван кожаные, далеко не новые,  возможно,
старинной работы, позже реставрированные. Всего два телефонных аппарата,
тоже не новомодные. На приставном столике компьютер, но явно не как дань
моде, просто рабочий инструмент, а у одного из двух окон  мощный  фикус,
который стоял на полу и подпирался здоровенной палкой.
   Хозяин налил себе граммов сто водки,  кивнул,  молча  выпил,  закусил
долькой лимона.
   - Появится желание - не стесняйтесь. - Он указал  на  бар  и  сел  за
стол, с неприязнью гладя на лежавшие бумаги, сложил их в кожаную  папку,
спросив:
   - Лев Иванович, вы считаете угрозу реальной?
   -  Я  профессионал,  Юрий  Карлович,  но  человек,  а  не   провидец.
Просчитать ситуацию невозможно, не хватает информации. - Гуров смотрел в
глаза хозяина, пытаясь разобраться, насколько искренен садящий за столом
человек.
   - Вы меня в чем-то подозреваете?
   - Большей, возможно достаточной,  информацией  обладаете  вы  и  ваша
дочь, - ответил Гуров, игнорируя вопрос хозяина. - Я  еще  не  передавал
записку графологам, но  даже  моих  скромных  знаний  в  данной  области
достаточно,  чтобы   предположить,   что   автор   мужчина   с   сильным
уравновешенным  характером.  Автор  из  вашего  окружения,  полагаю,  он
человек военный, скорее всего офицер контрразведки.
   - И все это вы выяснили на основании написанных человеком  нескольких
слов? - Горсткову было не смешно, однако он улыбнулся.
   - Все это очень просто. - Гуров долго мял сигарету, наконец  закурил.
-  Все  сказанное  мной  достоверно,  если  сама  записка  не   является
фальсификацией.
   - Не понял. Какой фальсификацией?
   - Возможны варианты. Различные варианты. Например вы никакого  письма
не получали, написали его сами.
   - Вы понимаете, что говорите?..
   - Фу! - Гуров выпустил сильную струю дыма. - Меня постоянно  обвиняют
в том, что я чего-то не понимаю. Совершенно справедливо,  я  не  понимаю
множества вещей. Но в своей  профессии  я  человек  не  последний.  Юрий
Карлович, вы богаты?
   - Что? - Хозяин опешил. -  В  наших  кругах  подобный  вопрос  просто
неприличен!
   -  Тогда  и  решайте  свои  проблемы  в  ваших  кругах.   Сейчас   вы
разговариваете с ментом. Я сыщик, у меня свои понятия о приличии.  Какую
сумму вы мажете выложить на стол через два-три дня?
   - Я могу выписать чек, - Горстков понял мысль сыщика и рассмеялся.  -
Вас  интересует,  сколько  я  могу  заплатить  за  свою   дочь?   Много,
практически все. Но мои капиталы не так просто превратить в  наличность,
тем более в Москве.
   - Конкретно, Юрий Карлович.
   - Конкретно... - Хозяин прикусил ноготь большого пальца, задумался. -
Люди очень не любят платить наличные деньги. Я  могу  ошибиться,  думаю,
что за два-три дня я миллионов пять долларов собрать сумел бы.
   -  Чертовски  много,  -  Гуров  покачал  головой.  -   Следовательно,
похищение вашей дочери с целью получения выкупа - вещь реальная.
   - Юлия без окраин нигде не бывает.
   - Юрий Карлович, вы меня удивляете, а вид у вас такой умный.
   - Внешность бывает обманчива, - Горстков улыбнулся через силу.
   - Вы бы дверь в подъезде распорядились починить да лампочки вымыть.
   - Прошу к столу,  кушать  подано,  -  сказала  хозяйка,  появляясь  в
комнате.
   Стиль убранства, обстановка, сервировка стола, да  и  сам  обед  были
выдержаны в духе дома и никак не соответствовали представлениям Гурова о
жизни и быте миллионеров. Большая,  не  заставленная  мебелью  столовая,
массивный, старомодный, наверное, даже старинный стол, тяжелые стулья, у
стены огромный комод, видимо, даже не отцовский, а дедовский.  Хрусталь,
фарфор,  серебро,  но  ничего  не  сверкает,  не  бросается   в   глаза,
впечатление, что все предметы знают свое место и  занимают  его  испокон
веков.
   Хозяева угощали, но настойчиво не потчевали. Гуров выпил рюмку водки,
закусил холодцом, от второй  рюмки  отказался,  съел  один  маринованный
огурчик,   поблагодарил,   никакой   дискуссии   не    возникло,    хотя
чувствовалось, что в доме поесть любят.
   - А я грешен. - Юрий Карлович опрокинул очередную рюмку,  положил  на
тарелку изрядную порцию салата. - Нина в курсе  происходящего,  так  что
вы. Лев Иванович, можете говорить свободно.
   -  А  мне  пока  сказать  нечего.  Благодарю,  Нина  Дмитриевна,  мне
достаточно, - сказал Гуров хозяйке, которая наливала борщ.
   - Эту квартиру мы  купили  двадцать  пять  лет  назад  на  ворованные
деньги...
   - Юрий! - одернула мужа хозяйка.
   - Я лишь цитирую прокурора. - Юрий Карлович собрался налить себе  еще
водки, но жена забрала у него рюмку. - Да, в тот раз мне впаяли пятерку,
хотя статья позволяла значительно больше. Но так как не доказали ничего,
а освобождать из зала суда в те годы не умели,  то  дали  пятерик.  Меня
обвиняли, что я имею  собственный  завод.  С  дирекцией,  профсоюзной  и
партийной  организацией...   Процесс   был   уникальный.   Квартиру   не
конфисковали, так как она была куплена на имя  тестя.  Так  мы  здесь  и
живем, нас чудаками считают. А заводик, который мне в семьдесят  третьем
клеили, я недавно купил. Можно сказать, почти даром забрал.
   - Лев Иванович наверняка все о тебе знает, не  хвастайся,  -  хозяйка
смотрела на мужа с гордостью.
   - Нет, я справок на Юрия Карловича не заказывал. -  Гуров  доел  свой
борщ.  -  Нина  Дмитриевна,  борщ  был  великолепный.  А  заводик,  иная
хозяйственная деятельность для меня - китайская  грамота.  Я  уголовник,
узкая специализация. И, кстати, ваше дело, если оно реально  существует,
в ведении управления охраны, а не уголовного розыска.
   Спокойное, волевое лицо хозяина скривила гримаса, он  забрал  у  жены
свою рюмку, снова выпил, некоторое время молчал, чувствовалось, что он с
трудом сдерживает гнев, наконец сказал:
   - В интересной стране живем, к кому ни обратишься, все  попадаешь  не
по адресу.
   - Родителей не выбирают. - Гуров следил за реакцией хозяйки,  которая
была бледна, но держалась спокойно.
   - Я позвонил в милицию, сказал, что мне нужен лучший  сыщик.  -  Юрий
Карлович уже полностью справился с волнением, говорил  спокойно.  -  Вы,
Лев Иванович, выяснили, деньги у меня имеются, вы можете получить  любой
аванс, тратить его по своему усмотрению.
   - Обратитесь в сыскное бюро, там  найдутся  отличные  парни,  знающие
дело не хуже меня.  Они  возьмут  ваши  деньги  с  удовольствием,  будут
работать на совесть.
   - Я слышал о вас. Лев Иванович. Если существует опасность  для  нашей
дочери, мы хотим, чтобы  делом  занимались  именно  вы,  с  министром  я
договорюсь. Если вам требуется помощь сыскного бюро,  не  стесняйтесь  в
расходах, никаких отчетов мне, естественно, представлять не требуется.
   - Хозяин - барин, я подумаю. Вместе с  Ниной  Дмитриевной  мы  обыщем
комнату вашей дочери, затем я переговорю с вами и дам ответ.
   - В нашем доме не принято...
   - Нина! - прервал жену хозяин.  -  Коли  Лев  Иванович  возьмется  за
работу, он будет делать, что считает нужным. Ты меня хорошо поняла?
   Даже Гурова покоробил резкий, безапелляционный тон  Горсткова.  Сыщик
увидел, как сникла и на глазах постарела хозяйка,  понял,  что  семейный
обед, благодушие и умиротворенность семьи - просто маска,  которую  люди
носят многие годы. И неплохие люди, возможно,  очень  даже  хорошие,  но
отнюдь не такие спокойные и простые,  и  как  говорят  англичане,  в  их
семейном шкафу тоже спрятан скелет.
   - Как скажешь, Юрий Карлович, -  мадам  склонила  голову.  -  Желаете
кофе, или сразу приступим к обыску?
   - Уважаемая Нина Дмитриевна, я желаю стакан коньяка и никогда в жизни
не проводить обысков, - ответил Гуров. - Только я забыл то время,  когда
делал что желал. Однако от чашки кофе не  откажусь,  и,  не  откажите  в
любезности, дайте мне фотокарточку вашей дочери. Снимок, на котором  она
не слишком красивая, максимально похожа на себя.
   Хозяйка поставила перед Гуровым чашку кофе,  но  дружеского  тона  не
приняла:
   - Мы пойдем к Юлии в квартиру, там ее фотографий - на любой вкус.
   - Налить? Желаете коньяка? - Хозяин поставил  перед  Гуровым  стакан,
взял со столика бутылку.
   - Юрий Карлович, я много чего желаю,  -  и,  отставив  стакан,  отпил
кофе. - Вы симпатичные люди, дом у вас превосходный, работать мне  здесь
не хочется до чертиков.
   - Отчего так? - Хозяин тоже отказался от спиртного, начал пить кофе.
   - Вы принадлежите к определенным кругам, мне придется туда лезть,  на
меня начнут жаловаться министру. Я это уже проходил, знаю и не люблю.
   - Постараюсь  облегчить  вашу  жизнь,  шепну  кому  следует,  на  вас
жаловаться не рискнут.
   - Возможно, вы знаете, как из рубля сделать  сто  долларов,  а  какая
комбинация складывается из трех пальцев, вам  неизвестно.  Я  ничего  не
решил. - Гуров поднялся.
   Дочь жила в соседней квартире. Когда Гуров переступил  порог,  сыщику
почудилось, что он шагнул  с  московских  улиц  на  парижские  бульвары.
Квартира была обустроена  сверхсовременно,  походила  на  дорогой  номер
пятизвездочного отеля, слегка худела вентиляция, пахло дождем и хорошими
духами.
   Сыщик взглянул на безукоризненно чистые ботинки, вошел и опустился на
изящный хрупкий диванчик.
   -  Присядьте,  Нина  Дмитриевна,  поговорим,  я  пообвыкну  в   новой
обстановке. Здесь красиво, но в вашей  квартире  мне  уютнее,  -  сказал
Гуров. - Скажите несколько слов о вашей дочери. Вы дружны?
   - Вам больше нравится у нас, так как вы, как и мы, старомодны. Но эту
квартиру оформляла не Юлия. Мух  купил  квартиру  семье,  которая  здесь
жила, позвонил в какую-то фирму, явился представитель, принес  рекламные
проспекты, дочка ткнула пальчиком, через некоторое время получила ключи.
Вы скажете, что у богатых свои привычки. А зачем нужны деньги,  если  не
доставлять себе удовольствие? - Супруга миллионера прошлась по  комнате,
включила торшер, верхний свет она  зажгла,  когда  Они  только  вошли  в
квартиру.
   Гуров разглядывал висевший на  стене  портрет  миловидной  девушки  с
простоватым русским лицом, но  очень  красивыми  загадочными  глазами  и
пышными длинными волосами.
   - Сейчас Юлия пострижена коротко, - сказала Горсткова, - в жизни  она
не так красива, но обаятельнее.
   - Сколько девочке лет?
   - Двадцать четыре.
   - Была замужем?
   - Почему была? Может, она и сейчас замужем?
   Гуров не  ответил,  прошел  в  спальную  комнату,  в  центре  которой
располагалось квадратное ложе колоссальных размеров, потолок  в  спальне
был зеркальным. Хозяйка смутилась, нажала  какую-то  кнопку,  и  потолок
помутнел, стал голубоватым. Гуров  отодвинул  левую  стенку,  равнодушно
взглянул  на  шкаф  с  бесчисленным  количеством  вешалок  с   платьями,
костюмами и иными нарядами, одно отделение занимали шубы и куртки. Сыщик
непроизвольно отметил на воротнике одной из шуб то ли торговый  чек,  то
ли квитанцию.
   - Вы так проводите обыск? - спросила женщина.
   - Пока только знакомлюсь, - Гуров вздохнул. - Понадобится -  проведем
обыск, - и направился на кухню.
   Кухня и туалетная комната походили на интерьеры домов из мексиканских
сериалов, которые порой попадались сыщику на глаза, когда он  переключал
программы. Телевизоров в квартире оказалось четыре, холодильника  только
два.
   - Покажите, пожалуйста, бар, письменный стол и сейф, - сказал  Гуров,
ненавязчиво  наблюдая  за  хозяйкой  и  решая,  она   действительно   не
обеспокоена сложившейся  ситуацией  или  невозмутимость  опять  же  лишь
масочка, которая на секунду соскочила,  когда  муж  повысил  на  женщину
голос.
   Бара оказалось тоже два. Одна стойка выдвигалась из  стены  гостиной,
второй миниатюрный  бар  был  вмонтировал  в  трельяж,  расположенный  в
спальне.  Все   бутылки,   бокалы   были   тщательно   протерты.   Гуров
непроизвольно улыбнулся, подумав о ребятах из  НТО,  которые  занимаются
пальцевыми   отпечатками.   Сыщик   отметил,   что   содержимое    баров
разнообразнее, чем в кабинете хозяина. Естественно, ведь  еще  Рокфеллер
говорил, что у его сына папа миллионер, а сам Рокфеллер круглый  сирота.
Судя по содержимому баров, в квартире бывали мужчины, выпить умели.
   Крышка  письменного  стола  крепилась   под   книжной   полкой,   при
необходимости  откидывалась.   Хозяйка   продемонстрировала,   как   это
делается, зажгла и погасила свет над столом, сказала:
   - Сейфа в квартире нет. Лев Иванович.
   - Вы говорили, дом построен в семидесятом, я  бывал  в  подобных,  но
никогда не видел, чтобы в  квартире  бывали  такие  просторные  кухни  и
туалетные комнаты, - сказал Гуров, оглядываясь. -  Удобно,  красиво,  но
непривычно. Квартира перестраивалась?
   - Изначально  она  была  трехкомнатной,  теперь  комнаты  две,  таким
образом увеличили кухню и ванную. Хотите что-нибудь выпить, кофе, чай?
   - Спасибо, если можно, чашку  кофе.  -  Гуров  осмотрел  стену  между
ванной и кухней и без труда выяснил, что глубина  встроенного  шкафа  не
соответствует ширине его стенки. -  Нина  Дмитриевна,  вы  не  знаете  о
тайниках дочери или не хотите их показывать? - Гуров постучал по  стенке
шкафа, которая отозвалась металлическим гулом. - Вы, собственно, с какой
целью меня пригласили?
   - Лично я вас не приглашала.
   - Тогда извините за беспокойство. - Гуров поклонился и  направился  к
двери.
   - Лев  Иванович!  -  Женщина  бросилась  к  Гурову,  он  вежливо,  но
решительно отстранился.
   - Извините,  я  в  таких  играх  не  участвую.  В  любой  семье  свои
сложности, решите взаимоотношения с мужем, тогда поговорим.
   - Я вам объясню...
   -  Простите!  Я  готов  вас  выслушат