, но по-хорошему, даже заплатив еще,  это  невозможно.
Заказчик позвонил Ляльку, авторитету, имевшему в своем  распоряжении  не
один десяток стволов. Посредник изначально не попросил помощи  у  Лялька
потому, что оставшихся  в  живых  исполнителей  решил  ликвидировать.  А
группа авторитета была слишком велика. Посредник  знал  о  вражде  между
Головой и Ляльком, утром позвонил  последнему,  сообщил  время  и  место
встречи, собрался сам не ехать, но опытный авторитет опередил:
   - Ты не вздумай на встречу не явиться. Голова - малый  дошлый,  он  и
опережающий дозор может выставить и чего другое придумать, так что  будь
на месте в срок. А мы  подскочим,  падай  ничком,  жди,  когда  стрельба
кончится.
   Очень не хотелось ехать, просто до коликов в  животе,  но  выхода  не
было, и  он  на  "стрелку"  приехал.  Встреча  происходила  на  шоссе  у
лесопарка, в двенадцать ночи. Здесь было темно, как у негра в желудке.
   Голова мигнул фарами, его "Жигули" стояли по  другую  сторону  шоссе,
метрах в тридцати. Посредник решил слабину не давать и к пацану не идти,
перегнулся в салон своей машины, тоже мигнул фарами.
   На  шоссе  высветилась  сутулая  большеголовая  фигура.  Бандит   шел
спокойно, неторопливо, приглядевшись  и  узнав  приехавшего,  насмешливо
сказал:
   - Что-то ты нынче пугливый. Ты объясни, дело  собираешься  ставить  в
этом году или у тебя пятилетка?
   - Понимаешь, Александр, клиент из Москвы уехал, так что  наш  договор
теряет силу. - Посредник хотел закурить, но от  напряжения  и  страха  у
него так дрожали руки, что он сигареты сунул обратно в карман.
   - Как теряет силу, не понял?  -  удивился  Голова.  -  Мы  неделю  не
работаем, сидим, словно кролики... Так не пойдет.
   - Ну, не неделя, а четыре дня, и аванс я заплатил...
   - Плохо, мне такой поворот не нравится. Мне в тебе сегодня многое  не
нравится. - Голова достал из кармана  пистолет.  -  К  чему  бы  ты  для
простого разговора согласился встретиться в таком месте?  Почему  не  на
Тверской, у  памятника  Александру  Сергеевичу?  Красиво.  Ты  отступные
принес?
   - А как же, обязательно, - пробормотал  посредник,  шаря  в  карманах
брюк, хотя деньги лежали в пиджаке.  -  Действительно,  зачем  забрались
сюда на ночь глядя? Поедем на Тверскую, там у памятника великому поэту я
передам тебе пять тысяч долларов. А здесь ты меня ограбишь и убьешь.
   Голова почесал стволом пистолета висок.
   - Верно. А сейчас мне кто мешает?
   В этот момент за поворотом шоссе раздался  нарастающий  шум  моторов.
Как минимум две машины неслись  на  огромной  скорости.  Они  летели  по
шоссе, расположенному перпендикулярно  основной  трассе  и  на  повороте
должны были притормозить. Посредник не думал ни о чем, ему стало  плохо,
он обмочился. Голова решал, стрелять или нет. Вроде следует  стрелять  и
сматываться, а если это  милицейский  патруль,  возьмут  с  оружием  над
трупом.
   Вопрос решил посредник.  Когда  машины,  визжа  шинами  и  тормозами,
вылетели на основную трассу, он не выдержал, упал плашмя на землю.  Если
бы он простоял еще хотя бы две секунды, то остался  бы  почти  наверняка
жив. Из подлетевших "Жигулей" полыхнуло огнем. Голове было бы уже не  до
мести, а так как машины только  развернулись,  предатель  лежал  у  ног,
бандит выстрелил дважды, бросился к  своей  машине,  но  тоже  не  успел
пересечь шоссе. Автоматная очередь срезала его  на  бегу,  полоснула  по
"Жигулям".
   Лялек подошел к трупу посредника, с трудом перевернул на спину, вынул
из кармана банковскую упаковку пятидесятидолларовых купюр.
   - Смотри, такое дерьмо, а слово сдержал. Этого,  -  Лялек  указал  на
лежавшего на шоссе главаря, - оттащите в кювет, проезду мешает.
   Машины умчались. На следующий день в "МК"  была  короткая  заметочка,
что в результате разборок...
 
*** 
 
   "Наружка" не спускала  глаз  с  оперативников  Гурова,  наблюдали  за
Крячко и Орловым. Однажды генерал не выдержал, позвонил на пост  ГАИ,  и
машину задержали. Орлов тяжело выбрался  из  своей  "волга",  подошел  к
задержанным, инспектор  ГАИ  проверял  водительские  права,  техпаспорт,
козырнул и доложил:
   - Все в порядке, господин генерал-лейтенант.
   - Ваши служебные удостоверения, - не  глядя  на  задержанных,  сказал
Орлов.
   Старший группы, прикидываясь дурачком, хлопал по карманам, говорил:
   - Какие удостоверения, паспорта с собой тоже нет.
   Орлов жестом подозвал экипаж  остановившейся  неподалеку  ПМГ.  Когда
лейтенант подбежал, Орлов сухо сказал:
   - У меня есть основания подозревать, что  эти  люди  имеют  при  себе
наркотики, обыскать, все на капот машины.
   За спиной задержанных встал  омоновец  с  автоматом.  Старший  группы
глянул зло и пробормотал:
   - На пенсию собрался, генерал?
   И тут случилось невероятное: выдержанный, спокойный, как скала, Орлов
влепил парню пощечину, не ударил кулаком, а именно отвесил пощечину,  но
парень рухнул под колеса машины.
   - Ты как разговариваешь со старшим по званию, сопляк?
   Через минуту Орлов, забрав четыре офицерских удостоверения "наружки",
направился к своей "волге".
   - Господин генерал... Господин генерал, - семенил старший, держась за
пылающую щеку. - Мы люди подневольные, нам приказали.
   - Вот кто приказал, пусть  явится  ко  мне  в  кабинет  и,  возможно,
получит ваши ксивы.
   Вот и все события, происшедшие за последние двое суток.  Все  следили
за всеми, конкретных результатов ни у кого не было.
   Гуров  жил  в  Троицком,  что  на   Клязьминском   водохранилище,   в
семи-восьми километрах  от  Кольцевой.  Дом  построил  и  ухе  полностью
обставил  официальный  миллионер,  хороший   знакомый   Юрия   Карловича
Горсткова. Это  была  шикарная  двухэтажная  вилла  со  всеми  мыслимыми
удобствами, обставленная дизайнером современной итальянской мебелью.
   Гуров чувствовал себя здесь как  невольный  участник  мыльной  оперы,
отрывки которой порой  видел  по  телевизору.  Вилла  была  построена  и
обставлена изысканно, но русскому человеку,  не  привыкшему  к  западной
роскоши,  было  здесь  неуютно.  Судя  по  наличию  книг   и   огромного
письменного  стала,  полковник  расположился  в  кабинете.   Здесь   был
роскошный диван, который раскладывался  в  царское  ложе,  телефон,  ВЧ,
компьютер, принтер и, конечно, телевизор.
   В доме жили два молчаливых охранника. По одежде, манере  держаться  и
некоторым другим мелким признакам сыщик определил  сорокалетних  мужиков
как людей, некогда окончивших Высшую школу  КГБ.  Олег  и  Виталий,  так
представились охранники, вели себя с Гуровым предупредительно, предельно
вежливо, но держали на дистанции. Если он задавал, с  их  точки  зрения,
лишний вопрос, то они попросту не отвечали, словно не слышали.
   Делать Гурову  было  практически  нечего,  редкие  телефонные  звонки
никакой новой информации не содержали, а старую ухе столько раз продумал
и передумал, что отупел, уже начал плохо соображать.
   От безделья он начал изучать  округу,  но,  когда  захотел  выйти  за
кованые ворота, Олег моментально оказался рядом и сказал:
   - Лев Иванович, мы вас задерживать не можем, но выходить не советуем.
Вы разговариваете по телефону, а этот аппарат никак не защищен. Если вас
подстрелят, у нас будут неприятности, а у нас с Виталиком дети.
   Столь  прозаическое  объяснение,  почему   не   следует   гулять   по
окрестностям, понравилось Гурову своей прямой откровенностью.  Мол,  ты,
дружище, распоряжайся своей жизнью, как желаешь, только не доставляй нам
неприятности.
   Гуров рассмеялся, оглядел Олега, который по годам был намного  моложе
сыщика, но, стоя рядом, смотрелся, как боец-первогодок выглядит рядом со
служивым старшиной роты. И, видимо, Олег и сам это чувствовал, он ничего
не знал о госте, получил лишь указание хозяина. Приглядевшись к походке,
манере  садиться,  поворачиваться,  главное,  смотреть  на  собеседника,
охранник понял, что поселился волкодав, на которого идет большая охота.
   - Парень, - ответил Гуров, редко называвший охранников по  именам,  -
если меня не уложат первым выстрелом, обещаю  тебе  уползти  за  ворота,
пусть твои детки живут спокойно.
   - Лев Иванович, я не хотел вас обидеть, - Олег покраснел, даже  начал
заикаться. - И за что вы на нас с Виталием косо смотрите, не  пойму,  мы
вроде соответствуем, стараемся.
   - Пустяки, Олег, просто настроение херовое, дело у меня  не  ладится.
Тут еще нашлись желающие меня убить, понимаешь. А я этого  не  люблю.  А
что это к вам никто с соседних строек не заглядывает?
   Гуров  указал  на  множество  уродливых,  в  основном   недостроенных
кирпичных особняков, которые тяжело громоздились неподалеку, походили на
рыцарские  замки  средневековья,  небольшие   крепости.   Сыщику   порой
казалось,  что  из  окна-амбразуры  вот-вот  появится  ствол  "максима",
мелькнет алая косынка Анки-пулеметчицы.
   - Они сами по себе, мы сами по себе.
   - Оперативник не должен жить в изоляции, ему грош цена, коли  его  не
знают, не уважают в округе. Я понимаю, у вас  с  водкой  взаимоотношения
сложные. - Гуров глянул на охранника, который смутился, тут же  взглянул
с вызовом, спросил:
   - Это почему вы так понимаете? Мы не пьем, не обучены с детства.
   - Не надо врать,  парень.  Очень  ты  даже  пил,  полагаю,  начал  за
кордоном, такое с нашими людьми случается. За  что  из  КГБ  и  выгнали,
теперь завязал, уважаю.
   Олег смотрел на Гурова недоумевающе, с легким вызовом, одновременно с
восхищением.
   - Секрет моей информированности очень прост. Я заглянул в  бар,  там,
кроме традиционных виски, водки, коньяка, стоят бутылки с очень вкусными
винами и ликерами. Самый непьющий человек рюмочку да употребит,  а  коли
"завязал", значит, было от чего. Это дело ваше, а  вот  то,  что  вы  не
поддерживаете отношений с рабочим людом, что вас окружает, дело мое.  Из
любого из этих гробов снять меня из снайперской винтовки что в  форточку
плюнуть. Сколько здесь в округе ни  копошится  людей,  однако  все  друг
друга  знают,  появление  на  стройке  постороннего,  как   бы   он   ни
перекрашивался, тут же заметят. Мне отсюда за всем  не  углядеть,  надо,
чтобы предупредили, а предупреждать будут своего, чужого не  станут.  Ты
понял, Олег? Пригласи  к  вечеру  пару-тройку  бригадиров,  дом  обмыть,
скажи, брат хозяина приехал, желает с соседями познакомиться.
   - Так натопчут. Лев Иванович, - возмутился Олег.
   - Подотрешь, у тебя служба такая, - холодно  ответил  Гуров,  оглядел
охранника недовольно, поморщился.
 
*** 
 
   Фокин созвонился с  генералом  Орловым,  явился  к  нему  в  кабинет,
готовый терпеть любые унижения, лишь  бы  получить  удостоверения  своих
людей,  минуя  генерала  Коржанова.  Хотя  тот,   занятый   предвыборной
кампанией, до которой оставался  всего  месяц,  в  посторонние  дела  не
вникал, но  начальник  главка  МВД  человек  хоть  и  небольшой,  но  не
посторонний. И Коржанову проще не тратить время на выяснение  отношений,
а оторвать башку подполковнику Фокину, пожать  руку  генералу  Орлову  и
продолжать заниматься основными делами.
   Конечно, Коржанов оторвет лишь одну из множества голов Фокина, придет
время, последний с генералом посчитается. Но до того дожить надо,  много
чего  произойти  должно,  а  подполковничьи  погоны,  которые,  с  одной
стороны, ничего не значили, с другой - упрощали  решение  чисто  бытовых
вопросов.
   - Разрешите, господин генерал-лейтенант? -  спросил  Фокин,  входя  в
кабинет. - Здравия желаю.
   - Да-да, - Орлов что-то  быстро  писал.  -  Заходи,  присаживайся,  я
сейчас.
   Через несколько минут он отложил ручку, захлопнул  папку,  достал  из
ящика стола пачку удостоверений, бросил Фокину на колени.
   - Держи свое барахло. Учти, я тебе это мирно возвращаю не из уважения
к твоему генералу, о тебе и говорить нечего, просто дел невпроворот.
   - Уважаемый Петр Николаевич, вы ошибаетесь, парни оказались  рядом  с
вашей машиной чисто случайно, - бормотал Фокин, рассовывая удостоверения
сотрудников по карманам и не веря, что все так легко закончилось.
   - Ты говоришь - уважаемый, а держишь меня за дурака. Скажи,  человек,
сорок  лет  проработавший  в  сыске,  способен  отличить  "наружку"   от
случайной машины? - Орлов взглянул на Фокина  с  любопытством.  -  Гуров
считает, что ты умнее.
   - Простите, Петр Николаевич, но вы ведете за мной наблюдение.
   - Обязательно! Сравнил Божий  дар  с  яичницей.  Ты  коррумпированный
чиновник.
   - Слова, господин генерал.
   - Когда будут доказательства, ты будешь сидеть не в моем кабинете,  а
на нарах. А так как тобой занимается Гуров, то ты будешь сидеть на нарах
обязательно. Пошел вон! Передай своим  пацанам,  если  я  их  увижу,  то
разделаюсь с ними не по закону, а старым милицейским способом.
   - Можно передать генералу...
   - Пошел вон, я сказал!
   Таким образом Фокин получил удостоверения своих сотрудников, заплатив
малой кровью, но  большими  унижениями.  Генерал  Орлов  был  включен  в
"черный список".
   Зная, что находится под наблюдением, он  ничего  в  своем  расписании
менять не стал, заходил  к  Игорю  Смирнову,  приносил  продукты,  сидел
несколько минут и уходил.  Последний  раз  он  оставил  на  столе  Игоря
записку. "Игорек, все в норме, люди готовятся, твое участие  в  операции
будет минимальным. Крепись. Бумажку сразу сожги".
   Игорь, изредка подкармливаемый наркотиками, жил как на плоту, который
покачивается на небольших волнах то вверх, то  вниз.  Фокин  знал  время
действия препарата, появлялся вовремя, Игорь ломки  не  испытывал,  лишь
полный упадок сил и  полное  безразличие  к  окружающему  миру  и  своей
судьбе. Только появление на телеэкране Президента  бросало  адреналин  в
кровь. Игорь оживал, смотрел  на  изображение  с  ненавистью.  Прекрасно
понимая, что стрелять будет не он, какой из него  нынче  снайпер,  Игорь
тем не менее, глядя на экран, не сводил глаз  с  переносицы  Президента.
Именно в это место следует засадить пулю. Говорят, - он сам не видел,  -
что шальная пуля, сразившая мать, попала именно в переносицу.
 
*** 
 
   Фокин заглянул на минутку в кабинет  помощника  Президента  Ждана  и,
подойдя к столу, тихо сказал:
   - Необходимо встретиться,  Юрий  Олегович.  Желательно  у  вас  дома,
надеюсь, супруга ваша, очаровательная Вероника, возражать не будет?
   Помощник Президента не последний человек в  любом  государстве,  а  в
России, где высокопоставленных чиновников привечают  особо,  и  говорить
нечего. А кто такой подполковник управления охраны?  Да  плюнуть  не  на
что.
   Однако Ждан отложил ручку, закрыл папку с  документами,  взглянул  на
Фокина с фальшивой доброжелательностью:
   - О чем разговор, Семен Петрович, в  любой  вечер.  Только  позвоните
предварительно. Сам может задержаться, а пока Он не убудет, мы  с  места
не двинемся.
   - Оно и понятно, - кивнул Фокин. - Так я часиков в восемь позвоню.
   - Конечно. Если меня не будет, все равно приезжайте. Вероника примет,
угостит, а тут и я подоспею.
   - Отлично, Юрий Олегович, значит, до вечера. Фокин вышел. Ждан взялся
за голову, вздохнул, пробормотал:
   - И угораздило Веронику связаться с таким  подонком,  он  теперь  нас
обоих за горло держит.
   Ждану было невдомек, что его распутная жена в  конкретном  случае  не
виновата. Фокин знал бывшего любовника  Вероники,  покойного  полковника
Яшина, который по  пьянке  растрепался  о  семье  Жданов,  сообщил,  что
супруга, что называется, "слаба на передок", а супруг изображает из себя
недотрогу, а сам втихую по мелочи берет. Учитывая должность Ждана, Фокин
заинтересовался    полученной    информацией,    получил     фактическое
подтверждение нечистоплотности чиновника, с Вероникой пару раз переспал,
о чем до сегодняшнего дня вспоминал с омерзением.
   Вероника безусловно была когда-то очень даже, но те времена канули  в
Лету. Сегодня рыхлая  женщина  в  возрасте,  некогда  вожделенные  груди
болтаются у живота, который обвис, в общем,  лучше  не  вспоминать.  При
таком теле Вероника к тому же изображала резвую девочку, принимала позы,
заставляя восхищаться собой.
   Ровно в восемь Фокин вошел в квартиру Ждана, протянул  хозяйке  букет
роз, как бы загораживаясь им от липких поцелуев.
   - Цветы роскошные, а ты мерзкий мальчишка.  Пропал  неизвестно  куда,
сегодня не мог прийти на час раньше, сейчас мой позвонил из  машины,  мы
ничего не успеем.
   Женщина приоткрыла рот, потянулась к Фокину, он отстранился:
   - Извини, дорогая, но это все равно, что пригубить рюмку и  поставить
на место, а я чертовски устал и хочу выпить. Налей  мне  хорошую  порцию
простой водки.
   - Противный. - Вероника дернула плечиком, прошла к бару. - Так  ты  к
моему кретину и по делам?
   - К сожалению. - Он взял у нее рюмку, выпил одним глотком.
   Вскоре пришел Ждан, выпил стакан сока, спросил:
   - Ты торопишься или останешься ужинать?
   - Сожалею, я  ненадолго,  -  ответил  Фокин.  Они  прошли  в  кабинет
хозяина.
   - Юрочка, не буду тратить время на вступление,  скажи,  дорогой,  кто
варит кашу у коммунистов? -  сказал  Фокин.  -  Только  не  называй  имя
лидера, я его знаю, кроме того, я не верю в знаменосцев, в  этой  партии
они погибают первыми.
   - С чего это тебя интересует КПРФ? Насколько мне известно, ты в штабе
Евлампия Дубова, -  ехидно  заметил  Ждан.  -  Борис  их  всех  задавит,
практически уже задавил. Так что твоя суетня - только трата  времени.  -
Ждана раздражало панибратское обращение  какого-то  подполковника,  хотя
чиновник прекрасно знал, что Фокин фигура серьезная.
   Но теперь, когда команда Президента сделала мощный рывок, и не только
мелкие демократы, но и сплоченный  блок  коммунистов,  начал  отставать,
Ждан не мог себе отказать в удовольствии и покуражиться.
   - Не понимаю, как ты с  колоссальным  опытом  и  чутьем  поставил  на
пустую карту?
   - Волчок еще крутится, милейший, ставки не прекращены, принимаются, -
усмехнулся Фокин. - Ты не ответил  на  вопрос,  кто  в  действительности
руководит КПРФ?
   - Иван Корзинкин,  -  сказал  Ждан.  -  Кандидат  в  Президенты  тебе
известен, а в партии правит Иван Корзинкин.
   - Ты с ним знаком лично?
   - Конечно, я дважды его провожал к Президенту. Ожидая, обстоятельно с
ним поговорил.
   - Что он за человек? - поинтересовался Фокин.
   - Корзинкин? Жадный, хитрый, на пути к цели готов на все. Родную мать
зарежет, отца заложит, друзей распродаст по пятаку. Но далеко не дурак и
умеет ждать.
   - Блестящая характеристика, тебе в КГБ установщиком работать.
   - КГБ давно нет, - усмехнулся Ждан.
   - Куда же он подевался? - ерничал Фокин и заглянул под  стул.  -  Ну,
что исчезло, что осталось,  позже  выясним.  Мне  необходимо,  чтобы  ты
завтра же представил меня господину Корзинкину.  Предварительно  ты  ему
должен объяснить, что я при  скромном  звании  и  должности  представляю
группу могущественных людей,  которые  пока  предпочитают  оставаться  в
тени. Ты говоришь, он умен, но ты объясни так, чтобы и дурак понял.
 
*** 
 
   На вилле, где находился Гуров, собрались пятеро бригадиров,  которые,
несмотря на  смутное  время,  вели  стройку.  Остальные  монстры  стояли
мертво. Хозяева решили, что, пока  не  пройдут  выборы,  не  определится
Президент и корабль  России  не  ляжет  на  курс,  вкладывать  деньги  в
капитальное строительство слишком рискованно. Если нынешний Президент не
усидит и вернется старая власть, то послезавтра здесь  могут  объявиться
люди с мандатами,  начнут  спрашивать,  кто  строит,  на  какие  деньги.
Объявят, мол, земля принадлежит народу, и все, что тут  построено,  тоже
народное, начнется перераспределение, и всему  конец.  Но  пять  человек
оказались отчаянными, а может, были связаны с  банками,  принадлежавшими
коммунякам, кто знает.
   Пять мужиков, от тридцати до сорока лет, сидели за столом чинно, пили
и ели аккуратно, поглядывали на Гурова с любопытством, но  одобр