чин хорошо знал брата:
с ним по-хорошему не договориться. Забрать сумку, да что с  ней  делать?
Сколько ни ломал голову Ялчин, придумать ничего не смог. Понял, одному в
таком деле не справиться.
   У Ялчина был дружок на два года старше, несколько  месяцев  провел  в
тюрьме. В общем, Вазих, как звали его, был парень бывалый. Ялчин начал с
ним осторожный разговор. Вазих сразу понял, что разговор идет о  больших
деньгах, - ударили по рукам.
   Так и получилось, что на прекрасно задуманную и организованную  тропу
Виктора Белевича сначала обратил внимание Интерпол, а потом по  глупости
исполнителей влезли и дилетанты.
 
Глава третья 
 
   - Ты, главное, не отходи от меня, - сердито выговаривал Гуров  Марии,
забыв, что час назад  она  была  и  сударыней,  и  синьорой,  и  даже...
государыней. - Гляди в оба, чтобы к тебе приятель с наколками и  золотым
зубом не приближался. Ничего не понимаю, никогда синдикат не использовал
для транспортировки зелья уголовников. Так надо же тебе было!..  А  если
он вор в законе, а ты прилюдно  наплевала  ему  в  рожу?  Да  они  люди,
сдвинутые по фазе! Ему наплевать, что здесь заграница и  за  убийство  -
верная тюрьма. Вора в законе смертельно оскорбила! Он ведь нож на  кухне
возьмет и тебе меж ребер.
   - А ты, знаменитый опер, зачем? -  Видно  было,  что  разговор  Марии
тягостен и неприятен.
   - Я не танк, не могу тебя со  всех  сторон  в  таком  бардаке  броней
защитить.
   По соседней аллее шла группа "физкультурников". Гуров быстро  перешел
газон, встал перед набычившимся Борисом.
   - Все в порядке. Лев  Иванович,  -  поспешил  вклиниться  между  ними
Сергей, - инцидент исчерпан.
   Но Гуров видел физиономию Бориса, вздернутую  губу  и  блуждающую  на
лице усмешку. Дело обстояло далеко не так.  Долговязый  атлет  воровских
законов не знает, собственный авторитет переоценивает.  Гуров  вынул  из
кармана десять долларов, протянул Борису:
   - Извини, братан, моя сеструха проспорила тебе, я за нее  отвечаю.  Я
масть и за кордоном узнаю, вечером выпьем,  у  меня  к  тебе  пара  слов
имеется. Лады? - Гуров протянул руку.
   Борис пожал ее, довольно кивнул в знак согласия, зыркнул на приятелей
с превосходством.
   - Принимаю. Вижу, ты человек. Стрелка в одиннадцать у бара.
   Гуров вернулся к Марии.
   - Высокие договаривающиеся стороны пришли к консенсусу.
   Мне придется с ним вечером выпить.
   - И ты такой мрази деньги отдал, чуть не извинялся? Да я бы никогда в
жизни!.. - с ходу завелась Мария, едва не срываясь на крик.
   -  Тихо,  тихо,  Машенька,  ты  не  знаешь,  что  в  этой  жизни  мне
приходилось делать. А это - так, стакан семечек. Куда же Юрка  запропал?
Пошли верблюдов смотреть, - попытался отвлечь Марию.
   Позвякивая  бубенчиками,  шествовал  небольшой   караван   верблюдов.
Впереди точеными ножками семенил ослик.  Далее  выступал  самый  крупный
верблюд. За ним - еще пять верблюдов  поменьше.  На  верблюдах  катались
дети.
   - Никогда не думала, что ты можешь унизиться!.. - не унималась Мария.
   -  Смотри,  какие  величавые  красавцы!  Ты  ездила  когда-нибудь  на
верблюде? А я нет. Жаль. - Но сбить Марию было не так-то просто.
   - Я тебя не узнаю, Гуров, - продолжала кипятиться она.
   - А ты меня не знаешь. - Гуров увидел Еланчука:
   - Извини, сейчас, догнал приятеля, вернулся  с  ним.  -  Не  очень  я
воровскому слову верю.
   - Ты о чем? - удивился Еланчук.
   - Пустяки, дела семейные. Что у тебя?
   - Я всех прокатал через наш компьютер, и представь себе - ничего.
   - Проверять по паспортным данным - пустые хлопоты. Один парень  может
и у вас проходить. Следует пальчики проверить.
   - Твоя клиентура, тебе виднее. Только как пальцы получить?
   - В одиннадцать приходи в административный корпус, мы у  бара  сидеть
будем. Я его пальцы тебе дам.  Ловкость  рук  -  и  никакого  мошенства!
Остальные данные тоже поищи.
   - Допустим, мы его и отыщем, но  к  товару  он  отношения  не  имеет.
Еланчук помолчал. - Ты извини, Лев Иванович, что я  тебя  поучаю,  но  в
каждом деле своя специфика. Мы никого задерживать не должны. Наша задача
установить груз и  покупателя,  взять  под  наблюдение  и  проводить  до
Москвы, где его примут другие люди. Местная полиция включается только  в
случае, если будет совершено преступление на территории Турции.
   - Я понимаю, понимаю, хотя провоз наркотика -  уже  преступление,  но
это ваши заботы. И все-таки пальцы необходимо  проверить.  Всякое  может
быть.
   В одиннадцать праздник был в самом разгаре, но Гуров  настоял,  чтобы
Мария  отправилась  в  номер  и  заперлась.  Она  попыталась  возражать.
Напрасно.
   - У меня работа, дорогая, и мозги должны быть заняты  решением  одной
проблемы, а не нескольких.
   - Но ведь он будет с тобой с пить водку, - сопротивлялась Мария.
   - А ты знаешь, кого он встретил днем и о чем они говорили? -  ласково
прищурился Гуров.
   - Так у него есть напарник?
   - Не знаю. И знать не хочу. Должен быть уверен.
   Пятеро мужчин заняли стол на веранде  у  бара,  заказали  по  двойной
порции водки и сок. Обслуга удивления не выказывала, хотя так пить здесь
было не принято. Русские!
   Гуров взглянул на бармена саркастически, подумал, что  завтра  парень
станет жалеть, что не имел сегодня  видеокамеры,  потому  что  рассказам
никто не поверит.
   Выпили по первой, тут же хватили и по второй. Благодаря ловкости рук,
о которой говорил Гуров, скоро Еланчук мчался с рюмкой Бориса в полицию.
В принципе Гуров был уже свободен: он свое хитрое задание выполнил.
   - Может, достаточно? Не Россия, не стоит привлекать к себе  внимание,
Гуров красноречиво взглянул на Николая.
   - Верно, - согласился старшой, - остальное допьем дома.
   - Не пойдет, - решительно ударил кулаком по столу Борис. - Я еще и не
начинал, - и ткнул пальцем в Гурова. - Ты сказал,  мол,  вечером  выпьем
мировую, так выпьем. А то снова только насмешка получается! Ты  что  же,
решил за свою сеструху червонцем баксов откупиться?
   "Спокойно!" - приказал себе Гуров, но  желваки  заходили  по  скулам.
Этот поддатый блатарь расценивает предложение мировой как слабость?  Зря
он так!
   А чего же зря, если у него  в  крови  топтать  человека,  который  не
сопротивляется. Гуров пытался его урезонить, мол,  человек  не  виноват,
живет по законам мира, в котором вырос. А воровская среда признает  лишь
один закон - право сильного. Сопливые байки о  дружбе,  братстве,  общем
кошельке, который зовут общаком, для недоумков. Гуров был  категорически
против смертной казни, но сейчас,  глядя  в  тупое,  наливающееся  серой
злобой лицо подонка, невольно поймал себя на мысли  что,  без  сожаления
раздавил бы его как мерзкую тварь, представил на мгновение, что бы такое
животное сотворило с Марией, окажись она в его власти. "Спокойно!" - еще
раз приказал себе, стиснув зубы.
   Когда разжал через мгновение челюсти, уже и хохоток выкатился наружу:
   - За дружбу? - плеснул в рюмки доверху.
   - Вот и ладушки! Сказано  пить  -  значит,  пить.  Опосля  и  веселее
придумаем.
   Николай,  надеявшийся   заработать   на   поездке   солидные   башли,
забеспокоился: пьяный дебош ему был совершенно ни к чему.
   - Боренька, - попробовал  он  улестить  распоясавшегося  мордоворота,
давай возьмем горючее и пойдем в номера...
   - А ты кто? Старший по зоне? Ты какое право  имеешь  мне,  -  зарычал
тот, ударив себя в гулкую грудь, - указывать, где можно пить?  Вернемся,
я тебя на стельки, падла, пущу!
   К стойке бара подошел Еланчук, взял сок. Гуров поднялся, встал рядом.
   - Ты, как всегда, прав. Твой приятель в прошлом году  убил  немецкого
полицейского.
   - Так в чем проблема? - Гуров пожал плечами. - Пусть местная  полиция
его арестует.
   - Они заявили, что об аресте на территории  отеля  не  может  быть  и
речи, а в отношении аэропорта будут решать.
   За столом, где  сидели  "спортсмены",  раздался  шум,  бармен  быстро
заговорил по-английски, адресуясь к Еланчуку.
   - Хочешь ночевать в кутузке? - подошел к компании Гуров.
   Борис  слащаво  осклабился,   отчего   его   физиономия   стала   еще
отвратительнее, по-блатному растопырил пальцы:
   - Все в норме! Все в норме! - И заныл:
   - Начальник! Где тут отлить можно?
   - Внизу, - Алан ткнул пальцем под ноги, - по лестнице, там  написано.
Давай провожу.
   - Сиди,  сявка,  сам  пока  тверезый!  -  Вор  поднялся  и,  шатаясь,
размашисто зашагал к стеклянным дверям.
   Николай кивнул Алану на дверь.
   К столу подошел Еланчук:
   -  Добрый  вечер,  мужики!  Я  такой  же  отдыхающий,   как   и   вы.
Администрация просит вас вести себя потише.
   - Извините, сейчас уходим, - Николай беззвучно выругался.
   Но четвертый парень, видно, тоже пить не умел и, махнув рукой, громко
заявил:
   - Козлы! Как брать полторы штуки с человека, это  у  них  принято,  а
громко слово сказать...
   Дальнейшее Гуров уже не слышал,  так  как  увидел  сквозь  стеклянную
дверь стройную фигуру одного Алана. Бориса рядом с ним  не  было.  Сыщик
рванулся мгновенно и бесшумно, словно зверь.
   Он пролетел лестницу в один прыжок и понесся по кратчайшей  прямой  к
своему  номеру.  Перемахнув  через  фигурно   подстриженный   кустарник,
рассекая тонкие струи воды, Гуров подлетел к номеру со  стороны  лоджии,
увидел свет, кряжистую фигуру Бориса; мгновенно  остановился,  несколько
раз глубоко вдохнул и выдохнул. Хмель вылетел, злоба осталась. Он сейчас
был очень опасен, понял свое состояние, решал, как  себя  вести  дальше.
Сошел с газона на дорожку, подошел к дому и, будто только увидел Бориса,
беспечно сказал:
   - Боренька, ты куда пропал? Я уже по новой велел налить, а тебя нет.
   Тот, шумно дыша, молча вытянул из брючины здоровый тесак.
   Гуров успокоился окончательно: ножа он не боялся. Если только нападут
сзади. А по затылку что кирпич, что молоток - всего  достаточно.  Нож  в
руке нападающего лишает его трех рычагов, замыкает сознание на  паршивом
оружии, да и стоял уголовник неудобно, на пологом газоне, и  ростом  был
ниже. Гуров понял, что единственный шанс у противника - броситься ему  в
ноги.
   Обрушив  на  Гурова  поток  матерной  ругани,  перемежаемой  блатными
словами, он заводил себя.
   На губах выступила пена.
   - Стоять, полиция! - раздался сзади голос Еланчука.
   Гуров знал, а фиксатый видел, что никакой полиции в округе  не  было.
Но свидетель уголовнику был ни к чему, нож он убрал.
   - Я твоей масти не знаю, - сказал Гуров,  -  но  ты  "опустил"  себя.
Солидный вор званием не козыряет. Я в Москве "людям" скажу, тебе  не  до
моей сестры будет. Иди спать, пока цел. А железку забрось,  до  дома  не
доедешь.
   Спокойный  тон  и  правота  незнакомца,  его  явное  знание   законов
отрезвили Бориса окончательно.
   - Ладно, считай, ничего не было, спи спокойно, - процедил он,  твердо
решив, что зарежет мужика еще до отъезда.
   - Это ты, Бориска, считай! Я закона не нарушал, спать буду спокойно.
   Самое страшное обвинение в воровском мире - нарушение закона. Хотя  и
никакого закона нет, а что остался, не нарушает лишь слабый трус, однако
прилюдное обвинение в нарушении выдуманных законов грозит в  зоне  очень
крупными неприятностями. Говорить страшно, о петле мечтать будешь.
   Борис пошкандыбал в номер, решил напиться по-настоящему.
   Окончательно добил его мужик,  когда  назвал  "Бориской".  Значит,  в
законе он, в серьезном законе, и пришить его следует непременно.
   Еланчук и Гуров остались одни.
   - Несерьезными ты делами занимаешься, раз подобная мразь тебе поперек
дороги становится.
   - Сам не пойму, в нашем  деле  таких  людей  не  встретишь,  -  пожал
плечами Еланчук.
   - Я сначала такой кроссворд сложил, - начал говорить Гуров, замолчал.
Подожди меня, я домой на секунду заскочу.
   Он отпер дверь, миновал небольшой холл, увидел Марию,  которая,  лежа
на  огромной  кровати,  смотрела   телевизор.   Судя   по   стрельбе   и
переворачивающейся на экране машине, шел американский боевик.
   - Дорогой, настоящие полицейские не извиняются перед  уголовниками  и
дерутся намного лучше тебя.
   Гуров посмотрел на Марию, не  находя  нужных  слов,  прошел  к  окну,
проверил запоры:
   - Восхищайся американцами, а я погуляю около дома.
   - Ты, кажется, взволнован, - Мария  зевнула  и  вновь  повернулась  к
телевизору.
   Гуров вышел, запер дверь, вернулся к Еланчуку, понимая, что претензии
к приятелю несправедливы:
   - Не  пойму,  что  за  контора  Интерпол?  Человек  разыскивается  за
убийство полицейского, он обнаружен, а арестовать убийцу некому.
   - У нас сложные отношения с Турцией, - вздохнул Еланчук. - Через  нее
ежедневно проезжают тысячи и тысячи торговцев, страна живет  туризмом  и
торговлей.
   Если  Интерпол  начнет  требовать  ареста  то  одного,  то   другого,
сократится  поток  туристов.  Мое  дело  -  нащупать  наркопуть,  а   не
разыскивать посторонних преступников.  Если  парни  ждут  товар,  то  мы
выйдем через них на московского покупателя. Тогда по этой цепочке  можно
будет вернуться назад и выявить поставщика.  Возможно,  и  изготовителя.
Твой бандит будет арестован в любом случае. Не за одно,  так  за  другое
преступление.
   Гуров молчал, жевал тоненькую веточку, неожиданно сказал:
   - Смотрю, как эти вертящиеся фонтанчики  рассеивают  воду,  и  думаю,
какова же протяженность всей  поливочной  системы  и  сколько  требуется
воды, чтобы поливать ежедневно все газоны?
   - Ты бы лучше думал, как не прозевать момент передачи наркотика и как
не упустить получателя. Не факт, что он полетит в Москву.
   - В Москву или нет, ты не узнаешь. Есть  тут  наркотик  и  будет  ли,
неизвестно. Положение твое - хуже некуда. Кроме  выявленного  убийцы,  у
тебя ничего нет. Мой совет: задерживай Бориса, или кто он  там  есть  на
самом деле, и кончай кино. Так ты хотя бы  свою  задницу  от  начальства
прикроешь, не зря на курорт летал. Задержан убийца, находящийся у вас  в
розыске. Такое не каждый день случается.
   Еланчук насупился. Не таких он ждал слов от Гурова.
   - Ты утверждал, и я согласился, что "спортсмены"  -  типичная  группа
сопровождения.
   - Не  утверждал,  а  предполагал.  И  мне  свойственно  ошибаться.  В
отношении  твоего  согласия  я  молчу.  Им  бы  не  следовало  держаться
вчетвером - слишком светятся. И этот  уголовник!  Наркомафия  использует
убийц, но не фраеров с наколками и золотыми  зубами.  Извини,  Юрий,  ты
работаешь в Интерполе, я лишь сыщик угро. Здесь  даже  для  меня  грубо,
аляповато, как на плохом лубке. Я даже могу предположить,  что  они  тут
делают на самом деле, но не скажу. Ты на пустом месте, на том самом, где
я застал тебя неделю назад. - К чему  повторил  уже  говоренное?  Злость
взяла, не удержался. На кого злоба-то - на себя, на Еланчука?  Умеет  ли
он хоть по-настоящему обижаться?
   - Я знаю, наркотик проходит через этот Эдем, и я его найду! - Еланчук
резко поднялся. - Пока! Спасибо за помощь, - и  бесшумно  растворился  в
темноте.
   Когда Гуров вернулся в номер, Мария, казалось, спала. Обнаженная, она
вольготно разметалась на постели, высокая грудь, облитая лунным  светом,
вздымалась ровно, волнующе. Он бесшумно прошел  на  цыпочках  по  ковру.
Однако Мария мигом проснулась.
   - Открой банку колы. - Она потянула на себя простыню, села. - Если вы
ночью пробеседовали целый час, значит, у вас нет ничего.
   - А у тебя есть?
   - Когда чувствуешь, что сцена  буксует  и  каждое  слово  лжет,  надо
читать пьесу сначала. И не с партнером, голос которого тебя раздражает и
сталкивает на избитую  колею.  Никогда  не  вымучивай  из  себя  правду,
говори, что в  голову  забредет,  городи  чушь.  Правда  выскочит  сама,
голенькая и сверкающая. И ты поймешь, что она давно маячит  у  тебя  под
носом, а ты упрямо косишь в сторону.
   - Хорошо, попробую городить чушь, - согласился Гуров.
   - Это у тебя получится прекрасно, не волнуйся.
   Чуть позже, в постели, Мария куснула его за мочку уха и спросила:
   - Ты что же,  супер,  думаешь,  не  видела,  как  ты  стоял  напротив
этого... с ножом и улыбался? Такая  улыбка  в  Голливуде  стоит  миллион
долларов.
 
*** 
 
   Возвращаясь с подносом к своему  столику,  Гуров  поморщился,  увидев
рядом с Марией пышнотелую блондинку, чей разговор с подругой они слышали
здесь же несколько дней назад.
   Стол был заставлен множеством тарелок,  Гуров  замешкался,  не  зная,
куда поставить свои.
   - Здравствуйте, - и он протянул Марии одну из тарелок.
   - Опять омлет? - Голос у Марии стал непривычно капризным.
   Дама с сочувствием взглянула на Гурова, обронила:
   - Здесь такие миниатюрные столики,  рассчитаны  только  на  двоих,  а
стула  ставят  четыре,  просто  смешно.  -  И,  не   переводя   дыхания,
продолжала: Впервые вижу столь трогательную заботу брата о сестре.
   - Не забота, а терроризм, - поправила Мария. -  Брат  кормит  меня  с
ложечки со дня рождения.
   - Но вы же ровесники! - дама всплеснула полными руками.
   Гуров выглядел моложаво, но десять лет разницы не заметить мог только
слепой. "Ровесники" - шпилька в адрес Марии, на  что  она  отреагировала
мгновенно:
   - Братишка задержался в своем развитии. Этот  ужасный  менингит!  Вы,
наверное, думаете, он меня сопровождает? Как раз наоборот.
   Гуров поперхнулся, не зная, как реагировать. К счастью, в это время к
столику подкатился шарообразный, похожий на беременную  женщину,  усатый
грузин.
   - Доброе утро, генацвале! С вашего позволения я верну беглянку на  ее
законное место, - он взял даму  под  руку.  -  Дорогая,  шампанское  уже
закипело.
   Мальчик-официант поставил  тарелки  на  поднос  и  поспешил  за  ними
следом.
   - Как вас угораздило, миледи? Вы - и в таком обществе?
   - Когда  человек  попадает  под  ливень,  вы  так  же  изощряетесь  в
остроумии, милорд? Слушай,  -  забыв  об  этикете  и  титулах,  едва  не
заплакала, как обиженный ребенок, - они утащили мою грушу!
   - Возьми себе другую, есть о чем волноваться.
   Последнее замечание окончательно вывело Марию из себя.
   - А где обслуживание по первому разряду? К тому же я  выйду  из  роли
законченной стервы.
   - Это тебе не грозит, - успокоил Гуров, усмехнувшись. Однако  одобрил
про себя ее поведение:
   "Молодец, Марья-царевна, конспиратор что надо!" Вслух произнес  и  не
без сочувствия:
   - Потерпите, миледи, скоро вы станете милейшей душечкой!
   Мария вонзила белоснежные зубы в сочную мякоть самой лучшей из лучших
груши, принесенной и преподнесенной ее "братом" с изысканным поклоном.
   - Его зовут редким именем - Гиви, с ним друг Петя. Они вчера  вечером
закадрили эту сладкую парочку.
   - Откуда ты все знаешь? - удивленно поднял брови Гуров.
   - У меня брат сыщик. Мне скучно, смотрю по  сторонам,  пытаюсь  брату
помочь.
   - Не употребляй это ужасное слово "закадрили".
   - Ты же пользуешься  профессиональным  жаргоном:  "установил  связь",
"сел на хвост", "повел плотно", - Мария  лукаво  улыбнулась.  -  Я  была
свидетельницей процесса знакомства. Инициатива исходила не от мужчин. Их
самих слопали мгновенно, живьем, даже не разжевали.  Меня  удивило,  что
мужчины не сопротивлялись, хотя сразу видно,  они  крайне  разборчивы  в
женщинах.
   - Маша! - Гуров чуть не поперхнулся от бессильного возмущения.
   - Что, дорогой? Каждый говорит на  языке  своей  среды.  Я  тебе  это
только что продемонстрировала. Могу добавить такие слова, какие ты порой
употребляешь, со стыда сгоришь.
   - Не надо! - взмолился Гуров. -  За  тридцать  лет  в  зоопарке  чему
только не научишься.
   - Не прибавляй себе лет, тебе и так достаточно. Не оправдывайся - это
удел слабых.  Отнесись  к  моим  словам  о  приехавших  вчера  мальчиках
серьезно.
   -  Что  ты  взрослых  мужиков  мальчиками  называешь?  -   недовольно
проворчал Гуров.
   - Тебя я даже в гневе так не назову. Даже  не  представляю,  в  каком
возрасте  ты  перестал  быть  мальчиком?  -  Мария  разглядывала  его  с
и