чаясь  с  Коброй,  засветил  его
перед девкой. Пусть она ничего не знает, но кому нужна  такая  засветка?
Когда об этом  узнал  Усов,  то  убежденно  заявил,  что  Гуров  на  сто
процентов отыщет девчонку.
   - Придется его убить, - деловито сказал майор. - Гуров ищет девчонку?
Когда он ее найдет, мы мента прихлопнем.
   - При хорошей организации  даже  президентов  убивают,  -  философски
изрек Усов. - Продумать операцию и суметь ее исполнить - не  одно  и  то
же. С исполнителями у тебя, как я понимаю, хреново.
   - У кого в России сейчас с исполнителями хорошо?  Мента  уберем,  для
такого дела люди найдутся, - уверенно ответил майор.
   И все прошло гладко, без сучка и задоринки.  На  вторые  сутки  Гуров
приехал в засаду, встретил  девчонку,  увез  к  себе  домой.  Когда  они
скрылись в подъезде, специалист обесточил сигнализацию  "Пежо",  заложил
такое количество взрывчатки, которое могло разнести в клочья не  хрупкую
машину, а "КамАЗ". Однако взрыва не произошло, полковник остался жив,  а
Наташа исчезла.
   - Они, видно, гарем собирают, - криво улыбнулся майор  при  очередной
встрече с Усовым. - Уже три девки пропали.
   Он  уже  понял,  что  недооценивал  ментовского  полковника,  и  Усов
абсолютно прав; как  человек  сильный  и  целеустремленный,  майор  умел
признавать свои ошибки.
   - Павел Петрович, от выполнения данного задания зависит наша  с  вами
судьба. - Майор помолчал, давая возможность Усову осмыслить сказанное. -
Ваш бывший соратник, словно больной зуб, - с одной стороны, не  рак,  не
СПИД, но болит так, на стенку залезешь. Необходимо вопрос решить.
   - Кажется, все само собой организовалось, - ответил Усов. - У меня  в
министерстве есть  верный  человек,  утром  звонил,  сказал,  что  Гуров
заболел, живой человек, генерал Гурова от дела  отстранил,  отправил  на
лечение.  Машина  Гурова  на  стоянке  министерства,  самого  уложили  в
госпиталь, я просил уточнить диагноз.  Видно,  что-то  серьезное,  Гуров
чуть ли не в реанимации. Это не  блеф,  данные  совершенно  точные,  все
старослужащие врачей нашей поликлиники прекрасно  знают.  Гуров  устроил
скандал, чуть не до мордобития и смирительной рубашки дошло. В общем,  в
ближайшие дни его опасаться нечего. Станислав Крячко опер сильный, но не
Гуров, работайте спокойно. Очень мне интересно,  что  сегодня  в  России
взорвать следует, чтобы люди на такой взрыв хотя бы  внимание  обратили.
Самолеты падают, исчезают в  небытие,  машины  рвутся,  как  петарды  на
карнавале.
   - Не забивайте себе голову ерундой, Павел Петрович, -  сказал  майор,
которого тоже данный вопрос интересовал, но  Сухов  понятия  не  имел  о
замыслах Кобры.
 
*** 
 
   Яшин ждал звонка ежедневно, взял бюллетень, почти не выходил из дома,
смотрел телевизор, читал  газеты  и,  хотя  в  политике  не  разбирался,
понимал,  что  шансы  Бисковитого  получить   на   предстоящих   выборах
большинство равны нулю. Дай  бог  сумасшедшему  фюреру  перелезть  через
пятипроцентный порог. Майор, который на самом деле был  неизвестно  кем,
Яшину  популярно  объяснил,  что,  хотя  официально  его  спас   генерал
Коржанов, по существу благополучие Егора Владимировича напрямую  зависит
от успехов на выборах партии Бисковитого.
   - Были когда-то и мы рысаками,  -  ответил  Яшин,  выслушав  отповедь
молодого таинственного начальника. - Эта звезда закатилась.
   - Вы делайте что вам велят, окажетесь в выигрыше.
   - Я не на свои играю, мне лично терять уже нечего, - неожиданно резко
ответил Яшин. -  Этот  парень  с  Кипра  -  ваш  парень,  дела  его  мне
неизвестны, куда запропал, понятия не имею.
   Из-за знакомства Наташи с Коброй между  майором  и  Яшиным  произошел
скандал. Опальный полковник неожиданно проявил характер, даже закричал:
   - Девка ваша, а не моя! Захар, или кто он там на самом деле, тоже ваш
парень. Они без моего участия познакомились, и я за то не в  ответе.  Вы
секретите, дело ваше, я лишнего знать не желаю.
   - Он объявится, у него иного выхода нет, сведи  нас,  и  свободен,  -
миролюбиво сказал майор.
 
*** 
 
   Генерал Орлов сидел в кабинете главного врача; сцепив короткие пальцы
на животе, он рассматривал носки своих ботинок и терпеливо слушал лекцию
о сложности человеческой психики, которой доктор пытался  прикрыть  свою
беспомощность. Когда врач двинулся по  второму  кругу  и  начал  сызнова
объяснять, что  человек  существо  противоречивое,  генерал  кашлянул  и
спросил:
   - Гуров болен или здоров?
   -  С  одной  стороны,  он  абсолютно  здоров,  но  с  другой,  я   бы
рекомендовал ему серьезно подлечиться. Если не употреблять умные  слова,
то  у  вашего  сотрудника  нервное  истощение...  Нет,   перенапряжение;
организм, защищаясь, как бы поставил ограничитель к  восприятию  внешних
раздражителей, вследствие чего  он  несколько  рассеян,  заторможен.  Мы
пытались применить гипноз, но, к сожалению... - доктор развел руками.  -
Лечить Гурова невозможно, мы  вторые  сутки  держим  его  на  сильнейшем
снотворном, он дико сопротивляется. У  него  какая-то  навязчивая  идея,
отключается лишь  во  сне.  Лекарства  ему  не  помогут,  только  отдых,
природа, рыбалка, женщина, в умеренном количестве спиртное. Мы не  можем
его долго держать в стационаре, тем более в отдельной палате.
   - Я хотел бы его увидеть.
   - Не рекомендую. Он спит, а если  и  бодрствует,  то  ваше  появление
повлечет за собой бурную реакцию.
   - Не лгите, доктор. Лева не позволяет себе бурных реакций, он человек
выдержанный. - Орлов поднялся.
   - Так я и не говорю, что он бьет посуду, это и плохо,  когда  болезнь
загнана вовнутрь.
   - Вы же сказали, что он абсолютно здоров...
   - С одной стороны, - перебил доктор. - Но мы не можем даже  поставить
диагноз.
   - Он спит уже двое суток?
   - Да. Но такими дозами можно усыпить слона.
   - Если он спит двое суток, то уже здоров не с одной, со всех  сторон.
Прошу вас, доктор, проводите меня к нему.
   Гуров проснулся, увидел сидевшего рядом с кроватью Орлова, сказал:
   - Привет, вредитель.  Мне  снилась  сцена  из  Булгакова,  как  поэта
привезли в психушку.
   - Здорово, у тебя нормальный сон.
   - И сколько я уже здесь? - Гуров вытянул  мускулистые  руки,  оглядел
критически, словно за два дня руки могли похудеть и  стать  дряблыми.  -
Скажи санитарам, еще раз до меня дотронутся, изувечу.
   - У них такая работа. У тебя своя, у  них  своя.  И  долго  ты  здесь
собираешься прохлаждаться?
   - Не знаю, может, месяц, врачи решат.
   - Умница, - Орлов кивнул, поправил халат. -  Давай  вместе  подумаем,
как жить дальше. Тебя решили убить, убьют наверняка, ты  имеешь  дело  с
организацией, а не с киллером-одиночкой, как в прошлый  раз.  -  Генерал
говорил обыденно, как о вещах простых,  понятных  и  неизбежных.  -  Ну,
во-первых, мне себя жалко, в моем возрасте такого друга не  приобретешь.
И людей жалко, кроме тебя, террориста никто не остановит.
   - Только про народ и Россию не говори, слишком фальшиво получится,  -
сказал Гуров. - Я обычный мент, а не спаситель отечества.
   - Пузыристые слова ты говоришь, я толкую о самом простом.  Ты,  Лева,
мент поганый, но  не  обычный,  мне  тебя  заменить  некем.  Слушай,  не
перебивай  старших.  Я  сейчас  договорюсь  о  переводе  тебя  в  бывший
псковский санаторий. Часиков в семь к тебе пожалуют несколько  ребят  из
конторы, проведают, так сказать. Ты дремли,  зевай,  лениво  жалуйся  на
головные боли. А после девяти приедет Станислав, твои шмотки привезет  и
переправит на твою конспиративную квартиру. В ней ты будешь мучить  себя
гимнастикой, организуешь штаб  по  розыску  Кобры.  Где  и  как  ты  его
разыщешь, я не знаю. А кабы знал, то сейчас тут  не  сидел  бы  и  перед
сопляком не унижался. Ты сам. Лева, решишь, когда тебе на  улицу  выйти.
Официально руководить розыском будет Станислав, через него и действуй.
   - За ним могут  установить  "наружку",  -  сказал  Гуров,  с  хрустом
потянулся. - Ну мы данный вопрос решим, Станиславу не обязательно бывать
у меня. Сколько людей ты мне дашь?
   - Ты, как рыбак, руки не растопыривай. Завтра утречком  позвонишь  по
прямому. Верочке знать не обязательно. Ну, будь здоров.
   Орлов махнул рукой и ушел.
 
*** 
 
   Кобра шел по рынку, расположенному  на  Ленинградском  проспекте,  за
аэровокзалом. Народу было не протолкнись, торговали всем, от  сигарет  и
зажигалок до вечерних платьев и довольно приличных шуб  неустановленного
производства, часто с этикетками известных фирм. Он решил, что  ему  уже
пора устроиться на работу, и хотел купить себе подходящую  одежонку.  Он
приглядывался к тому, как одета окружающая публика, и быстро уяснил, что
одет нормально, его кожаная куртка турецкого производства терялась среди
себе подобных, словно армейский бушлат в солдатском строю. Туфли на  нем
были фирмы "Топман", так это может  определить  лишь  знаток,  перестать
чистить, и будет нормально. Кобра давно обратил внимание, что мужчины  в
Москве туфли не чистят; при грязище, которая покрывала тротуары, чистить
обувь являлось занятием зряшным, бессмысленным. После  долгой  толчеи  в
суетливой толпе он выяснил, что россияне одеты однотипно, сегодня не то,
что пятнадцать лет назад, приезжего  от  москвича  влет  не  определишь.
Задрипанных, плохо одетых людей было мало, лицом  тоже  друг  на  дружку
похожи,  сосредоточенные,  злые,  в  любой  момент  готовые  к   отпору.
Исключение составляли пьяненькие улыбки, беспечные лица здоровых парней,
явно не покупателей и не  продавцов,  они  и  Шли  иначе,  уверенно,  не
оглядываясь, явно по делам. Попадались хорошо одетые девицы,  как  Кобра
определил, такие женщины имели здесь  торговый  интерес  либо  заскочили
купить что-нибудь модненькое, но подешевле.
   Кобра приобрел джинсы, не "фирму",  а  так,  попроще,  толстый  серый
свитер ручной вязки, мягкий и теплый, с воротником под горло. Свитер  он
купил у старенькой бабки, не торгуясь, она, растроганная,  обозвала  его
душевным человеком, осенила широким крестом. Кобра бывал  сентиментален,
добавил бабке полтинник и тоже перекрестился. Рука  у  него  не  отпала,
гром не грянул, и нечего трепаться, бога нет, либо он,  словно  депутат,
так шибко занят решением мировых проблем, что человека не замечает.
   Рынком Кобра остался доволен, люди как люди, собой озабочены,  а  что
он редко улыбается, так это в другой стране заметно, в России  улыбаются
лишь по телевизору.
   Место своей работы в Москве  Кобра  приблизительно  определил  еще  в
Ницце, потому трудовая  книжка  у  него  была  соответствующая,  в  меру
потрепанная,   должности   от   грузчика   до   завскладом,   увольнялся
исключительно  по  собственному  желанию;  В  его  представлении   любой
сотрудник отдела кадров если не гэбист, то агент или осведомитель.  Идти
в отдел кадров очень не хотелось, но выбора не было. В это утро он долго
решал вопрос, бриться ему или не  бриться,  решил  оставить  однодневную
небритость,  заметив,  что  такое  состояние  для  окружающих   наиболее
естественно. У Кобры была небольшая дальнозоркость, при чтении он  порой
пользовался очками, отправляясь устраиваться на работу, он  надел  очки,
они немного мешали. Кобра решил  купить  себе  другие  очки  с  простыми
стеклами.
   В отделе кадров вместо серьезного мужчины в костюме  и  при  галстуке
его ожидали две женщины неопределенного возраста. Точнее, они никого  не
ожидали, пили чай, говорили  друг  с  другом  об  интересном,  на  Кобру
глянули безразлично, предложили обождать и продолжали разговор,  видимо,
веселый, так как все время  обе  смеялись.  Он  слонялся  в  коридоре  у
кабинета,  затем  вышел  на  улицу  и  в  ближайшем  киоске  купил   два
"Сникерса". Когда он вернулся, "девушки" его  не  узнали,  на  поклон  и
"Сникерсы" реагировали шутливо.
   - Надя, к нам мужчина пожаловал, - сказала одна.
   - Приезжий, - ответила другая. - Желает понравиться.
   Кобра сказал, что ищет работу, желательно ночным  сторожем,  так  как
днем вкалывает грузчиком в магазине.
   - Это можно, - девушка  взглянула  на  паспорт,  пролистала  трудовую
книжку, спросила:
   - Как с этим делом? - щелкнула себя по горлу.
   - Можно, но на службе не употребляю, - ответил Кобра.
   - Смотри, - девушка посерьезнела, - выгоним в момент. -  Она  перешла
на "ты". - Нам охранник нужен, надо переговорить с Игорем, он  начальник
охраны, ему решать. Сутки работать, трое отдыхать.
   - Годится, раз в неделю я в магазине договорюсь.
   - Ты серьезный мужик или перекантоваться решил?
   - Если честно, то до лета. - Кобра потупился.
   - Честный парень, уже хорошо,  уверена,  Игорь  возражать  не  будет.
Пойдемте, отыщем его, я вас познакомлю, потом оформимся.
   - Простите, а как платите? - спросил  Кобра,  следуя  за  кадровичкой
длинными коридорами.
   - Откуда вы такой взялись? - Она рассмеялась.  -  Это  обычно  первый
вопрос. Платим мы прилично, двести пятьдесят оклад плюс премиальные,  на
руки около полумиллиона.
   - Так я у вас готов и две смены работать, а из  магазина  уволюсь,  -
радостно  сказал  Кобра,  досадуя  на  себя  за  допущенную  оплошность.
Конечно, о деньгах следовало спросить в первую очередь. Теперь она  меня
запомнит, если жива останется.
   Управление,   занимающееся   наружным    наблюдением    за    людьми,
подозреваемыми в совершении преступлений, в общем,  милицейская  служба,
которую и менты и простые  граждане  называют  одним  словом  "наружка",
расположено в центре Москвы под вывеской "Мосбытторг", "Невесть что куда
нести" или любой иной аббревиатурой, которую никто не понимает, главное,
не  обращает  на  нее  никакого  внимания.  "Наружка"  самое  заштатное,
неприметное учреждение, и люди в ней работают самые обыкновенные, газеты
о ней не пишут, телевидение не показывает, кино о сотрудниках  "наружки"
никогда не снимали,  романов  не  писали.  Скучное  учреждение,  и  люди
скучные, числятся они работниками чего угодно, только не милиции. Не то,
что сосед по квартире или по лестничной площадке.
   Порой супруг не знает, что его дражайшая половина работает в милиции.
Следить за человеком считается позорным делом.  Человек,  как  известно,
существо противоречивое, и ему позволительно требовать, чтобы его  жизнь
и  барахло  защищали,  но  ни  в  коем  случае  ни  в  чем  зазорном  не
подозревали, тем более за ним не следили.
   Пользуются услугами "наружки" в основном оперативники розыска и БХСС,
при этом своих коллег в лицо не знают, общаются с ними  по  телефону  да
обмениваясь   бумагами,   запечатанными   красным   грифом   "Совершенно
секретно". Между легальными и секретными службами идет постоянная война.
Сыщик желает знать о своем клиенте как можно больше и постоянно пытается
выставить за ним "наружку". Но опера непременно укорачивает  начальство.
Чтобы "наружка" заработала, необходимы очень весомые доводы и убеждения,
последняя  подпись  на  документе,  требующем   установления   наружного
наблюдения, должна быть подписью очень высокого начальника.  Но  сколько
преград ни выставляется, все  равно  секретная  служба  получает  заявок
больше, чем она  физически  может  выполнить.  С  сожалением  приходится
признать, что значительная часть заявок, снабженных  всеми  необходимыми
подписями и печатями, оказываются "пустыми",  перестраховочными.  Никуда
не денешься,  блат  и  знакомства  срабатывают  в  России  на  всех  без
исключения уровнях. Все об этом знали, потому, когда команда и  доходила
до исполнителя, последний не бросался со всех ног эту команду исполнять.
   В октябре "наружка" неделю работала, наблюдая  жизнь  и  связи  Егора
Владимировича Яшина, и, как говорится, вытянула пустышку. Поэтому, когда
в  первых  числах  декабря  поступило  новое  распоряжение,  подписанное
генералом  Орловым,  установить  наблюдение   за   Яшиным,   исполнители
матерились, а начальник отдела, который должен выделить конкретных людей
и технику, своему генералу сказал:
   - Мы знаем этого бабника и бездельника как свой карман. Я не могу  из
одного оперативника сделать двух. Мы разрабатываем  банду,  угнавшую  из
Москвы свыше  пятидесяти  иномарок  и  совершившую  как  минимум  четыре
убийства. Я могу выставить наблюдение за Яшиным не раньше чем через  два
дня.
   Генерал был человек не пришлый, а свой, ментовский, прошедший  службу
от подвала до чердака, своего  подчиненного  прекрасно  понимал,  потому
согласно кивнул и сказал:
   - Я вам верю и переговорю с инициатором разработки.
   Орлов тоже все понимал и ответил старому знакомому:
   - Хорошо, дружище, но ты уж не сочти за труд и проследи,  чтобы  твой
приказ был выполнен.
   Егор Яшин "болел", на службу не ходил,  ждал  звонка  Кобры.  Телефон
работал, прослушивался, но звонили все люди знакомые,  разговоры  велись
пустые, никому, в том числе и самому Яшину, не интересные.  Когда  утром
Яшину позвонили из управления кадров, справились о здоровье, узнали, что
"больной" чувствует себя вполне прилично, и попросили  приехать  к  часу
дня к заместителю начальника управления по  кадрам,  то  никто  на  этот
разговор не  среагировал,  У  кадровиков  всегда  были  свои  заботь!  и
вопросы, тем более что полковник  Яшин  в  настоящий  момент  конкретной
должности не занимал, находился в распоряжении этих самых кадров.
   Яшин в сложившейся ситуации просить служебную машину не стал, сел  за
руль собственной "Волги", выкатился из гаража, гадая, что  его  ждет,  в
какую дыру его засунут. Или гнев всесильного генерала прошел и  "своему"
человеку вновь предложат кресло в центральном аппарате?
   Он припарковался в переулке, так как на  стоянке  у  главного  здания
свободного места не оказалось. Когда он прошел от машины уже метров сто,
кто-то тронул его за локоть, спокойный голос произнес:
   -  Здравствуйте,  садитесь  в  бежевую  "пятерку".  Яшин   вздрогнул,
повернулся, рядом стоял мужчина чуть  выше  среднего  роста,  в  котором
полковник не сразу признал человека, звонка  которого  ждал  уже  второй
месяц. Никакого грима, переодевания Кобра не использовал,  очки  немного
меняли его внешность, так они меняют любого человека.
   - Здравствуйте, - ответил Яшин, сел в "Жигули", чуть было не  сказал,
что его ждет начальство, вовремя сообразил, что вызов в кадры  -  туфта,
звонил  сам  Кобра,  и  он,  Яшин,  гостя  не  узнал;  пытаясь   вернуть
инициативу, сказал:
   - В Москве запирают машину.
   - Я ехал за вами от дома, два раза обгонял, затем снова пристраивался
сзади, вы не обращаете внимания. - Кобра выехал  из  переулка,  попал  в
пробку на Бульварном кольце. - Вы совершенно не боитесь наблюдения?  Это
прекрасно. Мне необходимо срочно встретиться с вашим начальством.
   Яшин понимал, что с ним разговаривают как с "шестеркой", и, хотя  это
его вполне устраивало, он в  данной  операции  в  руководители  не  лез,
ответил раздраженно:
   - С начальником контрразведки или вас устроит его зам?
   - Я не знаю вашей  организации,  мне  нужен  человек,  который  может
реально помочь.
   - Где вы столько времени пропадали? - перешел в наступление  Яшин.  -
Мы  волновались,  пришлось   проводить   острые   акции,   ликвидировать
последствия ваших ошибок, С вашей стороны было неразумно восстанавливать
связи  среди  уголовников.   Вы   же   прекрасно   знаете,   эта   среда
прослушивается.
   Кобра знал, что русский связник прав, ответил шутливо:
   - Знаю. Но я помню пословицу: не клади все яйца в  одну  корзину.  Вы
хотите предложить мне крышу у вашей девицы? Как  ее  здоровье,  она  уже
надела свою шубку?
   Яшин решил, что ему столь опасные разговоры ни  к  чему,  неизвестно,
что нужно говорить гостю, чего не следует, ответил обтекаемо:
   - Наташа была  готова  принять  вас,  не  дождалась,  вынуждена  была
уехать.
   Кобра почувствовал фальшивую ноту в ответе, усмехнулся:
   - Она сама решает, уехать ей или остаться? Как я понимаю,  вам  нужно
позвонить. - Кобра вырвался из пробки, свернул