аз, ты  подмахнешь
свое трудовое соглашение, тогда и назовут твой оклад. Заверяю, тебе мало
не покажется.
   Илья постоянно думал о Вике. Она красивая, умная  женщина,  наверняка
понимает, что погуляла и хватит,  пора  устраивать  жизнь  серьезно.  Ее
клиентура, хахали, все они люди временные, продажные,  ненадежные.  Илья
Титов имеет приличную заначку, теперь хорошую должность, высокий  оклад,
солидное положение. Прошлая жизнь Вики его совершенно  не  интересовала.
Илья  где-то  читал,  что  из  женщин   легкого   поведения   получаются
изумительные и преданные жены, великолепные матери.
   Вспоминая Вику, он невольно возвращался мыслями к Гурову.
   Полковник, опер-"важняк", с первой минуты  знакомства  не  понравился
Илье Титову. Объяснялась неприязнь элементарно просто. Гуров был  именно
таким, каким мечтал стать Титов. Спокойным, красивым и  значительным,  с
одной стороны - предельно  вежливым,  с  другой  -  мало  интересующимся
мнением окружающих, молчаливым, с легкой иронией в голосе и взгляде.
   Капитан Вагин утверждал, что каждый активный  оперативник  мечтает  о
хорошем агенте. Гуров, безусловно человек активный, не то  чтобы  отверг
предложение Титова,  но  мягко,  иронично  отклонил  его.  Титов  словно
услышал: вы ошиблись дверью, молодой человек, хотя на ней ясно написано:
   "Вход только  для  взрослых  и  умных  людей".  И  у  него  появилась
неприязнь к полковнику. А когда Илья познакомился с Викой  и  неизвестно
почему предположил, что роскошную  женщину  ему  подставляет  Гуров,  он
сыщика возненавидел.

***

   Анатолий  Иванович  Полоз  продавал  свою  техстанцию.  Покупали   ее
братья-азербайджанцы, не верившие буквально ничему. Не только  серьезные
документы, но  даже  обыкновенный  паспорт  хозяина  станции  они  долго
рассматривали, затем старший из братьев, Надир, бросил паспорт  на  стол
и, скривившись, сказал:
   - У меня много таких имеется. Дешевка. Обычно спокойный, уверенный  в
себе, Полоз поднялся из-за стола, сказал:
   - Уважаемые, я вас не звал, сами пришли. Извините, в России  в  таком
тоне торг не ведут.
   - Националист! - крикнул младший брат Ариф.
   - Правозащитник нашелся. Вы пришли в  мой  дом,  а  ведете  себя  как
дикари.
   - Мы не сами пришли, нас прислал Тофик, - сказал старший, замолчал  и
многозначительно посмотрел на Полоза.
   Тот понял, что  названо  имя  крупного  авторитета;  однако  ранее  с
азербайджанцами не  сталкивался  и  главу  преступного  клана  не  знал.
Покупатель заметил это и напыщенно сказал:
   - Тофик - уважаемый человек, не знаю, сколько у него стволов, но  все
соплеменники его слушаются.
   - Батый здесь был и ушел, - решительно сказал  Полоз,  понимая:  если
проявит слабину, станцию могут просто отнять.
   В дверь кабинета постучали,  и  вошел  Сухой,  подтянутый,  стройный,
державшийся не как бандит, а как офицер в штатском.
   - Здравствуйте, - сказал он и сел без приглашения.
   Азербайджанцы  поклонились,  смотрели   настороженно.   Сухой   пожал
удивленному Полозу руку, как человеку близкому, хотя виделись лишь  один
раз.
   - Я слышал, Анатолий Иванович, ты станцию продаешь?  Азеры  покупают,
дело ваше. Но Тофик порядок знает, гонцов ко мне  должен  прислать.  Вы,
уважаемые, на нашей земле собираетесь жить и дело делать или воевать?
   - Валентин Кузьмич Сухотый, как и ваш  Тофик,  уважаемый  человек,  -
пояснил Полоз.
   - Так Крещеный погиб, его люди разошлись, - не очень уверенно  сказал
старший.
   - Приятель, вы на нашей земле живете, - строго произнес Сухотый. -  Я
у вас не спрашиваю, кого вы  схоронили,  кого  короновали.  Эта  станция
находится под моей охраной. Если вы с хозяином в цене  сойдетесь,  я  не
возражаю. Передайте от меня Тофику  поклон.  -  Он  поднялся,  кивнул  и
вышел.
   Гости притихли, затем старший сказал:
   - Хорошо, хозяин, договоримся, но нам надо увидеть  Тофика,  получить
совет.
   - Ваши  дела,  -  ответил  Полоз.  -  Я  словом  с  вами  не  связан,
торопитесь, покупатели у меня  имеются.  -  Он  врал,  но  визит  Сухого
придавал ему силы и уверенности.

***

   Подполковник Суворов вызвал к себе опера Вагина, взглядом  указал  на
дверь: мол, прикрой плотнее, и, стараясь держаться как можно  увереннее,
сказал:
   - Ну что, капитан, не так страшен волк, как его малюют?  Слез  с  нас
великий Гуров. Генералы его в другое место послали.
   - Кто сказал? - спросил Вагин.
   - Я говорю, - хохотнул Суворов. - А то я милицейской службы не  знаю.
Каждый день прибавляет новые заботы, людей не хватает. Потоптался  здесь
гений Гуров и двинул в места, где дичь дается легче.
   - Ты большой оптимист, начальник. Тебе жить легче, - ответил Вагин. -
Я Гурова лично не знаю, но, судя по разговорам ментов, он  с  дороги  не
сворачивает, идет до конца. - Он уже знал, что Робер арестован,  знал  и
то, что убийца будет молчать. Но что Гуров в скором времени появится, не
сомневался.
   - Гуров - человек способный, - признал подполковник. - Но  он  служит
третий десяток лет, значит, мент до мозга костей, и для него  главное  -
это жить в мире с начальством. И он не решает, чем  следует  заниматься.
Приказано вынести мусорное ведро - вынесет, прикажут  чистить  нужник  -
станет чистить. У нас не любят заниматься долго одним делом,  будоражить
прессу. Газеты заткнутся, и Гурова перебросят на другой пожар.
   - Дай бог, - Вагину не хотелось спорить с начальником не потому,  что
опер его боялся, просто он считал это занятие  бессмысленным.  -  Но  ты
приготовься на всякий случай к допросам, продумай линию поведения.
   - Какие допросы? На каком основании? Я ничего  не  знаю,  никогда  не
имел к происходящему никакого отношения, - ответил Суворов.
   - Правильно, - согласился Вагин.  -  Но  золотые  часы  лучше  снять,
взятки доказать не сумеют, давали один на один. Но  если  Гуров  вскроет
истину, с работы тебя точно попрут. - Он подумал и добавил:
   - Преступления совершались на обслуживаемой тобой  территории.  Могут
пришить халатность, а то и укрывательство. Впрочем, дело твое.
   Оперативник повернулся и,  не  прощаясь,  без  разрешения  вышел.  Он
жалел, что вообще начал этот разговор.  У  Сашки,  так  про  себя  Вагин
называл Суворова, где-то "рука". Но, видать, не сильная, коли у человека
и должность позволяет, и все сроки вышли, а полковника  не  присваивают.
Говно мужик, и мент плохой, хотя  и  служит  всю  жизнь  по  оперативной
части.
   Гуров дело не бросит, это факт, слишком он упрям  и  самолюбив.  Если
все откроется, то Сашку, как минимум, снимут, а старшего опера  могут  и
посадить.
   Но как мог сгореть Робер? Такой опытный мужик, а взяли без  выстрела,
даже без царапины. Утром звонила Груня,  говорит,  была  в  прокуратуре,
следователь вежливый, даже душевный, не пугал,  не  мотал,  обещал  дать
свидание с мужем. Свидания просто так не дают, только если  арестованный
помогает следствию. А  чем  старый  киллер  может  помочь?  Если  только
удавиться? Нет у него, Вагина,  возможности  достать  "важняка"  Гурова.
Нету возможности, и все. Уж опытный опер точно  знает,  один  человек  -
ничто, да в каждом большом деле необходим мотор.  Если  его  остановить,
подключат другие, но они другие, дело не их кровное. Они люди  служивые,
исполняют от сих и до сих, и отбой.
   Обратиться к  Кузьмичу  Сухотому?  Попросить  пару  автоматчиков?  От
станции до первых деревьев нет и пятидесяти  шагов.  Но  зачем  Кузьмичу
чужая головная боль? А если у Гурова в группировке имеется свой человек?
Очень может статься, почти наверняка. Автоматчиков подстрелят, захватят,
они  на  серьезном  допросе  и  часа  не  продержатся.  Посулят   разные
послабления, статью заменят, парни начнут  говорить,  не  остановишь.  А
вопрос будет всего один - кто заказчик? И  оперу  Вагину  петля  верная.
Нет, обращаться к Кузьмичу нельзя. Взять пистолет самому? Вагин еще  раз
прикинул расстояние от крайней сосны до техстанции. Бред, умом двинулся,
нервы поехали у старого дурня.
   Вагин шел мимо станции Егора Рощина, когда из ее ворот вышел  молодой
высокий франт. Опер не сразу и признал Илью Титова.
   - Привет, начальник! - весело сказал Илья.
   - Здорово, - ответил Вагин. - Веселый, вырядился...  Случаем,  не  на
свадьбу собрался?
   - Может быть, может быть! Только еще не сегодня. Но  вы  меня  можете
поздравить, уволился, новое классное место получил! - Илья рассмеялся.
   - Поздравляю! - Вагин взял парня под руку, подвел к лежавшим бревнам,
усадил рядом. - Значит, грех свой здесь оставил, новая работа и  молодая
жена? Случаем, не на нашей секретарше Валентине женишься? Хороша  девка,
мне не дает, а жениться я не могу.
   Илья усмехнулся, глянул покровительственно.
   - Нет, не на секретарше.
   - На манекенщице? Как теперь говорят, на  топ-модели?  -  допытывался
Вагин.
   - Вроде того. - Илья  достал  из  кармана  бумажник,  вынул  из  него
цветную фотографию Вики. Снимок получился удачный,  девушка  была  очень
хороша. Фотографировали в казино, Титов откупил фотокарточку за доллары.
   Вагин,  настоящий  опер,  мгновенно  оценил   и   место   съемки,   и
профессиональную работу, вздохнул:
   - Везет же некоторым. Я тебя от всей  души  поздравляю,  женишься  на
красавице и полкашу Гурову воткнул по самое некуда.
   - А он здесь при чем? - Илья побледнел,  опер  это  тут  же  заметил,
пожал плечами, сказал:
   - Романчик у них был, хотя, может, ошибаюсь, лишь  мимолетная  связь.
Ты не ревнуй... Женщин к  прошлому  ревновать  глупо.  Судя  по  снимку,
девушка из казино. Так она там и дня не пробудет, если на деловую  связь
с опером не пойдет. А твоя красотка тем более. Гуров же в данном вопросе
большой специалист.
   Вагин отлично видел, что творится с Ильёй, и мягко продолжал:
   - Ты не бери в голову, парень, такой  красавице  жить  не  просто.  Я
слыхал, наши кинозвезды без этого дела на экран и высунуться не в силах.
   - Заткнись, мент! - сорвался Илья. - Смени тему.
   - Извини. - Вагин сплюнул.  -  Я  не  думал,  что  ты  такой  тонкий.
Уволился -  молодец,  хорошее  место  подыскал  -  вдвойне  молодец,  на
красотке женишься - просто король. Только ты учти, коли Гуров здесь  все
найдет, он тебя и на свадьбе возьмет, и где хочешь. Профессионал.
   - Что мне все время этого мента в глаза тычут? - Илья врал, никто его
против Гурова не накручивал, он сам себя завел.
   И тут Вагин решил сыграть ва-банк и спросил:
   - Ты с невестой в казино познакомился? Я и не думал, что ты  в  таких
местах бываешь.
   - Вот и не в казино! - Илье  было  приятно  возразить  самодовольному
менту. - Она в машине ехала с подругой, у них мотор заглох у моего окна.
Случай.
   Вагин все понял,  оперу  даже  стало  жалко  симпатичного  парня.  Но
попытаться использовать ситуацию было неизмеримо важнее, и Вагин сказал,
как ударил:
   - Случайно и около твоего окна? Тебе  сколько  лет,  малый?  Случайно
голубь может какнуть тебе на нос. А агент, да  еще  красавица,  случайно
оказаться под окном разрабатываемого никак не может. А раз она  тебе  не
призналась, значит, не любит, а работает!  И  ты,  мудак,  делай  быстро
ноги. Хотя от Гурова не убежишь. И куда тебе  деваться?  В  нелегалы?  Я
таких знавал, у них не жизнь...
   Последние фразы опера Илья Титов не слышал, думал  лишь  об  одном  -
"важняка" Гурова следует немедленно убить. Он вяло  похлопал  Вагина  по
плечу, сел в свою машину, поехал не в город, а к  техстанции  Полоза.  У
того должен обязательно иметься пистолет.

***

   Гуров, Станислав и оперативники обсуждали план предстоящей  операции,
и, как ни крутили, их маленькой группы из четырех человек  категорически
не хватало.
   -  Просчитываем  лишь  успешный  вариант,  -  говорил  Станислав.   -
Неуспешный мы имеем уже сегодня,  и  нас  вполне  для  него  достаточно.
Немедленно должны быть задержаны...
   Зазвонил телефон, Гуров снял трубку. Верочка  сообщила,  что  генерал
требует немедленно зайти.
   - Понял. - Гуров глянул на оперативников, сказал:
   - Я пошел к Петру. Ждите. -  И  вышел  из  кабинета.  Предчувствия  у
сыщика были самые отвратительные. Между Петром и ним существовал  четкий
характер взаимоотношений. Вызов через секретаря вместо обычного:  "Лева,
зайди", звучал сигналом тревоги.
   Гуров увидел Орлова в форме, что говорило: мол, мы идем к  Бодрашову,
и не в рабочем порядке, а по вызову. Шагая по коридору, Гуров спросил:
   - Ты не знаешь, в чем дело?
   - Нет. Но ясно, что дерьмо. Молчи, не высовывайся.
   Секретарша замминистра кивнула, указала на дверь.  Гуров  ее  открыл,
пропустил  вперед  генерала,  вошел  следом.  Кроме   хозяина   кабинета
генерал-лейтенанта Бодрашова, там находился первый заместитель  министра
генерал-полковник, назначенный на должность несколько дней назад.
   Орлов доложил о прибытии по форме, хотя  обычно  они  здоровались  по
имени-отчеству.  Алексей  Алексеевич  не   вышел   из-за   стола,   сухо
поздоровался, выразил надежду, что представлять  генерал-полковника  нет
надобности.
   - С начальником главка мы знакомы, а полковник, как я понимаю, и есть
старший группы, о работе  которой  говорил  сегодня  министр,  -  сказал
генерал-полковник. -  Алексей  Алексеевич,  вы  курируете  главк,  вы  и
разбирайтесь.
   - Садитесь, господа,  разговор  не  минутный.  -  Бодрашов  почему-то
смотрел не на Орлова, а на Гурова, у которого создалось впечатление, что
хозяин кабинета будет адресоваться больше к оперу, чем к его начальнику.
   - Как я понимаю, в деле по розыску пропавших  без  вести  нет  ничего
нового. - Он не спрашивал, розыскники молчали.
   Генерал-полковник отошел к окну, повернулся к присутствующим  спиной.
Гуров ощущал нечто фальшивое в сложившейся обстановке, словно первый зам
присутствовал в  кабинете  лишь  затем,  чтобы  проследить,  как  пойдет
разговор, и в случае необходимости вернуть его в нужное русло.
   Алексей Алексеевич смотрел доброжелательно, но с долей сочувствия.
   - У вас, господа сыщики, новостей нет, а у меня имеются.  -  Бодрашов
положил на стол могучие руки, сцепил пальцы. - В пресс-центре  отметили,
что  интерес  к  вашему  делу  в  зарубежной  прессе  пропал.  Газетчики
переключились на иные убийства, которые произошли в России за  последние
двое суток. Как вам известно,  по  одному  из  них  создана  комплексная
бригада во главе с заместителем генерального прокурора.
   Орлов понимающе кивнул, Гуров сидел неподвижно.
   - Вся информация муссируется в окружении президента, в  правительстве
и Думе,  хотя,  как  я  считаю,  у  высших  чиновников  сегодня  имеются
значительно более насущные заботы, - продолжал Бодрашов.
   Генерал-полковник резко повернулся, подошел к столу:
   - Алексей Алексеевич, вы абсолютно правы, извините,  что  вмешиваюсь.
Розыскники должны заниматься своим делом. Третью неделю вы топчетесь  на
одном месте. Как мне сообщили из  ФСБ,  профессионалы  осмотрели  данное
место. Заброшенная каменоломня, небольшой лесок, никаких захоронений. Вы
напрасно теряете время, тратите  деньги  налогоплательщиков.  Я  недавно
приступил к работе, и мне  уже  прожужжали  уши,  какой  вы,  полковник,
замечательный сыщик. Вместо того чтобы заниматься не своим  делом,  ведь
пропавшие  без  вести  вас  не  касаются,   лучше   проявили   бы   свои
исключительные способности на конкретном  заказном  убийстве.  Это  я  к
слову. Алексей Алексеевич и начальник главка сами решат, где ваш  талант
лучше использовать. Тридцать трупов существуют лишь в вашем воображении,
полковник. Однако допустим, повторяю, допустим, вы их раскопали. И  что?
Арестовали  двух  убийц,  трех  соучастников?  Итог?  Зарубежные  да   и
доморощенные писаки щелкают аппаратами, снимают на видео,  газеты  вновь
поливают  Россию   грязью!   Беспредел!   Заканчиваю.   Прошу,   Алексей
Алексеевич.
   - Петр Николасвич, прошу снять группу с этих раскопок.  Предлагаю  на
следующей неделе собраться у меня, пересмотреть план работы на ближайшее
время.
   - Алексей Алексеевич, по делу работают всего два человека.  Не  велик
урон для главка, тем более для  министерства,  -  сказал  Орлов.  -  Они
просят всего три дня, я не хочу им отказывать.
   - Вы ничего не поняли, генерал, - вновь вмешался первый. - Видимо, за
долгие годы службы розыскной азарт начал превалировать в вашем  сознании
над здравым смыслом.
   - Вы  совершенно  правы,  господин  генерал-полковник,  -  неожиданно
сказал Гуров. - Я давно замечаю, у нас, розыскников,  порой  проявляется
профессиональная болезнь.  Мы  так  увлекаемся  избранной  версией,  что
перестаем видеть реальный мир. У нас существует профессиональный термин:
замылился.
   - Вы, полковник,  умойтесь  и  протрите  глаза,  -  сказал  первый  и
снисходительно улыбнулся. - Никто не запрещает вам ловить  преступников,
раскрывать реальные преступления. Мне приятно слышать, что  вы  осознали
свою   ошибку,   и   молва   о   вашем   упрямстве   не    соответствует
действительности.
   Бодрашов  повел  мощными  плечами,  прикрыл   глаза,   чуть   заметно
улыбнулся.  Он  уже  знал,  что  розыскники  не  ловят  преступников,  а
задерживают, а ловят сачком бабочек детишки. И смиренный тон  Гурова  не
обманул Алексея Алексеевича, он взглянул  на  Орлова,  который  согласно
кивнул.
   -  Господин  генерал-полковник,  значит,   преступников   задерживать
разрешается? - спросил Гуров почти ласково.  -  Но  прокуратура  требует
представить и объект преступления, то есть жертву. Если жертв несколько,
мы  не  должны  стесняться  журналистов,  как   отечественных,   так   и
зарубежных. В сытой Америке тоже порой происходит непонятное.  Например,
парень из окна небоскреба расстреливает прохожих.
   Первый сообразил, что  ему  морочат  голову,  и  взорвался  праведным
негодованием:
   -   Значит,   верно!   Полковник   Гуров   возомнил   себя    фигурой
неприкосновенной!  Утром,  когда  у  министра  решались   первоочередные
задачи,  министр  усомнился  в   вашей   версии,   приказал   прекратить
бессмысленную работу.
   Бодрашов поднял  голову,  недоуменно  взглянул.  Орлов,  как  обычно,
побагровел. Гуров понял, что генерал-полковник  передергивает.  Известно
всем, что министр не вмешивается в работу на  столь  низком  уровне,  он
наверняка сказал "разобраться".
   Первый пришел в бешенство, его понесло:
   - На коллегии какой-то генерал рассмеялся и  сказал:  мол,  мы  можем
принимать любые решения, а Гуров продолжит работу по своему разумению. И
что больше всего меня поразило,  присутствующие  отнеслись  к  подобному
заявлению шутливо.  Кто-то  даже  заявил:  в  каждом  городе  есть  свой
сумасшедший. Так вот, я вам,  полковник,  официально  заявляю:  либо  вы
будете служить, как все, и выполнять приказы руководства, либо мы  будем
вынуждены с вами расстаться. Извините, Алексей  Алексеевич,  лезу  не  в
свои дела. Генерал, - он кивнул Орлову, -  проследите,  чтобы  охоту  за
привидениями прекратили.
   Генерал-полковник пошел к двери и бросил через плечо:
   - Я свяжусь с ФСБ, пусть они со своей стороны тоже проконтролируют, -
и вышел.
   - Павлу Кулагину совсем делать нечего, - сказал Орлов.
   - Господа офицеры,  вы  все  слышали.  Убежден,  что  примете  верное
решение, - очень спокойно сказал Бодрашов. - Петр Николасвич, у  меня  к
вам личная просьба. Пошейте себе новую форму, или этот чертов мундир вас
просто удавит. Желаю успеха. Вы свободны.
   Орлов и Гуров распрощались с куратором  и  вышли.  В  коридоре  Гуров
сказал:
   - Не долго ему работать. Не успеет переделать кабинет.
   - А президенту трудиться разрешаешь? - спросил Орлов.
   - А он меня не трогает, - ответил Гуров.
   - Везет мужику. Но ты, Лева, заготовь рапорт.
   - Обязательно. А ты переоденься и выпей рюмку коньяка.
   Гуров проводил друга до приемной, передал на руки Верочке, отправился
в свой кабинет.
   Станислав, как человек, разбирающийся в жизни министерства,  встретил
Гурова настороженным взглядом. Нес