полковник.  -  Вы  приглядываете  за  мной,
знаете, я почти не выхожу, жду звонка.
   - Оставьте у телефона немца, а сами подъезжайте, возможно, нам есть о
чем поговорить.
   - Мне с вами разговаривать не о чем, - сухо сказал Гуров. - А если  у
вас есть потребность, так вы и приезжайте.
   - Лев Иванович, мы солидные люди, неужели вы боитесь?
   - Вы не солидные люди, я ничего не боюсь,  нахожусь  здесь  по  делу,
желаете поговорить, разрешаю приехать.
   - Минуточку, Лев Иванович, - произнес неуверенно Академик.
   Не заботясь о том, что его могут услышать, Гуров взглянул на Дитера и
Василия, насмешливо сказал:
   - Удалились на совещание.
   - Что вы делаете? - зашептал Василий. - Вы же их отпугнете.
   А Дитер лишь пожал мощными плечами, вздохнул и отвернулся.
   - Если людей так просто отпугнуть, они нам даром не нужны.
   - А если нельзя отпугнуть, то нужны? - спросил Академик.
   - Не уверен. Вы, Павел Николаевич, не подслушивайте чужие  разговоры,
лучше скажите: бравый майор еще жив? Или он уже попал под машину?
   - Какой майор? -  удивился  Академик,  понял,  что  сказал  глупость,
торопливо продолжил:
   - Вопрос вы задали странный, выезжаю, обсудим при  встрече.  Кажется,
Нина произвела на вашего немца  впечатление,  я  сделаю  гостю  подарок,
прихвачу девушку. Не возражаете?
   - Вопрос мой закономерный, а девушку привозите, Дитер скучает,  будет
рад. - Гуров положил трубку. - Живут  люди,  в  одной  лодке  плывут,  а
каждый гребет под себя. Нина тут утром  была,  Академик  об  этом  и  не
ведает. Ну что, мальчики, кто звонил, куда едем, кому приз полагается?
   Он достал из холодильника бутылку водки,  отмерил  в  стакан  граммов
сто, перекрестился и выплеснул водку в раковину.
   - Грех, конечно. - Гуров сел за стол. - Мойте посуду, ставьте чайник,
накрывайте стол на двоих здесь и на двоих в кабинете. Василий уходит  на
второй этаж, в окна наблюдает окрестности.
   Василий чувствовал, что полковник в  обращении  жесткий,  а  по  сути
своей человек добрый, и позволил себе заворчать:
   - Ясное дело,  полковникам  все  дозволено:  и  ценнейший  напиток  в
раковину, и офицеров в наряд на кухню.
   - Ты, офицер, мне ответь, как тебе в голову взбрело, что мы  можем  в
"Алмаз"  поехать?  -  спросил  Гуров,   и   не   потому,   что   ответом
интересовался, а пытаясь себя отвлечь от назойливой мысли  о  допущенной
ошибке. - Спортсмены не жизни разыгрывают, лишь очки да  медали,  однако
никогда на чужое поле не  полезут,  если  можно  противника  принять  на
своем.
   - Господин полковник, у меня два вопроса, - сказал Дитер, принимая от
Василия  мытые  тарелки  и  тщательно  их  вытирая.  -  Как  мне  вас  в
присутствии гостей называть? Доктор или господин полковник?
   - А через раз, пусть путаются.
   - Как мне себя вести с дамой?
   - Полагаю, с дамой тебе общаться  не  придется,  ты  за  этим  столом
будешь пить кофе с Академиком. Ни на один вопрос не  отвечай,  будто  не
слышишь, расспрашивай об истории города, житье-бытье, во что здесь можно
вложить капитал.
   - Так я по-русски вроде не говорю.
   - Прекрасно говоришь, а позавчера они пьяные были и все перепутали.
   - Я вас не понимаю.
   - Это не страшно, Дитер, главное, чтобы я сам себя  понял,  остальное
образуется.
   С улицы донесся  автомобильный  сигнал,  Гуров  посмотрел  в  окно  и
сказал:
   - Василий, наверх, Дитер, встречай гостей.
 
*** 
 
   Нина сидела в кресле раскованно, смотрела на Гурова  открыто,  словно
переговоры подобного рода проводила регулярно, считала делом  заурядным.
Полковник давно знал, что при допросах и вообще нервных,  психологически
сложных беседах чисто физическое расположение людей по отношению друг  к
другу имеет существенное значение. Здесь имеет значение очень многое,  и
освещение, и кто сидит чуть выше, кто  чуть  ниже,  и  есть  ли  на  что
опереться.  И   естественно,   Гуров,   принимая   "посла",   имел   все
преимущества. Он сидел за столом в жестком кресле, имея  точку  опоры  и
возможность маневра, а Нина сидела в низком мягком кресле, и  журнальный
столик, стоявший перед ней, был не опора, и свет из окна, пусть неяркий,
падал на женщину, но она смотрела  на  собеседника  спокойно,  уверенно,
чуть иронично, говорила о вещах серьезных непринужденно.
   Сыщик внимательно слушал, согласно кивал и думал  о  том,  что  легче
вести борьбу с умным, опытным  мужчиной,  чем  с  подобной  женщиной.  У
мужчины понятная логика, определенная цель, которую  практически  всегда
удается в процессе  разговора  определить,  у  женщины  никакой  логики,
потому определяешь  ее  намерения  интуитивно,  на  ощупь,  продираешься
вперед, как ночью по тайге.
   После недолгой разминки Нина  взялась  за  дело  всерьез,  и  тут  уж
междометиями отделаться стало невозможно.
   - Ваши слова, господин полковник, мол, не трогайте моего капитана,  я
не трону вашего майора, подтолкнули нас к размышлениям.  Поясните,  если
не  трудно,  что  вы  конкретно  имели  в   виду?   -   Нина   коснулась
перламутровыми губами рюмки с коньяком.
   - Я четко и конкретно сформулировал свою мысль. Нам нечего  делить  и
ни к чему ссориться.
   - А зачем полковнику-важняку вступать в какие-либо переговоры? У  вас
достаточно силы и власти, чтобы защитить своего  капитана  и  уничтожить
нашего майора.
   - Я здесь как частное лицо.
   - Вы хотите сказать,  что  находитесь  в  городе  без  ведома  вашего
руководства?
   - Любопытство сгубило кошку.
   - Интересное выражение, надо запомнить.
   - Вы записываете наш разговор. - Гуров указал на лежавшую на  столике
сумочку. - Вам ничего запоминать не надо.
   - Вы меня обижаете, Лев Иванович.
   - А вы меня оскорбляете, - ответил Гуров. - Я двадцать лет в сыске, а
вы меня держите за мальчика. Вы девушка способная, но ежедневное общение
с дебилами приводит вас к деквалификации.
   -  Мы  отвлеклись.  -  Нина  открыла  сумочку,   вынула   магнитофон,
отключила, положила обратно. - И все-таки  мне  непонятно,  почему  мент
такого   высокого   класса   позволяет   задерживать    себя    каким-то
провинциальным шестеркам, дерется, переворачивает машины...  Вступает  в
переговоры с местной организацией.
   - А почему я должен вам что-либо объяснять? - Гуров  решил  вспылить,
сорваться.  -  Впрочем,  извольте,  всегда  питал  слабость  к  красивым
женщинам. У меня за прошлый год осталось от отпуска десять дней. Я уехал
в отпуск по личным делам и не хочу,  чтобы  руководство  узнало,  что  я
ввязался в криминальную ситуацию. У нас этого не любят, а человек  моего
ранга, как и королева, должен быть выше всяких подозрений.
   - А зачем же вы поехали под  своим  именем,  которое  в  определенных
кругах широко известно?
   - Я могу выписать паспорт на любое  имя.  Но  либо  надо  идти  через
аппарат министерства, чего я не хотел, либо обращаться в свое  отделение
с личной просьбой. А московская милиция лишь большая болтливая  деревня.
Да, я ошибся, не думал, что вы сразу начнете прессинговать.
   - И потому в первый же вечер заявились  в  "Алмаз"  и  открыли  дверь
пистолетом?
   - У меня там была назначена встреча. Кто  же  знал,  что  у  вас  там
проводится профсоюзное собрание? - Гуров вынул из  кармана  "беретту"  с
газовыми патронами. - Если  это  пистолет,  то  я  китайский  император.
Закончим толочь воду в ступе, да я и не заинтересован, чтобы  о  здешних
делах стало известно в Москве. Но если вы меня будете доставать, я махну
на все рукой, и вам всем станет нехорошо,  а  если  точнее  сказать,  то
очень плохо. Предлагаю разговор закончить, мирно  расстаться.  Я  завтра
улетаю. Даю слово, в город я не вернусь и из Москвы  расстреливать  вашу
банду не буду.
   Нина растерялась, казалось, что у нее огромный запас патронов, но она
все отстреляла, а осталась  при  своих,  с  чем  и  приехала.  Нет,  еще
оставался один заряд, последний, но, выпуская его,  неизвестно,  в  кого
попадешь  -  в  голубоглазого  супермена  или  в  себя.  Она   закурила,
попробовала кофе, пригубила коньяк, тянула время, думала. Похоже, он  на
самом деле в частном вояже и не хочет скандала. Бунич заверил, полковник
слово держит, а он сказал, мол, не вернусь и мешать не  буду.  Можно  на
том и расстаться; если они  сюда  прибыли  в  поисках  наемника  и  ждут
неизвестного посредника, то, не шевельнув  пальцем,  отпустить,  значит,
вся  работа,  риск  -  все  уйдет  в  песок.  И  чего  огород  городили,
нервничали, чего ждем? А как разговор начать, когда  господин  полковник
лишь твердит: разойдемся по-хорошему и забудем?
   Сыщик понял,  сейчас  и  решится,  если  красотка  отступит,  то  он,
полковник-важняк, проиграл и завтра придется улететь. Но он ни о чем  не
жалел, другого пути к победе не существовало, разговор на  главную  тему
должен начать противник. Стоит  полковнику  лишь  заикнуться  о  наемном
убийце, как все концы будут мгновенно обрублены.
   - Значит, вы здесь по частному делу, должны были встретиться с нужным
человеком, который пока не объявился, - сказала Нина, глотнула  коньяку.
- Если встреча не состоится, вы улетаете.
   Гуров лишь пожал плечами, смотрел равнодушно  и  думал,  как  же  его
собеседница умна и опасна, если сумела в окружении вооруженных,  быстрых
на расправу мужчин приобрести авторитет и ей доверили  вести  переговоры
на высшем для города уровне. По спине пробежали мурашки, дернул знакомый
озноб, напоминая, что где-то допущена ошибка, а если  она  есть,  в  чем
полковник уже не сомневался, то "полномочный  посол"  непременно  ошибку
обнаружит. И выловит ее не путем логического просчета ситуации, как  это
сделал бы мужчина, а следуя  женской  интуиции.  У  собак  такой  талант
называется верхним чутьем. Или я найду свой просчет  первым,  либо,  как
уже известно, мой выстрел всегда второй.
   Лицо  его  было  бесстрастно,  в  глазах  мельтешили  чуть  приметные
смешинки.
   - Черт бы вас  побрал,  господин  полковник,  с  какого  бока  к  вам
подъехать?  -  искренне  воскликнула  Нина,  при  этом  полностью   себя
контролировала, решая, возможно ли перевести деловой разговор в извечный
поединок женщина - мужчина.
   Сыщик принял вызов с большим удовольствием.
   - Никогда не слышал, чтобы  ваша  сестра  к  нашему  брату  подходила
сбоку. Эх, Ниночка, сейчас  бы  выгнать  всех,  опрокинуть  по  рюмочке,
погулять между безобидных, добрых деревьев, а потом... Любовь, любовь  и
любовь!
   - Кто нам мешает? - Губы у Нины увлажнились, глаза стали еще ярче.
   - Сущие пустяки, девочка, господь бог против. А господь не  Академик,
не Мустафа, даже не ТТ.
   - Какой вы приземленный. - Нина отвернулась.
   - Есть такой грех, но оттого я пока живой.
   - Коли к вам до завтра никто не прибудет, мы никак  не  можем  помочь
вам в решении проблемы? - быстро спросила Нина.
   - Это вряд ли, - ответил Гуров. - И в  принципе  вопрос  не  ко  мне.
Проблемы у Дитера, я лишь сопровождающее лицо и охрана.
   - Но вы же в курсе.
   - Возможно.
   - Так в принципе, мы можем оказаться немцу полезны?
   - Возможно.
   Нина встала, взяла сумочку, сказала:
   - Если судьба предоставит мне возможность... Сыщик  рассмеялся,  Нина
вышла из кабинета, в сердцах хлопнула дверью.
   Нина уже сидела в "волге".  Академик  стоял,  подбрасывал  на  ладони
ключи, спросил:
   - А где ваш капитан?
   - Черт его знает, - ответил Гуров.
   - Видно, черт недалеко капитана уволок. - Академик  указал  на  серые
"Жигули".
   - Может, за грибами? - высказал предположение Гуров.
   -   Возможно,   господин   полковник,   судя   по   всему,    высокие
договаривающиеся стороны, как теперь выражаются,  консенсуса  не  нашли.
Отчего бы вам с вашим немецким другом не подъехать к  мэру  города?  Чем
выше власть, тем выше полномочия, легче договориться.
   - Сожалею, уже говорил, мы ждем звонка, - ответил Гуров.
   - Кто хочет, тот всегда дозвонится, -  раздраженно  сказал  Академик,
поправляя безукоризненно повязанный галстук.
   - Доктор, давайте съездим, мы ничем не рискуем, - вмешался в разговор
Дитер.
   Такое приглашение полковник предвидел, роли распределили заранее.
   - Мы остаемся! - Гуров повысил голос.
   -  Извините,  господин  полковник,  но   возможно,   у   людей   есть
предложение, которое меня заинтересует.  -  Дитер  говорил  вежливо,  но
непреклонно. - Так что вы ждете звонка, а я еду.  Дорогу  я  уже  изучил
хорошо, никаких проблем.
   - Фрайер, - как бы обмолвился Гуров, а громко сказал:
   - Хозяин - барин. Давай прокатимся. -  И  уперся  пальцем  в  галстук
Академика. - На Красноармейскую, больше никуда.
   Когда "волги" одна за другой выкатились  за  ворота,  Василий  сел  в
"Жигули" и двинулся следом.
   Гуров и Дитер ехали первыми, Академик и Нина следом.
   - Если мы не катимся в канализацию, значит, я двадцать лет не в сыске
работал, а цветочки на поляне собирал,  -  сказал  Гуров  и  положил  на
колени Дитера газовый пистолет, а свой "вальтер" сунул за пояс.
   - А что они нам могут сделать? - удивился Дитер. -  Убивать  никакого
смысла.
   - Парень, есть грубая русская пословица: "Не ищи в жопе мозга, там  -
говно".
 
*** 
 
   - Павел Николаевич, я  вас  не  понимаю,  -  сказала  Нина.  -  Куда,
главное, с какой целью, вы пригласили людей?
   - Есть идея, -  неопределенно  ответил  Академик.  Выехав  на  прямую
трассу, передняя "волга" прибавила, Академик не газовал, поравнявшись  с
грунтовой дорогой, резко свернул вправо и тут выжал педаль  газа,  начал
резко уходить от главной магистрали.
   - Куда? - Нина открыла сумочку, но Академик  вырвал  ее,  швырнул  за
спину. - Сиди, стерва!
   - Тимоша тебя убьет! Считай, ты уже покойник! - Нина хотела вцепиться
в руль, но Академик сильно, по-мужски ударил ее в лицо.
   Кровь запузырилась на некогда перламутровых губах, "волгу" бросало на
ухабах, Академик, пересыпая осмысленные слова матом, кричал:
   - Тимофей еще должен меня поймать, а Мустафа не  дал  бы  доехать  до
города.
   Навстречу "волге", в которой  ехали  Гуров  и  Дитер,  двигались  два
грузовика с кузовами, покрытыми  брезентом,  в  каких  обычно  перевозят
солдат. Гуров глянул в зеркало заднего вида, увидел, что второй  "волги"
нет, и сказал:
   - Выяснилось, что двадцать лет я  не  собирал  цветочки,  а  все-таки
работал в сыске.
   - Не понял, - сказал Дитер.
   - Сейчас тебе объяснят.
   Первый грузовик проехал, а второй, шедший на значительном расстоянии,
встал поперек шоссе. Гуров уже прикинул, что кювет слишком глубок, полем
не обойти, перевернешься, нажал на  тормоза,  "волга"  дернулась,  пошла
юзом и встала. Когда Гуров и Дитер выпрыгнули из  машины,  то  выяснили,
что против полутора пистолетов противник выставил четыре "Калашникова".
   - Это Мустафа, так что не дергайся, убьют мгновенно, - сказал Гуров и
бросил "вальтер" подходившему с улыбкой  Мустафе.  -  Ты,  Дитер,  хотел
узнать, что с нами могут сделать.
   Их не били,  лишь  тщательно  обыскали,  усадили  на  заднее  сиденье
"волги", один автоматчик устроился рядом, уткнув ствол в  живот  Гурову,
второй занял место впереди, но сразу  развернулся,  положил  автомат  на
спинку сиденья. Видно, Мустафа извлек  уроки  из  предыдущей  встречи  и
перестраховался сто к одному. Он внимательно оглядел, кто и  как  сидит,
остался доволен, тряхнул огромной смоляной головой и сказал:
   - Полковник, все  интересуются,  зачем  ты  к  нам  приехал,  я  тоже
любопытный. Мы сейчас приедем в  одно  место,  ты  мне  все  расскажешь.
Только знай: я не очень любопытный, мне моя жизнь нравится, если ты  или
немчура дернется, убьем и все! Ваши секреты закопаем, обычное  дело.  Ты
мне веришь?
   - Я тебе верю на все сто, Мустафа! - ответил Гуров.
   - Вот! - Мустафа довольно улыбнулся и поднял палец:
   - Хотя и мент, а умный! - И сел за руль.
 
*** 
 
   От удара, который нанес Академик, Нина сознания не потеряла,  лишь  в
глазах на секунды замутилось,  она  обмякла,  повалилась  набок,  тяжело
сглотнула кровавую слюну. Машину бросало на ухабах, посчитав, что  девка
вырубилась, Академик перестал обращать на нее  внимание,  сосредоточился
на дороге. Нина опустила руку между сиденьями, начала шарить на  полу  и
вскоре  нащупала  свою  сумочку,  открыла,  вытянула  газовый  пистолет,
который недавно получила в подарок от Тимоши. Нина  помнила  наставления
ТТ и большим пальцем нащупала кнопку предохранителя, двинула вверх. Если
я  выстрелю,  он  потеряет  управление,  мы  вылетим  с  дороги,   можем
перевернуться, нужно сесть, чтобы успеть перехватить руль, думала Нина и
начала, постанывая, неловко ворочаться.
   - Очухалась, сука, сядь прямо, мешаешь! - неожиданно сказал Академик,
рванул за воротник. Оторвав правую руку  от  руля,  он  невольно  сбавил
скорость.
   Нина села и выстрелила ему в лицо, перегнулась, ухватилась  за  руль,
пытаясь удержать машину на дороге. Выстрел отбросил голову Академика, он
выгнулся, ноги  соскочили  с  педалей,  машина  сбавила  скорость,  Нина
рванула ручной тормоз, "волга" встала, и девушка выскочила на воздух. Те
секунды, что продолжалась борьба с  машиной,  Нина  не  дышала,  боялась
отравиться. Она обладала редкостной выдержкой и сообразительностью.
   Вытащить бесчувственное  тело  из  машины  было  трудно,  но  приступ
охватившей ее ярости добавил силы, Нина выволокла предателя  на  дорогу,
села за руль, развернулась и  поехала  в  город.  Облизывая  рассеченную
губу, Нина вслух обзывала Академика различными словами, самые пристойные
из которых звучали так: "Подонок!", "Мразь!", "Покойник".
 
*** 
 
   Когда  Василий  на  своих  "Жигулях"  выскочил  на  шоссе,   прибавил
скорость, то через несколько минут увидел  "волгу"  Академика;  пришлось
приотстать. Оперативник боялся, что авторитет обратит внимание на идущую
следом машину, заподозрит неладное.  Проезжая  поворот,  капитан  увидел
удаляющуюся по грунтовой дороге "волгу", ни цвет, ни, тем  более,  номер
рассмотреть не мог,  вновь  прибавил  скорость  и  чуть  не  налетел  на
грузовики и автоматчиков. Спасло то,  что  шоссе  в  этом  месте  слегка
изгибалось, на обочине раскинул  ветви  старый  дуб,  оперативник  успел
свернуть и укрыться. Василий не видел, кто сел в какую машину, но понял,
что полковника и немца  захватили.  Скорее  всего,  действовал  Мустафа,
решил Василий, а эта отутюженная сука, так оперативник назвал Академика,
всех продал и  ушел  по  проселку.  Что  делать?  Звонить  генералу?  Он
поднимет всю оперативную и постовую службу, сегодня же секретная  миссия
полковника с треском провалится, а виноватым окажется капитан Михеев. Не
звонить, действовать в одиночку? Но  один  "макаров"  против  нескольких
"Калашниковых" не пляшет. Меня просто убьют,  я  буду  покойник,  причем
опозорившийся  покойник.  Как  ни  стройся,  капитан  Михеев  все  равно
крайний.
   При  въезде  в  город  грузовики   свернули,   "волга"   осталась   в
одиночестве, неторопливо выкатилась  на  центральный  проспект.  Василий
перевел дух, от сердца немного отлегло, сейчас  в  машине  максимум  два
автоматчика. Он не успел додумать, как "волга" нырнула в переулок, затем
во двор. Чтобы не светиться, опер выскочил из "Жигулей", обогнул  здание
новой школы, которую начали строить лет двадцать назад, но выше третьего
этажа так и не поднялись, оглянулся, но ни во дворе,  ни  в  стороне  за
грудами кирпича и  разбитых  строительных  плит  "волги"  не  было.  Она
попросту исчезла, казалось, испарилась.
 
*** 
 
   Автоматчики в пятнистой форме  десантников  мелкие,  сопливые,  одним
ударом перешибить пополам. Один явно русак, второй смуглый,  узкоглазый,
видимо, азиат. Спускаясь в подвал, Гуров якобы оступился  и  замешкался,
но щенок с автоматом повел себя профессионально, не приблизился, встал и
удержал дистанцию, а Мустафа, шедший последним, хохотнул и сказал:
   - Еще раз споткнешься, велю ноги прошить, дотащим на руках.
   - Не надо, Мустафа, я больше не буду, - миролюбиво