ва.  -
Испекся гражданин Крошин.
   - Посмотрим, - осторожно ответил следователь, но довольной улыбки  не
сдержал. - Иди отдыхай. Завтра начнем.
 
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ 
 
   Во вторник на ипподроме  выходной.  Крошин,  взяв  на  работе  отгул,
неторопливо шел мимо длинных, похожих на побеленные мазанки конюшен. Две
недели назад он так же  проходил  здесь,  тогда  его  карман  оттягивала
подкова. Она перекочевала в карман рабочего комбинезона  Кунина.  Крошин
почти убежден, что никто в тот день его не видел. Однако в  таких  делах
на "почти" надеяться не следует, и Крошин в прошлый вторник  тоже  гулял
здесь, гуляет он и сегодня. Если следователь окажется настолько  умен  и
заподозрит неладное, а затем выяснит, что Александр Александрович Крошин
на второй день после убийства Логинова  гулял  у  конюшен,  данный  факт
следователю не поможет. Крошин гуляет здесь каждый вторник, такая  уж  у
него привычка.
   Крошин остановился у  загона,  по  которому  бегал  серый  в  яблоках
жеребец Затон. Вроде и свободно бегает, а в загоне. Жердочки  не  забыли
поставить, жеребец - дурак, нет, чтобы  перепрыгнуть  и  уйти  на  волю,
бегает в огороженном квадрате. Его, Крошина, жердочками закона и  морали
слабых не остановишь, он гуляет где хочет.  Он  протянул  руку,  жеребец
подбежал, доверчиво  ткнулся  в  ладонь  теплыми  губами.  Каждый  хочет
сладкого. Крошин похлопал жеребца по лбу  и  отошел.  Еще  два  вторника
погуляю, и можно кончать этот цирк. Великолепно все  повернулось.  Кунин
подвернулся кстати. Интересно,  сколько  дураку  припаяют?  Хорошо,  что
никто ни о чем не догадывается, с другой стороны  -  обидно.  Что  толку
быть королем, если, кроме тебя самого, никто не знает  об  этом?  То  ли
дело на Западе! Там убийцы действительно в почете.  Убил,  все  знают  -
убил, не доказано, честь и хвала сильному. Взять  хотя  бы  Счастливчика
Лючано. Все благоговели и трепетали перед  ним,  а  он  носил  на  руках
комнатную собачку,  ласково  поглаживал  ее,  улыбался  окружающим.  Все
знали,  одного  движения  бровей  Лючано   достаточно,   чтобы   человек
перекочевал в лучший мир. Ради  такой  власти  стоит  рисковать.  А  он,
Крошин? Ловко убил, смело. Кто знает об этом, кто его  боится?  Если  бы
знали и ничего не могли поделать, тогда иное дело. Он сидел бы  в  ложе,
спокойный и равнодушный, а все со  страхом  и  завистью  поглядывали  на
него. Он бы остановил эту Григорьеву, осведомился о здоровье, она стояла
бы и слушала, не смела уходить. Он между прочим, именно так, без нажима,
скажет, что Гладиатору пора проиграть.  В  ближайшее  воскресенье.  Если
девчонка взбрыкнет, ответит не так, он лишь улыбнется. Жаль, скажет  он,
другой наездник будет ездить на Григории хуже.  Другой  наездник  -  вот
так, ни слова о смерти, никаких угроз. И  девочка  поймет,  ведь  совсем
недавно старый дурак Логинов не выполнил просьбу Крошина. Старого дурака
хоронили  в  пятницу.  Прощаясь,   Крошин   поцелует   наезднице   руку,
обязательно поцелует. Она будет холодной, эта рука.
   Крошин  повернулся,  оперся  о  жерди  загона  спиной  и  с,  хрустом
потянулся. Никто не знает, жаль. Ничего, зато сам  он  знает.  Он  живет
полной жизнью, не отступает, никто не может безнаказанно ослушаться его.
Он вспомнил проклятый заезд, свое ликование, когда  фаворит  шел  сзади.
Лишь после финиша Крошин понял,  что  ему  просто  плюнули  в  лицо.  Он
отомстил. Никто не знает? Он, Крошин, знает, и пусть  люди  поберегутся.
Хоронить могут не только в пятницу, в неделе семь дней.
   Огибая конюшню, он пошел по узкой тропинке и тут столкнулся с конюхом
Николаем. Крошин гордился своей выдержкой.  Никто  бы  не  заметил,  как
сердце у него на секунду остановилось, а на  висках  выступили  капельки
пота.
   - Сан Саныч! - Кунин сиял веснушками, растопырив руки,  хотел  обнять
Крошина, вовремя спохватился, остановился рядом, приплясывая от восторга
и нетерпения рассказать о счастливом освобождении.
   Крошин руки не  подал,  чувствовал,  какая  она  у  него  холодная  и
влажная.
   - Привет, Николай, - он лишь кивнул, - рад видеть тебя в здравии и на
свободе. Выскочил на волю и не заходишь?
   - Так ведь утром только, - соврал Кунин.
   Никто не просил его скрывать, что освободили  его  в  пятницу.  Кунин
соврал из чувства самосохранения, иначе придется  объяснять,  почему  не
зашел раньше.
   Крошин хотел сказать, мол,  загляни  вечерком  к  Нате,  обмоем  твое
освобождение. Там за рюмкой коньяка все выведать как  следует.  Терпения
не хватало, и он спросил:
   - Освободили под подписку о невыезде?
   - Вчистую! - ликующе ответил Кунин.
   - Ты же сам мне говорил...
   - Говорил, говорил,  заговаривался,  -  пропел  Кунин.  -  Приснилось
спьяну.
   Крошин не выдержал. Выяснив, что Кунин свободен, Крошин вывел  его  с
территории ипподрома, усадил в "волгу" и привез к Наташе.  Девушки  дома
не оказалось. Быстро разлив по  стаканам  купленный  по  дороге  коньяк,
Крошин ласково обнял Кунина и сказал:
   - Рассказывай, бедолага.
   Утром  Кунин  пришел  в  прокуратуру  получать  изъятые  у  него  для
проведения  экспертизы  вещи:  пиджак  и  ботинки.   И   вдруг   грозный
следователь сообщил, что Кунин может вернуться на работу,  даже  должен,
так как звонила Григорьева, жаловалась на нехватку людей.  Конюх  понял,
что незапланированный  отпуск  отменяется,  и  обрадовался.  Следователь
долго читал ему лекцию о вреде пьянства,  мол,  галлюцинации,  вызванные
алкоголем, уже чуть не привели Кунина в тюрьму, но обязательно приведут,
если он не прекратит выпивать. Следователь  написал  бумагу  в  дирекцию
ипподрома.  Кунина,   безусловно,   ждут   неприятности.   После   этого
следователь сказал что-то вроде: убирайся с глаз моих долой. Кунин начал
благодарить, следователь прервал его, заявив, что никакой его заслуги  в
освобождении Кунина нет,  он  должен  целиком  и  полностью  благодарить
науку. Именно она установила, что группа  крови  на  рукаве  пиджака  не
совпадает с группой крови ни Логинова, ни  самого  Кунина.  Главное  же,
отпечатки пальцев Кунина не  совпадают  с  отпечатками  пальцев  убийцы,
которые тот оставил на двери денника.
   Все это, захлебываясь от восторга, и рассказал Кунин Крошину.
   - Какие отпечатки? - не удержался от вопроса Крошин.
   - Пальцевые,  -  Кунин  поднес  к  глазам  свою  пятерню.  -  Он  мне
фотографию показал: два  пальца  и  ладонь.  Та  сволочь,  что  Логинова
порешил,  кровавой  рукой  оперся  о  дверь.  Криминалисты,  -  Кунин  с
гордостью произнес красивое слово, - сфотографировали. А моя  ладонь  не
подошла. - Он уже слегка захмелел  и  мужественно  отодвинул  стакан.  -
Счастье-то какое, понял?
   Крошин понял. Он вспомнил, рука у него была  действительно  в  крови.
Идея испачкать кровью копыта жеребца пришла в  последний  момент,  когда
Логинов  уже  лежал.  Крошин  это  сделал  просто  ладонью.  Не  мог  он
схватиться рукой за дверь. Не мог, решил Крошин, меня ловят.
   Николай сидел рядом, довольно улыбался,  что-то  рассказывал,  шлепал
толстыми  губами.  Крошин  разлил  коньяк,  заметив  протестующий   жест
Николая, сказал:
   - Правильно, по последней, за твое счастливое освобождение.
   Они выпили, Кунин не мог молчать.
   - Меня уж совсем упекли, - он провел ладонью по стриженой голове. - И
вдруг такое? Нет, вы понимаете. Сан Саныч, счастье-то какое?
   - Долго допрашивали? - Крошин отстранил руку конюха и разлил  остатки
коньяка.
   - Последнюю, - оправдываясь, Кунин выпил. - Допрашивали? Ужас! Бумаги
исписал толстяк, страшное дело.
   - После чего же тебя освободили?  После  каких  допросов?  -  спросил
Крошин.
   - После допросов меня в тюрьму отвезли, - Кунин почему-то рассмеялся.
- Забыл Анке позвонить, забыл. Она и не знает, -  он  торопливо  набирал
номер.
   - Нужен ты Анке, - Крошин презрительно  рассмеялся.  -  Она  с  твоим
лучшим другом путается.
   - С кем? - Николай положил трубку.
   - С писателем, с милиционером, кто он там на самом деле?
   - Лев Иванович? Загнул ты, - Кунин впервые сказал Крошину "ты".  -  У
Льва с нашей Ниной любовь. Загнул, точно загнул, - он вновь снял трубку.
   Пришла Наташа, увидев конюха, охнула, начала расспрашивать, но  Кунин
отмахнулся. Он разговаривал с Анной.
   - Где шатаешься? - спросил Крошин.
   -  По  милициям,  -  ответила  Наташа  и,  не  обращая  внимания   на
присутствие мужчин, стала раздеваться. - Жара,  сил  нет,  -  и  ушла  в
ванную.
   Крошин встал в дверях, смотрел, как она моется, и ласково спросил:
   - Ната, ты когда последний раз Леву видела?
   Наташа знала, ей не обмануть Крошина, рано или поздно он  поймает  ее
на лжи. Так бывало уже не раз.
   - Вчера на улице  встретила.  Его  папаша-то,  оказывается,  генерал.
Черная "волга", шофер. Класс.
   - О чем он тебя расспрашивал?
   -  Он?  Я  сама  остановила,  еле  уговорила  присесть.  В  кафе,  на
Красноармейской. Знаешь? У него  на  работе  какой-то  пожар.  -  Наташа
говорила быстро, не давала Крошину задать  очередной  вопрос.  -  Я  его
просила помочь с пропиской.
   - Обещал?
   - Все вы обещаете. - Наташа направила на Крошина гибкий шланг душа  и
закрыла дверь.
   Крошин, отряхивая воду и чертыхаясь, отошел. Кунин торопился куда-то.
   - Минуту, парень, - задержал его уже в дверях Крошин. - Я тебе ничего
не должен?
   - Вы мне? - конюх простодушно удивился. - Я вам должен.
   - Вот именно. Когда отдашь?
   Веснушки на лице Кунина поблекли, он ссутулился и не отвечал.
   - Ладно, - смилостивился Крошин, - договоримся. Я же понимаю. Завтра,
после бегов, зайди сюда.
   - Хорошо. Обязательно. Спасибо, - подряд  выпалил  Кунин  и  бросился
вниз по лестнице.
   - Кофе свари, - сказал Крошин вышедшей из ванной Наташе.
   - Свари сам, - ответила девушка.
   Она еще не успела договорить, как Крошин залепил ей пощечину.  Наташа
чуть не упала.  Крошин  ровным  голосом,  словно  ничего  не  произошло,
сказал:
   - Ната, я тебя прошу, свари кофе, пожалуйста. Себе  тоже,  -  он,  не
глядя на девушку, прошел в  комнату,  опустился  в  кресло,  закурил.  -
"Приятная девка, только дура фантастическая".
   Но ведь именно по этому признаку он выбрал Наташу, а не  Анну.  И  та
никуда не денется. Нашел время о девках думать.
   Наташа, уже припудренная и подкрашенная, вкатила столик с кофейником,
чашками и  бутылкой  французского  коньяка.  Крошин  благодарно  кивнул,
поцеловал девушке руку, налил кофе и коньяк.
   - Так что же у тебя с пропиской?
   - Поможет Лева, - Наташа села в кресло, поджала босые ноги,  -  будет
прописка, не поможет - нет.
   - Так позвони ему, поторопи. Пригласи сюда.
   -  Пригласить?  -  Наташа  усмехнулась.  -  При  тебе  или  без  тебя
пригласить?
   Крошину было наплевать на нее,  но  одному  оставаться  не  хотелось.
Особенно сейчас. Что бы ни было, а теплое существо рядом. Он  не  терпел
одиночества, особенно вечерами.
   - Извини, сгоряча я, - сказал он.
   Наташа не ответила, ее молчание разозлило Крошина. Обычно существовал
такой тариф: пощечина - туфли или французские духи, две  -  костюм  либо
очередные сапоги. Сегодня она ничего не попросила, отвернулась,  и  все.
Революционерка! Борьба за эмансипацию.  Ну,  устрою  я  тебе,  девонька,
подумал Крошин и сказал:
   - Позвони Леве, он парень симпатичный, душевный.
   - Откуда ты такие слова знаешь? - Наташа не двинулась с места.
   Крошин принес из прихожей телефон,  набрал  служебный  номер  Гурова.
Никто не подходил. Крошин позвонил  следователю  прокуратуры.  Снова  не
отвечают. Тогда через справочное бюро он узнал номер домашнего телефона,
записал его на бумажке, положил перед Наташей.
   - Звони.
   - И что сказать? - равнодушно поинтересовалась Наташа.
   - О прописке говори, о чем же еще? - Крошин взял себя в  руки,  вновь
говорил спокойно.
   "Если даже они выходят на меня, им не взять, не взять меня. Нет у них
пальцевых отпечатков. Нет. Блеф все, на испуг хотят взять.  Вещественных
доказательств нет, свидетелей нет, пальцы я оставить не  мог,  никак  не
мог. Теория для дураков, мол, преступник всегда оставляет  следы.  Умный
не оставляет. В Москве они стукнулись и здесь ушибутся. Почему я  решил,
что они на меня выходят? Скорее всего, они в  потемках  тыркаются.  Лева
наивный, неглупый, но очень молодой и  наивный.  Через  него  можно  все
разузнать".
   - Почему Лева должен мне помогать? - спросила Наташа, набирая номер.
   - Почему люди помогают друг другу?
   - Из корысти, - ответила Наташа. - Занято. Ты  всегда  говоришь,  что
просто так даже воробьи не чирикают.
   - Случается, что они помогают друг другу просто так, -  Крошин  и  не
заметил, как сказал о людях - они, тем самым противопоставив  себя  всем
остальным.
   Наташа вновь стала набирать номер.
   "Если он сейчас, в девять вечера, заявится сюда, значит, они на  меня
вышли, - рассуждал Крошин. - Молодой милиционер не  удержится,  прибежит
узнать, как я отреагировал на Кунина".
   - Добрый вечер, - сказала Наташа. - Можно попросить Леву?  Наташа,  -
она прикрыла трубку ладонью. - Кто его спрашивает? Видал?
   - Не кокетничай, не кривляйся, говори по-деловому, но  настойчиво,  -
быстро говорил Крошин.
   - Лева? Добрый вечер, извините, что поздно. Отдыхаете? Счастливый,  а
я нервничаю. - Наташа жеманно хихикнула.  Крошин  положил  ей  на  плечо
руку. - А я так на вас рассчитывала. Лева, милый, не оставьте в беде,  -
она стряхнула руку Крошина, отстранилась. - Я  понимаю,  у  вас  работа.
Сегодня? А я рассчитывала, вы  заглянете.  Хоть  на  минуточку.  Николая
освободили? Не может быть. Не он? - она умело изобразила удивление. -  А
кто? Какой вы секретный,  просто  ужас.  С  Александром  поругалась,  он
отправился к себе. Приезжайте, Лева, я угощу вас крепким, крепким  кофе,
и вы от меня отправитесь на работу, - Наташа уговаривала Леву  искренне,
он почувствовал это. - Лева, ну что вам стоит? -  Наташа  посмотрела  на
Крошина и развела руками.
   - Завтра, - подсказал он.
   - Хорошо, тогда завтра. Позвоните хотя бы, - Наташа выслушала ответ и
положила трубку. - Сказал, прописку сейчас обещать не могу,  но  попрошу
начальника отделения.
   - И то хорошо, - думая о своем, ответил Крошин. Возможно,  этот  Лева
не  так  прост?  Однако  у  него  блестящий  повод   прийти   сюда.   Он
отказывается. Почему? Я его не интересую или он так умен и осторожен?
   - Он ночью работает? - спросил Крошин.
   - Говорит, - Наташа пожала плечами.
   - Как он выразился: дежурство или работа?
   - Сказал: мне через час на работу, - раздраженно ответила Наташа.
 
*** 
 
   Лева вернулся в свою комнату и лег на тахту. Нина сидела  у  стола  и
читала. Уже больше часа они занимали  такие  позиции  и  молчали.  Утром
следователь заявил: "Сегодня пусть Крошин нервничает и думает, мы  будем
отдыхать. Я вам приказываю отдыхать, никаких мыслей  о  работе.  В  этом
наша сила, мы можем себе  позволить  расслабиться,  преступник  -  нет".
Сказать все можно.
   Лева зашел за Ниной на конюшню, упросил  закончить  чуть  пораньше  и
привел домой. Нина была рада и настойчивости, которую  проявил  Лева,  и
приглашению. Она жила одна, мама умерла  еще  раньше  отца,  девушка  не
любила свою  холодную  неуютную  комнату,  старалась  как  можно  больше
времени проводить на конюшне. Практически дома Нина только ночевала.
   Ей очень понравился дом Гуровых. Все там понравилось, без исключения.
И неумело изображавший простака отец, и изящная молчаливая мать Левы,  и
Клава, которой хотелось быть грозой  дома,  в  чем  ей  все  старательно
помогали.
   Сегодня их встретили радушно, но без суетливости. Кормили  на  кухне.
Клава ворчала, что парень не позвонил. Александра  Максимовна  зашла  на
несколько минут, поздоровалась, взъерошила Нине волосы, а сына потрепала
по щеке. Хорошо, мама Левы не извинялась, просто сказала: много  работы.
Генерал  в  обкоме  и  будет  поздно.  От   обыденной   простоты,   даже
рассеянности, с какой держалась хозяйка, от ворчливости Клавы Нине стало
легко и радостно. Приятно, когда в доме никто из-за тебя не меняет своих
планов, не говорит излишне вежливых слов.
   В  комнате  Левы  Нина  оказалась  впервые.  Девушка  с  любопытством
оглядывалась. Лева обнял ее за талию, поцеловал в волосы,  стоял  рядом,
молчал.
   - Поместимся здесь? - спросил он.
   Нина не ответила. Ей все время хотелось видеть  его,  чувствовать  на
себе его  восторженный  и  в  то  же  время  вопросительный  взгляд.  Ей
нравились в нем и внешность,  и  стеснительность,  порой  переходящая  в
резкость, и умение краснеть. Но, боже мой,  он  же  совсем  мальчик,  по
паспорту он немного моложе ее, а его жизненный  опыт  равен  нулю.  Нине
нужен человек, за которого иногда можно спрятаться.  Скорее  всего,  она
никогда и не воспользуется этим, но все равно иногда  важно  знать,  что
есть где укрыться. Лева же сам нуждается в поддержке, сам  черпает  силы
на стороне. Он лишь думает, что самостоятелен, на самом деле мальчик.
   - Я люблю тебя, - Лева вновь поцеловал ее, отошел и прилег на тахту.
   Нина растерянно оглянулась, она  стояла  одна  посередине  незнакомой
комнаты. Нина не в первый раз слышала эти слова, они вызывали и радость,
и гнев, и возмущение. Сейчас Нина растерялась, она села в кресло,  взяла
какую-то книгу,  открыла  посередине.  Нина  молчала,  чем  дольше,  тем
напряженнее  становилась  ситуация.  Надо  было  пошутить,  хоть  что-то
ответить. Она злилась на свою растерянность, на  неловкость  Левы,  тоже
мужчина,  сказал  и  лег.  Он  от  стеснительности   отошел,   испугался
собственных слов. Хорош, если объясняешься в  любви,  наберись  мужества
хоть на несколько минут.
   Леву позвали к телефону. Нина за  время  его  отсутствия  приготовила
веселую фразу, решила разрядить  атмосферу.  Но  он  вернулся,  даже  не
взглянул на  нее,  вновь  сел  и  уставился  в  потолок.  Нина  серьезно
рассердилась, хотела встать и уйти.
   Лева сидел, и единственным его желанием сейчас было не двигаться и не
думать. Нина рядом и далеко, Крошин далеко и рядом.  В  обеих  ситуациях
необходимо принять решение, проявить волю. Почему все сразу? По  очереди
он как-нибудь справился бы. Крошин и Нина, их нельзя соединить,  они  из
разных миров. Разъединить их тоже нельзя, они  столкнулись  во  времени,
оба ждут от него, Левы Гурова, действий. А ему нужна передышка, хотя  бы
несколько дней...
 
*** 
 
   На следующий день, в среду, Крошин, как  обычно,  около  восемнадцати
часов в сопровождении Наташи вошел в ложу ипподрома. Контролерше у входа
он дал три рубля, и старушка понимающе и благодарно кивнула. "Ребята"  у
ложи на месте, стулья на месте, подскочил Валек, протянул подобострастно
сегодняшнюю программу и деньги, которые в воскресенье в присутствии Левы
не стал брать Крошин. Все, как всегда. Крошин  подал  Наташе  стул,  сел
сам, неторопливо повернулся, взглянул  на  соседей,  учтиво  ответил  на
приветствия.  По  радио  объявляли  изменения  в  программе.  Он  сделал
соответствующие пометки. Все, как всегда. Почему же нет обычного  покоя,
радости от сознания своей власти и значимости? Он повернулся  к  Наташе,
осведомятся, не надо ли чего?  Девушка  отрицательно  покачала  головой.
Тогда он задумался:  чего  он  сам  хочет?  Жестом  подозвал  одного  из
телохранителей, попросил бутерброд с  икрой,  сто  пятьдесят  коньяку  и
плитку шоколада, сунул парню в нагрудный карман  деньги.  Крошин  всегда
просил, а не приказывал, так ему казалось изощреннее и тоньше. Я  только
прошу, можешь не делать. Ну-ка, попробуй?
   Парень  принес  из  ресторана  заказ.  Крошин  вежливо  поблагодарил,
шоколад  положил  Наташе  на  колени,  сделал  глоток  коньяку,  откусил
бутерброд, поставил тарелку на свободный стул и отвернулся. Пусть видят,
ни коньяк, ни икра его не интересуют. Начался заезд,  Крошин  не  играл.
Валек уныло стоял с другой стороны барьера, думая лишь об одном - как бы
опохмелит