через несколько минут подъехал  к
Первой градской больнице.
   К удивлению сыщика  найти  Григория  Байкова  не  составило  никакого
труда. В приемном отделении тут же сказали, что такой  больной  поступил
сегодня в 18 часов 47 минут, направлен в отделение  неврологии,  и  даже
вежливо объяснили, где данное отделение найти.
   В отделении, кроме больных, которые курили на лестничной площадке или
разговаривали с родственниками, никого не было. Гуров  заглянул  в  одну
палату, в другую и наконец наткнулся  на  сонную,  смертельно  уставшую,
медсестру, которая, сидя за столиком, грела ладони на стоявшем перед ней
чайником.
   - Около девятнадцати?.. Байков?.. Чернявый, с носом? Якобы обострение
радикулита? Ущемление у него? Совесть ему ущемили, - говорила сестра без
злости и без иных эмоций. -  Заведующий  вокруг  него  танец  с  саблями
исполнял, велел отдельную палату выделить. И мне  действительно  тяжелую
больную пришлось в общую переводить. Миллионщики чёртовы.
   - Капризен, слов нет, - льстиво согласился Гуров. - Где его найти?
   - Вторая справа, - сестра отвернулась и прижалась щекой к чайнику.  -
Знобит, сил нет.
   Гуров  тихонечко  вошел  в  указанную  палату,  попривык  к  темноте,
разглядел белую кровать, услышал ровный храп  и  зажег  свет.  В  палате
стоял телевизор, телефон, воздух был чистый,  абсолютно  не  больничный.
Из-под  одеяла  торчала  смоляная  шевелюра   Байкова,   который   спал,
свернувшись калачиком, и похрапывал. Гуров осторожно  приподнял  одеяло,
увидел лишь  нос,  но  это  был  нос,  который  производил  впечатление.
Сочетание такого уникального носа, смоляных волос и бровей  не  вызывало
сомнения, что в кровати спит юрист фирмы "Стоик" Григорий Байков.
   Гуров облегченно  вздохнул,  вернулся  к  двери,  где  его  поджидала
медсестра, которая не могла расстаться с чайником.
   - С больным можно поговорить? - спросил Гуров.
   - С больным! - фыркнула медсестра.  -  Перцовый  пластырь,  растирка,
шерстяной платок и, если совсем бездельник, день можно поваляться  дома.
Хулиганье!
   - По-вашему, он симулянт? - спросил Гуров.
   - Ну, дернуло его слегка! -  сестра  выпроводила  Гурова  из  палаты,
закрыла  дверь.  -  Знакомства,  деньги,   нежелание   претерпеться   и,
пожалуйста, - отдельная палата!  Это  при  нашем-то  положении!  Валюта!
Сегодня за зеленые, можно койку на Луне получить.
   - Не понимаю, - Гуров привычно пожал плечами. - Пусть и отдельная, но
ведь палата! Хоть потолок в алмазах, так ведь  больничный  потолочек-то!
Сестра, давайте я с ним переговорю, он вмиг вам место освободит.
   - Поезд уже ушел, господин хороший.  Я  по  приказу  заведующего  ему
такую дозу новокаина и снотворного вкатила, что теперь до утра.
   - До утра, так до утра, -  согласился  Гуров  и  взглянул  на  сестру
милицейским взглядом, после которого у  сыщика  никто  удостоверения  не
спрашивал. - Мне во сколько подъехать? Хочу сам зашнуровать его ботинки.
   - Понятно, - сестра повеселела. - Приезжайте к девяти, я  его  шмотки
припрячу, отдам только при вас.
   - Вот и ладушки, сестренка, люблю красивых и сообразительных. Значит,
до завтра.
 
*** 
 
   В своей квартире Гуров оказался раньше Крячко и начал готовить  ужин.
Настроение было так  -  середина  на  половину.  Разговор  с  медсестрой
сначала  вдохновил,  появились  кое-какие  мысли.  Но  по  дороге  сыщик
почувствовал, что его  "ведут".  Он  пару  раз  шарахнулся,  проверился,
ответа не получил, гонять и  проверяться  не  хотелось,  тем  более  что
"ведущие", конечно знали, где он живет, могли его "бросить", затем вновь
принять у дома.
   Закипел   чайник,   поджарилась   колбаса.   Гуров   начал   готовить
традиционную яичницу, когда приехал Крячко. Он подхватил  со  сковородки
кусок колбасы, обжигаясь, начал есть и, лишь проглотив, сказал:
   - Девочка жива-здорова, находится у  бабушки.  Интересного  мало,  но
кое-что настораживает.
   Гуров кивнул, налил в стаканы водки, молча выпил.
   - Ты замечаешь, Лев Иванович?
   - Прекрасно, но этим я пока управляю, - перебил Гуров.
   - Так утверждает любой  алкоголик,  -  Крячко  выпил  половину  своей
порции и занялся едой.
   Гуров рассказал о результатах своей работы, кивнул.
   - Твоя очередь, Станислав.
   - Дарья пришла к бабушке около восемнадцати  часов  без  приглашения.
Бабушка  -  Зинаида  Борисовна  Ганевская,  фамилия  нового  мужа,   лет
пятидесяти, хочет выглядеть  на  тридцать,  красива,  эгоистична,  умна.
Живет она в  двухкомнатной  квартире  мужа,  от  прихода  внучки,  мягко
говоря,  не  в  восторге,   но   изображает.   Хозяйка   угостила   меня
отвратительным кофе, повторяя, что  амурные  дела  и  миллионы  сына  ее
совершенно не интересуют. Чистейшая ложь,  даже  прикрыть  нечем.  Около
шести ей позвонил Байков, попросил приютить дочь на несколько дней,  так
как он уезжает в командировку. Уверен, что сын  обещал  вознаградить  ее
по-царски. Все.
   - Продолжай, - Гуров глянул усмешливо, налил себе  третью  порцию,  в
стакан Крячко добавлять не стал. - Давно не  работал  с  профессионалом.
Орлов, конечно, высший класс, но у него, кроме  меня,  дел  невпроворот.
Ну, ничего, скоро будем в одной  лодке,  мы  ему  загрузим,  извини,  не
посмотрим, что бывший начальник и генерал.
   - Ну, на Орлова залезать, что на тебя, что на крутую  ледяную  горку.
Долго карабкаешься вверх и очень быстро летишь  вниз,  -  Крячко  встал,
поставил на плиту чайник. - Что я думаю? Да то же, что и ты,  начальник.
Байков запутался в  криминале,  краем,  не  на  прямую,  решил  пойти  в
сознанку и пригласил тебя на встречу. Старшие товарищи об этом  прознали
и мгновенно среагировали. "Парень, - сказали ему, - сиди тихо и не шали,
иначе мы тебе сделаем бо-бо".
   - А  как  узнали?  -  поинтересовался  Гуров.  -  Ну,  хорошо,  фирма
прослушивалась. Но я убежден, Байков по телефону неосторожных разговоров
не вел и ни с кем из сотрудников не советовался. Очень быстро, ловко...
   - Самое приятное, мы не знаем, каков криминал, даже его  характер,  -
перебил Крячко. - Как ты выражаешься, можно предположить, что он  связан
с партией товаров, полученных из  Вьетнама,  которые  проверял  покойный
бухгалтер.  Завтра  ты  поможешь  зашнуровать  ботинки  юристу  Байкову,
который спрятался в больнице, словно страус, и он тебе  ничегошеньки  не
скажет.
   - Это вряд ли, - сказал Гуров, явно думая о своем. -  Он  не  захочет
говорить, но мы ему поможем.
   - Нет, - уверенно произнес Крячко. - Тот редкий  случай,  когда  твое
мастерство не поможет.
   - Жизнь покажет, - Гуров хотел было налить еще, но взглянул на  друга
и убрал бутылку в холодильник. - В фирме работают два человека из чужого
лагеря. Возможно, они друг друга не знают. Мы не знаем ничего...
   - Моя любимая телевизионная игра "Что? Где?  Когда?"  -  Крячко  свою
недопитую водку подвинул Гурову. - Времени у вас несколько больше, чем у
знатоков, только мы играем не на деньги, на человеческие жизни.
   - Не говори красиво, Станислав, - Гуров выпил его водку и закурил.
   - Чудится мне, что бухгалтера  убили  не  за  бухгалтерские  дела,  -
сказал Крячко. - Ищем мы не там, да  и  не  знаем,  что  ищем.  Главное,
инициатива не у нас.
   - Обязательно,  -  согласился  Гуров,  -  надо  ее  каким-то  образом
перехватить. Как? Понятия не имею. На складе мы  ничего  не  найдем.  Ты
прав, Байкова напугали так, что он рта  не  раскроет.  Киллера,  который
убил главбуха, думаю, уже нет в живых, и на заказчика нам не выйти.
   - Лев Иванович, не изображай. Ты сам отлично знаешь, путь v нас один.
Выявить их людей в офисе и сыграть с ними втемную, - сказал Крячко. -  А
психолог у нас один, я лишь скорохват.
   - Уничижение - грех паче гордыни, что ты присоветуешь?
   - Ты сам большой и умный, - Крячко снял телефонную  трубку,  позвонил
домой.  -  Добрый  вечер,  дорогая.  Где  я?  На  презентации  у  твоего
давнишнего друга Льва Ивановича Гурова. Ты знаешь, он не бабник, у  него
во множестве присутствуют другие  недостатки.  Когда?  Минуточку,  -  он
крикнул Гурову, который возился в кухне:
   - Благоверная интересуется, когда ты меня отпустишь?
   - Давно бы ехал, и чего пристал,  не  понимаю,  -  ответил  Гуров.  -
Пользы от тебя, как от козла молока.
   - Слышала? Оскорбляет. Для них дело привычное, хлебом не  корми,  дай
пнуть подчиненного. Выезжаю.
   Крячко только положил трубку, как телефон зазвонил.
   - Слушаю. Он самый. Где? Из какого оружия? Поздравляю, майор, значит,
убийство ты раскрыл в кратчайшие сроки. Или, как выражаются газетчики  и
фрайера, по горячим следам. Спасибо, что позвонил.
   Крячко прошел на кухню, взял со стола бутылку,  плеснул  в  стакан  и
выпил:
   - Малого нашли у Ленинградского рынка, застрелен из того же автомата,
который был упрятан под тело.
   Гуров равнодушно кивнул, закурил.
   - До завтра. Принесет это результат или нет, я  утром  еду  в  Первую
градскую, помогу больному зашнуровать ботинки.
 
*** 
 
   Байков подошел к машине Гурова так аккуратно, словно  нес  на  голове
сосуд с водой. Такая походка  была  типична  для  радикулитчиков.  Сыщик
оценил артистические способности юриста и из машины не вышел,  не  помог
сесть, лишь открыл переднюю дверь, на стоны Байкова  и  сложные  маневры
усаживаний попросту не обратил внимания.  Они  уже  виделись  в  палате,
здоровались, на просьбу Байкова дать  ему  полежать  еще  пару  деньков,
Гуров не ответил, заведующий куда-то "пропал", дежурная сестра  принесла
вещи, сыщик сказал, мол, одевайтесь, я жду внизу в машине, и исчез.  Его
обещание помочь "больному" обуться оказалось пустой угрозой.
   Вернувшись к машине, Гуров вынул из  кармана  специальный  аппаратик,
который тут же зафиксировал,  что  машине  за  считанные  минуты  успели
прилепить "уши".  Сыщик  не  стал  их  искать,  отнесся  к  происшедшему
философски.
   Наконец Байков уселся, вытер лицо платком и сказал:
   - А вы совершенно равнодушны к чужим страданиям?
   - Отчего же, Григорий, я вам искренне сочувствую, - Гуров взглянул на
орлиный профиль юриста, на  смоляные  волосы  и  брови  и  мягко  тронул
"Жигули".
   Они  влились  в  поток  машин,  развернулись  в  обратную  сторону  и
двинулись к центру.
   - Я  хочу  домой,  у  меня  больничный,  -  Байков  пытался  говорить
уверенно.
   Гуров молчал, следил за дорогой, поглядывал на "ведущий"  их  "форд",
вздохнул, закурил, предложил сигарету Байкову, затем миролюбиво сказал:
   - Заскочим в фирму. Если в течение часа вам не станет лучше, я отвезу
вас домой.
   - Вы полагаете, что именно  в  этом  состоят  обязанности  начальника
службы безопасности? - язвительно спросил Байков.
   - Черт его знает, в чем состоят мои обязанности, - равнодушно ответил
Гуров.
   Он прекрасно понимал, что коммерсант ждет вопроса о записке,  которую
он передал вчера. Но задавать подобный вопрос было и рано,  и  глупо,  и
уж, конечно, не в присутствии посторонних.
   - Вот попал, так попал, - начал нерешительно  Байков.  -  Вы  человек
посторонний, казалось бы, на такую щепетильную тему следует  говорить  с
друзьями... - Он замолчал, ожидая, что Гуров ему поможет откровенничать.
   Сыщик лишь понимающе кивнул, любопытства не проявил.
   - Видите ли, Лев Иванович, сугубо между нами, я еще не алкоголик,  но
запойный, и уже три дня в пурге, а тут еще  радикулит  схватил  железной
лапой, вот и решил упрятаться в больницу, привести себя в  порядок.  Мне
пить совсем нельзя: бессонница, провалы в памяти. Какой  же  я  к  черту
юрист, ежели ни черта не помню.  К  примеру,  вчера,  помню,  что  Ивана
Сидоровича убили, как выпили - помню, а дальше  -  словно  черная  дыра.
Дома лежу, санитары... Упал, наверное, и Лешке в больницу  позвонил  уже
по автомату, но в беспамятстве.
   Гуров повернулся к Байкову, изобразил максимум понимания,  обаятельно
улыбнулся:
   - Обязательно. Русский, талантливый, значит, обязательно запойный,  -
и закончил фразой, которую юрист понял несколько позже:
   - Простенько, со вкусом, но очень бездарно. И как Карцев говорит: "Но
сегодня".
   Появление Гурова и  Байкова  в  офисе  вызвало  небольшой  переполох.
Секретарша Юдина, элегантная красавица Елена, даже  вышла  из-за  стола,
провела холеной ладонью по небритой щеке Байкова, прошептала:
   - Бедненький, - на Гурова взглянула строго и одновременно  кокетливо.
- Вы, Лев Иванович, просто монстр. Зачем же больного человека?..  -  она
не договорила, лишь махнула ручкой. -  У  шефа  переговоры,  закончатся,
доложу, - и вернулась на свой трон.
   В своем кабинете, как учил его  криминалист,  Гуров  опустил  жалюзи,
кивнул на кресло.
   - Кончайте валять дурака и располагайтесь. Вчера  лучшие  специалисты
провели здесь санитарную уборку, нас никто не слышит.
   Он достал бутылку коньяка, плеснул в стакан, протянул гостю.
   - Как-нибудь на досуге я прочту вам короткую лекцию,  как  изображать
запойного. Радикулит у вас с  грехом  пополам  получается,  а  запой  вы
изображаете ни в... ни в Красную Армию.
   - Не понимаю...
   - Охолонись, Гриша, ты имеешь дело  с  профессионалом,  выпей,  сними
напряжение. Ты парень неглупый, правда, и не шибко умный, уговаривать  я
тебя не собираюсь. Скажу несколько слов, ты сам решишь,  как  тебе  жить
дальше. Ты только учти, что очень скоро ты в  этом  же  кабинете  будешь
плакать и просить о помощи. Потому ты  мне  не  хами.  Не  хочешь  -  не
откровенничай, но взаимоотношения со мной не порть. Чушь несу,  -  Гуров
закурил, двинул пару кресел, начал расхаживать. - Хами - не хами, я  все
равно буду тебя спасать. Ответь  только  на  один  вопрос:  ты  уже  под
статьей или тебя используют втемную и на сегодня ты пока неподсуден?
   Байков выпил коньяк, легко поднялся, налил себе вторую порцию.  Гуров
достал из стола электробритву, указал на розетку.
   - Приведи себя в порядок.
   Пока Байков брился, Гуров позвонил в машину Крячко, спросил:
   - Что у тебя?
   - Ну, по старой памяти дали мне две машины, так что я сам - третий.
   - На какой срок?
   - Пять суток.
   - Ну, как минимум двое суток вас ждет перекур с дремотой.
   - Спасибо, я всегда тебя любил. Ждать и догонять - самое милое  дело,
-  сказал  флегматично  Крячко.  -  Сам  понимаешь,   дело   практически
бесперспективное. Когда они появятся, то ждать  и  играть  мы  права  не
имеем, а брать - значит тянуть пустышку за недоказанностью.
   - Отвечу твоей же присказкой - ты большой, ты умный.
   - Очень большой и очень умный, - поправил Крячко. - Больной  у  тебя?
Молчит, конечно.
   - Он бреется. Звони, - Гуров положил трубку. Байков почистил  бритву,
положил на стол.
   - Спасибо, Лев Иванович.
   - Пустяки, Гриша, мелочи жизни. Я подумал и понял, что ты черту  пока
не преступил. Вчера узнал об убийстве главбуха, понял,  что  гуляешь  по
проволоке без лонжи и даже без зонтика, решил мне открыться, но тебе тут
же позвонили и сказали, что не следует изображать  героя,  дочь  у  тебя
одна и, судя по всему, другой уже не будет.
   Байков так побледнел,  что  Гуров  испугался,  как  бы  действительно
парень не грохнулся, и налил ему еще коньяка.
   - Я тебя ни в чем не осуждаю. Однажды у меня украли любимую жену и ее
сестру, я твое  положение  понимаю,  лишних  слов  от  тебя  не  жду.  Я
освободил их способом, для тебя недоступным, но у меня и лучших  сыщиков
России в услужении не было. Давай прокачаем ситуацию. Как я понимаю, она
проста, как задница ребенка.  Года  два  назад  ты  отказался  подписать
какой-то контракт и начал объяснять шефу, что тот  собирается  совершить
глупость.  Тогда  к  тебе  обратился  Мефистофель,  протянул  доллар,  и
предложил заткнуться. Шеф колебался.  Криминала  в  контракте  не  было,
доллар был длинный, и ты решил чисто по-советски: мне что,  больше  всех
нужно? Ты подписал, получил свой доллар, и мышеловка захлопнулась. Такую
историю даже Шахерезада не рассказывала, потому что уже в то  время  она
считалась старой и пошлой. Ты криминала не видел, возможно, не видишь  и
сегодня, но когда вчера застрелили главбуха, ты  понял,  что  стоишь  на
краю. Идти к шефу, признаться, что получаешь деньги не только у него, ты
постыдился, решил обратиться  ко  мне:  и  человек  новый,  ты  меня  не
предавал, и профессионал. Дальше произошло то, что произошло.  Теперь  я
тебе расскажу, как ситуация ляжет дальше. Твою пятилетнюю  Дарью  мы  на
какое-то время убережем. Но, во-первых, только  на  какое-то  время,  а,
во-вторых, Мефистофель любит носить белые перчатки. Это  так  элегантно.
Но, бывает, их снимает и в любой момент может шепнуть:  "Да  уберите  вы
этого грешника, у меня от одного его вида аппетит пропадает". Ну, как?
   - А чем собственно вы. Лев Иванович, отличаетесь от Воланда? - севшим
голосом произнес Байков.
   - Верно, кругом шастают  рогатые  и  козлоногие,  и  только  Григорий
Байков в серебряной тунике и с белоснежными крыльями.
   - Я могу забрать Дарью и скрыться.
   - А какая гарантия, что ты издалека не черкнешь  в  Россию  несколько
лишних слов? Никакой. Ты не скроешься, уедешь совсем не далеко.
   - Да не знаю я практически ничего? Клянусь жизнью Даши!
   - Верю, у тебя в руке фонарик с очень тонким лучом, но  если  ты  его
направишь в нужное место, я узнаю, за что убили главбуха и в каком месте
зарыта собака.
   - Меня тогда убьют мгновенно, а Дашу за компанию.
   - А давай мы Дашу спрячем! Это сделаю я, причем сегодня. Ну, а  мы  с
тобой мужики, обязаны драться.
   - Надо подумать. Лев Иванович.
   - Согласен. - Гуров взглянул на часы. - На раздумья выделяю тебе один
час.
   - Один час? - голос у Байкова пропал,  и  Гуров  понял  его  лишь  по
движению губ.
   - Целый час, шестьдесят минут, уйма времени,  -  Гуров  начал  варить
себе кофе.
   Сыщик  блефовал   в   наглую.   Ведь   если   ставить   условия,   то
подразумевается, что на отказ ты можешь применить силу. За спиной сыщика
никакой силы не существовало. Опереться было абсолютно не на что. Байков
мог не согласиться либо просто обмануть, и ничего Гуров  не  сделал  бы,
лишь утерся и начал снова от  печки.  Но  уверенность,  холодный  тон  и
спокойствие  Гурова  произвели  впечатление  силы  несокрушимой,  а  при
сопротивлении и карающей.
   - Час, так час, - прошелестел пересохшими губами Байков. - Я здесь, в
уголке, не помешаю?
   - Какой разговор? - чувствуя близкую победу, Гуров повеселел. -  Вари
себе кофе, требуется - выпей еще немного.
   Байков не успел поблагодарить, как в кабинет быстро вошел Юдин.
   - Как болящий? Оклемывается? Как успехи у службы безопасности? - Юдин
был привычно энергичен,  как  всегда,  безукоризненно  одет,  выбрит  до
синевы, гнал перед собой волну тончайшего французского одеколона.
   Гуров взял его под руку так крепко, что шеф поморщился.
   - Борис Андреевич, не мешай парню, он  думает,  а  мы  с  тобой  пока
пошепчемся.
   Юдин освободил затекшую руку, недовольно сказал:
   - Ты на преступниках  свою  хватку  демонстрируй,  -  и  уже  шепотом
спросил:
   - Убийцу нашли?
   - Обязательно, - Гуров зашел за холодильник,  поманил  Юдина.  -  Еще
вчера обнаружили, естественно, мертвого.
   - Вот черт! Значит, на заказчика ты не выйдешь.
   - Через наемника никогда не выйдешь на заказчика, Борис.
   - Так что ты думаешь, мысли есть?
   - Как у сучки блох. Тебе случалось собрать машину, а половина деталей
оказалась лишней? Значит, ты собрал  другую  машину  либо  собранная  не
будет работать. Мне не нужны мысли, необходимы факты, - Гуров  покосился
на Байкова.
   - Гришка знает и скрывает? Да я ему, сопляку...
   - Один вопрос на засыпку, шеф, - мягко, но решительно перебил  Гуров.
-  Скажи,  пожалуйста,  каким  образом  под  крышей  твоей  фирмы  может
устроиться наркобизнес? Тихо, тихо, Борис, тут я  главный.  Вот  ему,  -
сыщик кивнул на Байкова, - я дал час, а тебе, как другу, даю два. Думай.
Глава четвертая КИДНЭППИНГ
 
   Еще не было и десяти утра. Народ, бывший не