на  Садовое,  остановился
напротив автоматов.
   Яшину начинало везти, у него нашелся жетон, которого вполне  могло  и
не быть, автомат оказался исправным, а майор ответил мгновенно.
   - Привет, Олег, я в машине своего друга, стоим у площади Маяковского.
Друг очень хочет тебя видеть, - сказал Яшин, ожидая гневных вопросов, но
услышал спокойный ответ:
   - Недалеко от Маяковского?  Прекрасно,  паркуйся  у  "Пекина",  давай
номер вашей машины, я через двадцать минут подойду.
 
*** 
 
   Майор и Кобра обедали в "Пекине", спиртного  не  пили,  разговаривали
скупо, приглядывались друг к другу. Они были примерно  одного  возраста,
роста и телосложения, сухие, подтянутые. Яшина обедать не пригласили, он
на прощание лишь кивнул.
   Они понравились друг другу,  оба  сдержанные,  малоэмоциональные,  не
проявляли любопытства, держались так, словно встретились не  впервые,  а
были знакомы давно.
   - Ты припозднился, я ждал  тебя  раньше,  -  сказал  майор,  постучал
пальцем по столу, пожал  плечами,  мол,  черт  его  знает,  возможно,  и
прослушивается.
   Кобра понимающе кивнул и ответил:
   - Хотел позвонить раньше, замотался, то одно, то другое. Жилье у меня
нормальное, машина бегает, Москва  большая,  девок  много.  В  общем,  я
определился, мне материал нужен.  -  Кобра  положил  на  пустую  тарелку
заранее приготовленную записку, подвинул собеседнику.
   Майор записку в руки не взял, лишь развернул, прочитал  написанные  в
ней три слова, отодвинул тарелку.  Кобра  взял  свою  записку,  убрал  в
карман, сказал:
   - Я у твоего приятеля девчонку видел классную, попросил  телефон,  не
дает.
   - Кинула она его, - майор улыбнулся.
   - Давно?
   - Дня три, я хотел  ее  тоже  пригласить,  а  девка  умотала,  видно,
подцепила кого-то с баксами. Сам знаешь, девки все одинаковые.
   Кобра посмотрел майору в глаза, облизнул сухие  губы,  хотел  послать
его подальше и ближайшим рейсом улететь. Майор все понял и сказал:
   - Ты прилетел давно, объявился только сегодня,  а  жизнь  идет  своим
чередом, нас не спрашивает.
   Кобра мог ему возразить. Если девчонку взяли,  то,  задержавшись,  он
оказался совершенно прав и в результате спасся. Коли девка  засветилась,
значит, спецслужба знает о встрече на Кипре, знает о готовящейся  акции.
"Не надо себя обманывать, - рассуждал Кобра, - ты знал, что Интерпол  на
хвосте, что Москву могут предупредить. Они имеют мои приметы, и  только.
Если очень умные, могли разыскать Вадима Данина, который  пропал,  почти
наверняка погиб в Афганистане. Вадим Данин, Кобра сам его уже  подзабыл.
Но  если  они  в  Данина  уперлись,  то  имеют  фотографию  и  пальцевые
отпечатки, ведь в уголовном деле все это имеется.  Фотокарточка  бритого
парня пятнадцатилетней давности не больше, чем словесный портрет.  И  не
могут они быть уверены в  Данине,  предположение,  и  только.  В  Москве
невозможно искать человека по описанию и такой  фотокарточке,  глупость,
не более. Значит, единственная ниточка - этот рослый мудак. Но "наружки"
за ним сегодня не было совершенно точно, я ехал за ним почти через  весь
город.
   Россия - страна непуганых идиотов, черт меня  дернул  согласиться.  А
может, плюнуть и улететь? Два миллиона придется вернуть, таков  порядок,
иначе смерть. Откажешься, вернешь баксы, могут все равно  ликвидировать.
Кому нужен засвеченный исполнитель?".
   Майор молча пил кофе  и  прекрасно  знал,  о  чем  думает  террорист,
понимал,  что  повлиять  на  его  решение  не  может,  тем   не   менее,
расплатившись за обед, сказал:
   - Если бы я считал,  что  ты  обанкротился,  не  пришел  бы,  я  тоже
человек. Ты мужик умный,  должен  понимать,  большая  коммерция  -  дело
сложное, как ни страхуйся, рискованное. А не хочешь рисковать - сиди  на
печи.
   - Ясное дело. - Кобра поднялся. - Идем, я тебя подвезу.
   Когда они сели в машину. Кобра включил мотор и сказал:
   - Из всех твоих слов самым убедительным было упоминание, что ты  тоже
человек.  Тогда  скажи,  как  ты  связался  с  этим  мудаком  и  на  что
рассчитываешь?
   - Ты покупаешь машину не какую пожелаешь, а соразмерно своим деньгам,
- ответил майор. - Егора я не выбирал, получил в наследство, у него было
очень сильное прикрытие. Сейчас он выполнит последнее задание и уйдет.
   - Какое задание? Я хочу знать.
   - Тебя оно не касается. - Майор замялся. - Впрочем, могу  рассказать,
коли ты такой любопытный, поймешь, мы тоже не пальцем деланы. Но  прежде
скажу, как нам повезло. - Он решил поддеть гостя, слегка осадить. -  Ты,
страхуясь, связался с Лёнчиком, а он  находился  в  поле  зрения  одного
сильно дошлого полицейского. Сыщик нам всю печень проел,  мы  не  знали,
как от него избавиться.
   - Ну у вас и проблемы! - не сдержался Кобра.
   - Чужую беду  руками  разведу.  Однако  бог  есть,  и  сыщика  свалил
инсульт, полковник лежит в нашем  госпитале.  Я  послал  к  нему  своего
человека, проверил, все точно, мужик совсем плохой.  Кроме  него,  нашим
вопросом серьезно никто не занимается, я  ситуацию  контролирую.  Ты,  я
вижу, нас за людей не считаешь, а о  твоем  прибытии  в  Россию  сообщил
Интерпол, как видишь, я об этом знаю. И с Лёнчиком, и с  его  девкой  ты
связался по собственной инициативе. Так что кончим выяснять, кто выше на
стенку писает. Ты  будешь  работать?  Ты  выбрал  объект?  Ты  понимаешь
задание? К Президенту и к премьеру ты никак  не  подберешься,  остальные
нас не интересуют. Россию сегодня тряхнуть трудно.
   Тот  факт,  что  полковник   пластом   лежит   в   госпитале,   майор
действительно проверил. Диагноз установить не удалось, и  майор  ввернул
инсульт для убедительности.
   - Моя забота, за это мне и деньги платят, - сухо ответил Кобра.  -  В
России не один сыщик, если Интерпол, значит, и служба безопасности  тоже
задействована.
   - По нашему вопросу служба отбывает номер, пишет бумаги. Не  забывай,
у нас Чечня и выборы на носу.
   - Допустим. У тебя жизнь, как и у меня, лишь одна, тебе виднее. Егору
я больше не звоню, дай твой телефон.
   Майор продиктовал номер. Кобра несколько  секунд  сидел  с  закрытыми
глазами, уменьшил обороты, приспустил стекло, сказал:
   - Теперь  я  хочу  знать  твой  план,  время  и  место  передачи  мне
материала. Учти, кроме тебя, я никого не желаю видеть.
   Майор рассказал характер операции,  предложенной  бывшим  полковником
милиции, сегодня кандидатом в депутаты Думы, Павлом Петровичем Усовым.
   - Прилично, - Кобра кивнул. -  Пороха  ты  не  придумал,  но  мыслишь
разумно.
   - Мы хотим знать, что придумал ты, хотим оценить  товар,  за  который
уже уплатили деньги, - твердо произнес майор.
   - Вы купили меня, и я здесь. Но хозяин у меня свой.  Я  сейчас  уеду,
позвоню, ты мне передашь материал, мы расстанемся,  дай  бог,  навсегда.
Где я, как и что делаю, вам знать необязательно, даже  вредно.  Ты  меня
понял? - Кобра посмотрел майору в глаза, тому пришлось собрать все силы,
чтобы не отвести взгляда.
   - Я тебя понял. До встречи. - Майор вышел из  машины,  прихлопнул  за
собой дверцу.
 
*** 
 
   ...Третий день Гуров жил на  своей  конспиративной  квартире.  Третий
день Станислав Крячко сидел одиноко в кабинете, встречаясь с коллегами в
коридорах  и  столовой,  матерился,  кляня  врачей,   которые   засунули
начальника и друга в какую-то "психушку" и не дают адреса.
   -   Гурову   отрицательные   эмоции   категорически   запрещены!    -
передразнивал врачей Крячко и разводил руками. -  Это  я,  лучший  друг,
отрицательная эмоция! Видали?
   За долгие годы службы в розыске Гуров отнюдь не  впервые  оказался  в
тупиковой ситуации и не  всегда  находил  верное  решение  и  оказывался
победителем. Порой преступников не удавалось  разыскать,  иной  раз  они
уходили буквально  из  рук.  Иногда  это  происходило  из-за  недостатка
информации, случалось, сыщик сам допускал ошибки,  которые  приводили  к
человеческим жертвам. В общем,  за  неполные  четверть  века  службы  он
перевидал и пережил многое, но впервые оказался перед дилеммой: либо  он
в ближайшие дни разыщет и обезвредит преступника, либо  погибнут  сотни,
возможно, тысячи невинных людей. О  политических  последствиях  грозящей
катастрофы  сыщик  не  думал.  Придут  к  власти  коммунисты,  диктатор,
вернется террор, все это ужасно,  но  это  будет  не  только  его.  Льва
Гурова, вина. Тут в ответе будут все: Президент, правительство, Госдума,
молодежь, которая не пошла голосовать, обездоленные старики,  опустившие
в избирательные урны листочки, желая вернуть свою молодость.
   Третьи сутки сыщик расхаживал по квартире с тряпкой в руках,  вытирая
уже не существующую пыль, и думал, думал, часто вспоминая слова Орлова о
том, что он. Лев Иванович Гуров,  застрелится  на  кладбище,  где  будут
захоронены невинно убиенные. Он понимал, что друг высказался сгоряча, не
хотел ранить, желал лишь подхлестнуть. Но ведь он, Гуров, лишь человек и
от кровавых ран не становится ни сильнее, ни умнее.
   В сотый, в тысячный раз сыщик  повторял,  что  необходимо  залезть  в
шкуру террориста, стать существом без сердца и  нервов  и  найти  объект
уничтожения,  чтобы  привыкшие  к  ежедневным  убийствам  люди  харкнули
кровью, сказали, хватит, делайте с нами все, что угодно,  но  прекратите
это. Что "это"?
   Кремль? Белый дом? Мэрия? Трудно подойти,  одиночке  не  хватит  сил.
Стадион? Рынок? Страшно,  но  малоэмоционально.  Театр?  Детский  театр.
Первое, что назвал Петр, был именно детский театр. Что самое больное для
людей? Дети и церковь. Служба в храме.
   Приехал Станислав, привез продукты и  отправился  на  кухню  готовить
обед. Поздоровался мельком, ничего не спросил, разгружая сумки, сказал:
   - Зайди, есть новости.
   Кухонька была маленькая, не то  что  в  квартире  Гурова.  Он  вошел,
притулился в уголке, закурил.
   Сняв пиджак, засучив рукава, Станислав начал чистить картошку, указал
на бутылку водки, которая стояла на  столе,  и  тарелку  с  малосольными
огурцами.
   - Мне нельзя, а тебе немножко даже доктор велел.
   - А новость  того  стоит?  -  Гуров  налил  себе  полстакана,  выпил,
хрустнул огурцом.
   - Сегодня утром на "двадцать четвертой" "Волге" Яшин в  сопровождении
двух молодцов в десантном камуфляже и с автоматами выехал из Москвы. Они
миновали Елец, ушли на Воронеж, Ростов...
   - Направился в  Грозный?  -  Гуров  погасил  окурок,  прикурил  новую
сигарету. - А парни с автоматами, конечно, известные нам лейтенанты?
   - С тобой неинтересно. - Крячко  поставил  кастрюлю  с  картошкой  на
огонь,  развернул  пакет  с  котлетами.  -  Петр  приказал  к   ним   не
приближаться, к их "Волге" прилепили маяк, нашу машину ведет женщина.
   - Красиво, только я в такую грубую работу не верю, - сказал Гуров.  -
Хотя чем черт не  шутит,  когда  бог  спит.  Полковник  контрразведки  с
вооруженной  охраной  никакому   досмотру   не   подлежит.   Может,   им
действительно в Москве взять взрывчатку не у кого. Ты с Пашей  Кулагиным
говорил?
   - Он ничего не знает. В принципе Яшин все еще  числится  за  кадрами.
Если его поездка связана с Коброй,  то  о  ней  может  знать  лишь  один
человек.
   - Кто? - Гуров взглянул на друга с интересом.
   -  Спроси  что-нибудь  попроще.  -  Станислав  начал   переворачивать
подгорающие котлеты. - Я говорю один, не персонально, а с  точки  зрения
количества.
   За обедом Станислав рассказал пару  старых  анекдотов,  молча  вымыли
посуду, взяли по кружке кофе, уселись за столом друг против друга.
   - У меня ничего нового, - сказал Гуров. - Я считаю, либо  церковь  во
время богослужения, либо детский спектакль.  -  Он  развернул  газету  и
снова закурил. -  Известинская  "Неделя".  Памятные  даты.  Православная
Москва. Четвертого декабря.
   - Они не успевают,  -  перебил  Станислав.  -  Ведь  надо  не  только
привезти взрывчатку, но и подготовиться.
   - Не очень-то я верю в поездку Яшина, да и, возможно, у Кобры уже все
готово. Ладно. Шестое  декабря.  Память  благоверного  князя  Александра
Невского, - читал Гуров. - Престольные праздники в  соборе  Благовещения
Пресвятой  Богородицы  в  Кремле,  в  храмах,  потом  взглянешь,  адреса
указаны. Седьмого праздник... Восьмого тоже. А  девятого  и  десятого  в
этой "Неделе" нет. А я считаю, Кобра определил для  себя  один  из  этих
дней.
   - За неделю  до  семнадцатого,  дня  выборов.  Семь  дней  газетам  и
телевидению, чтобы  разжечь  пожар?  -  Крячко  вздохнул.  -  И  как  ты
представляешь нашу работу в храмах, среди толпы?
   - Ты дурак, Станислав, - сухо  констатировал  Гуров.  -  Кобра  будет
работать ночью, когда людей еще не будет. Церковное  богослужение  очень
соблазнительно, но сложно для выполнения. Я бы предпочел детский театр.
   - Ты? - Крячко взглянул недоуменно. - Ах, да, извини.
   - Бог простит, - Гуров перевернул страницу "Недели". - Тут  мы  имеем
Большой... Малый... МХАТ...
   Полковник, ты знаешь, сколько театров в Москве? Не знаешь, тебе легче
карманников пересчитать.
   Гуров разговаривал сам с  собой,  изучал  театральную  афишу.  Крячко
пытался  на  друга  разозлиться,  смотрел  на  его  осунувшееся  лицо  и
неожиданно для себя сказал:
   - Тебе в парикмахерскую пора, седина на висках торчком.
   Гуров пригладил пальцем висок.
   - Театр юного зрителя. Детский музыкальный. Детский  камерный  и  все
театры, имеющие детские спектакли. - Гуров передал "Неделю"  Станиславу.
- Завтра  же  все  театры  и  цирки  обойти,  искать  человека,  который
устроился на работу в течение  последнего  месяца.  Пожарный,  охранник,
кладовщик, дворник, сам не маленький, понимаешь.  Искать  осторожно,  не
топая, придумай сыщикам легенду, чтобы  в  театре  не  заговорили,  мол,
кого-то ищут. Наиболее перспективные возьми на себя.
   - В этом что-то имеется, - пробормотал  Станислав.  -  Если  хотя  бы
что-нибудь похоже, возраст, рост, в основном  рост...  Сам  знаешь,  как
сложно изменить рост.
   - Знаю. - Гуров даже потер колени, вспоминая, как они  болели,  когда
сыщика в  целях  конспирации  "укоротили"  на  пять  сантиметров.  -  Не
забывай, что можно горбиться. Если хоть  что-нибудь  подходит,  начинаем
проверять и разрабатывать.
   - Чего разрабатывать? - возмутился Крячко. - Просто "берем пальцы".
   - Станислав, - укоризненно произнес Гуров. - У тебя или  меня  просто
"взять пальцы", а ты уверен, что они у неприятеля имеются? Надо взять  и
не спугнуть.
   - Полагаешь, что Кобра знает?
   - Не исключаю. Если ты  найдешь  человека,  лишь  тенью  похожего  на
Данина, никакой самодеятельности, немедленно сообщаешь мне.
   - Мужиков, похожих на Данина, в Москве миллион, - усмехнулся Крячко.
   Гуров чуть было не  вспылил,  проглотил  застрявший  в  горле  комок,
ответить не успел.
   - Понял! Извини! Понял! - Станислав схватил свою куртку и выскочил из
квартиры.
 
*** 
 
   Гуров прекрасно  спал,  что  было  совершенно  для  него  неожиданно,
поднялся свежий и  бодрый,  кожу  холодили  мурашки,  сыщик  впервые  за
последний месяц поверил в удачу. Он даже сделал гимнастику, самодовольно
отметив, что силенка еще имеется.
   Выпив чашку кофе и закурив  первую  сигарету,  сыщик  вспоминал  свой
вчерашний разговор со специалистом взрывного  дела.  Гуров  предупредил,
что ничего не понимает в данном вопросе, интересуется, какую  взрывчатку
может использовать человек, учитывая, что он  один,  действует  скрытно,
ему необходим наибольший эффект.
   - Что будем взрывать? - поинтересовался консультант,  который  вел  с
Гуровым разговор  неохотно,  хотя  и  прекрасно  знал,  что  беседует  с
полковником милиции.
   - Я точно не знаю, допустим, трехэтажное здание.
   - Способов много, но в одиночку в таких случаях не  работают.  И  что
значит  скрытно?  Ведь  необходимо  очистить  соседние  дома,  выставить
оцепление. - Консультант смотрел неприязненно.
   - Меня не интересует название  взрывчатки,  система  устройства,  мне
необходимо  знать  ее  вес  и  объем.  Непременное   условие:   взрывное
устройство надо доставить мужчине не богатырского сложения и тайно.
   - Начальство мне  приказало,  -  пожал  плечами  взрывник.  -  Однако
существует  порядок,  господин  полковник.  Что  бы  министр  устно   ни
приказал, вы мне своих секретных бумаг не покажете.
   - Не покажу, - согласился Гуров. - Но  писать  официальные  бумаги  и
ждать ответа у меня нет времени.
   - Почему мы разговариваем на частной квартире? Мне  сказали,  что  вы
больны, привезли...  Покажите  ваши  документы,  уважаемый.  -  Взрывник
опасливо покосился на входную дверь.
   Он внимательно  изучал  удостоверение  Гурова,  сличал  фотографию  и
оригинал, пробормотал:
   - По особо важным делам. -  Недовольно  покачал  головой.  -  А  что,
здоровых полковников не осталось? -  Увидев,  что  Гуров  улыбается,  он
раздраженно сказал:
   - По десять раз на  дню  твердят  о  секретности,  потом  вызывают  и
говорят, езжай, расскажи одному хорошему человеку о нашем деле.  Значит,
моему шефу кто-то позвонил, он мне приказал, наша секретность в форточку
улетела.
   - Кому надо и не надо о взрывном деле все знают. В принципе вы правы,
предлагаю обмен: я вам свой секрет, вы мне свой. Один нехороший  человек
собрался в Москве совершить теракт, пролить много крови. Я должен  этого
человека опередить. Мне надо знать, что он в одиночку может притащить  и
как будет взрывать.
   - Существует переносное взрывное  устройство,  умещается  в  рюкзаке,
весит около  пятидесяти  килограммов.  Двухэтажный  особняк  как  корова
языком...
   - Чего только люди не придумают,  -  сказал  Гуров.  -  Шнур  следует
запалить, часовой механизм поставить?
   - За веревочку  дернуть,  -  съязвил  консультант.  -  Можно  в  двух
километрах находиться и только кнопочку нажать.
   - И как такая кнопочка выглядит?
   - Микросхема, ее в пачку сигарет упрятать можно.
   Гуров сделал себе  вторую  чашку  кофе,  подбросил  на  ладони  пачку
"Мальборо", выбросил из головы сверхосторожного и занудливого взрывника,
стал думать о дне сегодняшнем,  завтрашнем...  Если  рюкзак,  значит,  и
чемодан годится. Хотя мужик прав, пятьдесят  килограммов  в  одной  руке
унести трудно. Рюкзак. Двухэтажный особняк как корова языком...  Значит,
от трех-четырех-этажного тоже немного  останется.  И  осуществить  взрыв
можно с расстояния до двух километров. Значит, если Кобра такой рюкзак в
нужное место принес, сам может уходить. В Москве площадь радиусом в  два
километра - город, где человека не найти.
   Кофе стал горьким, Гуров отставил чашку. Но Яшин  только  уехал...  У
Кобры рюкзака  еще  нет.  Переносное  взрывное  устройство,  безусловно,
имеется на вооружении  спецназа...  Хорошее  настроение  улетучилось,  у
Гурова снова разболелась голова.
   Станислав Крячко составил список театров, показывающих спектакли  для
детей, начал по памяти записывать знакомых оперативников, созваниваться,
договариваться с начальством. Начальники упирались,  некоторых  пришлось
припугнуть разговором, а то и встречей с генералом Орловым.
   В десять утра в  кабинете  Крячко  было  не  протолкнуться,  и,  хотя
Станислав принес десяток стульев, сыщики еле  разместились,  уселись  на
ничейный стол, сидели по двое на одном  стуле.  Большинство  знали  друг
друга, радостно здоровались, сколько лет не виделись,  вспоминали,  кого
уже нет в живых, сетовали на возраст и здоровье.
   Собравшиеся никак не походили  на  орлов-сыщиков,  самые  затрапезные
мужчины среднего и старшего  возраста,  в  потертых  костюмах,  немодных
куртках, так, среднее звено чиновников районного масштаба.
   - Станислав, ты постарше никого не нашел?
   - Похоже на слет выпускников школы.
   - Скорее сходка авторитетов.
   - Скажешь! Авторитеты собираются в банкетном  зале,  а  не  сидят  на
одной половинке костлявой жопы.
   - Привет, спасибо, что пришли, - сказал  Крячко,  который  чувствовал
себя не очень уверенно, так как большинство собравшихся были старше  его