орона, люди все  решают
и уходят, а он позже долю получит. Но  услышав,  что  у  Каца  при  себе
бриллианты, Губский понял: вот он момент, не упустить -  и  все  вопросы
решены.
   - А  Мельник?  -  спросил  Губский  и  начал  осторожно  поворачивать
набалдашник трости. - Он знает, в доле? Да ты выпей, не стесняйся.
   - Нет, мне еще работать, - Мальчик  глянул  быстро,  но  внимательно.
Сговорчивость Губского настораживала.
   "Девку из соседнего номера тихо вывезли и этого шустряка  утащат,  не
велика забота", - думал Губский, вынимая из трости стилет.
 
*** 
 
   Мельник и Кац ушли в свои номера, а  Юдин  отправился  в  ванную.  Он
мылся долго и  тщательно.  Во-первых,  был  чистоплюем,  во-вторых,  под
теплыми струями душа хорошо думалось. Предложение  Каца  с  бриллиантами
было неожиданным, заманчивым и опасным. Получи он  такое  предложение  в
Москве, то принял бы его без промедления. Но сейчас, здесь, когда  рядом
Мельник, внезапно объявившийся сыщик, неизвестно кем  и  за  что  убитая
девчонка? Борис Юдин не выносил ситуаций, которыми  не  владел.  Многое,
практически все, было непонятно, значит, опасно, а в таких случаях он от
серьезных действий воздерживался. А принять товар  на  миллион  долларов
более чем серьезно.
   "Ничего не предпринимать, ни с кем не ссориться, всем все  обещать  и
тихо отсюда уехать", - решил  Юдин  и  повеселел.  Он  накрепко  вытерся
огромным махровым полотенцем и  вышел  из  ванной  в  спальню.  Дверь  в
гостиную была закрыта неплотно, и полоса света разрезала  широкое  ложе,
словно луч прожектора, и в этом луче плавал табачный дым. Юдин застыл  с
полотенцем в руках прислушался. Он хорошо помнил, что дверь запер и ключ
по привычке оставил в замке. Юдин  отбросил  полотенце,  быстро  оделся,
оружия он не имел, но был  физически  крепок,  взял  с  ночного  столика
тяжелую пепельницу, мягко шагнул  к  двери  и  услышал  спокойный,  чуть
насмешливый голос:
   - Борис Андреевич,  не  играйте  в  индейцев,  выходите  с  поднятыми
руками, поговорим.
   Юдин вздохнул, бросил пепельницу на кровать, распахнул дверь и шагнул
в комнату.
   - А руки? - спросил Гуров, улыбаясь.
   Увидев полковника милиции, который  курил,  сидя  в  кресле,  пытался
пускать кольца и щурился от дыма, Юдин облегченно вздохнул и ответил:
   - А шутки у вас дурацкие...
   - Если желаете, можете выпить, и присаживайтесь, -  Гуров  кивнул  на
кресло напротив.
   - Не у вас в кабинете, - проворчал Юдин и подошел к бару.
   - Естественно, иначе бы пили лишь теплую воду.
   - Вам налить?
   - Можно.
   Юдин  наполнил  два  бокала  сухим  белым  вином,  подошел  к  двери,
убедился, что она заперта и ключ на месте,  пожал  плечами,  один  бокал
поставил перед гостем, второй пригубил и опустился в кресло.
   - А где Нина? - неизвестно почему спросил Юдин.
   - Спит, - сыщик смотрел ухе не насмешливо, а серьезно. - Ночь. Обычно
в это время люди спят.
   Ну, хорошо. Все. Закончили болтать, давайте о деле. Что вам нужно?
   - Вы, конечно, не знаете, кто убил Людмилу Заслонову?
   - Да я и фамилии ее не знал.
   - Как ее убили? Зарезали или разбили голову? Или задушили?
   - А откуда вы?.. - Юдин запнулся, махнул рукой. - Зарезали.
   - Рана резаная или колотая?
   - Зачем вам? Да я и не приглядывался. Кажется, в горло, сбоку, - Юдин
дотронулся до своей шеи.
   - И как вы думаете, за что? Просто так убивают крайне редко.
   - Вы понимаете, что я к убийству отношения не имею?
   - Не понимаю.
   - Вы же человек умный...
   -  Видимо,  не   дурак,   и   потому   от   категорических   суждений
воздерживаюсь.  Я  сейчас  произнесу  несколько  банальных   истин,   вы
потерпите. Этот загадочный дом и все с ним связанное оставим в  стороне.
Ваше совещание с Губским, Кацем и Мельником, охранники, попытка  насилия
надо мной - тоже в сторону. Убили человека. Факт страшный и  конкретный.
Я вас  не  пугаю,  но  вы  невольно  становитесь  если  не  соучастником
преступления,  то  уж  соучастником  сокрытия,   что   тоже   наказуемо.
Вступление закончено, перехожу к сути вопроса. Какое  событие  произошло
или должно произойти в этом доме, о котором узнала Людмила Заслонова,  и
за это знание ее убили?
   - Понятия не имею.
   - Давайте не так быстро, подумайте.
   - Повторяю...
   - Я же вам сказал, не спешите, - перебил Гуров. - Просто так  убивают
крайне редко, и у нас не тот случай. Думайте...
   Юдин был мужик не слабый, но  от  тона  и  взгляда  Гурова  поежился.
Бриллианты Каца! Единственное,  что  здесь  сегодня  может  толкнуть  на
убийство, - это бриллианты, подумал Юдин и удивился, что не  подумал  об
этом сразу. Но при чем тут Авария?
   - А вы не ищите сразу ответ, - сказал Гуров. -  Выдайте  исходные,  а
почему убили именно девушку, попробуем отгадать вместе.
   Проницательность сыщика ошарашила, Юдин растерялся,  но  быстро  взял
себя в руки и сказал:
   - Я ничего не говорил, вы не Вольф Мессинг...
   - Я сыщик-профессионал, не будем терять время,  -  перебил  Гуров.  -
Девушка что-то знала, судя по вашему  поведению,  вы  тоже  это  знаете.
Девушку убили, я единственный человек, который способен вас защитить.
   Гуров ломился вперед и походил на человека, который в кромешной тьме,
словно  играя  в  жмурки,  движется,  угадывая  направление  по  запаху,
размахивая руками, пытаясь схватить зрячего противника. Только это  была
не игра, и сыщик мог в любой момент схватить и нож, и пулю.
   - Сожалею, но с милицией  не  сотрудничаю,  помочь  вам  не  могу,  -
ответил Юдин.
   - Я в помощи не нуждаюсь, -  Гуров  поднялся,  начал  расхаживать  по
гостиной, бывало, он так шагал в кабинете  генерала,  движение  помогало
думать. - Вы  только  что  вспомнили  факт,  событие  ситуацию,  которая
объясняет причину преступления... Борис Андреевич, вы  серьезный,  умный
человек.
   Юдин не испугался, а разозлился, и не на сыщика, а на себя, и  потому
сорвался:
   - Не умный, а нормальный делец-бизнесмен, не путайте,  пожалуйста,  с
уголовниками! Я не хотел сюда ехать, черт меня побери! Идиот! Кретин!  Я
ничего не знаю, а то, что знаю, не скажу! Я не могу завалить партнера!
   - Стоп! - Гуров остановился и заговорил тихо, почти шепотом:
   - Партнера? Значит, Кац. Анатолий Самойлович Кац. Не Мельник, не  тем
более Губский. Так что Кац?
   - А при чем тут девка? - тоже шепотом спросил Юдин.
   - Девушку привел Мельник, - а от него до  убийства  только  протянуть
руку. Кто обнаружил труп?
   - Мельник и Кац были здесь, в этом номере, мы беседовали около  часа,
пошли к Губскому, - вспоминал Юдин. Мельник проходил мимо своего номера,
толкнул дверь. Она была незаперта. Девушка  лежала  в  центре  гостиной,
лицом вниз. Мне кажется, ударили в шею, сзади, но я не приглядывался.
   - Так колотая или резаная? Не знаете, - Гуров кивнул. -  Почему  меня
не позвали? Извините, - он махнул рукой,  -  заговариваюсь.  Все,  время
беседы истекло, пошли к Губскому.
   - Ночь. Старик спит.
   - Проснется, - Гуров кивнул на дверь, повернул ключ и первым вышел  в
коридор.
   Сначала стучал тихо, затем громче, но  Губский  не  отзывался.  Гуров
присел, заглянул в замочную скважину, убедился, что она свободна, достал
из кармана ключ-универсал, который час назад взял  у  администратора,  и
открыл дверь.
   Патриарх уголовного мира полулежал в кресле, вытянув худые  ноги,  он
мертво смотрел в потолок.
   - Мысль интересная, - спокойно произнес любимую фразу  Гуров,  жестом
пригласил Юдина войти и закрыть дверь.
   Сыщик поднял руку Губского, не проверяя пульс, в чем нужды не было, а
определяя температуру тела. Рука оказалась теплая. Сыщик подошел к окну,
пальцем шевельнул открытую  раму,  посмотрел  в  густую  тишину  ночи  и
вернулся к телу. Ни крови, ни внешних повреждений видно не  было,  сыщик
откинул полу пиджака и увидел на левой стороне груди черное пятно.
   Юдин кашлянул и хрипло произнес:
   - Застрелили, прямо в сердце.
   - Это вряд ли, - будничным тоном возразил  Гуров,  вынул  из  кармана
носовой платок, поднял валявшуюся у ног трупа трость, прикинул  на  руке
ее вес, согласно кивнул и вытащил из полой трубки стилет. Кровь с клинка
даже не вытерли, она была совершенно свежей.
   - Мы разминулись минутами, - Гуров убрал клинок,  положил  трость  на
место. - Все ваше упрямство, Борис Андреевич. Просто любопытно: Анатолий
Самойлович Кац еще жив?
   Юдин рванулся к телефону, но Гуров остановил его, кивнул на дверь.
   - Ногами быстрее, если Кац не откроет на первый  же  стук,  дождитесь
меня. А я вызываю прокуратуру.
   Сыщик снял трубку, но она была тоже мертва.
 
Глава шестая 
 
   Мальчик не собирался убивать старика, это получилось случайно. Решив,
что десять процентов его не устраивают, и что бриллиантовый миллион Каца
обеспечит тихую спокойную старость, Губский попросил гостя налить стакан
вина. Когда Мальчик отошел к бару,  Губский  подкрался  сзади  и  ударил
стилетом. Но возраст, возраст! Задняя стенка  бара  была  зеркальной,  а
движения Губского медленными.  Мальчик  отпрыгнул  в  сторону  и  ударил
патриарха по руке. Костяная  ручка  повернулась  в  старческих  пальцах.
Губский потерял равновесие и налетел грудью на стальной клинок.  Губский
умер стоя, падал уже мертвым. Мальчик усадил труп в кресло. Стилет убрал
в ножны-палку, обыскал покойника, забрал всю наличность и  ушел,  как  и
пришел, - через окно.
   Не счесть фракций, партий и группировок  в  нашем  парламенте.  Среди
уголовников единства  больше,  но  плюрализм  тоже  в  наличии.  Группа,
которая послала Мальчика, не признавала верховенства  Георгия  Акимовича
Мельника, формально принадлежала к крылу старых воров, то есть  попадала
под юрисдикцию Губского. Таким образом. Мальчик убил своего генерального
секретаря. Но тут существовал серьезный нюанс: хотя данная группировка и
придерживалась старых классических воровских законов, но люди в ней были
в основном молодыми и Губского поддерживали лишь  на  сходках,  стремясь
сохранить единство в рядах. Лидеры воровского союза в  узком  кругу  над
патриархом издевались, не ставили его ни в грош,  но  понимали,  что  он
пока нужен: без знамени  жить  нельзя,  рядовым  исполнителям  требуются
идеалы, вера в правильность выбранного пути. Осененные знаменем  рядовые
убивали, воровали, грабили,  тащили  добычу  в  общак,  который  хранили
лидеры. Они руководили  рядовыми,  из  общака  распределяли  "подогрев",
решая, кому сколько  положено.  Эдуард  Федорович  Губский  был  миф,  и
естественно, что никто из лидеров в него не верил,  но  рядовые  обязаны
верить, так как на Руси без мифа и царя  никто  никогда  не  жил.  И  не
важно, чем ты занят, - пашешь-сеешь или убиваешь и  воруешь,  главное  -
вера.
   Вор по кличке Мальчик выскочил на волю чуть больше месяца назад,  был
ловок, дерзок, смел и характеристику от  бугров  зоны  привез  отличную.
Воры не бюрократы, характеристику не писали, она  передавалась  изустно,
но поступала по месту назначения быстрее, чем  официальная  бумага,  так
как не зависела от  Министерства  связи  капризных  секретарей  и  нищих
почтальонов.  В  столице  Мальчика  приняли  ласково,  "прописали"   без
проволочек, одели, налили стакан, благо  талонная  система  на  водку  к
ворам-лидерам отношения не имела. Мальчик отдохнул неделю, как  человек,
и начал "работать". Он был  мастер  своего  дела,  квартиру  подсказали,
товар приняли без накладных и пятипроцентного  налога.  Человек  за  два
часа оплатил с лихвой все полученное, дальше от  Мальчика  пошла  чистая
прибыль. Он был удачлив, по-воровски честен, чтил власть, не  карабкался
вверх по лестнице, его вполне устраивала полученная площадка. Такие люди
везде в цене. И  все-таки  никогда  бы  не  доверили  ему  экспроприацию
бриллиантов, если бы не случай. Взяли квартиру  подпольного  ювелира,  а
кубышка оказалась пуста. Хозяина вывезли  за  город,  развели  костер  и
начали беседу. Человек он и  есть  человек,  каждому  больно,  и  вскоре
всплыло имя Анатолия Самойловича Каца,  прояснились  детали,  что  камни
зашиты в полу пиджака и вскоре уплывут. Больше человек ничего не знал, и
его закопали. В операции участвовал агент Мельника, потому информация  о
камнях прошла по двум каналам. Лидеры московского  объединения  знали  о
совещании в верхах, догадывались, что раз Кац взял бриллианты  с  собой,
то они в Москву не вернутся, и понимали, что у них лишь  одна  ночь,  а,
кроме Мальчика, стоящих людей под рукой  не  оказалось.  Парню  сказали,
мол, если провернешь это дело, то получишь за нашим столом кресло, миску
и ложку. Найди старика, обещай десять процентов, он тебе поможет.
   Мальчик спустился со второго этажа, пересек влажный газон  и  укрылся
за стволами деревьев. Вор отлично понимал, что переступил черту, но  был
уверен - если принесет  добычу,  то  старика  простят.  Остался  пустяк,
забрать у еврея камни и свалить. Из-за густой листвы  Мальчик  разглядел
окна второго этажа. Прямо под окнами вдоль всего дома тянулся широченный
карниз, словно строители работали по заказу  скокарей.  Именно  по  нему
Мальчик пробрался к окну  Губского.  Какое  окно  ведет  к  Кацу?  Снова
рисковать? А если налетишь на Мельника?  Мальчик  отер  лицо  ладонью  и
длинно сплюнул. Надо заготовить легенду,  решил  он,  ударил  костяшками
пальцев по стриженой голове,  довольно  хмыкнул  и  вновь  направился  к
зданию.
 
*** 
 
   Юдин и Гуров стояли у номера, который занимал Кац.
   - Борис Андреевич, я уже лег  спать,  отложим  разговор  на  утро,  -
произнес из-за двери Кац.
   - Я не на чашку чая пришел, Анатолий  Самойлович,  -  Юдин  сердился,
даже ударил ногой в дверь.  -  Рядом  со  мной  полковник  милиции.  Нам
необходимо с вами поговорить, поверьте, ради вашей же безопасности.
   - Лев Иванович, что случилось? - не открывая двери, спросил Кац.
   Щелкнул замок, дверь приоткрылась, Гуров вошел первым. Банкир стоял в
глубине номера,  опустив  правую  руку  в  просторный  карман  махрового
халата. Юдин вошел следом, прикрыл за собой  дверь,  увидев  напряженную
фигуру Каца, его руку в кармане халата, зло сказал:
   - Ты, конечно, молодец,  но  театр  кончай.  Губского  закололи.  Лев
Иванович, вы беспокоились о здоровье уважаемого Анатолия Самойловича,  -
Юдин театрально взмахнул рукой. - Вот! Они здравствуют!
   Кацу надоело изображать запуганного неврастеника. Он  вынул  руку  из
кармана, в котором, конечно, ничего не было.
   - Закололи? -  Он  пожал  плечами.  -  Так  я  не  буду  плакать.  Но
интересно, за что? Товарищ полковник, это ваша головная боль.
   Сыщик осматривал окна, проверял запоры и на слова Каца не реагировал.
   - Мне кажется, - продолжал Кац, - нам следует собраться и  быстренько
покинуть это жилище. Два покойника в одном доме - это слишком. Нас режут
два тысячелетия, но мы еще не привыкли. Извините.
   - Правда, в этот раз зарезали русских, - усмехнулся Юдин.
   - Это по ошибке, - возразил Кац. - Они пришли по мою душу.
   - Ну, твоя душа, положим, никому не нужна. Но я согласен, так  как  и
по ошибке быть зарезанным не желаю.
   Гуров возился с  заевшими  шпингалетами  и  не  обращал  внимания  на
препирательства в номере.
   - Лев Иванович, я считаю предложение Анатолия  Самойловича  разумным,
нам следует уехать. Вы профессионал, вооружены, получаете зарплату  -  и
не маленькую...
   Несмотря на напряженность ситуации, Кац фыркнул и тут же сказал:
   - Извините. Зарплата тут ни при чем, давайте решать.
   - Согласен, - Гуров спрыгнул с подоконника,  -  Анатолий  Самойлович,
позвоните администратору.
   Кац снял трубку, дунул, постучал по рычажку, вновь дунул.
   - У меня аппарат сломался.
   - А он вообще-то работал? - Гуров покрутил пальцем  у  виска.  -  Как
выражаются ваши друзья, а мои клиенты,  "голуби  вы  сизокрылые,  фраера
голубые, кто же вас сейчас отсюда отпустит?"
   - Что-то не очень понятно... -  Юдин  нахмурился.  -  Что  за  шутки,
началась война, что ли?
   Гуров рассердился, он понимал, что не имеет права на  такую  роскошь,
поэтому сердился еще больше. Когда сыщик сдерживался и говорил спокойно,
тихо, голос у него становился, мягко выражаясь, неприятным:
   - Выпейте-ка, сядьте и расслабьтесь! Ну, кому говорю? Он  ждал,  пока
признанные  авторитеты  уголовного  мира  не  устроились  у  журнального
столика, послушно налили бокалы.
   - Уютно, комфортабельно? Вам хорошо? - Гуров подошел к окну глянул  в
ночь, задернул портьеры. - Вы же  собрались  отдохнуть?  Так  отдыхайте!
Согласен, вам не  дают  работать  нормально.  С  одной  стороны,  я  вам
сочувствую, с другой - пошли вы к чертовой матери! Я  вот  сейчас  уеду!
Меня тронуть никто не посмеет, да и сам я себя в обиду не дам.
   Сыщик выхватил пистолет так быстро, что  авторитеты  не  успели  даже
вздрогнуть.
   - Дельцы! Бизнесмены! Совдеповское жулье! Клянусь! - Он постучал себя
пистолетом по груди:
   - Вас зарежут, а мне - не жалко. -  И  вздохнул.  -  Не  могу...  Как
говорится, за державу обидно. Много чести для этих, -  сыщик  указал  на
окно. - Чтобы я, - он убрал пистолет, - отступил.
   Гуровское "я" не прозвучало нескромно-хвастливо,  оно,  словно  гиря,
упало сыщику под ноги, казалось, пол вздрогнул.
   Порой человек сам не знает, лукавит он или искренне  обманывается.  В
данном случае сыщику было не "за державу обидно", просто он не мог из-за
внутренних распрей уголовников  отказаться  от  выполнения  задания.  Он
обязан добыть дискетку с записью картотеки, которая, как Гуров убедился,
на самом деле  существует.  Кац  смотрел  на  Гурова  грустными  мудрыми
глазами и решал, открыться этому человеку или  попытаться  выскочить  из
ловушки самостоятельно.
   - Не дури, Анатолий Самойлович, - сказал Юдин. - Началась война между
Губским и Мельником, нас тут проглотят, не пережевывая.  И  что  старика
прихлопнули, значения не имеет. Сдавайся.
   - Когда вы, Борис Андреевич, рекомендуете мне  сдаться,  я  не  очень
понимаю, что вы имеете в виду, - Кац вздохнул.
   - Слушай, не валяй дурака, объясни  полковнику,  из-за  чего  сыр-бор
разгорелся, и Лев Иванович поможет нам выбраться  из  полымя,  -  сказал
раздраженно Юдин. - Ну, я кретин, ну надо мне все это? И ты, сыщик,  сто
раз прав, мы не финансисты, а пуганые жулики плохого разлива.
   - Не согласен, - Кац выставил ладони. - Но если и так, то нас  такими
сделали они, - он кивнул на Гурова. - Извините.
   - Вот придурок, ты не на съезде, где можно  болтать  до  одурения!  -
Юдин выбросил свое плотное тело из кресла,  схватил  телефонную  трубку,
приложил к уху, бросил, взглянул на дверь, подошел к окну.
   Гуров наблюдал за происходящим и решал,  что  может  выжать  из  этой
ситуации он, сыщик "угро".
   - Анатолий Самойлович, извини, ты умница, - Юдин говорил ласково. - Я
не такой трус, но обидно, черт побери! Столько сделано. И пропасть не за
понюх табаку. Какие-то дебилы разобьют наши умные головы! Я ведь  и  сам
могу изложить суть дела, но ты это сделаешь лучше. Я тебя прошу...
   - Ну, насчет понюшки табака?.. - Кац покачал головой  и  вздохнул.  -
Хорошо, попробую. Уважаемый Лев Иванович, я предлагаю вам сделку.
   Юдин схватился за голову, застонал.
   - Спокойно.  У  каждого  человека  есть  цена,  существует  она  и  у
полковника, - Кац замолчал, причмокнул, скосил глаза на кончик носа. - Я
вас  понимаю,  Лев  Иванович,  и  поэтому   денег   либо   что   другого
материального не предлагаю. Но ведь у вас есть свой профит в этом  деле?
Конечно, есть. Мы можем помочь в решении ваших проблем?
   Умен, подумал Гуров, кивнул, предлагая продолжать.
   - Вы поможете нам, - подвел итог Кац, - мы - вам, как говорится,  нет
проблем. Итак, вы поможете нам доехать до Москвы?
   И, словно откликнувшись на сделанное предложение, под окнами взревели
автомобильные моторы, через  несколько  секунд  заурчали  миролюбиво  и,
удаляясь, умолкли.
   "Двое уехали, сколько  осталось?  -  думал  Гуров.  Мою  машину  о